***
Когда Гермиона услышала о происшествии в Большом зале, ее ненависть к Амбридж лишь возросла. Поджечь руки студентов! Причинить людям боль без причины! Причинить боль детям! Гарри и Джинни пришлось практически удерживать ее, пока Драко не смог вразумить девушку. Она не могла просто пойти к Амбридж. Она должна была сделать это на законных основаниях, пока Министерство было против нее. Она не могла нарушить закон. Особенно сейчас, когда достигла совершеннолетия. Но она отомстит Амбридж. В воскресенье утром она заставила Джинни украсть у Гарри мантию и карту. Затем они вдвоем ворвались в кабинет Амбридж и наэлектризовали каждый кусок металла, оказавшийся в их поле зрения. К сожалению, замок не впустил их в личные покои Амбридж. Ее статья — и все иностранные газеты — были запрещены в Хогвартсе, но существовали копии. В понедельник утром обнаружилось, что кто-то заколдовал весь мел летать по всей школе и писать различные цитаты из ее статьи на любой доступной поверхности. Филч никогда ещё не выглядел таким разъяренным. Во вторник в холле появились новые правила. Личные домовые эльфы в Хогвартс без разрешения Генерального Инспектора не допускаются. Всем студентам запрещается публиковаться без разрешения школы. Ни один студент не может покинуть Хогвартс вместе со своими родителями без разрешения Генерального Инспектора. Последнее, конечно, было сделано для того, чтобы никто не воспользовался Оборотным зельем или другим магическим методом похищения ребенка. По крайней мере, так утверждала Амбридж в разговоре с возмущенной профессором Лонгботтом, который Гермиона подслушала. Это вызвало много гневных разговоров и шквал писем родителям. Гермиона была уверена, что ни одно не добралось до назначенных адресатов. Во вторник вечером кто-то изменил вывески в коридоре с помощью магии на: Дерьмиса Амбридж, генеральная вонючка Хогвартса. Кстати, эта надпись не убиралась. Амбридж несколько часов с воплями возмущения требовала профессоров помочь ей всё убрать. Но они лишь смотрели на нее с притворной беспомощностью и утверждали, что не знают решения проблемы. Гермиона была готова расцеловать того, кто это сделал. Атаковать образ Амбридж и образ ее драгоценного Министерства оказалось лучшим методом. В среду кто-то сделал то, о чем Гермиона даже не подумала. Студенты нашли окно в личные покои Амбридж и левитировали через него одного из нелегально выведенных соплохвостов Хагрида. Повреждения были достаточно серьезными, поэтому дерьмиса оказалась занята в течение добрых двадцати четырех часов. Благодаря этому у Гермионы и Луны оказалось достаточно времени найти способ зачаровать директорское кресло в Большом зале, чтобы оно издавало громкие и довольно отвратительные хлюпающие звуки всякий раз, когда на него садились. Всеобщий смех, когда Амбридж села за стол в четверг вечером, немного успокоил жажду мести Гермионы. Но этого было недостаточно — даже близко. Гермиона хотела уничтожить это отвратительное подобие на женщину, даже если это будет последнее, что она сделает. И каждая секунда ее уничтожения будет разливаться по венам Гермионы огромной радостью. В пятницу было опубликовано новое правило, которое могло навлечь на Гермиону неприятности, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Но, в отличие от других, оно было совершенно нелепым, поскольку несчастные случаи в магических школах были так же распространены, как жевание жвачки в маггловских. Ни одному студенту не разрешается причинять физический, ментальный или эмоциональный ущерб профессору, независимо от того, является ли он случайным или преднамеренным. Данный факт не будет учитываться при вынесении решений о