***
Как только Драко пожелал спокойной ночи, Гермиона уговорила Гарри идти спать, уверяя, что с ней всё в порядке. Что ей нужно время для разработки хорошей мести. Похоже, он не поверил, но, будучи измученным, заснул, держа ее за руку и тихо напевая, после ее обещания принять третье зелье через час. Ей нужно было ослабить сны от Ветитуса, а зелья не подействуют, если их не принять немедленно Даже сейчас, находясь в темном общежитии мальчиков, она чувствовала, как образы и эмоции — покрытые тошнотворной сладостью — окутывают сознание, соблазняя своим совершенством. Отвлекая от злости, которую она испытывала по отношению к Амбридж. Она просто хотела их совершенства — очень сильно. Она помнила свои сны: что ее родители живы. Что родители ее друзей живы. Стоило закрыть глаза, как она видела себя сидящей за длинным обеденным столом в саду Уизли. Рядом с ее мамой — женщиной, которую она видела лишь на неподвижной маггловской фотографии — стояла мама Луны, которая выглядела такой же, как при их с Гермионой последней встрече почти десять лет назад. Напротив них сидел отец Невилла и разговаривал с мамой Гарри. А в конце стола расположился отец Гарри и смеялся вместе с дядей Ремусом над какой-то шуткой Бродяги. Всё это казалось таким реальным. Неконтролируемые спазмы сковали горло, и она схватила запасную подушку Гарри, пряча слезы в мягком хлопке. Это не было реально. Ничего из этого. Она должна была говорить себе это. Но теперь она точно знала, каково было бы, если бы мать обняла ее. Если бы отец в шутку отчитал ее за то, что она неправильно чистит зубы. Если бы она вышла на улицу, на солнце, с обнаженными руками и ногами. Теперь она знала, как выглядели Бродяга и дядя Ремус без печали в глазах и шрамов на лицах. Раздался ещё один всхлип, но она больше не думала. Она выскочила из постели Гарри, пролетела по каменному полу и выбежала из комнаты, прижимая подушку к груди. Фальшивые воспоминания угрожали захлестнуть с головой. Не потому, что она сомневалась, настоящие они или нет. Нет, а потому, что она знала, что они не настоящие. Общая гостиная была пуста, и Гермиона остановилась посреди нее, тяжело и быстро дыша. Перемежаясь с воздухом, из горла вырывались тихие всхлипы и икота. А через секунду по ее холодному лицу потекли обжигающие слезы. Она чувствовала, что Гарри через связь пытается пробраться к ней в голову, но она заблокировала ее, как прошлой осенью. Ему нужно было поспать. А ей нужно было разобраться с этим самой. Гермиона стояла посреди пустой гриффиндорской гостиной и плакала о том, чего никогда не будет, пока за окном тихо падал снег. Она не знала, как долго простояла так, но при первом шевелении мышцы заныли, а все слезы высохли. Гермиона споткнулась и чуть не упала, уронив мокрую подушку, но сильная рука схватила ее за предплечье, удерживая на месте. Она нахмурилась, и мозг затуманился, когда она подняла взгляд на гриффиндорца, которого презирала. — Что ты делаешь? — она попыталась огрызнуться, но голос прозвучал как какое-то грубое карканье. — Тебе… тебе нужно принять это. Так ведь? Он поднял зелье, которое недавно дал ей Гарри. То, которое она оставила лежать на маленьком столике возле его кровати. — Что?.. — Ты, эм, — он отвернулся и поморщился, — не наложила заглушающее заклинание. Я слышал, что с тобой случилось. Я видел, как ты уходила, но прошел уже час, и… — он шаркнул ногой по толстому ковру под их босыми ногами. — Я должен как-то загладить вину за то, что случилось. Ты должна его выпить. Он вел себя так не так, как обычно, и у Гермиона получалось лишь пялиться на него, когда он отпустил ее руку, заставляя слегка покачнуться, и снял восковую пробку с флакона. Гермиона не отрываясь смотрела на него, и в голове всплыли воспоминания о чае. — Подожди! Парень замер, и Гермиона взяла у него пузырек, рассматривая в тусклом свете камина. Это был один из флаконов Драко, на дне которого были выгравированы маленькие буквы «Д.