The Brightest Black

      Фред развернулся, держа палочку наготове, но никого не увидел. На дороге были лишь мертвые тела. Он заметил среди них несколько метел, но, быстро осмотрев воздух, понял, что его братья и Диггори парили поблизости. Ещё несколько членов Ордена уже улетали по направлению к замку.       — Всё в порядке? — спросил Диггори.       — Метла немного обожжена, но в остальном всё в порядке, — сказал Фред, чувствуя, как Скитер суетится под воротником, вероятно, собирая как можно больше информации.       — Меня немного обожгло, — Чарли поднял левую руку, показывая ужасный ожог, — но это ничто по сравнению с тем, что сделала хвосторога в прошлом месяце.       — В меня ничего не попало, а как ты, Диггори? — спросил Билл, поднимаясь над верхушками деревьев и оглядываясь по сторонам.       — Нормально, хотя сомневаюсь, что эту мантию ещё можно носить, — он расправил ткань, на которой виднелись длинные разрезы и обожженные участки.       — До сих пор вижу сражение у ворот, — крикнул Билл. — Полетели, если всё в порядке.       Они быстро двинулись вперед, достигнув ворот за считанные минуты. От увиденного желудок Фреда скрутило.       Несколько Пожирателей стояли у замка, но они не нападали на членов Ордена. Нет, теперь все были сосредоточены на гигантских пауках, быстро выползающих из леса, которых, видимо, привлекла суматоха. Один паук, размером с большую собаку, прыгнул на спину Пожирателю, вонзив клыки в плечи волшебника, и тот закричал.       Краем глаза Фред заметил вспышку серебра и, повернувшись, увидел миссис Малфой с поднятым серебряным щитом, отбивающуюся от большого паука. Алианора стояла у нее за спиной и бросала заклинания в приближающиеся стаи маленьких существ размером с мышь, воспламеняя их.       — Сжигайте их!       Послышался крик, сопровождаемый вспышкой огня, с другой стороны. Бродяга стоял спиной к спине с миссис Лонгботтом, и они были полны решимости поджечь весь лес.       — Полетели! — крикнул Билл, размахивая метлой и бросая редукто в новую волну пауков, хлынувшую из-за деревьев.       Диггори и Чарли рванули за Биллом, по очереди накладывая чары огня и взрывов.       Фред наколдовал несколько заклинаний, мчась над морем пауков и борясь с желанием потерять сознание. Он не так их боялся, как Рон, но ему до сих пор снились кошмары с участием паука размером с плюшевого мишку, ползущего по его младшему брату.       Это была идея Джорджа. Фред сотворил бы червяка или что-нибудь такое же мерзкое, но не способное нападать и убивать. Это был один из немногих случаев, когда он разозлился на брата. Тем более что мать обвинила их обоих.       Этого было недостаточно. Даже несмотря на огонь и взрывы, пауки продолжали приближаться. Каждая смерть, кажется, приводила тварей в ещё большую ярость. Сквозь их крики и звуки выстреливаемых заклинаний до ушей Фреда донесся новый звук.       Что-то пробиралось сквозь деревья.       Что-то большое.       Он повернулся, взорвав паука, который пытался прыгнуть на Тонкс и Лунатика. Бедра уже начали подрагивать, потому что он со школы не проводил столько времени на метле.       Бах!       Звук привлек не только его внимание, но и внимание всех остальных.       Увиденное пробрало до костей.       На опушке леса стоял самый большой паук в жизни Фреда. Его глаза были молочно-белыми, и он был размером со слона. Вокруг его лап сновали крошечные пауки, щебеча и ведя за собой чудовищного предводителя.       — Оставьте моих детей в покое, — сказал паук, щелкая пальпами и продолжая двигаться вперед.       — Черт, — прошептал Фред.       — Это твои дети всё затеяли! — проревел Бродяга. — Скажи им, чтобы оставили нас в покое! У нас с вами нет разногласий!       — Остановитесь, — сказал паук, тормозя на краю дороги.       Мгновенно все пауки отпрянули, удаляясь от тех, кого они атаковали. К горлу Фреда подступила желчь при виде тел. Все они застыли от яда и приобрели отвратительный цвет.       — Вы уйдёте? — спросила миссис Лонгботтом, не опуская палочку.       — У моих детей нет знаний об огне. Нет истинных знаний о людях, потому что Хагрид не типичный представитель вашего вида. Наш дом был потревожен, и они пришли выяснить причину беспокойства. Мы уйдем, особенно учитывая то, что происходит в замке, но мои дети голодны. Я прошу у вас разрешения забрать тела тех, кто уже пал. Вы можете забрать наших павших. Знаю, что вы, люди, цените наш яд.       Фред крепко сжал метлу. Бродяга не согласится. Он не позволит гигантским говорящим паукам есть мертвых ведьм и волшебников. Он старательно избегал смотреть на лица мертвых, но только потому, что тогда точно увидит знакомые лица. Слишком много знакомых лиц. Лишь посмотрев на стоящих, можно было понять, сколько уже повержено. В голове вспыхнули имена, но Фред не пускал их дальше в сознание. Мысли о смерти не помогут тем, кого он любит и кто ещё жив. И не позволят паукам забрать мертвых — это неправильно.       Бродяга издал резкий лающий смешок.       — Хочешь, чтобы мы позволили вам забрать наших мертвых?       — Конечно. Это справедливо, — сказал огромный паук, быстро перебирая лапами, будто хотел дотянуться до Бродяги и укусить его.       Сириус оглядел заваленную трупами дорогу, а потом — всех волшебников и ведьм на метлах. На секунду его глаза встретились с глазами Фреда, после чего опустились на сумку, висевшую у него на поясе. Одна бровь приподнялась, явно предлагая вопрос, который мог быть адресован только другому шутнику.       Фред хорошо знал этот взгляд. Он часто видел его на лице Джорджа. Хотя обычно за этим следовал мысленный вопрос.       Уизли изогнул губы и подмигнул, потянулся к сумке и вытащил маленькую коробочку, помеченную красным кружком.       Голова Бродяги едва шевельнулась — настолько мал был кивок в знак согласия. Он повернулся лицом к королю всех пауков.       — Это может быть справедливо по отношению к вам, но не по отношению к нам. Мой ответ — нет. Отступите сейчас же или умрите.       Множество пауков начали сердито чирикать, ощетинившись на ультиматум человека.       — Мерлин проклятый, Бродяга! Просто дай им забрать тела! Наши дети в замке вместе с Темным Лордом! — прошипела миссис Малфой. Ее голос был едва слышен Фреду, который теперь парил над ними.       — А если бы здесь лежали наши дети? Среди мертвых? — прошипел Бродяга в ответ, не отводя взгляда от пауков.       Миссис Малфой уже хотела было ответить, но ее прервал король пауков.       — Мои дети голодны. Вы разбудили то, чего мы боимся больше всего. Мы убьем вас всех, заберем ваши тела и будем пировать, находясь далеко от монстра Хогвартса. Прощайте, людишки.       Огромный паук начал двигаться с поразительной скоростью. Он встал на дыбы и выпустил комок липкой паутины прямо в Алианору и миссис Лонгботтом, пока оставшиеся пауки, как один, атаковали остальных.       Повсюду вспыхивали заклинания, выбрасывая высоко в воздух языки пламени, но Фред даже не моргал. Он сжал коробку и, низко склонившись над метлой, кинул ее в бурлящее море пауков, хлынувших из-под лап их главаря.       Коробка упала, и прежде чем она скрылась из виду, Фред поднял палочку и произнес отпирающее заклинание.       