***
Как только они сели в Хогвартс-экспресс, Гермиона принялась за работу. Этим летом ее девиз был таким: не думай о завтрашнем дне. Она просто сосредоточилась на настоящем и восстанавливала силы. Она ничего не могла сделать с возвращением Волдеморта или с клеветнической кампанией, которую против Гарри и — в меньшей степени — против нее и Джинни проводил «Ежедневный Пророк». Даже «Ежедневный Пророк» не был настолько глуп, чтобы думать, что можно выставить троих людей сумасшедшими. Отсутствие силы не мешало ей размышлять. Или увеличить знания, работая над чем-то продуктивным. — Ладно, нам нужен план на этот год. Тем более, что мы не все на одном факультете, — говоря это, она посмотрела на Пэнси и Луну. — Дай угадаю, у тебя уже есть план, — сказал Рон. — Конечно, у нее уже есть план, она просто ради вежливости пытается сделать так, чтобы это звучало, будто мы все внесли какой-то вклад в дальнейшие действия, — сказала Пэнси. Гермиона бросила на слизеринку хмурый взгляд, а затем вытащила маленькую сумочку, затягивающуюся на шнурок, из более большой сумки, которую много лет назад ей подарила Нарцисса. — Я придумала это прошлым летом с некоторой помощью Луны. Этим летом, когда у меня не было возможности ходить, я сделала ещё несколько, — она открыла ее, вытащила ещё стопку маленьких сумочек и каждому передала по одной. — Туда можно положить всё, что угодно. Пространство бесконечно. Я получила на нее патент, и близнецы хотят продавать их после войны в «Секции Сириуса» в своем магазине. Вместе со шляпами-щитами и тому подобным. — О, Мерлин, — простонала Джинни, — они и впрямь оставят это название? — Эго Бродяги станет ещё больше, — Гарри усмехнулся. — Как будто это возможно. Мама говорит, что, будь эго Бродяги хоть на немного больше, он бы не поместился в доме. Все рассмеялись над словами Невилла. Одной из прелестей Бродяги, но и главным его недостатком была излишняя самоуверенность. — Как я уже говорила, — многозначительно продолжила Гермиона, когда смех стих, — я сделала сумки для всех. Чтобы что-то из нее извлечь, представьте этот предмет в голове и опустите внутрь руку. И вы легко его найдете. Представьте черный дневник и опустите руку. Когда все взяли в руки блокноты, Гермиона продолжила объяснения. — Все они имеют адаптированные Протеевы чары. Я разработала их с близнецами. У них тоже есть два дневника. Основной его смысл — общение, — Гермиона вытащила свой дорожный ежедневник и отцепила от него перо. Потом открыла дневник и написала: Мародеры, объединяйтесь! Луна хихикнула, схватила перо, которое всегда держала за ухом, и начала писать. Месяц! Она передала перо Рону. Тот застонал и написал очень маленькими буквами: Король Луна улыбнулась и поцеловала его в щеку, прежде чем что-то прошептать на ухо. Его лицо стало ещё ярче, чем волосы. Дред и Фордж! Джинни рассмеялась и выхватила перо у Гермионы. Джинджер! — Серьезно? Как оригинально, — сказала Пэнси, выдергивая перо из пальцев Джинни и делая пометку в своем дневнике. Змея — А твое как будто так и блещет оригинальностью? Пэнси закатила глаза и, не обращая внимания на Джинни, передала перо Невиллу. Он задумчиво уставился в дневник. Гарри взял у Рона перо и нацарапал прозвище, которое, по словам Бродяги, дал ему отец. Сохатик Невилл улыбнулся и начал писать. Трава — Почему трава? — Гермиона нахмурилась. — Я понимаю, что это растение, но оно не очень особенное. — Трава, может, и не особенная, но она повсюду. И она не исчезает. Кроме того, в ней могут прятаться змеи. Сказав это, он посмотрел на Пэнси, а она улыбнулась, обняв его. — Ну, Миона, какое у тебя прозвище? На случай, если кто-нибудь найдет один из наших дневников? — спросил Гарри. — Как насчет шахматиста? Потому что она управляет нашими жизнями, как будто мы всего лишь пешки, — спросил Рон. — Нет, — фыркнула Джинни, — ты здесь главный шахматист. Кто-нибудь когда-нибудь побеждал тебя в этой игре? — Никогда! — Рон гордо выпятил грудь. Все в ответ рассмеялись. На самом деле Гермиона не думала о кодовых именах для книжек, и в голове называла себя полудюжиной имен, не раздумывая об этом. И, если честно, она не хотела увековечивать никакое из них. Она попыталась придумать что-нибудь подходящее. Но безрезультатно. Она была Гермионой. И