последствиях. Это новое правило не помешало дюжине студентов получить наказание в пятницу за то, что они «случайно» задели Амбридж, пока она наблюдала за занятиями. Никто из Новых Мародеров не был задержан — но не из-за недостатка усилий, просто Амбридж ещё не успела их поймать. В субботу профессор Лонгботтом застала Гермиону за занятиями в библиотеке с Драко, Луной, Тео, Дэвис и Забини. Гермиона не смогла сдержать улыбку от удивленного лица профессора Лонгботтом, когда та увидела Луну и Гермиону в компании четырех слизеринцев. — Мисс Блэк, не могли бы вы прогуляться со мной? — Конечно, — Гермиона отложила перо и закрыла книгу, — позвольте собрать вещи. — Профессор Лонгботтом? Мама Невилла посмотрела на Драко. — Да, мистер Малфой? — Ничего, если я пойду с вами? Профессор Лонгботтом бросила на него взгляд, в котором, казалось, было больше понимания, чем Гермиона могла себе представить. Она не то чтобы избегала Драко всю неделю — да и не получилось бы у нее избегать человека, который мог запросто поговорить с ней по связи, — но она чувствовала себя неловко. Что-то переворачивалось внутри нее всякий раз, когда их руки соприкасались. Большинство снов от Ветитуса поблекли, потеряв силу и связанные с ними эмоции. Гермиона до сих пор чувствовала печаль, думая о мире, где ее родители живы, но печаль эта была почти на том же уровне, что и любые другие мысли о родителях. Она ничего не могла изменить, так зачем же зацикливаться на мечтах, которые никогда не осуществятся? Но Драко — это другая история. Она практически видела их сейчас, как деревья за окном, идущих на свидание в Хогсмид — держащихся за руки, наблюдающих за спором Тео и продавца, натыкающихся на целующихся Гарри и Джинни — всё это было слишком реально. Как и выражение лица Драко, когда он поклялся, что никогда ничего не сделает, пока она не поддержит желание его матери выйти за него замуж. Она знала это наверняка, но еще она знала, что если ее мнение каким-то образом изменится и он почувствует нарушение клятвы с ее стороны, то это навсегда изменит их отношения. Всё уже слишком изменилось, и Гермиона сомневалась, что сможет выдержать ещё. Не сейчас. Идти на свидание в Хогсмид не означало выходить замуж — она это знала — но и не было чем-то несущественным. Особенно когда их жизни уже были так тесно связаны. Гермиона запихнула последнюю книгу в сумку, а затем одернула рукава, скрывая конец буквы, которая высовывалась на всеобщее обозрение. Почему она вообще об этом подумала? Не похоже, чтобы он хотел быть с ней. Точно не в таком смысле. Только Виктор проявлял к ней интерес — но он не знал о шрамах. Драко знал. Даже если бы она захотела испытать те чувства, которые были в снах от Ветитуса, она сомневалась, что сможет. Гермиона не могла пользоваться кремом каждый день, через некоторое время он всё равно перестал бы действовать. И что тогда будет? Мысль о том, что кто-то, не говоря уже о человеке, к которому она испытывала чувства, увидит ее шрамы, прикоснется к ним, вызывала тошноту. Она вздрогнула, когда Драко положил ладонь ей на плечо. Какое-то мгновение Гермиона смотрела на его бледную руку, лежащую на ее темной мантии. Его ногти снова были идеально ухожены, хотя волосы оставались длинными. Возможно, он решил больше никогда их не стричь, и она не могла винить его за это. Длинные серебристые волосы его отца были важной малфоевской частью образа. Важной частью, которая не была погружена в темноту или смерть. Той частью, за которую Драко мог ухватиться; частью, которой он мог подражать, не разрушая себя. Должно быть, она не слышала, как профессор Лонгботтом разрешила Драко пойти, потому что он последовал за ними из