Земля начала вздыматься, отчего пауки стали наваливаться друг на друга — коробка расширялась и открывалась, принимая всех в свою зияющую пасть.       Красная точка исчезла, но Фред не стал больше смотреть, он развернул метлу и помчался прочь, слепо сунув руку в сумку и вытащив один из многочисленных мешочков с порошками. Пролетая над королем пауков, он высыпал его, покрывая того мелкой пылью, которая при нагревании становилась тяжелее.       Гора земли позади него громко рыгнула, за чем последовало облако дыма и пепла. Пауки не обратили внимания, но люди стали отступать.       Фреда привлекла серебряная вспышка, двигавшаяся не в том направлении.       — Нет!       Крик Бродяги был едва слышен из-за звуков заклинаний, но Фред сосредоточился на нем. Увидев, что Диггори делает то же самое. По мере приближения гора становилась все более похожей на вулкан, извергая горячие камни и исходя лавой, которая стала стекать по его склону. Находящиеся рядом пауки завизжали от боли.       Но Фред не смотрел на работу последнего проекта, над которым трудился вместе с Джорджем. В данный момент успех этого продукта его не волновал. Он хотел лишь окончания битвы с пауками без новых смертей.       Нет, он смотрел, как миссис Малфой отгоняет пауков, а Бродяга пытается срезать липкую паутину с двух фигур, лежащих у ее ног.       — Редукто! — он со стуком приземлился.       Пауки взлетели, падая в лаву, которая уже дотекла до конца склона.       — Мы должны идти!       — Знаю! — отрезал Бродяга, отдирая паутину.       Фред вытащил из сумки на шнурке пузырек с зельем и полил им паутину: клей растворился, а паучий шелк волнами рассыпался. Открывая их взору лежащих Миссис Лонгботтом и Алианору.       Сердце Фреда дрогнуло, когда он увидел, что они не двигаются. Либо они задохнулись, либо их укусили.       Он сомневался, что они вообще живы.       Мужчина начал отодвигать шелк, пока не смог поднять Алианору. Он посмотрел на Фреда.       — Чего застыл? Хватай Алису!       Диггори приземлился рядом с Фредом, начав вращать палочкой вокруг них: всех быстро окружила стена пламени. Сдерживая пауков, но не приближающуюся лаву.       Миссис Малфой опустила щит и отступила.       — Сириус…       — Нет! Они не мертвы! Есть противоядие!       По лицу мужчины текли слезы, и Фред отвернулся. Собственная боль была ещё слишком велика, чтобы встретиться с чужой.       — Мистер Блэк, не думаю, что есть противоядие, — спокойно сказал Диггори, опускаясь на колени и кладя руку на плечо Сириуса.       — Сириус. Сомневаюсь, что их укусили. Посмотри на их лица. Они задохнулись. Их покрыло паучьим шелком пять минут назад. Нам нужно идти. Мы нужны нашим детям. Мы нужны сыну Алисы. Мы нужны старым ученикам Алианоры, — сказала Нарцисса, подходя к Бродяге и обнимая его за плечи. — Ты нужен Гермионе и Гарри. За ними гонятся чудовища.       Сириус издал душераздирающий всхлип, прижимая к себе рыжеволосую женщину. Он наклонился, поцеловал ее в бледную щеку и снова уложил на землю. Посмотрел на нее сверху вниз, потом перевел взгляд на миссис Лонгботтом. Когда Бродяга поднял голову, его лицо было словно высечено из камня, а в глазах горел огонь.       — Ты права. Пойдем, — он посмотрел на Фреда. — Не подбросишь до замка? Диггори, ты можешь улететь с Нарциссой?       — Да, сэр, — хором ответили двое молодых людей.       Скитер забралась Фреду за шиворот, но не показала себя Бродяге, когда тот взобрался на метлу позади Уизли.       — Подожди. Пусть они летят первыми.       