***
Драко подпрыгнул, когда заскрипела доска, и палочка мгновенно приземлилась в его руку. Здесь никого не было, коридор, как обычно, был пуст. Может, домовой эльф случайно поднял шум во время уборки? Или старое поместье оседает? Он развернулся и продолжил путь к своей комнате, но палочку не убрал. В Мэноре Драко всегда чувствовал себя счастливым, защищенным и любимым. Будь он проклят за то, что разрушил это. Понимание того, что все свободные комнаты заняты Пожирателями, вызывало огромное желание сбежать отсюда и забыть родителей. Они сами ввязались в это, присоединившись к нему во время первой магической войны. Они не должны были втягивать его. Легкий ветерок защекотал затылок, и он снова обернулся. В двадцати футах стояла ведьма с дикими глазами и темными волосами. Ее черты лица были так похожи на черты его матери, что Драко от шока резко вдохнул. Она усмехнулась, обнажив зубы, которые в мерцающем свете свечей казались слишком острыми, чтобы быть человеческими. Пока Драко смотрел, она медленно открыла дверь, перед которой стояла. — Спокойной ночи, дорогой племянник, — почти прошипела она, прежде чем войти и закрыть дверь. С полсекунды Драко смотрел на закрытую дверь, потом повернулся и побежал в свою комнату.***
Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться при виде потрясенного выражения на лице Рона. Он явно не ожидал, что тыквенный сок выплеснется ему в лицо. Очевидно, новейшее зелье получилось идеальным. Гарри и Джинни хохотали, пока Рон пытался вытереть салфеткой сок, который теперь капал с его лица в кашу. Джинни смеялась так громко, что закашлялась, и Гермионе чуть не захотелось придушить ее. Что в этом смешного? Как только губы Джинни коснулись ее собственного сока, он брызнул ей в лицо. Теперь смеялся уже Рон. Гарри внимательно посмотрел на свой стакан, прежде чем медленно потрогать сок пальцем. Он тут же взорвался вверх, как гейзер. Гермиона сделала то же самое и с гордостью наблюдала, как ее собственный сок взорвался. Лучший способ подшутить над кем-то — это подшутить и над самим собой. Тогда тебя трудно раскрыть. — Что?.. Сквозь дружный смех прорвался раздраженный голос миссис Уизли, которая оглядывала теперь уже покрытый соком кухонный стол. Она тут же бросилась к камину, кинула в него немного пороха и принялась ругать Фреда и Джорджа, находящихся в своей квартире. Гермиона усмехнулась. Когда она заходила вчера к близнецам, она специально настроила их камин, чтобы миссис Уизли имела неограниченный доступ. Если они планировали взять на себя ответственность за все изобретения — что ее вполне устраивало, — то могли взять на себя и вину. К тому времени, как Фреда и Джорджа хорошенько отругали, Гермиона уже воспользовалась магией, чтобы навести порядок, и все успели успокоиться. К сожалению, миссис Уизли сообразила вылить весь кувшин тыквенного сока, прежде чем кто-то ещё стал невольным испытуемым.***
Драко бесшумно проскользнул в библиотеку и прошептал: — Гоменум Ревелио. Никого нет. Он с облегчением вздохнул и двинулся к полкам, не убирая палочку. На всякий случай. Мать сказала ему, что Сивый должен прибыть в поместье со дня на день, и это не тот человек, с которым Драко хотел бы встретиться, будучи беспомощным. Потребовалось некоторое время, чтобы найти спрятанные отцом книги, но он всё-таки их нашел. Темномагические заклинания и немногочисленные средства защиты от них. Он планировал все каникулы читать эти книги и запоминать буквально каждое слово. Это была очень легкая задача, поскольку последние четыре дня он провел взаперти в своей комнате, а Добби приносил ему еду. Драко сунул пять книг в сумку и направился к выходу. Он замер, услышав, как повернулась ручка. В панике парень поднял палочку и отступил в