***
Гарри тихо выругался, когда Гермиона и Драко убежали. Иногда ему действительно хотелось, чтобы она перестала всё объяснять. Он знал о самозащите даже больше, чем она, но должен был признать, что основная часть подготовки была направлена на магов, а не на магических существ. — Ну, чего мы ждем? — спросил Рон, поднимая меч. Гарри резко тряхнул головой и перестал смотреть на сестру, решив вместо этого послать ей волну любви через их связь. Секунду спустя он ощутил идентичные эмоции с ее стороны, за которыми последовал образ их всех на последнем Рождестве у Уизли. Послание было ясным. Гарри сделал глубокий вдох и поднял палочку. — Ничего. Пойдем. Он бросился бежать, уворачиваясь от Пожирателей, заклинаний и великанов. Если закрыть глаза, то наверняка можно притвориться, что это всего лишь тренировка в Академии, но Гарри не посмеет этого сделать. На кону стояло слишком много жизней, и он не мог позволить себе расслабляться. Нет, если он хочет, чтобы все пережили этот день.***
Танцуя на цыпочках, Луна усмехнулась — она следила за тем, как призраки меняют ход битвы. Всё было намного лучше, чем ожидалось. Она попыталась создать еще один Воскрешающий Камень. Луна хотела поговорить с одним очень особенным человеком. Она знала, что лучше не держать мертвого в этой плоскости и что они смогут поговорить позже, когда ее путь закончится. Но было бы неплохо попрощаться. Дать отцу попрощаться. Ещё было бы неплохо дать друзьям поговорить с теми, кого они потеряли. Дать Гарри и Гермионе встретиться с родителями, которых они никогда не знали. Дать Драко помириться с отцом. Помочь Тео примириться с потерей матери в столь юном возрасте. Но этому не суждено было случиться. Луне не удалось достичь своей цели, однако она сумела сделать нечто другое, нечто чудесное. И это тоже было хорошо. Призраки Хогвартса имели такое же право защищать свой дом, как и студенты. Возможно, однажды она найдет Воскрешающий Камень, но время ещё не пришло. — Луна! Крик Рона прервал ее размышления, и она обернулась, увидев наполовину трансформировавшегося оборотня, бросающегося прямо на нее с убийственным выражением в глазах. Мир замедлился, когда Луна подняла палочку, но не успела она моргнуть, как он на нее накинулся. Рот распахнулся в крике, и она вскинула руки, чтобы прикрыть горло, защищая его от острых зубов женщины и свирепо изогнутых полукогтей. Но всё остальное защитить не получилось. Боль пронзила до самых костей. Это чувствовалось хуже, чем всё, что она когда-либо испытывала. С одной стороны, думать об этом было трудно, а с другой — очень просто. В одну секунду Луна поняла, почему смогла создать Воскрешающий Камень, и все же, так же быстро, как и появилась, эта информация улетучилась из головы. Она моргнула. И женщина исчезла. Ее оттолкнули и пронзили прямо в сердце сверкающим мечом. Яркие голубые огни заполнили зрение, паря под красным океаном. Луна улыбнулась, и мир сузился до этих великолепных голубых огней. — Рон. — Джинни! Гарри! Прикройте меня! Эти голубые огни проплыли перед ней, а после она почувствовала, как тело воспаряет. Так вот каково это — умирать? Как мирно. Именно так чувствовала себя ее мать? Выглядело ужасно, но чувствовалось ли это так на самом деле? Затем мир немного сместился, повернув за угол и дав ей совершенно новую перспективу. Она летела, ее поднимали эти прекрасные голубые огни. Она всегда любила голубой цвет. Он был универсальным. Счастливый в одном свете, печальный — в другом. Похожий на жизнь. — Не смей умирать! Останься со мной, Луна! Пожалуйста! Слова, что едва воспринимал мозг, прорезались сквозь воздух под этими голубыми огнями, но они проносились мимо ее ушей. Мир резко дернулся, и жизнь Луны скрутило узлом боли. Она ахнула, и всё тело дернулось. Забавно, она даже не думала, что у нее ещё есть тело. Эти голубые огни, снова оказавшиеся под красным океаном, нырнули вниз, и что-то твердое и холодное прижалось к вновь существующей стороне Луны. Но она не обратила внимания, потому что именно в этот момент голубые огни потускнели, и она упала в океан тьмы. Ее заперли в клетку, из которой было не выбраться.***