Фред немного постоял, глядя, как миссис Малфой садится на метлу позади Диггори. Они оба взлетели и исчезли в задымленном ночном небе.       Бродяга поднял палочку и произнес неизвестное Фреду заклинание, хотя смысл его был ясен. Купол света на секунду накрыл два тела, после чего омыл их и окутал блестящим светом.       Защитные чары.       Они оттолкнулись от земли как раз в тот момент, когда лава пролилась через круг пламени, созданный Диггори, поглощая сверкающие тела и скрывая их из виду.       Теперь воздух был наполнен лишь криками пауков. Все уцелевшие люди, давно бежавшие, аппарировали, когда стало ясно, что существа не смогут присоединиться к битве на территории замка.       — Нет! — закричал король пауков, глядя, как горят его дети. Казалось, он знал, что ему тоже не уйти. Вулкан теперь извергал лаву ещё быстрее, создавая озеро, которое быстро окружало существо. Огромный паук развернулся, перебирая лапами так быстро, как только позволяло его большое тело.       — Стой.       Фред уже собирался лететь к замку. Ему совсем не хотелось смотреть на смерть гигантского разумного паука, но Бродяга явно был другого мнения.       — Я не…       — Если бы у тебя была возможность увидеть, как умирает дементор, поцеловавший Джорджа, ты бы ушел?       Фред резко захлопнул рот. Его словно хлестнули этим вопросом. Смог бы он? Смог бы получить удовольствие, наблюдая, как умирает существо, убившее его вторую половину?       Справедливый ли это вообще вопрос? Насколько он знал, убить дементора почти невозможно.       Паук издал вопль, когда лава коснулась его длинных лап.       Он принял решение.       Фред поднял палочку и произнес заклинание, чтобы деактивировать вулкан — жара всё равно скоро убьет паука. После чего развернул метлу и направил ее прямо на замок, а Скитер зашевелилась под его воротником. Было такое ощущение, что она зарывается в ткань, словно пытаясь скрыться от криков.       Фреду очень хотелось повторить ее движения.       Он наклонился, устремляясь к замку и далеким заклинаниям. Игнорируя приказ Бродяги повернуть назад.       Не было смысла мстить за мертвых. Гораздо разумнее было защищать живых.

***

      Сердце Джинни так грохотало в ушах, что она едва слышала скольжение чешуи по камню. Она пыталась не заплакать, крепко сжимая палочку в руке. В остальном была бессильна.       Совершенно.       Как такое могло случиться?       Разве правильно, что она стоит здесь и ничего не делает?       Нет! Она должна…       Мысли прервало громкое шипение. Дыхание застряло в горле, а глаза приковались к гобелену над укрытием. Джинни не смела пошевелиться. Не смела дышать.       Шипение прекратилось, но последующие звуки были ещё хуже. За гобелен залетел резкий, пронзительный смех, отскакивая от окружающих девушку камней.       — В чем дело, мой Лорд? — голос был женским, даже девчачьим, и у Джинни волосы на затылке встали дыбом.       — Поттер. Он бежит от моего питомца. Мы с ним разберемся.       — Мы, мой Лорд? — спросил мужской голос.       — Да, мои питомцы и я. Этого достаточно, чтобы справиться с мальчиком-у-которого-закончилась-удача.       — Тогда что делать нам, мой Лорд? — снова спросила женщина.       — Мне всё равно. Хотя мне интересно, что с моим подкреплением. Хочу, чтобы к рассвету Хогвартс был под нашим контролем. Понятно?       — Да, мой Лорд, — быстро ответили два голоса.       Раздался шорох мантии, за которым послышалось еще одно скольжение, и Джинни медленно выдохнула. Только чтобы опять резко вдохнуть, снова услышав голос женщины.       — Где Кеван?       — Он сказал что-то о неурегулированных семейных делах.       — Ах, — произнесла женщина, что почти прозвучало как стон удовольствия. — Если он занимается семейными делами, может, сделаем то же самое? Уверена, грязнокровка должна быть где-то здесь.       — Наверняка она рядом с Поттером.       Женщина прыснула, и, к счастью, смех стал более отдаленным — они ушли.       Джинни досчитала до пятидесяти и медленно подняла гобелен, направив вперед палочку.       Коридор был пуст.       Она выбежала из-за угла под продолжающиеся громкие удары сердца. Как вдруг остановилась статуей посреди коридора.       Рон лежал, словно каменный, обхватив руками Луну, а рядом с ними находился серебряный меч. Открытые глаза были стеклянными и не видели ничего перед собой.       Джинни пришлось подавить всхлип, и она обратила внимание на Луну.       Увиденное вселило надежду.       Подруга была вся в крови, но она больше не покидала ее организм, и ее грудь коротко вздымалась.       Джинни бросилась на пол и коснулась лучшей подруги, осторожно поднимая клочья рваной, окровавленной ткани.       Как вдруг шокированно ахнула.       Под раскуроченными полосками одежды не было разорванной наполовину превратившимся оборотнем кожи. Было только много шрамов, но все они выглядели старыми, словно им по меньшей мере несколько месяцев.       — Как… — начала она, но тут же замерла, удивленно посмотрев на брата.       Должно быть, родовая магия. Когда несколько лет назад мама позвала ее «на разговор», она объяснила, что никогда не связывала магию Пруэттов. Что каждый из ее детей обладает смесью магии Пруэттов и Уизли, но у каждого свои особенности. У обеих семей было много причуд, но общим было то, что они верили в защиту тех, кто в ней нуждался, и что семья была на первом месте.       Билл молчал о своей магии, но в семье подозревали, что его успех в ликвидации заклятий проявился потому, что он хорошо умел создавать безопасные места. В детстве он постоянно нянчился со всеми ними, следя за тем, чтобы они ничего не учудили. Чарли однажды признался, что ему никогда не бывает больно, когда он помогает тем, кто нуждается в помощи. Хорошая способность, когда имеешь дело с драконами. Магия Перси была загадкой — он никогда о ней не говорил. Что до близнецов, то, как сказала мама, следствием родовой магии была их странная связь. У Джинни защемило сердце, когда она подумала, какую боль сейчас испытывает Фред. Ее магия становилась намного сильнее, когда она защищала других. Становилось ли она ещё сильнее, когда дело касалось семьи, Джинни ещё не заметила, но возможно. Что касается Рона… он всегда обладал лучшими, по сравнению со своими одногруппниками, способностями к заклинаниям. Что-то, что было дано им всем.       Но если он мог исцелять…       Мощная способность и теперь…       Джинни подавила всхлип и перевела взгляд на Луну, вскоре зацепившись им за меч.       Луна была жива, и Джинни не сможет вытащить ее из одеревеневших рук Рона, не сломав ни одной кости.       Что-то, чего она не хотела делать даже после смерти.       Джинни огляделась в поисках места, где можно было бы спрятать их, но замерла, когда до ушей донесся звук шагов.       Кто-то быстро спускался по ближайшей лестнице, так что это не могли быть те два Пожирателя, которые прошли мимо нее. Возможно, это был тот самый таинственный Кеван.       Не имея времени прятаться, она встала, закрывая близких. Подняла палочку и приняла дуэльную стойку, как учила Алианора.       Кто бы это ни был, пусть приходит.       Она готова.