библиотеки. Мама Невилла лениво болтала с ними о предстоящем матче Когтеврана и Гриффиндора. На выходе из замка они встретили нескольких студентов, но никто им ничего не сказал. Разговор полностью прекратился, когда они вышли из замка. Небо было серо-стальным, и дул резкий ветер. Он вонзился в лицо Гермионы, проткнув согревающее заклинание, которое она наложила на себя. Девушка тут же вспомнила о теплой зимней мантии, находящейся в Гриффиндорской башне. Наверное, стоит начать складывать весь гардероб в маленькую сумочку на шнурке. Тогда она всегда будет готова. Не то чтобы у нее не было свободного места. Профессор Лонгботтом повела их через двор к главным воротам. Когда они приблизились, Гермиона увидела несколько фигур по другую сторону. Поняв, что одна из них — Пэнси, она бросилась бежать. Это произошло неосознанно, и она знала, что Драко следует за ней. — Пэнси! Ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? Ты возвращаешься в Хогвартс? Вопросы вырвались изо рта Гермионы, когда она затормозила по другую сторону железных ворот. Только когда ее глаза сфокусировались, она поняла, что лицо Пэнси было всё ещё бледным и осунувшимся, глаза — слишком большими, а волосы безвольно свисали вниз. Невилл обнимал ее за плечи, словно защищая, а она держалась за него, чтобы не упасть. — Пэнси? — прошептал Драко позади Гермионы. На лице слизеринки появилась короткая улыбка. — А, Драко, смотрю, ты превратился в тень. Гермиона нахмурилась и обернулась, понимая, что Драко остановился в шаге позади, охраняя ее спину и позволяя ей идти впереди. Она не видела, но чувствовала, как ментальная цепь, соединяющая их, дрожит в знак признания. Его магия хотела, чтобы всё было именно так. Хотела, чтобы она взяла на себя ответственность, притянула его к себе и позволила защищать себя. Охранять. Держать их спины в безопасности, пока она защищала спереди. Эта мысль успокоила, но и выбила из колеи. — Гермиона отбрасывает довольно большую тень. Осмелюсь предположить, что вся школа попадает под ее влияние, — ответил Драко. Пэнси слабо усмехнулась. — Даже не поздороваешься? Гермиона отвела взгляд от Пэнси и посмотрела на тех двоих, что сопровождали ее друзей. Она покраснела от стыда, увидев обиженное выражение на лице Бродяги. — Ой, тише ты! — сказала Алианора, ударив Бродягу по руке и заставив того поморщиться. — В последнюю вашу встречу ты уже шел на поправку. Пэнси — нет. Знаешь, ты не всегда должен быть в центре внимания. Бродяга показал Алианоре самое жалкое, щенячье выражение, хотя оно было несколько испорчено шрамами на лице. Особенно тем длинным, который пересекал его лоб, спускался по виску и исчезал под воротником. Гермиона поморщилась, хотя сейчас он выглядел намного лучше. — Привет, Бродяга. Ты встречаешься с мистером Франком, как и обещал? — Четыре раза в неделю, — Бродяга фыркнул. — А ты, — он уставился на нее своим пронзительным аврорским взглядом, — не хочешь рассказать, что именно произошло в кабинете Амбридж? Гермиона изумленно уставилась на отца, а потом перевела взгляд на Невилла, который старательно избегал смотреть на нее. Гермиону захлестнул с головой гнев. Она сказала ему, что рассказывать Бродяге — плохая идея! Разве он не ее друг? Зачем он… «Тихо, Гермиона». Она резко обернулась и посмотрела на Драко. «Я сказала, что мы не должны говорить никому из взрослых!» «Да. Но ты не отвечаешь за Невилла. У него есть выбор, у него есть свобода воли. Он никогда не обещал не говорить ни матери, ни твоему отцу. Ты не можешь сердиться на него за это. Он делает то, что считает правильным». «Но…» «Ты хочешь быть Темной Леди? Заменить Волдеморта на посту Темного Лорда?» Эта мысль заставила