тень, прислонившись спиной к книжному шкафу. Неожиданно в дверях появился золотоволосый мужчина. Его лицо скрывала тень, но он что-то напевал себе под нос. Его руки были нагружены письменными принадлежностями, поэтому он осторожно захлопнул дверь ногой. Драко молча наблюдал, как мужчина положил вещи на стол перед массивным гранитным камином. Он слишком долго расставлял всё по местам — с точностью до дюйма. Закончив, он аккуратно сел, в артистичной манере откидывая мантию. Движение было очень знакомым, и Драко нахмурился, пытаясь вспомнить, где он раньше видел его. Драко не успел даже подумать, как мужчина вытащил стеклянный шар, постучал по нему палочкой, а затем отпустил его парить над столом. Отбрасываемый им свет раскрыл его черты. — Профессор Локонс? — с удивлением спросил Драко, не успев остановить себя. Локонс подпрыгнул на фут и чуть не свалился со стула. — О! Мерлин, откуда ты взялся? Драко ухмыльнулся, очевидно, работа на Него не увеличила способностей этого дурака. — Я был здесь всё это время. — Ну, тогда ладно. Ты выглядишь очень знакомо. Я тебя знаю? — спросил Локонс, вглядываясь в темную тень, в которой стоял Драко. — Вы были моим преподавателем по Защите от темных искусств на втором курсе. До того, как попытались наложить Обливиэйт на библиотекаря Хогвартса. И вы живете в моем доме. — А! Драко Малфой! Слизеринец, всегда сидящий с Грегори Гойлом, Винсентом Крэббом и Пэнси Паркинсон. Если я правильно помню, тебе нравилось изображать пантомиму на моих уроках, хотя ты и притворялся, что ненавидишь их. Драко разинул рот. — Как… — Мой дорогой мальчик, я бы не выжил и не преуспел бы так, как преуспел, не изучая людей. Да, я переступил границы и запаниковал из-за мадам Пинс. Она ужасная женщина. — Очко, — не задумываясь, ответил Драко. Локонс нахмурился: — Почему ты так говоришь? Твоя мать сказала то же самое, когда показывала мне комнату. Сказала то же самое? Что? Не может быть, чтобы эта игра вошла у нее в привычку, как и у него. Хотя у него не было монеты, поэтому она работала только тогда, когда он был рядом с Лавгуд, Уизли, Поттером или Гермионой. — Ничего особенного, просто подцепил это случайно, когда Пэнси начала тусоваться с моей кузиной. — Если это так, то, возможно, ты сможешь объяснить мне правила более подробно, когда я не буду так занят, — он указал на груды пергаментов, разложенных на столе. Драко заинтересовался и подошел ближе. — Что вы делаете? — Несмотря на мою совершенную бесполезность во всех заклинаниях, кроме Обливиэйта, Темный Лорд решил, что я довольно талантлив в писательстве и связях с общественностью. В настоящее время я пишу его биографию, поскольку намерен продолжать дышать как можно дольше. — Его биографию? — Драко вскинул брови. — Серьезно? — Ну, — сказал Локонс с блестящей, хотя и немного озорной улыбкой, — так же серьезно, как и любая другая моя книга.***
Гермиона взяла перо и написала: Фордж, моя книга об отпечатках всё ещё у тебя? Та, которую я подарила тебе летом? Ожидая ответа, она снова взяла записи и перечитала то, что уже успела собрать. Между Гарри и Волдемортом должна быть какая-то магическая связь. Связь, установленная ещё до того, как кровь Гарри была использована для создания нового тела для этого мерзавца. Ей просто нужно было обнаружить эту связь и устранить ее. Привет, Феникс, есть. Хочешь, я сегодня же передам ее Сохатику? Слышал, он будет летать с Королем и Джинджер, пока остальные будут на собрании. Гермиона поморщилась. Дурацкое собрание Ордена Феникса. Она была уверена, что они были скучными, но ее желание знать всё означало, что она хотела бы присутствовать на одном из них. К сожалению, несмотря на то, что она была совершеннолетней, Бродяга сказал, что она не может присоединиться, пока