***

      Гермиона застыла. Ее мир сузился до того факта, что на ней не осталось никакой одежды.       На ней не осталось никакой одежды.       Ни рукавов.       Ни чулок.       Ни брюк.       Ее конечности были обнажены.       Полностью.       Хотелось заплакать, закричать, спрятаться и убежать.       И она могла последовать за своими желаниями, а могла и остаться. Трудно было предсказать собственные действия. Потому что прежде чем она успела принять решение, руку пронзила сильная боль. Гермиона посмотрела вниз, очерчивая взглядом строчки слов, пока не дошла до маленькой фразы, написанной собственным почерком.       Я должна уважать власть.       Слова оказались скрыты тонкими бледными пальцами.       Глаза проследили за этими пальцами до узкого запястья, которое исчезло под черными рукавами.       Рукава.       Если бы у неё были рукава…       Это замечательная вещь.       Глаза продолжали подниматься по рукавам к красивому аристократическому лицу.       Она хорошо знала это лицо. Она видела, как оно улыбается ей, смеется, морщится от отвращения, надувается, корчится от боли, а однажды даже видела, как его разрывают на части слезы.       Сейчас на этом лице не отразилось ни одной из перечисленных эмоций. Нет, сейчас его пересекало самое жуткое выражение.       На полсекунды Гермионе показалось, что оно предназначалось ей.       Ее шрамам.       Но нет, она ошиблась.       Гермиона проследила за взглядом, не теряя фокус из-за боли в руке — потому что он сжимал ее, теперь она это остро понимала.       Его ненависть была направлена на двух стоящих неподалеку людей.       «Почему?»       Взгляд Драко не отрывался от пары, но рука немного расслабилась.       «Потому что они причинили тебе боль».       Это даже удивило ее. Не злость за причиненный ей вред, но скорее степень этой самой злости. Никто раньше не был так зол за действия по отношению к ней       «Разве тебя не волнуют шрамы?»       Теперь Драко смотрел на нее. Он вперился в нее взглядом, после чего отпустил его, изучая каждую конечность, читая каждое слово, перед новой встречей глазами.       «Хочешь, чтобы мне было не всё равно?»       «Так должно быть. Мне не всё равно».       «Мне не всё равно. Просто не так, как ты думаешь».       «Что ты имеешь в виду?»       «Мне не всё равно, потому что они — часть тебя. Они доказывают, насколько ты сильная, через что ты прошла, и насколько ужасны эти люди».       «Ты не считаешь их отвратительными?»       «Нет. Они — часть тебя. И уж точно я не считаю тебя отвратительной. Разве произошедшее в кабинете не является доказательством? Не говоря уже обо всех предыдущих случаях?»       Гермиона почувствовала, как вспыхнули щеки.       «Ты доказал».       «Хорошо. Тогда давай уже избавимся от этих двоих и пойдем спасать твоего брата и наших друзей? А потом я помогу тебе наложить обливиэйт на всех, кто видел мою девушку в одном нижнем белье. Лишь некоторым людям позволена такая привилегия. В первую очередь мне».       Она усмехнулась, тело вернулось к жизни, а мир стал шире. Гермиона до сих пор ненавидела свои шрамы. Они вызывали крайнее отвращение, но понимание того, что один из главных людей в ее жизни не смотрел на них с отвращением или жалостью, впервые отодвинуло мысли о них в самый тёмный угол сознания.       «Давай сделаем это. Кто тебе нужен?»       — Что такое? Грязнокровка окаменела? — проворковала Беллатриса.       — Думаю, она в восторге от твоей работы, — проворковал в ответ Рудольфус.       «Не собираешься ответить Беллатрисе? Она убила твоих родителей».       Внутренний голос Драко был полон удивления.       Она пожала плечами.       «Как и твоего отца».       — Очко.       От слов Драко пара удивленно моргнула, и Гермионе захотелось рассмеяться, что она и сделала.       Беллатриса и Рудольфус замялись — смех сбил их с толку и лишь нервировал.       «Ну?»       Драко ответил не сразу. Он вытащил серебряный кинжал левой рукой и поднял палочку другой.       Гермиона на секунду залюбовалась блеском лезвия, гадая, где он взял оружие.       «Возьми того, кто тебе нужен. Думаю, сейчас я ненавижу их примерно в равной степени».       