ее резко замолчать. Слова на ее конечностях горели, проносились в голове гигантским вихрем, пока она пыталась понять, на что намекает Драко. Темная Леди… способная взять всё под свой контроль… наказать тех, кто ослушался… свободно пытать и убить Амбридж за то, что она осмелилась напасть на нее… Эта мысль взволновала Гермиону, кровь запела, и ей захотелось торжествующе улыбнуться. И это приводило в ужас. Пугало больше, чем любой кошмар. Стать похожей на Волдеморта. Причинять страдания, которые причинил он и его последователи. Стать более мощной версией Беллатрисы. Желудок скрутило, и голова закружилась. Ее чуть не стошнило. Она не могла дышать. Она была отвратительной. Она была ужасной. Как она могла подумать такое? Чужие пальцы обхватили ее ладонь, а сильная рука обняла за плечи. Гермиона вздрогнула и упала в его объятия, не обращая внимания ни на что, кроме сильного тела, которое крепко держало ее. Драко. Ее якорь. Ее… что-то. «Ш-ш, всё в порядке. Ты не такая, как он. Ты не похожа ни на кого из них. Понимаешь? Ты не причиняешь боль ради удовольствия». «Но…» «Не сомневайся в себе». «Но…» «Гермиона…» Она замолчала и глубоко вздохнула, впитывая его силу. Мысли снова надежно заперлись, она выпрямилась, и Малфой опустил руку, но не отпустил ее. Гермиона подняла голову, и перед глазами показались ворота и дорога в Хогсмид. На мгновение небо, затянутое облаками, стало ярко-синим. Тихий шепот профессора Лонгботтом, беседующей с Алианорой и Бродягой, стал более веселым, более молодым, превращаясь в голоса студентов Хогвартса. Она чувствовала себя потерянной, не знала, где находится, пока ворота не распахнулись и ее глаза не нашли глаза Пэнси. Всё пошатнулось, а затем вернулось на свои места. Пэнси из ее снов никогда не выглядела такой слабой и потерянной. Та Пэнси никогда не испытывала на себе обливиэйт, никогда не мучилась неделями от живых кошмаров. Та Пэнси была веселой и язвительной, помешанной на моде и с юмором ставящей на место любого, кто осмеливался взглянуть на нее неправильно. Эта Пэнси была покрыта шрамами, искалечена, боялась теней и всё же была полна решимости бороться и пробиваться обратно к нормальной жизни. Гермиона всё это знала, а Пэнси почти не произнесла ни слова. Всё это было написано у нее на лице. И Гермиона шагнула вперед, крепко держа Драко за руку. — С возвращением, Пэнси. Поможешь мне избавить Хогвартс от особенно отвратительной вони? Боюсь, она повсюду. Нужно быть скрупулезными в усилиях по ее выселению. — А как насчет остальных? Несущих смерть? Дарителей кошмаров? Разрушителей всего хорошего? Гермиона улыбнулась, и ее глаза сверкнули злобой, хотя рука Драко удерживала ее на стороне добра. — Они следующие. Пэнси искренне улыбнулась, прогоняя — пусть и временно — мрак из глаз. — Хорошо.***
Драко чувствовал себя так, словно парил — был даже более свободным, чем при полете на метле. А всё потому, что Гермиона держала его за руку. Нет. Не просто держала за руку. Она слушала его, используя как якорь. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и, подняв глаза, увидел, что Бродяга перестал разговаривать с Алианорой и профессором Лонгботтом. Блестящие серые глаза мужчины были сосредоточены на руке Драко. Смотрели на то, как пальцы Гермионы были переплетены с его. Взгляд бывшего аврора скользнул вверх по руке Драко, пока их глаза не встретились. Слизеринец увидел в его зрачках вопрос. Без слов, но он его понял. Они оба знали о том, что его мама предложила много лет назад. Знали, что Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, всегда добивалась своего. Неважно, сколько времени это занимало. Неважно, что ей приходилось сделать