ситуация не станет тяжелой или она не закончит Хогвартс. По крайней мере, он пообещал рассказывать Гарри и ей всё, что связано с ними. Да, пожалуйста. Спасибо. Не проблема. Увидимся в канун Рождества. О, и Дред говорит, что тебе отныне запрещен вход в нашу квартиру. Гермиона хихикнула, как будто это могло остановить ее от настроек их камина. Она просто должна быть более скрытной. Может, «одолжит» у Гарри мантию. Если вы так настаиваете. Да! Она закатила глаза от размера восклицательного знака. Они недостаточно ценили свою мать. Ведь все знали, что ее ругательства шли от чистого сердца. Кроме того, они закаляли характер. Гермиона закрыла дневник и начала просматривать записи. Она разберется с этим. Даже если ей придется пробраться в Лютный переулок, чтобы найти нужные книги.***
— Ну, что ты об этом думаешь? Драко взял у Локонса пергамент и начал читать:Узнав о своей нежелательной беременности, Меропа Мракс обратилась за помощью к своему дорогому отцу. Когда он узнал, что этот подлый маггл сделал с его милой, невинной дочерью, он пришел в ярость и ворвался в дом этих магглов с палочкой в руках. Его сын Морфин Мракс присоединился к нему, и они стали добиваться справедливости по отношению к их любимому члену семьи.
К сожалению, когда Министерство узнало о произошедшем, они встали на сторону жестокого маггла. Мраксов посадили в Азкабан, и Меропа осталась совсем одна.
Беременная и сильно ослабевшая после тяжелого испытания, она обратилась за помощью в волшебный Лондон. Там ее оплевали и обманом лишили того немногого, что у нее осталось.
Проклиная тех, кто сделал это с ней, Меропа попыталась аппарировать домой, но в раненом состоянии совершила ошибку.
Сильно расщепившись, она очутилась на маггловской улице. Сходя с ума от боли и начиная рожать, она понимала, что ещё одна аппарация убьет ее нерожденного сына.
Она подползла к ближайшей двери и начала стучать и кричать, пока дверь не открыла идиотская маггловская женщина. Она как раз стала свидетельницей рождения и услышала последние слова Меропы Мракс.
— Благослови моего отца, Марволо, за убийство Тома Реддла.
Оставшись с новорожденным младенцем и мертвой матерью, женщина сделала то, что сделал бы любой слабоумный маггл, лишенный воображения.
Она отправила ребенка в сиротский приют и сообщила им, что мать на последнем издыхании дала ему имя.
Какое имя?
Том Марволо Реддл.
Или, как вы его знаете, Лорд Волдеморт.
Когда Драко закончил читать, его брови практически слились с линией волос. — Насколько это правда? — О… — Локонс задумался. — Имена? И ее брат, и отец действительно отправились в Азкабан. Только по разным причинам. И в разное время. — Неужели он действительно думает, что никто не докопается до правды? Локонс одарил его улыбкой. — Мой дорогой мальчик, победившая сторона говорит только правду. Ты этого не знал? И если эта книга когда-нибудь будет опубликована, написанное будет воспринято как истина. Попомни мои слова. — Если будет опубликована? Разве вы не хотите, чтобы Он победил? Локонс издал недовольный звук. — Ты действительно должен научиться лучше разбираться в людях, если хочешь преуспеть в жизни. И Темный Лорд видел это в моем разуме, и он прекрасно знает, так что не думай, что я открываю тебе великую тайну. Мне всё равно, кто победит в этой войне. До тех пор, пока я жив. В конце концов, либо я великий человек, написавший биографию нашего великого вождя — возможно, даже отвечающий за связи с общественностью, — либо я несчастный писатель, который в страхе делал то, что ему говорили, чтобы избежать смерти, как и большинство бедных людей в моем тюремном крыле. В конце концов, всем уже хорошо известно, что я умею только накладывать Обливиэйт. — Вы просто нечто, — Драко недоверчиво