М». Слизеринский зеленый воск вокруг пробки остался нетронутым. Все выглядело, как обычно. Она вытащила палочку, наспех засунутую в карман мантии, и быстро произнесла диагностическое заклинание. С ним всё было нормально. Довольно умно со стороны Маклаггена, что он никак не прокомментировал проверку зелья. Гермиона удалила воск и вытащила пробку, сделав глубокий вдох, прежде чем проглотить светло-оранжевую жидкость. В отличие от двух предыдущих доз, эта жгла сильнее. Гермиона чувствовала, как воспоминания — сны — исчезают, становятся слабее. Когда они испарились, ей снова захотелось плакать, как будто она потеряла часть себя. Она чувствовала, как сладкий липкий туман сгорает, оставляя дыры и провалы в голове, загоняя сны на задворки сознания, где она с трудом могла их вспомнить. Но Гермиона всё же попыталась — вернулась в свой разум, желая сохранить те проблески о родителях, но образы, на которые она наткнулась, были не ими. Она увидела Драко, сидящего у озера, с румянцем на щеках и взглядом, от которого сердце забилось быстрее. Девушка ахнула и отпрянула, отгоняя это воспоминание. — Ты в порядке? Она посмотрела на Маклаггена, на лице которого читалось беспокойство. Это выражение, столь несвойственное его характеру, быстро вернуло ее к действительности. — Да, что… — Гермиона? Где… Маклагген, какого черта ты делаешь? С лестницы донесся сердитый голос Гарри, который торопливо спускался по ступенькам, перепрыгивая через две. Он вытащил палочку, не отрывая свирепого взгляда от парня. Маклагген поспешно отступил назад, подняв руки. — Я только принес ей то зелье, которое ты велел ей выпить! Гарри перевел взгляд на Гермиону, а затем широко раскрыл глаза, увидев пустой пузырек в ее руке. — Гермиона! Ты серьезно выпила это зелье?! После того, как Маклагген отдал его тебе?! Ты ничему не научилась после случая с Амбридж?! Теперь, когда сны ослабли, как и эмоции, вызванные ими, Гермиону захлестнули стыд и злость на себя за то, что она выпила чай с Ветитусом. И всё же, ощущая себя в достаточной степени скверно, она не считала нужным, чтобы ее чертов брат читал ей нотации! — Конечно, научилась! Я проверила зелье! Оно было нетронутым! Гарри приблизился, нахмурившись. Его глаза наполнились недоверием, когда он остановился всего в нескольких дюймах от Маклаггена. — Серьезно? Я в это не верю. Он ничем не показал, что изменился. Он всё ещё обычный эгоистичный, предвзятый придурок. — Гарри, какого… — Гермиона разинула рот. Но прежде чем она закончила предложение, Маклагген опустил руки и сильно толкнул Гарри. — Заткнись, Поттер. Ты ни хрена обо мне не знаешь. Гарри отшатнулся от силы толчка, опустив палочку, когда Маклагген, задев его плечом, прошел мимо и снова поднялся по лестнице. Гермиона наблюдала за его уходом, а потом перевела взгляд на брата. — Да, я ошиблась. Этого больше не повторится. Она повернулась и направилась к спальням девочек. — Гермиона, подожди! Она замерла и повернулась, посмотрев на него. — Что? — огрызнулась она. — Я… — он сглотнул и одарил ее нерешительной улыбкой. — Сожалею. Она не мигая смотрела на него. Гермиона чувствовала смятение, пока мозг пытался угнаться за словами. — Я… я просто так волновался… а когда проснулся, и обнаружил, что тебя нет, и кровать Маклаггена пуста… после того, что случилось два года назад… — Я принимаю твои извинения, Гарри, но я всё равно расстроена, — она сделала глубокий судорожный