всё. Ничего больше. — Как насчет феникса? — Что? — Гермиона удивленно посмотрела на Невилла. — Ты была магглорожденной по имени Гермиона Грейнджер, а потом чуть не умерла. Ты стала Гермионой Блэк, наследницей древнего волшебного рода. Ты переродилась. — Это уже слишком, Нев, — сказал Рон. Гермиона проигнорировала слова Рона и задумалась. Никто, кроме Гарри и целителей, не знал о голубом пламени и драконе, которого она видела, когда исцелилась. Это пламя не причинило ей боли, оно исцелило ее. Восстановило. Она заново родилась. Дважды, если верить словам Невилла. Она решила прислушаться к словам друга. Гермиона взяла перо и записала в дневник это прозвище. Феникс Невилл одарил Рона усмешкой, заставив рыжеволосого заворчать, и Луна успокаивающе положила руку ему на плечо. Гермиона воткнула перо обратно в ежедневник и убрала его. — Так, если понадобится очистить записи, просто скажите: «Шалость началась». Гарри фыркнул от смеха. — Теперь ты просто обкрадываешь наших родителей. — Не чини то, что не сломано, — она пожала плечами. — Очко, — хором ответили Пэнси и Джинни. Гарри бросил на свою девушку раздраженный взгляд, в то время как все остальные засмеялись. — Ладно, вернемся к делу, — сказала Гермиона. — Если вы сунете руку в сумку и подумаете о галлеоне, то вам в ладонь попадет поддельный. Я нанесла на них Протеевы чары. Они предназначены для экстренных случаев и быстрого оповещения. Время. Она постучала по своему фальшивому галлеону, и цифры изменились. Несколько человек вскрикнули, когда их галлеоны нагрелись в руках. — Черт возьми, Миона! Предупреждай в следующий раз! — воскликнул Рон. — Я должна была убедиться, что вы чувствуете их через одежду. Но взгляните на серийный номер. Я установила его как дату и время. Также можно вставлять слова. Но если кто-нибудь их найдет, это может вызвать подозрения. — Ты действительно всё продумала, — заявил Невилл. — Я была готова к СОВ, а оборудование и безопасность важнее, чем достижение наивысших баллов на экзаменах. Все уставились на нее. — Кто ты и что ты сделала с моей сестрой? — спросил Гарри. — Гарри похитили, Волдеморт вернулся, а я чуть не погибла. Школа подождет. Кроме того, меня не волнует результат. Профессор Макгонагалл позволила мне записаться на все предметы уровня ЖАБА, которые я хотела. Она знает, что я получу необходимые баллы. Все продолжали пристально смотреть на нее. Она вздохнула и положила дневник и фальшивый галлеон обратно в сумочку, затем бросила всё это туда, откуда достала. — Я иду в туалет, придите в себя, пока меня нет, пожалуйста. Она в полной тишине встала и вышла из купе. Честно говоря, они должны знать, что плохие события меняют людей. Особенно Пэнси и Гарри.***
Драко вздохнул и посмотрел в окно. Он ненавидел поездки на поезде в Хогвартс и обратно, они всегда были очень скучными. Обычно он бродил по вагонам и находил студентов, которых можно было подоставать, но после встречи в вагоне префектов ему совершенно не хотелось этого делать. Он мог думать только о сидящей рядом с Лонгботтомом Блэк. С ее теперь короткими волосами она выглядела болезненно резкой и суровой в своей очень закрытой черной мантии. Ничего схожего с измученной душой, которую он видел в больнице. Или пылкой, страстной девушкой, которая была полна решимости спасти брата. Как только встреча закончилась, она исчезла вместе с Лонгботтомом и Пэнси в хвосте поезда. Последнее купе Поттер и его приятели забрали себе ещё в первый год. Он всегда мог найти их там. Он всегда заходил к ним — каждую поездку. Сначала, чтобы поиздеваться над Поттером за отказ от дружбы. Потом пораздражать их. Последние два визита он только желал Пэнси приятного отдыха. Теперь у него не было причин идти к ним. Он не мог с чистой совестью пойти и попытаться поиздеваться над Блэк и Поттером. Не после всего произошедшего. У него не было причин искать Пэнси, он увидит ее за ужином. В прошлом году ему это могло сойти с рук, но в этом… Он не хотел думать о возможных последствиях. Жизнь становилась слишком сложной. Трейси хихикнула над чем-то, что сказала Дафна. Блейз состроил смешное лицо, и Тео хмыкнул. Винс рыгнул и сунул в рот ещё одну пригоршню конфет. Грег быстро последовал его примеру. Драко стиснул зубы и встал. — Драко, что-то