The Brightest Black

      Гермиона нахмурилась и подняла глаза, когда Снейп вывел Драко и Тео из гостиной. О чем он хотел поговорить?       Она закрыла дневник и прикрепила к нему свое новое дорожное перо. Гермиона мотнула головой в сторону двери, и Луна кивнула. Как только трое слизеринцев ушли, блондинка подошла к дивану и устроилась рядом с Роном, а Гермиона вышла из комнаты.       Она бесшумно пошла вверх по лестнице, морщась, когда совсем недавно зажившая кожа с каждым шагом натягивалась.       Расщеп на задней стороне бедра был ужасным местом для раны. Мышцы хорошо срослись, но кожа натягивалась всякий раз, когда она поднималась по ступенькам, несмотря на оставленный Снейпом крем. Кроме того, ее расщепило и на левом плече, но это не мешало ей двигаться, пока рана заживала.       Дверь в старую комнату Чарли была закрыта, и она прислонилась к ней ухом, но услышала только жужжание. Гермиона нахмурилась и проворчала себе под нос.       — Чертовы слизеринцы. Используют заклинания, которые я не могу идентифицировать. Что плохого в обычных заглушающих заклинаниях?       Чувствуя нарастающее раздражение, Гермиона проскользнула в старую комнату Билла, находящуюся на противоположной стороне коридора, и закрыла за собой дверь. Может, они что-нибудь скажут, когда дверь откроется.       Ей не пришлось долго ждать. Драко выскользнул из комнаты через некоторое время. Она смотрела, как он приложил ухо к двери, а потом раздраженно нахмурился.       Гермиона невольно улыбнулась этому выражению, и не могла сказать почему.       Она молча шире распахнула дверь и протянула руку, схватив Драко и втянув его в комнату, прежде чем снова тихо закрыть дверь. Несколькими взмахами волшебной палочки и шепотом произнесенными заклинаниями дверь оказалась заперта, и в комнате воцарилась тишина.       Она с удивлением отметила, что ее типичное запирающее заклинание было мощнее, чем обычно.       Находясь в замешательстве, но думая о другом, она отложила эту мысль на потом и повернулась к Драко, который теперь стоял в модифицированной классической дуэльной позе, нацелив на нее палочку. Исчез избалованный маленький мальчик, которого она знала, или даже растерянный и довольно неуклюжий подросток, каким он был всего несколько недель назад.       Нет, теперь он выглядел спокойным и уверенным. Его светлые волосы — сильно нуждавшиеся в стрижке — падали на аристократический лоб, слегка прикрывая один блестящий серый глаз.       Внутри что-то перевернулось, когда она встретилась с ним взглядом. Гермиона попыталась отогнать это чувство, но, в отличие от предыдущего, оно отказывалось исчезать, даже когда она начала говорить.       — Драко, чего хотел Снейп?       Он изучал ее с полсекунды, затем расслабился и засунул палочку обратно в рукав. Гермиона наблюдала за тем, как он изогнул запястье, и с интересом отметила, что он использует тот же метод, что и Алианора Ру.       — Тебе действительно следовало быть на Когтевране.       — Драко… — она раздраженно нахмурилась.       Он ухмыльнулся.       — Он просто предупредил нас насчет Хогвартса и Слизерина. Тео и я довольно публично заявили, на чьей мы стороне, и многие будут недовольны.       Гермиона изучающе смотрела на него, заметив напряженность в уголках его рта, хотя поза была расслабленной.       — В школе вам действительно будет безопасно?       Он пожал плечами и отвернулся, рассматривая плакат с изображением Ведуний.       — Так же безопасно, как и Пэнси, я полагаю.       — Семья Пэнси всегда была на нейтральной стороне. А твоя — нет.       Малфой снова пожал плечами и подошел к окну, глядя на заснеженную английскую местность.       — Очко. Но наш декан — Снейп. Он играет за обе стороны. Он не допустит, чтобы при нем с любой из сторон случилось что-то ужасное. Кроме того, я знаю, что он действительно против Лорда Волдеморта.       Гермиона нахмурилась. Несмотря на то что она не особо любила Снейпа, она была уверена, что он на их стороне, хотя у нее и не было доказательств. Только разговоры, которые она слышала о матери Гарри и Снейпе от дяди Ремуса. У нее ещё не было всей информации, но приблизительная картина всё же вырисовывалась. Гермиона догадывалась, что Снейп не ожидал, что его новый хозяин убьет его подругу детства — даже если они были в ссоре.       — Откуда ты знаешь наверняка?       Драко оглянулся на нее, потом быстро перевел взгляд на снег, и Гермиона увидела, как его кулаки сжали подоконник.       Следующие слова Драко произнес на одном дыхании — почти.       — Онувиделкакяищуидал… — он замолчал, а затем глубоко вздохнул. — Мне дали одну вещь. Там было лекарство. Гарри застал, как я варил зелье в мае прошлого года. С его помощью я пробрался в Мунго и…       Но Гермиона уже не слушала его.       Лекарство.       Мунго.       Серебряный дракон.       Дракон.       Драко.       Драко пробрался в больницу Святого Мунго, рискуя своей жизнью и жизнью своей семьи, чтобы вылечить ее. Чтобы спасти ей жизнь. И Снейп дал ему для этого средства, как она догадывалась, из своего семейного фолианта.       Ее мысли вернулись к тому старому, потрепанному чайному сервизу и выцветшему гербу в кабинете Снейпа.       Снейп не носил старинную магическую фамилию, потому что его отец был магглом. Его мать не стала бы связывать свою магию. И фолианты передавались по родовой магии, а не фамилии.       Его мать, должно быть, была последней в роду. Поэтому Снейп стал владельцем фолианта.       И он одолжил его Драко.       Чтобы он мог вылечить ее.       Значит, он рискнул всем, чтобы спасти ей жизнь.       Эта мысль потрясла весь ее мир. Гермиона чувствовала, как всё вокруг крутится и вертится с невероятной скоростью.       Она рисковала всем, чтобы спасти его мать, не ожидая, что он сделает то же самое. И совсем не подозревая, что он уже рисковал всем.       Рисковал всем и никому ничего не сказал. Гермиона даже догадывалась, что он велел Гарри никому не рассказывать. И у Гарри было достаточно благородства, чтобы сохранить это в секрете.       Она поняла, что Драко всё ещё говорит, пока изо всех сил пыталась подобрать слова.       — …вот почему я избегал тебя после поезда. Как я могу причинить тебе боль своим присутствием? Я — племянник женщины, которая пытала тебя и убила твоих родителей. Постоянное напоминание о том, что…       Гермиона почувствовала, как кольнула клятва, когда он заговорил об этой мерзкой женщине, даже не назвав ее имени. Она почти забыла об их давнем обещании. Она быстро оборвала его:       — Тонкс — ее племянница. Тетя Анди почти ее двойник. У Бродяги такие же волосы. Мерлин, у меня такие же волосы! Из всех нас ты меньше всего похож на нее! Всё, что у тебя есть — это ее аристократический нос! Как… как ты вообще мог подумать, что лучше всего избегать меня?!       Малфой снова повернулся к ней лицом. У него приоткрылся рот, когда его оборвали на полуслове, а лицо покраснело. Его глаза блестели, напоминая маленькие серебряные сережки, которые Бродяга подарил ей на день рождения в прошлом году. Он захлопнул рот и нервно сглотнул.       — Ну, э-э, вот почему я бегал за тобой в тот день, когда сломал руку. Я понял, насколько глупо было избегать тебя, и… ну, в общем…       Он замолчал и посмотрел вниз.       Гермиона вздохнула и подавила желание закатить глаза.       Честно.       — Позволь мне всё прояснить. Ты рисковал всем, чтобы исцелить меня, после того как отказался пойти со мной, чтобы спасти Гарри. Ты узнал о моих шрамах и решил избегать меня, чтобы не причинять мне боль. Потом ты понял, что избегать меня было ошибкой, и, пытаясь исправить это, сломал себе руку. После того как гонялся за мной по коридорам Хогвартса. Затем ты фактически подписал себе смертный приговор, бросив вызов Темному Лорду и отказавшись принять Метку. Метку, которую он попытался тебе поставить, увидев в голове Крэбба нечто такое, что заставило его усомниться в твоей потенциальной преданности. Предполагаю, что речь идет о твоих предыдущих действиях по отношению ко мне. Да, — сказала она, когда его лицо стало удивленным, — я узнала о том, что на самом деле произошло во время встречи Пожирателей, от твоей матери. Ты не читал статью, которую я написала?       Драко кивнул.       Гермиона недоверчиво покачала головой, пытаясь найти хоть какую-то константу в этом новом мире.       — Почему? Что изменилось? Всего два года назад ты назвал меня грязнокровкой!       Он пожал плечами и некоторое время смотрел себе под ноги, потом расправил плечи и глубоко вздохнул. Затем Драко поднял глаза, встретившись с ней взглядом, и Гермиона почувствовала, что тонет в этих мерцающих серебряных глубинах.       — Я изменился. Не знаю как. Не знаю почему. Но я перешел от неприязни к уважению. Это как-то изменилось. По-моему, это началось, когда я увидел, как ты выпрыгнула из окна. Но я по-настоящему не осознавал этого, пока ты не помогла мне добраться до больничного крыла, когда у меня была сломана рука. Я уважаю тебя, ты мне нравишься, я не могу не восхищаться тобой. Твоя кровь не имеет значения. Черт, ничто не имеет значения, кроме того, что я рассматриваю тебя как друга, даже если это односторонне. Но я больше так не думаю. Не после последних пяти дней. И не после того, что моя мать сказала мне вчера… думаю, нам друг от друга никуда не деться в той или иной форме.       — Погоди, а что твоя мать вчера сказала?       Какое-то мгновение Малфой тупо смотрел на нее, а потом его кожа — почему-то — покраснела ещё сильнее.       — Оу, эм, я не упоминал об этом?       Гермиона покачала головой.       Он прислонился спиной к окну и закрыл лицо руками. Она заметила, что его ногти тоже стали немного длинноваты, и хорошо бы было их немного подпилить. Они и его волосы были единственными признаками горя по его отцу, которые она четко видела. Возможно, на похоронах их будет больше, но это произойдет только после того, как Министерство выдаст тела.       — Я кое-что узнал об этом, когда отец забрал меня с Кингс-Кросс в начале каникул. Я понятия не имел, что это уже произошло, пока моя мать не сказала мне. Но, видимо, магическое проклятие Малфоев заключается в том, что мы всегда жаждем большей власти. До такой степени, что мы добровольно, а, возможно, и неосознанно, привязываем себя к кому-то могущественному. Это может быть магическая или ментальная сила. Но это не имеет значения, пока мы уважаем этого человека и восхищаемся им. Как я уважаю тебя и восхищаюсь тобой.       Гермиона снова в шоке уставилась на него, пытаясь понять смысл только что услышанных слов.       — Ты… ты привязан ко мне?!       Он просто кивнул, не отнимая рук от лица.       — Из того, что я знаю, это в основном однобоко. Я никогда не смогу причинить тебе боль или бросить вызов, разве что в крайних случаях. Как… как произошло с моим отцом. И Волдемортом.       — Твой отец. Он был привязан к Волдеморту?       — Да, — Драко кивнул и опустил руки.       — Но связь прервалась, когда Волдеморт попытался убить тебя.       Драко с несчастным видом снова кивнул.       — Что… что влечет за собой эта связь?       — Я точно не знаю, — он пожал плечами. — Все объяснения довольно туманны. Но думаю, что для всех по-разному. Я знаю, что Гарри нашел меня вчера благодаря своей связи с тобой. И твоей связи со мной.       Гермиона пропустила это мимо ушей, затем закрыла глаза и глубоко вздохнула, позволяя своему разуму проясниться.       Вот это ее связь с Гарри, прочно закрепленная на месте и соединяющая их души. Но теперь, посмотрев по сторонам, Гермиона обнаружила более слабую цепь, едва различимую в сознании, но гораздо более толстую, чем дальше она шла по ней.       Мгновение спустя Гермиона очутилась в новом месте, в сознании, которое не принадлежало Гарри. Потому что оно было другим.       На секунду она увидела себя его глазами. Ее взгляд просачивался сквозь его сознание, и поэтому она видела — в какой-то степени — его собственный взгляд на нее.       Она была красивой. Ее волосы лежали на плечах черными волнами, почти искрясь силой. Карие глаза блестели от волнения, а поза говорила о самоуверенности и гордости за свои способности. Даже ее скромная мантия не смогла остановить его от оценки ее фигуры.       Гермиона в шоке отпрянула. Разрывая связь с его глазами, но всё ещё оставаясь в его сознании. Она не могла поверить, что такой человек, как Драко, считает ее красивой.             «Это… это невероятно…»       Его разум содрогнулся, а затем расслабился.       «Ты говоришь у меня в голове».       «Ты меня слышишь? Мы с Гарри можем использовать только образы».       Верх начал брать ее внутренний когтевранец, и она отогнала тревожные чувства, пытаясь принять это новое развитие событий. Не то чтобы ее жизнь вообще была нормальной. И она, вероятно, неправильно поняла его взгляд. Возможно, это была просто подростковая штука, о которой она читала в той маггловской книге по медицине. Что там было написано? Гормоны? Да, точно. Он не мог действительно считать ее красивой. Особенно после того, как увидел ее шрамы.       «Интересно, насколько далеко это работает».       «Может, ты пойдешь наверх, а я спущусь? Позже мы можем вернуться в ваш коттедж в разное время и проверить ещё раз».       Гермиона потянулась назад по связи, заметив, что она немного похожа на цепь и что ее конец теперь толще и виднее.       Когда она открыла глаза, то сразу же встретилась взглядом с Драко.       — Не думаю, что мой отец мог такое делать.       Гермиона вздрогнула.       — Волдеморт некоторое время был в голове Гарри. Это было очень неприятно. Думаю, твой отец упомянул бы, если бы это было частью его цепи. На самом деле…       Мысли путались, пытаясь найти свое место, но только делая ее обычно аккуратный ум дезорганизованным.       Мысли о цепях, связи, разумах, соединении и, наконец, якорях проносились сквозь каждую клетку. Гермиона вспомнила свое исследование волшебных палочек и описание того времени, которое Гарри провел в голове Волдеморта. Как он всего пять дней назад признался в том, что ему снятся кошмары, и в том, что они неожиданно прекратились — после того как преследовали его почти каждую ночь в течение последних нескольких месяцев. Гермиона всё ещё была раздражена, потому что Гарри за это время ни разу не поделился с ней этой информацией.       Ей нужно было кое-что выяснить.       И Гермиона не думала, что в библиотеке Хогвартса найдется то, что ей нужно. Информация могла быть в библиотеке Малфоев, но Министерство опечатало всё поместье, пока они проводили свое «расследование».       И никто не позволит ей сейчас пойти в Лютный переулок. Не после ее недавней статьи и той роли, которую она сыграла в битве в поместье Малфоев.       Нет. Ей нужна была помощь. А это означало настоящее собрание.       — Меняем планы. Ты иди наверх. Комната Рона находится на верхнем этаже. Там полный беспорядок и плакаты Пушек Педдл на стенах. Мы проверим связь, а потом я приведу остальных наверх. Думаю, что пришло время объединить ресурсы и кое-что выяснить. Продолжим разговор о цепях позже. Теперь ты один из нас, и я вполне могу посвятить тебя.       Малфой озадаченно нахмурился, но прежде чем он успел ответить, Гермиона поспешно вышла из комнаты, снимая на ходу заклинания.       Маленькая часть ее разума задавалась вопросом, была ли сила запирающих заклинаний вызвана тем, что она уже каким-то образом подозревала, что Драко был привязан к ней. В конце концов, если он был привязан к ней, это означало, что он частично принадлежал ей.       А она защищала то, что принадлежало ей.       Несмотря ни на что.

***

      Драко смотрел, как Гермиона выбежала из комнаты, и почувствовал легкое дежавю. Сколько раз он уже видел, как она убегает?       Но на этот раз всё было по-другому. Он знал, что она вернется.       Кроме того, он чувствовал ее там, на конце цепи. Этот груз был словно волшебное напоминание о соглашении, которое он заключил с Гарри, чтобы остановить Волдеморта. Утешение от понимания, что были люди, которые охраняли его спину, как он охранял их. Что он не одинок, как его отец.       Когда он вышел из спальни, дверь напротив открылась, и появился Снейп. Он посмотрел на Драко, направив на него свой крючковатый нос, и издал тихий звук, похожий на вздох.       — Мистер Малфой, у вас хороший друг в лице Теодора.       Затем он исчез, растворившись в черном водовороте на лестнице. Драко проследил, как он скрылся за углом в коридоре, а затем вошел в маленькую спальню и увидел, что Тео всё ещё сидит на кровати с непонятным выражением лица.       Драко проверил связь с Гермионой и быстро послал ей мысль.       «Мне нужно поговорить с Тео. Потом пойду наверх».       Ее реакция была мгновенной.       «Хорошо. Возьми его с собой».       Драко сел рядом со своим другом и поймал себя на том, что удивляется, когда они перестали быть близки. В детстве они были почти неразлучны. Они всегда всё делали вместе. Не проходило и дня, чтобы Драко не видел Тео и не писал ему.       Так было до того момента, пока за неделю до восьмого дня рождения Драко не умерла мать Тео.       