для достижения цели. Не то чтобы Драко был готов сказать, что считает план матери женить его на Гермионе удачным. Он просто понял, что она девушка, и притом довольно привлекательная. Привлекательная девушка, к которой он испытывал сильные чувства — и не только родственные. Совсем не родственные, если быть честным. Но это было всё. Не то чтобы он хотел что-то с этим делать, верно? Драко выпустил ладонь Гермионы, и его глаза скользнули прочь от вопроса на лице Сириуса. Его взгляд остановился на пряди волос, упавшей на лицо Гермионы, пока она рассказывала Пэнси и Невиллу то, что произошло на прошлой неделе в Хогвартсе. И лишь когда его пальцы коснулись мягких локонов, Драко понял, что делает. Он тут же почувствовал на себе шесть пар глаз. Сглотнув, парень не остановился, быстро заправил волосы ей за ухо и натянуто улыбнулся, уставившись на верхушки деревьев, пока разговор не возобновился. Они расстались через несколько минут. Невилл и Пэнси пошли с ними обратно в замок после того, как у Сириуса и Гермионы состоялся довольно короткий и горячий разговор. Разговор, полный громкого шепота, сердитых и упрямых взглядов. Но закончился он сердечными вздохами и объятиями, из-за которых тоска по отцу стала больше, чем за последние несколько недель. Драко мало что слышал, но знал, что Сириус добился от Гермионы обещания никогда больше не пытаться скрыть что-то настолько важное, как тот факт, что ее напичкали запрещенным растением. Когда они добрались до замка, пошел снег. Маленькие, сухие кусочки льда, которые практически сгорали при соприкосновении с кожей. Драко чувствовал себя не в своей тарелке, когда они спускались в подземелье. Невилл и Гермиона оставили их у слизеринской гостиной, пообещав встретиться в библиотеке минут через тридцать. Драко взял на себя левитацию сундука Пэнси и проводил ее внутрь. Большая часть комнаты была пуста, только несколько младшекурсников играли в плюй-камни перед камином. Они едва взглянули на пришедших. — Я сейчас приду в твою комнату, — сказала Пэнси, забирая сундук и исчезая в спальне для девочек. Драко знал, что лучше не пытаться идти вместе с ней, он не особо хотел стоять приклеенным к полу, пока профессор Снейп не соизволит расколдовать его. Вместо этого он вернулся в комнату, которую делил с Блейзом и Тео. Она была пуста, так как ребята всё ещё находились в библиотеке. Драко сел на свою кровать и совершенно сознательно не смотрел на заброшенные места Грега и Винса. Через минуту с загадочным выражением на бледном лице и школьной сумкой на плече вошла Пэнси. Она села на кровать рядом с ним и глубоко вздохнула. — Полагаю, нам нужно многое обсудить. — Да? — спросил Драко, решив прикинуться дурачком. Это было не очень честно с его стороны, особенно учитывая, что Пэнси была в коме, полной кошмаров, потому что помогла спасти его мать, но он не мог поговорить с ней лоб в лоб. Он уже пропустил через себя большую часть вины. Он не говорил об этом с Тео, почему должен был говорить с Пэнси? — Не прикидывайся дурачком, Драко. Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым, но я хочу, чтобы ты это прекратил. — Легче сказать, чем сделать, — он не стал отрицать. — Как и бросить вызов Темному Лорду, а ты прекрасно с этим справился. — Это был порыв. Легко стать сильным на секунду, — он покраснел и отвел взгляд. — Драко… — Пэнси, серьезно, у меня было несколько недель, чтобы разобраться с этим. Я уже говорил об этом с Гарри и Гермионой. Да, я чувствую себя виноватым, но я не дам вине слишком сильно повлиять на меня. Я больше беспокоюсь о тебе и о твоем благосостоянии. А вообще… — его глаза сузились, и он посмотрел на нее, — думаю, ты пытаешься