***
Разбудил меня телефон. Меня буквально выдернул из сна оглушительный звон, заставляя почти мгновенно проснуться и нещадно ударяя по барабанным перепонкам. От испуга сердце сначала словно замерло, а потом бешено заколотилось, и я, близкая к панике, резко села в кровати. Но, увы, голова тут же вспыхнула болью, перед глазами замельтешили чёрные мушки, и я со стоном повалилась обратно. Чёрт, что это такое?! Я, почти ничего не соображая спросонья, зашарила рукой вначале по простыне рядом со мной, потом по стоящей рядом тумбочке, и, наконец нащупав оглушающий своим звоном телефон, провела пальцем по экрану. Ужасный звук тут же стих. Ещё несколько минут полежав в абсолютной, как мне казалось, тишине, я попыталась вновь уснуть, но, оказывается, зловредный будильник на телефоне прогнал весь сон, оставив после себя только неприятное послевкусие где-то внутри. Я перевернулась на бок, спуская ноги с кровати и, мазнув взглядом по тёмному окну, сосредоточилась на поиске взглядом тёплых тапок… Подождите-ка, тёмное окно?! Я быстро глянула на часы, благо, светящиеся в темноте. Большая часовая стрелка застыла на цифре шесть, минутная — на двух. М-да, очень информативно. «Интересно, сколько же я спала? Пару часов, или… Или все четырнадцать?» Просто так определить это оказалось крайне сложно. Прежней усталости не было, но и той самой бодрости, которая бывает, когда хорошо выспишься в выходные, тоже. Я вновь потянулась рукой к телефону, взглянула на ярко светящийся экран, и внезапно громко застонала, перевернувшись на живот и уткнувшись носом в подушку. Бли-и-ин! Быть не может! Я проспала больше суток!!! Ой-ой-ой, мне в университете, наверное, прогул на лекциях поставили, и этот злополучный реферат я не сдала, и подруги наверняка беспокоятся, невесть что думают! И Зефирчик наверняка есть хочет, с ума сходит, или тут не пойми что устроил в поисках этой самой еды, не дождавшись меня… Ой-ой-ой-ой! Приподнялась на локтях и, уставившись в потолок, мрачно констатировала: — Да, ты дура, Т/и. Ду-ра. Э-эх, ладно. Как бы то ни было, время назад не повернёшь, поэтому будем разбираться с теми проблемами, которые есть здесь и сейчас. Ну, или могут быть. Я слезла с кровати, и на немного нетвёрдых со сна ногах двинулась к двери, но, не дойдя, развернулась и глянула на кресло. Как я и подозревала, приблудившегося котика там не оказалось. Что же, значит, и правда пошёл искать еду. На кухню. Ой, мамочки! К кухне шла почти на цыпочках, и некоторое время даже не решалась открыть, как всегда, закрытую дверь, страшась увидеть тот самый ужасный кавардак, который уже успела вообразить. «Нет, это просто смешно! Моя кухня, хочу и захожу! И вовсе я не собираюсь бояться какого-то кота!» Тут, будто услышав мои мысли, металлическая ручка тихо скрипнула, сама повернулась, приоткрывая дверь примерно наполовину, и… Ой, а это что такое?! Весь пол, часть столов и шкафчиков было забрызгано и залито чем-то белым, и, похоже, жидким. Оно стекало с рабочих столов, оставаясь подтёками на нижних шкафчиках, блестело лужами на полу и создавало узор «в крапинку» на полках и антресолях. Казалось, что и с потолка прямо сейчас что-то капнет, но из-за цвета это было не так-то просто определить. Решив не приглядываться, я перевела взгляд на стол. Насколько я помню, вчера ночью, когда я за ним работала, он был относительно чистым: всего несколько вещей из кухонной мелочёвки вроде сахарниц и солонок, грязная чашка из-под чая, и, собственно, ноутбук. Конспекты по криминалистике, которыми я пользовалась, лежали на табуретке, рядом. Однако теперь весь стол был завален разнообразными продуктами, начиная с пакета молока и упаковки яиц, и заканчивая… Небольшой мисочкой с чем-то белым, вокруг которой было — о чудо! — свободное пространство. Я, стараясь ступать только на более-менее чистые участки пола, осторожно подобралась к столу. Было очень интересно, что всё-таки такое в этой миске. Как я уже успела различить, оно точно было не жидким, как окружавшее меня (и «украшавшее» кухню) «топлёное молоко», и имело немного другой, чуть темноватый оттенок. А ещё эту массу очень-очень хотелось попробовать — пахло от неё просто изумительно: ванилью, чем-то молочным, и, кажется, кофе?.. Блаженно вздохнув, я уже потянулась к вожделенной мисочке, как вдруг мою кисть перехватила чья-то горячая и наглая рука, а меня, замершую от неожиданности, резко развернули и посадили на чистый край стола, сразу, не давая опомниться, целуя в чуть приоткрывшиеся от удивления губы. Поцелуй был напористым и смелым. Незнакомец не спрашивал разрешения, не просил — он требовал подчиниться ему, сминая мои губы и проникая внутрь языком, сразу брал «своё», как будто не сомневаясь, что я не против. Однако в нём, в то же время, чувствовалась сладость, в которой нельзя было разобрать главного вкуса — ощущался и терпкий горький шоколад, и освежающий апельсин, и пикантная нотка корицы, пьянящая, предлагающая отдаться моменту прямо сейчас, забыв обо всём… Наконец, собрав силы, я резко отстранилась, готовясь, если что, давать отпор. Однако незнакомец, похоже, не был против — он позволил мне откинуться чуть назад в кольце горячих рук и, негромко усмехнувшись, дал себя