Драко всё ещё помнил, как Тео пришел на праздник в Мэнор. Он расплакался, увидев, как Драко обнимает свою мать. Тео сердито схватил свой подарок и бросился к камину, прежде чем тот даже успел открыться. А затем последовал звук, означающий, что его лучший друг унесся прочь.       Они не говорили друг другу ни слова, пока не встретились в гостиной Слизерина. Они притворялись, что никогда не были друзьями. Что только вращались в одних и тех же кругах. У Драко были Пэнси, Винс и Грег. У Тео были Трейси, Дафна и Блейз.       Но теперь они снова были вместе. Вокруг никого не было.       Друзья Тео были в безопасности и всё ещё оставались его друзьями. Трейси, Дафна и Блейз со своими семьями никак не были связаны с недавней битвой.       Глаза Драко распахнулись навстречу ветру. Винс находился под стражей в Министерстве, его собирались судить, возможно, даже исключат из Хогвартса и посадят в Азкабан. Грег был Мерлин знает где, его взяли с собой родители, когда бежали за Волдемортом. Пэнси была в ловушке собственного разума, под проклятием, которое, как знал Драко, можно было вылечить, но это не уменьшало опасности.       Искусные целители разума проникали в ее сознание каждый час, уничтожая кошмары, даже под угрозой того, что могли свести ее с ума. Драко полагал, что должен послать Скитер благодарность, ее нападение на Пэнси и восстановление воспоминаний облегчали текущий процесс. Но они до сих пор не знали, что будет, когда последний кошмар будет уничтожен.       Выкинув из головы мысли о Пэнси, Драко нарушил молчание:       — Снейп говорит, что мне повезло, что ты мой друг.       Тео поднял руку и уставился на металлическую ладонь, обтянутую черной кожаной перчаткой. Он крутил рукой в разные стороны, глядя на все углы. Наконец он заговорил:       — Знаешь, я завидовал тебе. До сих пор завидую.       Драко почувствовал себя неловко. Конечно, Тео завидовал. Он потерял мать в раннем возрасте, а у Драко она всё ещё была. Отец Тео пытался убить его, а отец Драко умер за него. У Драко было две руки, а у Тео только одна.       Драко тоже завидовал. Разве он не завидовал Гарри и всем его друзьям?       — Я тебя не виню.       — Конечно, нет, — фыркнул Тео. — Мы слишком похожи, чтобы не понимать друг друга. В конце концов, ты же слышал, что я сказал про яблоко.       Теперь настала очередь Драко фыркать.       — Ты не был таким уж искусным. После того разговора я уже начал сомневаться, что ты слизеринец.       — Эй! — Тео грубо толкнул Драко плечом. — Я не знал, как сильно эти гриффиндорцы тебя заразили! Я должен был смягчить углы!       — Лжец, — оттолкнул его Драко.       — Ладно, пусть будет так, — сказал Тео тоном, от которого исчезли последние десять лет. На мгновение им снова стало по шесть, и они спорили о том, какие игрушки присоединятся к их армии в эпической битве, которую они организовывали.       Драко улыбнулся.       — Значит, мы снова друзья? Или вернемся к тому, как относились друг к другу в Хогвартсе?       Тео покачал головой и повернул ее достаточно, чтобы посмотреть на Драко.       — Мы не сможем вернуться к тому, как было в Хогвартсе. Не после всего этого, — он обвел металлической рукой комнату, рассматривая обстановку, которая была совсем не похожа на ту, в которой они выросли.       — Очко, — машинально ответил Драко.       «Драко. Планы поменялись. Рон не может двигаться. Спускайтесь, а потом проверим».       «Хорошо».       — Вся эта штука с очками действительно странная.       — Сначала я тоже так думал, — фыркнул Драко, — но теперь привык. Не хочешь поделиться тем, что сказал Снейп? Или сразу спустимся вниз?       — Суть в том, что в этом семестре Снейп будет проводить со мной много времени. И пытаться заставить меня увидеть мои «ошибки».       Брови Драко поползли вверх.       — Правда? Почему он не мог сказать это при мне?       — Не знаю, — Тео пожал плечами и отвернулся.       Драко мгновенно замолчал, боясь разрушить это новое начало дружбы.       — Ладно, тогда пошли вниз.       — К чему такая спешка? — спросил Тео, вставая и следуя за Драко.       — Гермиона говорила что-то о собрании и о том, чтобы нас посвятить.       — Посвятить? Во что?       — Понятия не имею, но это наверняка будет что-то хорошее.       — Очко, — сказал Тео, заставив Драко рассмеяться. Тео всегда всё схватывал на лету.