Гермиона усмехнулась и приняла дуэльную стойку. Ярость неслась по венам, но она не выпускала ее — не так. Сейчас она не хотела терять контроль.       — Что ж, Беллатриса, вот мы и остались один на один.       Женщина удивленно моргнула, а затем неуверенно рассмеялась и тоже приняла дуэльную стойку.       — Глупая девчонка, мы не одни. Любимый, будь миленьким и прикончи моего племянника. Нужно подрезать семейное древо Блэков.       Рудольфус ухмыльнулся и вытянул палочку.       — С удовольствием, дорогая.       «Драко?»       «Прошу, не злись. Я подправил одно древнее малфоевское заклинание.       «Что…»       — Умбрис Эхо!       Мир закружился, а когда остановился, Гермиона едва не задохнулась. Она до сих пор стояла перед замком в одном нижнем белье.       Беллатриса и Рудольфус озирались по сторонам, явно не понимая сути происходящего. Лишь через секунду появился эффект заклинания Драко.       — Гермиона! Беги! — закричал женский голос.       Она быстро его узнала — слишком часто слышала в кошмарах.       — Думаешь, твое отродье сможет убежать? От меня?! Тупая сука! — Беллатриса хихикнула.       — Ма-ма?       От детского голоса у Гермионы перехватило дыхание, и она посмотрела на Драко, который выглядел слегка удивленным.       Какое-то мгновение ничего не происходило, и все четверо неподвижно стояли на своих местах.       — Нет!       Детский голос Гермионы пронзил темноту, и что-то всколыхнулось внутри. В ночи раздавались крики матери и дочери, и девушка поняла, что теряет самообладание на удовлетворенный взгляд Беллатрисы.       Она знала этот момент. Именно тогда она получила шрамы. Она столько раз видела этот момент…       «Почему?»       Слезы жгли глаза при вопросе, обращенном Драко.       «Потому что. Ты победишь ее здесь. Я знаю твою историю. Мама заставила выслушать. Хотя тогда она ничего не сказала о шрамах».       «Почему?»       Повторила она, до сих пор не понимая. Крики стихли.       «Ты сдержала ее, когда была совсем маленькой. Я хотел напомнить ей об этом. И напомню тебе. Если ты сделала это тогда, без палочки. Что ты можешь сделать сейчас? Скажи, и я отменю заклинание».       — Пора умирать! — воскликнула прошлая Беллатриса.       Нынешняя Беллатриса рассмеялась и повторила слова, подняв палочку и направив ее на Гермиону.       — Нет!       У Гермионы перехватило дыхание, а глаза расширились. Кошмары никогда раньше не доходили настолько далеко.       «Нет. Не отменяй. Я злюсь, нам надо поговорить. Но после того, как я убью эту суку».       — Нет? Глупая маленькая грязнокровка. Никто не имеет права говорить Беллатрисе «нет». Кроме того, ты будешь следующей.       Нынешняя Беллатриса снова повторила слова прошлой, и в ее глазах появилось дикое выражение.       — Нет!       Детский крик что-то сделал с настоящей Беллатрисой. Она вздрогнула, расширив глаза, и рассеянно потянулась вниз, касаясь бедра.       Теперь она вспомнила. Она пырнула эту суку ее собственным ножом. Гермиона была не единственной, кто после той ночи ушел со шрамами.       — Хорошо, ты будешь первой, — прошипела прошлая Беллатриса, пока нынешняя отрицательно качала головой.       «Вот».       Драко вложил нож ей в руку. Гермиона приняла его и некоторое время оглядывала. Обнаженные, шрамированные руки притягивали взгляд, а слова, вырезанные на белой, неровной коже, просили прочтения. Она так долго избегала шрамов. Как мысленно, так и физически.       Может, пришло время наконец положить всему конец.       Да.       Она сделает всё просто и чисто. Потому что она не была монстром.       Нет, она лишь наблюдала за вершением правосудия.       — Гермиона!       Голос матери, эхом отдающийся во времени от той давней ночи, подтолкнул Гермиону. Она сократила расстояние между собой и убийцей своих родителей, даже когда ее детской голос раз за разом продолжал кричать: «нет!».       Яростные крики прошлой Беллатрисы теперь перекликались с криками страха нынешней, которая безвольно стояла напротив, совершенно потерявшись в прошлом. Древний серебряный кинжал быстро скользнул меж ее ребер, пронзая оставшийся маленький кусочек сердца.