***
С того дня всё потянулось относительно спокойно. Наверное, кот предупреждению внял, потому как больше подобного не случалось… Или я перестала замечать — я очень, очень к нему привязалась. Не то чтобы раньше я сильно страдала от одиночества, но с пушистым жильцом дома стало как-то теплее. Он оказался удивительно умным и организованным, и имел совершенно человеческие привычки: не любил оставаться в темноте (кроме ночи, конечно), поэтому каждый раз, идя с работы, я замечала в одном из окон уютный свет, и на душе сразу становилось легче; вполне осознанно выбирал еду — он с самого первого раза отказался от кошачьего корма и был не в восторге от мяса, особенно жареного (тоже выяснено опытным путём); более того, он даже мылся! Сам! И воду тоже умел настраивать самостоятельно! Расскажи мне кто-нибудь такое про своего кота, я бы, если честно, подумала, что он — сумасшедший, а кота просто выдумал… Однако вот такое чудо природы было вполне реальным и материальным — даже очень. Меня очень долгое время беспокоил вопрос: а откуда Цезарь всё-таки взялся на мою голову? На бродячего кота он похож точно не был: он казался скорее мускулистым, чем худощавым, но совсем не толстым, как все домашние коты, вполне культурно и умеренно ел, однако чудесная серебристая шерсть выглядела так, как будто за ней тщательно ухаживали… Я тщательно опросила всех соседей и знакомых — не терялся ли у кого-нибудь такой замечательный кот — но все только пожимали плечами: нет, мол, такого красавца мы бы запомнили! Все мои вопросы и предположения о «личности» Цезаря, высказанные вслух, встречались им со снисходительной усмешкой и (могу поклясться!) очень-очень хитрым взглядом тёмных глаз — нет, хозяйка, от истины ты далековато, но разрешаю попытаться ещё раз. Порой… Порой мне даже не верилось, что это всего лишь обычный кот — так выразительно он иногда смотрел, как будто одним взглядом высказывая какие-то свои мысли — и я не была уверена, что они «типично кошачьи». Вот совсем не уверена. И готова что угодно поставить на то, что он обо мне как будто невероятным образом заботился: забирался на стол и доставал какие-нибудь ингредиенты, если я что-то забывала добавить в тот же мисо. Выключал настольную лампу из розетки, когда я в очередной раз слишком долго работала за ноутбуком и Цезарь считал, что мне пора спать — а что поделать, иногда дополнительной работы хватало до середины ночи, а сверхурочные начальник платить напрочь отказывался (ох, как же я скучаю по не так давно прошедшим студенческим годам!), поэтому сидеть и работать дома, за своим столом и с безлимитным количеством сладостей — меньшее из зол. Кот, кстати, терпеть не мог не только мои переработки, но и всё сладкое, однако мне он исправно приносил очередной пакет пряников и ложку для сахара, как будто даже укоризненно качая головой. И, честное слово, выглядел при этом так, словно вот-вот самолично уволит меня с работы и устроится моим персональным фитнес-тренером — хотя было бы, на что жаловаться, ага. — Намекать девушкам на недостатки их фигуры — неприлично, уважаемый Цезарь! — как-то раз шутливо выговаривала ему я, в общем-то, не рассчитывая ни на какую ответную реакцию, а он… Он окинул меня каким-то странным взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на груди, потом возмущённо фыркнул и непривычно тихо удалился на уже облюбованное кресло. Что это было, интересно…***