вдох. — Спокойной ночи. Увидимся утром. — Спокойной ночи, — кивнул он. Гермиона повернулась и, не оглядываясь, пошла вверх по лестнице. На полпути Гарри послал ей два образа. На одном из них она лежала перевязанная на больничной койке, на другом — была в странной комнате, а рядом с ней сидел Драко. Слезы наполнили глаза, когда эмоции, связанные с этими образами, захлестнули грудь. Гермиона всхлипнула и помчалась вверх по оставшимся ступенькам, торопливо забравшись в постель, задернув балдахин и наложив заглушающее заклинание как раз в тот момент, когда следующий всхлип вырвался из ее и без того осипшего горла. Она плакала до тех пор, пока в теле не осталось ни капли влаги, и, когда она почти провалилась в сон, в сознание вернулось непрошеное воспоминание. Гермиона заснула с улыбкой, сжимая в ладони воображаемую руку Драко.***
Гермиона проснулась рано и написала короткое письмо с жалобой в Министерство. Она предполагала, что его проигнорируют, но таким образом у нее будет больше доказательств против Министерства. Как бы ей ни хотелось спуститься вниз и убить Амбридж, она знала, что не сможет. Месть должна была совершаться медленно и такими способами, которые невозможно было ни доказать, ни опровергнуть. Было бессмысленно рассказывать профессору Макгонагалл или профессору Лонгботтом о Ветитусе. Только не когда Амбридж —директриса, а за ее спиной находится Министерство. Каким бы незаконным ни был этот акт, без доказательств им никто не поверит. Особенно Министерство. Никто не станет проверять ее воспоминания. Всё будет так же, как раньше. Ничего не изменится. До тех пор, пока Министерство не поймет и не признает, что Волдеморт вернулся. Что Гермиона, Гарри и Джинни в прошлом году не лгали. Нет, им придется проявить изобретательность, дабы добиться справедливости. Как только Гермиона вошла в Большой зал, она почувствовала на себе взгляд маленьких глаз-бусинок. Глаз, которые были полны злобы и раздражения из-за нормального внешнего вида Гермионы. Честно говоря, девушка всё ещё чувствовала себя не в своей тарелке и использовала все навыки, которым научила ее тетя Анди, чтобы выглядеть как обычно. Несмотря на то что яркое зимнее солнце, отражавшееся от свежего снега, во многом уменьшило стыд и душевную боль, вызванные событиями прошлого вечера, у нее появлялось лишь больше вопросов. Вопросов, на которые даже сейчас, когда она мыслит более ясно, всё ещё невозможно было ответить. Она была ужасно смущена своей жгучей яростью на Амбридж. Почему она видела себя идущей и держащейся за руки с Драко? Это было настоящее свидание в Хогсмиде? Она хотела встречаться с Драко? Нет. Это не могло быть правдой. Он был ее кузеном. В голове всплыли слова Джинни — близкородственные связи… Но… Нет. Она должна остановиться. Гермиона не могла позволить Амбридж и ее Ветитусу ещё больше запутать мысли. Прошлой ночью у нее уже произошел полный срыв. Она не могла позволить эмоциям захлестнуть себя настолько скоро. Особенно испытывая их из-за снов. Это была дорога к безумию. Но…. Ее глаза искали Драко за слизеринским столом, пока она сидела. Сердце глухо стукнуло в груди, и жар вспыхнул на коже, когда она встретилась с ним взглядом. «Доброе утро, Гермиона». «Доброе». Он улыбнулся ей и подмигнул, отчего у нее перехватило дыхание. «Не спускай глаз с жабы, когда она будет пить. Слышал, ты хорошо знаешь это зелье». Гермиона рассеянно кивнула и села между Джинни и Роном, бросив на Гарри короткий взгляд; она всё ещё сердилась на него за прошлую ночь. Посыпая овсянку изюмом, девушка снова посмотрела на преподавательский стол, когда Амбридж поднесла чашку к губам. В ту секунду, когда ее губы коснулись горячей жидкости, произошел