рассмотреть. Тёмно-коричневые, почти чёрные волосы смешно лохматились, точно у хулиганистого мальчишки, а зелёные глаза, подкрепляя это впечатление, озорно и хитро блестели. Только вот тонкие губы, улыбающиеся со слишком взрослым и откровенным намёком, портили весь образ «ребёнка», да и тело явно не принадлежало невинному мальчику. Изящное, немного худощавое, но не без чёткого рельефа мышц, кубиков пресса, и… — Ой! — жалобно вскрикнула я, стыдливо прикрывая глаза руками. Да ведь этот незнакомец… Он же совершенно обнажён! Но, увы — как говорится, увиденного не развидеть, и перед внутренним взором всё равно упрямо вставало красивое тело, мускулистые ноги и возбуждённая плоть, смущая ещё больше. А вот мужчина, кажется, такую реакцию на свою наготу вполне предвидел, и теперь только снисходительно хмыкнул и прижался почти вплотную, наклоняясь вперёд, заставляя меня почти ложиться на гладкий стол. Как-то подозрительно быстро, за один недолгий поцелуй оттуда исчезли все прежде захламлявшие его продукты, и только сбоку от моей головы сиротливо стояла та самая мисочке с белой и вкусно пахнущей массой, на которую я положила глаз, и сейчас вновь, на мгновение забыв об излишней близости незнакомца, я, открыв глаза, с упоением вдохнула восхитительный аромат. А потом, всё ещё под впечатлением от удивительного запаха, глянула на мужчину, и вдруг меня словно осенило. Своими по-кошачьи плавными движениями, прищуром зелёных глаз, этим снисходительным, с оттенком превосходства выражением лица, он казался необычайно похожим на… — Зефирчик?! — потрясённо, и в то же время вопросительно выдохнула я, всё ещё не в силах до конца поверить в то, что этот уверенный и взрослый мужчина — тот самый наглый кот, которого я прошлой ночью просто не смогла выгнать из дома. Да-а, вот и говорите после этого, что чудес не бывает! — Узнала, глупы-ышка, узнала, — хитро протянул… хм, экс-кот. — А я ведь так долго ждал, когда же ты проснёшься и заметишь меня, так невыразимо долго, что успел сильно соскучиться… И очень проголодаться. Ты ведь поможешь мне, а, хозяюшка? Приятный, с лёгкой хрипотцой голос разливался по венам, словно прохладный лимонад. Он и охлаждал разгорячённое излишне тёплым одеялом тело, даря освежающую прохладу, и заставлял вскипать кровь в желании, бесконечном желании принадлежать и обладать… Я выгнулась так, что захрустели кости, вжимаясь в чужое горячее тело, ещё больше сводящее с ума, заглянула в подёрнувшиеся дымкой страсти глаза незнакомца, и, найдя в них отблески того же пламени, что пылает сейчас внутри меня, неожиданно прильнула к его губам, вновь ощущая привкус тёмного шоколада. Провела ладонью по его груди и спустилась к прессу, медленно, каждым пальчиком исследуя всё, до чего могла дотянуться. Мужчина, рвано выдохнув и уже теряя контроль, резко сдёрнул с меня домашнее платье и довольно улыбнулся, обнаружив, что под ним ничего нет, а его рука, очертив изгиб моей талии, оказалась прямо на груди. Пальцы сжали уже твёрдый сосок, немного оттягивая — и отпуская, позволяя груди упруго покачиваться, с каждым разом позволяя всё меньше, потом он просто накрыл грудь ладонью, сжимая почти до боли, желая заклеймить, заполнить только собой всё моё тело. Громко застонав, я инстинктивно потянулась к волшебному незнакомцу, стремясь найти его губы своими, пробуя на вкус, стремясь прижаться к нему ещё сильнее, и не отпускать, ни за что не отпускать! …Но он внезапно отстранился. — Подожди, хозяюшка. Я хочу сделать тебя ещё слаще, а потом… — он быстро поцеловал меня в кончик носа и закончил с какой-то плотоядной улыбкой: — Съесть. Незнакомец потянулся к той самой мисочке и, обмакнув туда пальцы, провёл сладкую дорожку от ключиц к животу и дальше, кропотливо обводя по контуру каждую грудь и оба соска, после чего дал мне тщательно слизать остатки чего-то белого и вкусного с изящной кисти… Взбитые сливки.***
Только несколько часов спустя мы, еле дышащие, перебрались на кровать. Время неслось катастрофически быстро, и казалось, что оно ускорило свой бег в несколько раз. — А как тебя всё-таки зовут? — спросила я, обнимаемая до сих пор такими горячими руками. Было неприятно называть моего экс-котика безликим «незнакомец», особенно после всего, что было (моё лицо в очередной раз залила стыдливая краска), да и вообще… Потрясающий мужчина только рассмеялся. — Глупышка-а, любопытство, конечно, не порок, но до добра не доводит! Я насупилась и обиженно прищурилась: — Хорошо, дорогой, тогда отныне я называю тебя «незнакомец», приятно познакомиться! — И мстительно добавила: — И всё сладкое я непременно спрячу! Незнакомцам не положено! Мужчина тоже состроил притворно-обиженную мордашку, но заметив, что мне на самом деле неприятно, тут же посерьёзнел. — Эй-эй, что это ты сразу обижаться, — сконфуженно пробубнил он. — И да, знакомься, я — Рампо, Великий и Прекрасный, самый скромный Лучший Детектив В Мире! Услышав такую приятную во всех отношениях новость, я злорадно усмехнулась: — Ага-а, так вот, оказывается, кто мне будет помогать восстанавливать этот реферат по криминалистике! Готовься хотя бы морально. Там ведь страниц десять было, а благодаря кое-кому все они благополучно стёрлись… Отчаянный стон был мне ответом.