покачал головой. — Присаживайся, — Локонс указал на один из стульев у стола. Драко на миг задержал взгляд на стуле, не решаясь сесть и ослабить бдительность. Он не доверял Локонсу настолько, насколько мог отшвырнуть от себя этого человека. И он сомневался, что сможет отшвырнуть его далеко, потому что он как-то умудрился набрать вес, находясь в Азкабане. Вероятно, кто-то из его фанаток отправлял ему выпечку. — Вижу, ты мне не доверяешь, возьми мою палочку. Драко посмотрел на кусок дерева, как на змею, но всё равно протянул руку и взял ее. Он поморщился, как только рукоятка коснулась его пальцев. На ощупь палочка была почти маслянистая. — Да, слишком частое использование одного вида заклинаний приводит к деформации палочки. А теперь присядь, пожалуйста. Я чувствую, что должен поделиться с тобой некоторой мудростью. — Мудростью? — спросил Драко, нерешительно садясь. — Да. Ты же знаешь, я учился на Когтевране. Я живу и дышу мудростью. Так уж случилось, что часто моя мудрость проникает в уши, которые не готовы к таким вещам. Возьмем Гарри Поттера, его неспособность прислушаться к моим словам по управлению славой толкнула его в такое положение, что Министерство и «Ежедневный Пророк» смогли убедить людей, что у него не все дома. — Поттер не сумасшедший, — выпалил Драко, чувствуя, как внутри него закипает гнев. — О, конечно, нет! Просто он с помощью своего опекуна находился так далеко от глаз публики, что публика его не знает. Если публика не чувствует, что знает тебя, то ей будет легко настроиться против тебя. Даже сейчас некоторые ведьмы настолько убеждены, что я приятный и приветливый человек, что ежедневно пишут письма в Министерство с просьбой выпустить меня из несправедливого заключения. Часть Драко была возмущена словами этого шута, но он всё равно не мог удержаться от того, чтобы не впечатлиться. — Так вот как вам удалось провести три с половиной года в Азкабане, не потеряв в весе ни унции? — Конечно. Волшебник, отвечающий за мое тюремное крыло, — мой большой поклонник. К тому же он никогда не любил мадам Пинс. Так вот что я хочу сказать, публичный имидж — это полдела. Твой публичный имидж среди Пожирателей Смерти довольно хорош. Ты слизеринец и чистокровный. Твой отец — преданный Пожиратель Смерти, один из лучших. Твоя мать — любящая и верная жена. У тебя есть тетя, которая считается одной из самых преданных его последовательниц. Ты, мой мальчик, в прекрасном положении. — К чему вы клоните? Локонс одарил его улыбкой, которая появлялась на обложке каждой его книги. — Я хочу сказать, что если ты хочешь и дальше оставаться в таком положении, то как можно скорее денонсируешь остальных членов своей семьи. — Остальных? — спросил Драко, хотя прекрасно знал, кого он имеет в виду. — Твою тетю — Андромеду Блэк, твоих родственников — Сириуса Блэка, Нимфадору Тонкс и, конечно, — он сделал эффектную паузу, — Гермиону Блэк.***
Драко уставился на тарелку перед собой, как будто пикката из телятины чем-то разозлила его. Он отказывался смотреть на человека, сидящего напротив. Категорически отказывался. На самом деле, он мог бы станцевать от радости, если бы один из ужасных соплохвостов Хагрида вдруг появился на коленях этого монстра. Он был причиной возвращения Темного Лорда. Он был причиной того, что Гермиона чуть не умерла. Драко слышал, как он жаловался отцу Тео на то, что «отродью Блэков» удалось выжить. Тем более что ее статьи начинали бесить Темного Лорда. Барти Крауч-младший мог сгореть в аду. Большое серебряное блюдо пролетело у него перед глазами, прежде чем опуститься рядом с матерью. Она деликатно взяла ещё один кусок телятины, пока горячее подавалось. Как она могла спокойно есть? Драко едва удавалось засунуть в глотку один кусок какой-нибудь