У Гарри не получалось поспевать за Роном. Его лучший друг промчался через холл, направляясь прямо к лестнице, ведущей наверх. Очевидно, в поисках больничного крыла и мадам Помфри. Луна лежала на его руках, а серебряный меч был крепко зажат в ладони Рона, который изо всех сил старался не задеть им девушку. Кровь оборотня до сих пор капала с кончика лезвия. Гарри почувствовал тошноту, увидев кровавый след, идущий за Роном. Как Луна могла быть ещё жива? У кого-нибудь вообще могло быть столько крови? Джинни, не отставая, шла рядом, ее лицо было искажено беспокойством, отражавшим его собственное. В замке было зловеще тихо, пока они шли по коридорам, отчего внутри поднимались красные флаги, вызывая чрезвычайную нервозность. Рон завернул за угол и исчез из виду. Мгновенно Гарри почувствовал неладное. Он не мог объяснить, как и почему, но знал, что что-то не так. Очень не так. Гарри резко встал, вытянул руку и, схватив Джинни, рывком остановил ее. Она повернулась, сверкая яростью, что, подобно молнии, была готова встать в один ряд со старым шрамом, но замерла, услышав то же, что и он. Скольжение. Сердце Гарри сжалось, когда он понял, что это значит. Рон. Луна. Ему хотелось плакать. Но он не мог… не сейчас. Василиск был здесь. За углом от него и Джинни. И это на миг остановило его. Василиск был змеей. Гарри всегда слышал змей. Но теперь — нет. Крестраж. Должен был быть. Волдеморт позволил Гарри разговаривать со змеями, а теперь этот дар ушел. Не самое лучшее время, чтобы узнать это, но сожалеть было некогда. Он крепко сжал руку Джинни, притягивая ее к себе для быстрого поцелуя. — Не открывай глаза. Я не… — Гарри прижался к ней ещё одним поцелуем, черпая силу из ее прикосновений. — Я не знаю, как получится. Мы… мы должны отвлечь его. Я постараюсь отвести его подальше, — скольжение стало громче, и он начал тараторить. — Спрячься. Спаси Луну. Когда все станет ясно. Если сможешь. Если… понимаешь. Скажи Мионе, куда я иду. Пожалуйста, — сказал он, останавливая ее словам, — не спорь. Джинни кивнула, и слезы навернулись ей на глаза, когда ползучая тварь почти добралась до них. Она повернулась и побежала, нырнув за стену. Гарри глубоко вздохнул, закрыл глаза и обернулся. — Обскуро, — прошептал он, целясь палочкой себе в голову. В тот же миг повязка плотно закрыла глаза, обезопасив его. Гарри прислушался, затем повернулся и побежал, убедившись, что с шумом опрокинул доспехи, мимо которых они только что прошли. Громкое шипение пронеслось в воздухе, заставив волосы на затылке встать дыбом. Звук чешуи, скользящей по камню, усилился, и Гарри заставил себя бежать быстрее, опасаясь поднимать повязку, чтобы узнать путь, из-за отражающих поверхностей. Правая рука крепко сжимала палочку, и он безостановочно бросал редукто, надеясь попасть в короля змей. Левая ладонь касалась стен коридора, пока не уперлась в пустой воздух. Повернувшись, он споткнулся на лестнице, едва удерживая равновесие, и продолжил подниматься. Гарри сошел с лестницы и побежал дальше, слыша, как змея следует за ним. Ботинки стучали по каменному полу, заглушая панические мысли. Левая рука снова принялась искать лестницу — что-нибудь, чтобы замедлить змею. Он завернул за угол, врезавшись в теплое тело. Послышался звон бьющегося стекла, сопровождающий падение, и Гарри вскрикнул, пытаясь подняться на ноги и одновременно с этим сдергивая повязку с головы. На него в шоке смотрели мадам Помфри и Невилл. Пэнси сидела на земле, окруженная разбитыми зельями, и выглядела она слишком растерянной. Шипение стало громче, и Гарри мгновенно отреагировал. — Быстрее! Тут чертов Василиск! Бегите! Гарри вскочил на ноги, схватил Пэнси за руки и потащил за собой. Его внимание привлекла ближайшая дверь, и он рывком распахнул ее, втащив ошеломленную Пэнси внутрь, после чего повернулся к мадам Помфри и Невиллу. — Давайте! Прячьтесь! Потом спускайтесь вниз! Джинни нужна помощь! Невилл открыл было рот, чтобы возразить, но мадам Помфри не дала ему шанса. Она схватила его за руку и втащила в кабинет, захлопнув дверь. Гарри вернул повязку на глаза и снова побежал — именно в этот момент король змей завернул за угол.***