случилось? — обеспокоенно спросила Дафна. — Ничего, мне просто нужно в туалет, — сказал он как можно вежливее. — Хорошо проведи там время! — крикнул Тео. — Но не слишком отрывайся! — сказал Блейз, и мальчики загоготали, как гиены. Драко закатил глаза и вышел. Честно говоря, было чувство, будто за лето все сошли с ума. По крайней мере, у него оно прошло продуктивно. Даже если теперь его иррациональная враждебность к рыжим утроилась. Профессор Ру представляла собой страшную угрозу. Он был так занят воспоминаниями о своих мучительных тренировках, что совершенно не обращал внимания на окружающую обстановку. Несколько секунд назад он тянулся к двери туалета, а в следующее мгновение в него что-то врезалось. Он замер. Драко посмотрел на макушку, покрытую короткими черными вьющимися волосами. Девушка попыталась отступить, вырваться из его рук, но споткнулась о маленький выступ между коридором и туалетом. Она начала падать, и Драко дернулся вперед, чтобы схватить ее и удержать на месте. Но у него ничего не вышло. Они вместе странной кучей приземлились на пол туалета. Драко сглотнул и посмотрел вниз, увидев пару мягких, карих глаз, смотрящих на него. — Я, э-э, прошу прощения, — пробормотал он. Он почувствовал, как его лицо вспыхнуло, когда он понял, что к его груди прижимается нечто определенно мягкое. — Это… это меня подвело равновесие, — прошептала она, когда ее глаза расширились от…чего-то. Они продолжали смотреть друг на друга, пока Драко не понял, что спокойно в таком положении находиться больше не сможет, почувствовав, как по телу проносится жар. Он дернулся назад, но через несколько секунд ударился головой о дверной косяк, и лицо вспыхнуло пламенем. — Твою мать! — прошипел он, хватаясь за голову. Это ее и разбудило. — Малфой? С тобой всё в порядке? — ее голос был полон беспокойства, когда она подошла к нему и дотронулась до его головы. Он посмотрел ей в глаза и увидел в них волнение, и к горлу подступила желчь. Он подвел ее. Да, он спас ее, но это не смыло прошлую ошибку. Драко отвел взгляд, и его глаза остановились на ее бледной голени, выглядывающей из-под черной школьной мантии. У него перехватило дыхание. Слова. На ее коже были глубокие ужасные шрамы в виде слов. Девушка отпрянула от его вздоха, думая, что сделала ему больно, но ей потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он на что-то смотрит. Она проследила за его взглядом и, кажется, перестала дышать. Некоторое время они находились в неподвижном состоянии, замерев, как две статуи. Он медленно впитывал в себя высеченные на ее коже слова. Грязнокровка. Отребье. Мерзость. Его чуть не стошнило. Теперь он понял, почему она всегда носила такие скромные мантии. Должно быть, это его тетя вырезала эти слова на ее теле. Как Гермиона вообще могла быть с ней одной семьей? С женщиной, которая убила ее родителей и оставила такие ужасные шрамы? Как она могла показывать ему, племяннику Беллатрисы, хоть какое-то беспокойство? Звук, донесшийся из дальнего конца коридора, вытеснил из головы все вопросы, и девушка отползла от него, прикрывая тканью шрамы. — Гермиона… — прохрипел он. Он не был уверен, что хотел сказать, но знал, что должен что-то сказать. Она не ответила. Со своего места он смотрел, как она пытается подняться на ноги, но ее движения были неровными и нескоординированными. Она споткнулась о свою мантию и упала на него сверху. Драко попытался помочь ей слезть с него, но она сопротивлялась. — Отпусти меня! — прошипела она. — Я пытаюсь… — он осекся, потому что во второй раз в жизни ее колено соприкоснулось с его причинным местом. Он застонал и схватился за ноющие части тела, когда она высвободилась из его рук и с трудом поднялась на ноги, выбежав из туалета. Как только она ушла и он снова смог двигаться, Драко встал на колени и закрыл дверь, заперев ее, прежде чем снова рухнуть на пол. В голову вихрем ворвался непрошеный образ ее бледной голени, разрезанной так же, как и ее живот. Дыхание участилось, и он попытался восстановить его. Но ничего не получалось. Драко в красках представил, как его тетя, женщина, которую он видел только на старых колдографиях, режет маленькую Гермиону Блэк, оставляя на ее теле ужасные шрамы. Желчь снова подступила к горлу, и Драко задрожал.