отвлечь меня. Пытаешься помешать мне узнать, какие шрамы оставило на тебе проклятие, — девушка вспыхнула и отвела взгляд, заставив его недоверчиво фыркнуть. — Серьезно, Пэнс? Ты же знаешь, что Гермиона, скорее всего, сейчас допрашивает Невилла. Я могу попросить Гермиону рассказать мне, что она узнала от Невилла, или ты можешь рассказать мне сама. Пэнси вздохнула и провела ухоженной рукой по коротким волосам. — С каких это пор ты стал таким умным и наблюдательным? Он вспомнил прошедший месяц. После признания отца. После советов Локонса по манипулированию людьми. После своего странного положения бывшего аутсайдера, внезапно оказавшегося в самой гуще событий. После обрывков виденных им снов Гермионы. После осознания того, что она больше, чем просто его кузина. Его губы изогнулись в самоуничижительной улыбке, и он ответил: — Совсем недавно. Пэнси изучающе оглядела его, прежде чем встать и поправить мантию. — Я не могу спать в темноте, мне снятся кошмары, если кто-то из моих знакомых физически не прикасается ко мне во время сна, от внезапных движений я вздрагиваю, легко забываю, что делаю, и продолжаю бороться с этой отчаянной верой, что в мире нет ничего стоящего. Драко ошеломленно пялился на нее, не в силах найти нужных слов. После чего увидел, как дернулись ее пальцы, когда она попыталась незаметно вытереть вспотевшие ладони о мантию. Может, слова и не были нужны. Он заключил ее в объятия. Пэнси на секунду застыла, прежде чем вздрогнуть и расслабиться, а ещё через секунду ее руки сжались и смяли его одежду. Он неловко погладил ее по спине. — Помнишь, когда нам было по семь, я застал тебя плачущей? — Барроу назвал меня толстой мопсихой. — Да. Помнишь, что случилось потом? — Мы украли волшебную палочку моей матери, — она всхлипнула. — И? — подсказал он. — Мы, — она издала легкий смешок, — наколдовали ему свиные уши и сделали его одежду розовой. Сказали, что это подходит к его носу. — Ты тогда почувствовала себя лучше, верно? Девушка кивнула. — Как думаешь, тебе станет легче, если после уничтожения Амбридж и окончания этого учебного года, мы найдем Пожирателя Смерти, который проклял тебя, и проклянем его в десятикратном размере? — Я знаю, кто это сделал. — Кто? — Это была Алекто Кэрроу, когда я сражалась с ее братом. В нем поднялась злость, не такая сильная, как из-за Амбридж, но ее было достаточно, чтобы перед глазами все стало красным. Алекто Кэрроу. Драко не составлял список Пожирателей, с которыми у него были личные счеты, но теперь у него уже достаточно имен. Он очень ждет разобраться с ними. «Алекто Кэрроу прокляла Пэнси». «Знаю. Невилл сказал в качестве извинения за то, что рассказал Бродяге о Ветитусе. Еще он рассказал о помолвке». «Пэнси пока не поделилась этой информацией. И я не собираюсь давить на нее». «Надеюсь на это!» Их мысленные голоса не выражали особых эмоций, но ее тон был ясен. Драко в последний раз неловко похлопал Пэнси по спине и отстранился. — Всё улажено? Она кивнула. — Тогда ладно, — он отступил назад и схватил сумку, — не хочешь немного позаниматься? Когда Рон, Джинджер и Гарри закончат тренировку по квиддичу, мы встретимся с ними в меняющейся комнате. Луна нашла одно хорошее заклинание, которое можно использовать на доспехах. Мы хотим сегодня попрактиковаться. Пэнси перекинула свою сумку через плечо. — Да, — она посмотрела на него довольно озорно. — У меня тоже есть хорошие новости. — А? Она открыла сумку и вытащила мешочек на шнурке, который дала им всем Гермиона. Мгновение спустя Драко не смог удержаться от улыбки — она показала ему коробку с довольно четким логотипом Всевозможных Волшебных Вредилок. Амбридж не узнает, что с ней произошло.