Драко, конечно, был быстрым, но Гермиона в безумной панике была ещё быстрей. Он совсем успел забыть об этой ее черте. Всё снова походило на пятый курс. И от этой мысли внутри поднялся страх. Он никогда больше не хотел видеть Гермиону такой беспомощной на больничной койке. Она повела его через огород к хижине лесника. Драко подумал, что она собирается забежать внутрь, но она рванула к курятнику. И именно тогда в его голове зажглась лампочка. Конечно. Петух. Его пение смертельно опасно для Василиска. «Ты чертовски умная, Гермиона». Она рывком открыла дверь курятника, и ее волшебная палочка загорелась. «Нет. Я просто кое-что помню. Поторапливайся и хватай всех петухов. Засовывай их себе в сумку. Они должны быть в безопасности, пока мы не доберемся до Василиска». «Хорошо». Они быстро оглушали куриц, хватая петухов и надежно запихивая их в свои бездонные сумки. Не прошло и двух минут, как они уже были снаружи и мчались к замку. Отбиваться почти не приходилось, так как призраки, кажется, загнали в угол большинство Пожирателей. Кто бы не убежал, узнав, что призрак может пырнуть его ножом? Драко следовал за Гермионой, оставляя ей смотреть вперед, пока он прикрывал их спины, гарантируя, что никто не сможет накинуться на них. Он был так сосредоточен, что очень удивился, когда Гермиона резко остановилась. Драко едва не врезался в нее, успев отскочить в сторону, приземлившись на колени. Придя в себя, он услышал, как высокий, маниакальный смех прорезал воздух, полный звуков битвы, заставляя кровь заледенеть, а сердце упасть в пятки. Гермиона не сводила глаз с фигур, стоящих у входа в замок, даже когда вытянула руку, помогая ему подняться. — Пытаешься присвоить себе мое по праву, грязнокровка? — голос Беллатрисы был холодным, пронизанным чем-то, что Драко мог описать только как безумие. «Я люблю тебя». Она вздрогнула от неожиданности, но не отвела взгляда от его тети, слегка сжав его руку в ответе, который ничего ему не сказал. — У тебя нет прав, только то, что ты заслужила. Но если переходить к социальной стороне педантично, то ты лишила меня того, что принадлежало мне по праву. Будет правильно, если я сделаю то же самое с тобой. От этих слов Беллатриса вспыхнула от ярости. — У тебя нет никаких прав! Ты грязнокровка! — И? А Королева — маггла. И всё же ты гордишься тем, что англичанка. Лицо Беллатрисы покраснело, и она опустила левую руку, вытаскивая серебряный нож. Взгляд Гермионы на секунду метнулся к лезвию, после чего вернулся к лицу Беллатрисы. Драко успокаивающе сжал ладонь Гермионы, а его дядя, Рудольфус, в это время положил руку на плечо Беллатрисы. — Узнаешь этот нож. Верно? Ты и на Рождество его узнала. Ты хоть знаешь, скольких мерзких грязнокровок я убила этой штукой? — Более чем достаточно, — выпалил Драко, прежде чем Гермиона смогла найти ответ. Беллатриса усмехнулась и сплюнула к ногам Драко. — Тише, племянник. Или я сделаю с тобой то же, что сделала с твоим отцом. Перед глазами появился образ отца, кипящего изнутри, и Драко почувствовал тошноту. — Ты… ты убила его? — он задохнулся. — Конечно, — она безумно рассмеялась. — Он восстал против моего господина. Он должен был умереть. — Откуда ты узнала? Вопрос Гермионы снова привлек внимание Беллатрисы. — Узнала что? — Где я жила? Что я ведьма? — Ты не ведьма, — фыркнула Беллатриса. — Я ей сказал, — произнес Рудольфус. — Один мой хороший друг был стирателем памяти. Он любезно предоставил список всех инцидентов, связанных с магглорожденными, — мужчина пожал плечами, — ничего личного, но нам нужно было уменьшить количество магглорожденных, и Беллатриса всегда очень радуется, когда я дарю ей подарки. Верно, дорогая? — он с нежностью посмотрел на ведьму, стоявшую рядом с ним. Она усмехнулась, снова демонстрируя свое безумие, и нежно погладила его по щеке. — Ты просто прелесть. Мой господин сделал правильный выбор, когда определил тебя мне. Рудольфус улыбнулся в ответ и поцеловал Беллатрису в лоб. Драко захотелось выблевать весь свой обед. — Как насчет ещё одного подарка, дорогая? — О, что ты мне подаришь на этот раз? — Арт-шоу. Рудольфус настолько быстро дернул палочкой, что заклинание ударило Гермиону прямо в грудь прежде, чем она успела выставить щит. Как и Драко. Она закричала, и Малфой обернулся, охваченный страхом, но тут же застыл от увиденного. Заклинание не причиняло Гермионе никакого физического вреда. Скорее, оно сжигало ее одежду. До жути похоже на метод, который Невилл и Пэнси применили к Амбридж. В мгновение ока Гермиона уже стояла в одном нижнем белье, а ее шрамы будто блестели, привлекая всеобщее внимание.