взрыв. Чай — больше, чем можно было вместить в эту крошечную чашку — или даже сотню крошечных чашек — взорвался, разбрызгиваясь по всему лицу временной директрисы, облив ее розовую мантию и бант. Ее мышиные каштановые волосы прилипли к лицу, теперь сияющему вишнево-красным цветом от обжигающе горячего напитка. В зале воцарилась тишина, и все взгляды сосредоточились на потрясенной и мокрой жабе. Гермиона почувствовала удовлетворение, особенно когда стало ясно, что близнецам удалось улучшить зелье. «Хорошее начало». Она улыбнулась словам Драко, и почти сразу же глаза-бусинки жабы встретились с янтарными глазами Гермионы. В следующую секунду Амбридж подскочила. Ее туфли издавали громкие хлюпающие звуки, пока она неслась — разбрызгивая чай — через столы факультетов к двери. Когда она проходила мимо гриффиндорского, раздался громкий щелчок и вспыхнула лампочка — это Колин Криви направил на нее камеру. Женщина застыла и уставилась на него. Амбридж попыталась схватить камеру, но Маклагген быстро выхватил ее у сияющего Криви, держа вне досягаемости директрисы. Поэтому взамен она подняла один толстый, дрожащий палец и указала им на Криви: — Ты! Взыскание! Мой кабинет! После ужина! — потом ее внимание переместилось к Маклаггену. — Ты тоже! И принеси камеру, или я отправлю тебя в Азкабан! Ты, преступник, ещё на испытательном сроке! Весь зал ахнул, когда Амбридж развернулась, разбрызгивая повсюду капли горячего чая, и продолжила свой путь к выходу. Там она остановилась и повернулась. Ее лицо начало покрываться испариной, и она закричала: — Я хочу, чтобы старосты факультетов были в моем кабинете. Немедленно! Никто не пошевелился, когда она исчезла. Весь зал сидел в полной тишине, пока Хагрид весело не фыркнул. За ним, секундой позже, последовало тихое хихиканье со стороны Когтеврана, которое привело к нескольким пронзительным смешкам за столом Слизерина, а затем засмеялся весь зал — Гермиона была одной них. Всё ещё смеясь, она соскользнула со скамейки и направилась туда, где сидел бледный Маклагген. — Дай мне камеру. Он не ответил. — Маклагген. Мне нужна камера! — Нет… — он крепче сжал ее. — Я не могу… Но не успел он сказать, чего не может, как появилась профессор Лонгботтом. — Гермиона, позволь мне разобраться. Возвращайся на место. Кормак, поднимись в мой кабинет. И вы тоже, мистер Криви. Гермиона смотрела, как они втроем, а также камера с одним из лучших снимков, которые она когда-либо надеялась увидеть, скрываются в коридоре. Она была разочарована, но в глубине души надеялась, что мама Невилла сможет что-нибудь сделать и достанет ей эту колдографию. Смех уже начал стихать. Именно тогда профессор Макгонагалл встала и откашлялась. Все взгляды обратились к ней. — Заканчивайте завтрак и идите в класс. Занятия будут проходить в обычном режиме, — она оглядела преподавательский стол. — Профессор Синистра будет наблюдать за остальной частью завтрака. Гермиона заняла место между Джинни и Роном, когда профессор Макгонагалл вышла из зала вместе с профессором Флитвиком, профессором Спраут и Снейпом. Капая медом на овсянку, Гермиона увидела утреннюю почту. Совы разлетелись по всему помещению, хотя, казалось, их было меньше обычного. — Странно. Я не вижу совы близнецов, — сказал Рон, оглядываясь по сторонам. — А что, мы ее ждали? — Вчера они сказали, что отправят нам кое-какие вредилки. Гермиона замерла с ложкой, что была на полпути ко рту. — Ох… Оба Уизли посмотрели на нее. — Гермиона, что случилось? — спросила Джинни. — Вчера… Я помню, как сказала Амбридж, что мне принадлежит часть Всевозможных Волшебных Вредилок… что они регулярно бесплатно присылают мне товар… Рон грубо выругался, что привлекло