Как-то раз, в выпавшие длинные выходные, я решила как следует расслабиться — когда ещё такой шанс выдастся! — поэтому закупилась солью и ароматной пеной для ванны, достала из дальнего шкафа самый красивый бокал и открыла бутылочку вина — совсем маленькую, не выше самого бокала, только ради удовольствия. Приглушила обычный яркий свет в ванной комнате, набрала побольше горячей воды, не спеша разделась и с невообразимым удовольствием погрузилась в волшебную ванну… Красота. Как же давно я так не отдыхала! Когда вода почти полностью остыла, я быстро смыла с себя пену и, тщательно вытершись чистым полотенцем, переоделась в мой любимый кружевной пеньюар. Зачем? А просто так, для настроения. Когда надеваешь красивые вещи, в том числе что-то настолько особенное, оно удивительно поднимается, даже если ты не собираешься этот наряд никому показывать. А конкретно с этим вызывающим, вишнёвого цвета комплектом у меня связаны такие воспоминания… М-м. Клянусь, в этот момент я не думала ни о чём — ни о том, как выгляжу со стороны, ни о Цезаре с его совершенно извращенческой привычкой подглядывать за тем, как я выхожу из душа (водился за ним такой грешок) — у меня вообще как-то вылетело из головы, что я теперь живу не одна, поэтому я спокойно продефилировала к себе в комнату и с чистой совестью развалилась на кровати… Решив несколько разнообразить свой вечер. Да-да, тем самым, о чём могла подумать девушка после пары бокалов вина, горячей ванны и в откровенном пеньюаре. Совершенно забывшая о том, что дома не одна. Выбрав одну из самых любимых книг, лежащих в строго неприкосновенном ящике тумбочки, я открыла заранее отмеченную страницу и погрузилась в мир откровенного разврата. Уже через полторы страницы между ног стало пульсировать от возбуждения, и я, не сдержавшись, прикоснулась к себе там пальцами, лаская, а другой рукой полезла в тот самый ящик за специальными зажимами, связанными между собой цепочкой — моими любимыми… Внезапно идиллию прервал хрипловатый мужской баритон, в котором звучала откровенная насмешка: — Тебе помочь? Я резко развернулась к двери, роняя зажимы, и оторопело осмотрела стройного, даже мускулистого и совершенно обнажённого мужчину, прислонившегося к дверному косяку. Он ни капельки не стеснялся своей наготы: более того, заметив мой интерес он только выпрямился и скрестил руки на груди, не делая никаких попыток прикрыться и как будто нарочно давая лучше себя рассмотреть. Что?! Да кто он вообще такой?! Откуда он здесь? В полупьяном сознании почему-то отпечаталась только одна мысль: может, мне кто-то из совершенно офигевших друзей кого-то из эскорта прислал? У них бы хватило ума! Я раздражённо села, тоже не прикрываясь. Во-первых, я уже далеко не школьница, во-вторых, думаю, он и так увидел достаточно — какой смысл унижаться? — Мужчина, ничьи услуги я не оплачивала, оденьтесь и убирайтесь подальше! — резко бросила я, желая поскорее покончить с этой ситуацией. Да уж, ну и вечер! Однако он, очевидно, не впечатлился — странный, но, безусловно, красивый незнакомец даже позу не сменил, прожигая меня взглядом. Ого, а ведь у него гетерохромия! Один глаз тёмно-серый, даже почти чёрный, как дым, а второй — красный, как у некоторых альбиносов. А волосы! Они очень-очень похожи оттенком на шерсть Цезаря… Кстати, точно! Где же он? Обычно им можно успешно заменить любую сторожевую собаку — он как будто чует гостей, званых и незваных, и предупреждает заранее… А сейчас подозрительно тихо. Незнакомец очень знакомо усмехнулся, словно догадываясь, о чём я думаю, и, как только в моих глазах мелькнуло узнавание, двинулся ко мне мягкой, совершенно кошачьей походкой. От изумления я не то что не пыталась убежать — даже не двигалась! Он. Мой. Цезарь?! Как такое возможно?! Опомнилась я только тогда, когда меня мягко толкнули обратно на кровать. Все попытки сопротивления мой бывший кот пресёк легко и очень быстро: он оседлал мои бёдра и, сжав мои запястья одной рукой, потянулся куда-то в сторону. — Кстати, на будущее — моё имя Какаши. Думаю, тебе это пригодится, когда будешь кричать от удовольствия. От такого заявления я ещё сильнее задёргалась и уже открыла было рот, чтобы громко возмутиться и запоздало позвать на помощь, но тут моей груди коснулось что-то холодное, и я громко вздохнула от сладкой боли — на правом соске резко сомкнулся металлический зажим. Через пару секунд то же самое повторилось и с левым. Ого! Оказывается, меня