еды, пока он прятался в своей комнате. Теперь же это было совершенно невозможно — здесь, сидя за массивным обеденным столом вместе со всеми мерзкими обитателями Малфой-Мэнора. Он поймал вспышку золота и увидел, как Локонс — сидящий далеко за другой половиной стола — откинул голову назад и засмеялся над какими-то словами Риты Скитер. Его кулаки сжались, а ярость угрожала овладеть головой. Эта женщина! В его доме! Он хотел раздавить ее, как мерзкую букашку, которой она и являлась. Он не удивился, увидев, что она ладит с Локонсом. После их «обсуждений» в библиотеке Драко выскочил оттуда, но его остановила мать, и он был вынужден общаться с Грегом, Винсом и Тео. Он не смог улизнуть в свою комнату и спрятать книги из библиотеки, так как их ожидал Темный Лорд после ужина. И он хотел встретиться с сыновьями своих самых верных последователей. Эта мысль превратила маленький кусочек телятины во рту в пепел. Ему казалось, что невидимая ноша на плече давит на грудь, душит его, но он не осмеливался поправить ее. Если бы родители узнали, что он читает эти книги, неважно с какой целью… — Вижу, я пришел слишком рано. Или может, вы любите ослушиваться приказов, — прошипел холодный голос. От этого звука по спине Драко пробежали мурашки, и он поднял голову. Там, в дверном проеме, стояло самое жалкое подобие человеческого существа, которое он когда-либо видел. Кроваво-красные глаза сверкали на лице, больше похожем на змеиное, чем на человеческое. Белая, как кость, кожа казалась почти ослепительной поверх настолько темной мантии, что его собственная хогвартская мантия казалась позорной. Лорд Волдеморт. Источник всех его страданий. Эти холодные глаза оглядели комнату, и Драко опустил взгляд с явным стыдом и сдержанностью, прежде чем они добрались до него. Он ни за что не впустит этого человека в свои мысли. Он владел окклюменцией благодаря профессору Ру, но не настолько доверял своим способностям, чтобы подвергнуть их серьезному испытанию. Его отец встал. — Мы закончили, мой Лорд. Мы просто ждали вашего присутствия. Темный Лорд молча пересек комнату и встал во главе стола, всего в нескольких шагах от Драко. Он взмахнул палочкой, и из воздуха появился богато украшенный трон. Он сел и оглядел стол. Драко старался не смотреть ему в глаза. Но он не мог не содрогнуться, наблюдая, как огромная змея ползет вверх по трону, пока большая часть ее тела не обвилась — почти любовно — вокруг Темного Лорда. — Кажется, я вижу новые лица, кому-нибудь из них уже есть семнадцать? Мистер Нотт заговорил, и Драко почувствовал, как напрягся Тео, сидящий рядом с ним. — Моему мальчику, Теодору, в феврале исполнится семнадцать. — Мой Лорд, в апреле Грегори исполнится семнадцать, и он очень хочет получить Метку, — Драко показалось, что его старый друг вовсе не горит желанием ее получать. Он выглядел испуганным. — Драко исполнится семнадцать в начале июня, мой Лорд, — услышал он голос собственного отца. У Драко кровь застыла в жилах при мысли о семнадцатом дне рождения. Он не вернется домой. Он уже знал это. Что бы ни случилось, он не станет убийцей. Или мучителем маленьких детей. — Винсенту уже семнадцать, мой Лорд, — сказал мистер Крэбб. Рот Темного Лорда перекосился в то, что вроде как должно быть улыбкой. — Очень хорошо, Винсент, подойди, — он указал на место рядом со своим троном. Драко в немом ужасе наблюдал, как один из его старых друзей подошел к Темному Лорду. То, что произошло дальше, будет преследовать Драко в ночных кошмарах, наверное, всю жизнь. Темный Лорд встретился взглядом с Винсом, и его друг закричал, упав на колени. Крауч вскочил на ноги и подбежал к ним. Он резко оттянул рукав левой руки Винса. Темный Лорд поднял палочку и что-то прошипел, прежде чем прижать ее к телу