внимание Гарри и Невилла. — Рон? Что случилось? — спросил Невилл. — Гермиона рассказала Амбридж о наших запасах вредилок, — ответила Джинни, заставив Гарри повторить слова Рона. — Держу пари, что она перехватила сову. Не думаю, что это законно, — сказал Невилл. — Не думаю, что ей есть до этого дело, — выплюнула Гермиона. — Накачать меня запрещенным растением тоже не совсем законно. — Очко, — хором сказали остальные, привлекая внимание Дина и Симуса, а также нескольких других гриффиндорцев. — Что значит, накачала тебя? — спросил Дин. Джинни быстро объяснила, что произошло накануне, отчего по гриффиндорскому столу поползли быстрые слухи и послышались гневные комментарии. Гермиона смотрела, как вскочила Парвати Патил и поспешила к сестре, сидевшей за столом Когтеврана. Через несколько минут из-за слизеринского стола встала Дэвис и присоединилась к близняшкам, после чего поспешила обратно, передавая всё сидящим за столом ее факультета. «История обрастает новыми подробностями. Оказывается, Амбридж схватила тебя и насильно накормила Запретным Плодом. Мы с Невиллом, с помощью Луны и Трейси, бросились к ней в кабинет и спасли тебя. Обливиэйтнули эту ведьму, а затем исцелили от побочных эффектов Ветитуса, используя древнюю родовую магию. Тут, правда, спорят о том, чья эта была магия: Малфоев, Лонгботтомов или Поттеров — поскольку все мы трое формально являемся главами наших домов и поэтому у нас должны быть семейные фолианты». «О дорогой Мерлин…» «Действительно». Гермиона была ошеломлена, поскольку разговоры и слухи продолжали разрастаться. Несколько человек подошли к ней с вопросами, но она увидела, что ее друзья отмалчиваются. Она бросила овсянку, не съев и половины, и быстро передала Гарри образ класса Защиты. «Мне нужно сбежать отсюда». «Подожди, я сейчас приду». Гарри послал ей изображение приближающегося Драко, и она повернулась, увидев его. Гермиона встала вместе с Гарри, Невиллом, Джинни и Роном. Откуда-то из-за спины Драко появилась Луна. Выходя из Большого зала, они образовали вокруг нее что-то вроде стены. Головы присутствующих вытянулись — все провожали их взглядами. Никто не верил, что служащий Министерства — особенно заместитель министра магии — будет использовать Запретный Плод на ком-либо, не говоря уже о наследнице древнего рода. Несколько человек последовали за ними в коридор, но не дальше. Когда они почти дошли до класса Защиты, Луна и Джинни попрощались и вместе отправились на Историю Магии. Пять шестикурсников проскользнули в пустой класс Защиты и заняли парты в дальнем конце кабинета. — Черт, — сказал Рон, бросаясь на стул и кидая сумку на пол, — сомневаюсь, что даже Седрик Диггори привлекал столько внимания во время Турнира Трех Волшебников. Гермиона опустилась на стул и обхватила голову руками, вспоминая всё, что она рассказала Амбридж накануне вечером. — Чья это была блестящая идея — рассказать об этом всей школе? — спросил Драко. — Дин и Симус подслушали нас, Джинни рассказала им всю историю, — сказал Гарри. Она услышала, как он плюхнулся на стул рядом с Роном. — Честно говоря, я думаю, что рассказать всем — хорошая идея. Так они будут настороже на случай, если она попробует провернуть подобное с кем-то ещё, — сказал Невилл. Гермиона слышала, как он аккуратно раскладывает вещи на столе позади нее. Парта, на которую она опиралась, немного сдвинулась, и она перевела взгляд на Драко, устроившегося рядом. Гермиона посмотрела на него с легким недоумением — обычно он сидел рядом с Тео. — Наверное, ты прав, Невилл. Тем не менее, внимание и слухи не облегчат задачу. — Вчера я рассказала ей, как пишу статьи и куда их отправляю. Она перехватит всё, что я попытаюсь послать