сейчас не просто насиловать будут, а с фантазией! — Помогите! На по-… — закричала я, но мне тут же закрыли рот весьма тривиальным способом — поцелуем. Язык всё-ещё-незнакомца попытался проникнуть ко мне в рот, но я крепко сжала зубы — не дождёшься! Вдруг Какаши резко оттянул цепочку, связывающую два зажима, и я не сдержала стона, чем он и воспользовался, углубляя поцелуй. М-м, а целуется он неплохо… Да ладно, чёрт возьми, просто великолепно! Ещё немного и я, пожалуй… Но тут, словно прочитав мои мысли, он отстранился и, отпустив мои ноги, одной рукой мягко обхватил горло, удерживая на месте, а другой скользнул к резинке белья, молниеносно стягивая их к щиколоткам. Я успела только вздохнуть от неожиданности, когда сильные горячие пальцы легко скользнули внутрь. Всего два пальца вызывали невероятное чувство наполненности (чёрт, похоже, у меня слишком давно не было мужчины), а когда к ним присоединился третий, я готова была взвыть от возбуждения… Как вдруг Какаши снова резко и как будто специально прервал удовольствие в последний момент, останавливаясь и вынимая пальцы. — Ты хочешь продолжения? — медленно, как будто издеваясь спросил он, и дождавшись моего слабого кивка продолжил. — Тогда попроси. Я, красная от возбуждения и унижения, отчаянно замотала головой. Говорить что-то, когда он несколько раз почти довёл меня до оргазма и так и не дал кончить абсолютно не было сил, да и желания унижаться перед непонятно кем — тоже. Тогда он резко наклонился и крепко, болезненно прижался губами к моей шее, наверняка оставив засос. Я снова застонала, потом откинула голову назад почти до хруста, зажмурилась, изо всех сил сопротивляясь подлому желанию послать все моральные принципы и обстоятельства. И я почти пересилила себя и набралась сил сказать «нет», но в следующее мгновение Какаши снова оттянул эту злополучную цепочку на груди, но теперь совсем по-другому — медленно, невероятно медленно, мучительно медленно. И это окончательно меня сломало. — Пожалуйста, пожалуйста, Ка-ка-ши, — выдохнула я, превращаясь в безвольную, полную желания лужицу. Всё. Теперь из меня ведь верёвки можно вить! Он помедлил несколько секунд, как будто раздумывая, помучить меня ещё или хватит, потом перекинул мои ноги к себе на плечо и вошёл — медленно, но неотвратимо, и всё ещё не отпуская цепочки между зажимами. Я стонала уже в голос, абсолютно не сдерживаясь и не в силах это прекратить. Какаши, кажется, откровенно наслаждался ситуацией: его лицо почти ничего не выражало, но глаза и тяжёлое дыхание говорили всё — и даже больше. Он упирался руками в кровать с обеих сторон от моего лица, время от времени склоняясь для поцелуя или чтобы в очередной раз дёрнуть на себя оба соска, или по отдельности, но теперь без малейшей мягкости или снисхождения. Через несколько десятков минут (или просто минут, или, возможно, часов — я понятия не имею, сколько прошло времени) всё закончилось. Мы оба обессиленно упали на кровать, пытаясь отдышаться… А потом я помню только его горячую грудь и чёрную уютную пустоту. …Проснулась я полностью обнажённая, но укрытая одеялом чуть ли не с головой, на чём-то твёрдом и очень-очень тёплом. — Доброе утро, — послышался где-то надо мной бархатистый, пробирающий до мурашек голос. — Можешь не притворяться, я слышу, что не спишь. Я распахнула глаза и попыталась сесть, но чья-то рука на талии властно удержала. Применив все усилия, удалось только перевернуться лицом к моей неожиданной «подушке». Я пробормотала в ответ, краснея от нахлынувших воспоминаний о… Да, за-ме-ча-тель-ной ночи: — Доброе. А ты… Вы… Какаши с тихим смешком перебил: — Я думаю, что после вчерашнего можно перейти и на «ты». И да, у меня вопрос, — он серьёзно заглянул мне в глаза, — а где и как у вас оформляются бракосочетания? А то некая леди очень старается от меня избавиться. Хочу доказать ей, что если сразу не получилось, — он подмигнул, — больше не надейся.