Крэбба. Крики становились всё громче. А Драко мог только сидеть и смотреть. Он почувствовал боль и, посмотрев вниз, увидел, что его руки сжались в кулаки, а ногти впились в кожу. Из нескольких порезов сочилась кровь, и его мысли вернулись к Мунго. Гермиона причиняла себе боль из-за этих людей. Она до крови расцарапывала те немногие участки своей кожи, которые не достались его тете. И теперь он делал то же самое. — Драко Малфой. Он вздрогнул и поднял глаза, поняв, что крики прекратились. — Да, мой Лорд? — успел сказать он, несмотря на внезапную нехватку воздуха в легких. — Я увидел кое-что — в голове твоего друга — кое-что тревожное. Я видел тебя с Поттером и его маленькой грязнокровной сестрой. Драко пришлось прикусить губу, чтобы не закричать, что Гермиона не грязнокровка. Его клятва дрогнула, но не нарушилась. Магия — вещь очень разумная, чтобы не отреагировать на такие мысли. — Это… это было удобно, мой Лорд, — сказал он. — Я так не думаю. На самом деле, я считаю, что ты должен доказать свою преданность. Прямо сейчас. — Мой Лорд, пожалуйста, он слишком молод. Ему всего шестнадцать. Слова отца, казалось, доносились откуда-то издалека. Кровь хлестала у Драко в ушах, а дыхание участилось. Он почувствовал, как палочка впилась ему в запястье, готовая прыгнуть в ладонь с движением, которому его научила профессор Ру. — Люциус, он уже достаточно взрослый. В шестнадцать лет я делал гораздо больше, чем он. Драко, подойди. Он почувствовал, как напряглась мать, но Драко не обратил на нее внимания. И вот он снова стоит перед выбором. В прошлый раз он выбрал путь труса. Он отказался помочь Гермионе. Он позволил ей уйти одной. Она чуть не умерла из-за него. Потому что он боялся того, что может случиться с ним самим. Но теперь он знал, что произойдет, если он последует за этим змееподобным человеком. Его отец был сломлен. Прикованный к человеку, которым он когда-то восхищался. К человеку, который забрал его дом и превратил в место, которое никогда для этого не предназначалось. Его мать… Драко не знал, что и думать о ней. Слова Поттера, которые он произнес прошлой весной, эхом отдавались в ушах, но он с трудом в это верил. Особенно когда она сидела так пассивно. В голове прозвучали, слова Поттера, сказанные месяц назад: «Я думал, ты изменился». Изменился ли он? Неужели он ничего не может сделать и позволит заклеймить себя, как скотину? Станет убийцей? Палачом? Драко был не настолько глупым, чтобы верить, что сможет сбежать, если откажется. Он не сможет отбиться от всех Пожирателей, находящихся в комнате. Он даже не думал, что Поттер или Гермиона смогли бы это сделать. Но он знал, что скорее умрет, чем станет таким, как все вокруг. Что-то внутри него взревело в знак согласия. И он знал, что никогда не пойдет по тому же пути, что и отец. Это было немыслимо. Он осторожно встал, наблюдая, как все находящиеся в комнате следят за каждым его движением. Он повернул голову влево и встретился взглядом с Тео. Он был удивлен тем, что увидел в его глазах. И, вероятно, это была единственная причина, по которой он сказал то, что сказал. — Тео, что происходит с яблоками на холме? Казалось, вся комната напряглась от этого вопроса, но Тео улыбнулся: — Они скатываются с холма. Драко оглянулся на Темного… нет, он никогда не станет одним из его приспешников. Он посмотрел на Лорда Волдеморта, но старался не встречаться с ним взглядом. — Мне очень жаль, но я вынужден отказаться от вашего грандиозного предложения. Видите ли, меня никогда не прельщала мысль, что меня заклеймят, как скот. Лицо Лорда Волдеморта на миг оцепенело, но быстро сменилось презрительным выражением. — Будь по-твоему. Если не хочешь быть заклейменным, как скот, то можешь умереть, как скот. Авада Кедавра!