с совой, — сказала Гермиона, снова закрывая лицо руками. Драко начинал слишком отвлекать, чтобы спокойно смотреть на него. Особенно когда его присутствие продолжало напоминать обрывки снов Ветитуса. Гермиона не думала, что это безопасно для ее душевного спокойствия. — Можем попытаться отправить их из Хогсмида через две недели, — сказал Гарри. — Могу заплатить одному из наших первокурсников, чтобы он отправил за тебя, — предложил Драко. — Почему не написать статью в дневнике? Пусть близнецы перепишут ее и отошлют? Ты ей о них рассказала? — спросил Рон. Гермиона подняла глаза, уставившись на опаленный тренировочный манекен, и быстро стала перебирать множество разрозненных воспоминаний в обычно аккуратном мозгу. — Нет… — протянула она. — Не думаю… Моя связь с Драко защищала некоторые мысли от воздействия Ветитуса. Например, цепь с Драко или кровную защиту. Дневники и монеты тоже были там. То же касается и пророчества, поскольку все эти вещи в моих воспоминаниях довольно тесно связаны. Только всякие мелочи. Но даже тогда она знала, как управлять мной. Я всё время отвлекалась… — она замолчала, вспомнив, как говорила о Драко. Все четверо вздохнули с облегчением, и она даже почувствовала, как напряжение покидает плечи. — Что ж, это обнадеживает, — сказал Гарри. — Цепи образовали крепость, когда я отправился на поиски тебя. Мне правда очень интересно, почему кровная защита не предупредила Гарри, что ты в беде. Гермиона посмотрела на Драко и задумалась. — Думаю, потому что я не чувствовала опасности. Я была совершенно счастлива хоть что-нибудь рассказать. Он покачал головой: — Нет, в твоей голове. Та часть тебя, что была за цепной крепостью, та часть, которая точно знала, что происходит. — Цепи, — сказал Невилл, — родовая магия может быть сильнее, чем кровная защита. Тем более что Гермиона уже совершеннолетняя, Гарри почти тоже. Разве она не исчезает, когда ведьма или волшебник достигают семнадцати лет? Или просто когда они перестанут жить с защитным якорем? Страх внезапно пронзил Гермиону, и она повернулась к Гарри, чувствуя тот же страх, что и он. Потерять их связь… — Ну, черт, это осложняет дело, — сказал Рон, когда дверь класса открылась, и в кабинет вошли другие студенты уровня ЖАБА. Гермиона снова закрыла лицо руками, глубоко дыша и пытаясь восстановить контроль над мыслями и эмоциями. Она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо, и, подняв глаза, увидела, что Драко смотрит на нее; его волосы блестели в солнечном свете, льющемся через окно. Малфой улыбнулся и ободряюще сжал ее плечо как раз в тот момент, когда Гарри послал ей образ фотографии, которую Бродяга держал на столе. Это была простая картинка: Бродяга, Гарри и Гермиона сидели в саду в коттедже Блэков летом перед Хогвартсом — но Гермиона знала, что этот образ значит. О разговоре Бродяги и дяди Ремуса с ними обоими после того, как была сделана фотография: что бы ни случилось, они всегда будут рядом друг с другом. Она повернулась и улыбнулась Гарри, поймав его взгляд, прежде чем снова посмотреть на Драко. Она дотянулась до него и похлопала по ладони, невольно покраснев, когда вспомнила сон о том, как они держались за руки в Хогсмиде. Гермиона опустила руку и отвела взгляд. В эту же секунду дверь кабинета открылась и на пороге появился кажущийся расслабленным Маклагген в сопровождении профессора Лонгботтом. Колин Криви, появившийся за их спинами, очень сильно напомнил Гермионе о том, что произошло утром, а также прошлым вечером. Она не могла позволить себе сосредоточиться на том, что сейчас запутывало ее эмоции насчет Драко. Правда не могла, но было такое чувство, что не она была вольна принимать такое решение.