Amor vincit omnias

      Темницы Риверрана Клигана приятно удивили – да, здесь было так же холодно, темно и сыро, как и в любых других казематах любого другого замка, но, в отличие от Кастерли-Рок или Красного замка, спал он не на куче гнилой соломы, на которую ему расщедрились бы в другом месте, а на почти новом соломенном тюфяке, да еще и положенном поверх топчана. Тут даже и одеяло было, хоть все тонкое и проеденное молью, но тем не менее – настоящая роскошь! И кормили хоть и скудно и просто, но не гнильем и не объедками – хлеб, жидкий эль, каша или похлебка с запахом рыбьих хвостов. Хотя, может быть, это ему лично оказали такую честь? Как-никак, королевский зять. При этой мысли Клиган невесело усмехнулся – он не заблуждался по поводу будущего своего нелепого брака с Пташкой, да и по поводу себя тоже. Его либо сдадут с рук на руки лорду Тайвину, либо король Севера придумает какое-нибудь преступление, за которое его можно будет казнить, и отсечет ему голову. Лучше бы второе, конечно, Старый Лев его так легко на тот свет не отпустит, сначала вдоволь отыграется за предательство, чтоб другим неповадно было. При мысли об умелых палачах Утеса и их знаменитых дыбах Клигана против воли передернуло. Нет уж, лучше быстрая и чистая смерть от меча или топора. Оставалось надеяться, что Пташка достаточно чиста, чтобы ее молитвы долетели до седьмого неба или где там эти треханые боги обитают, и вымолила ему хотя бы это.       Дни текли, сливаясь в один, постепенно он терял нить времени. Клиганом овладела несвойственная ему апатия, он поднимался с постели только ради того, чтобы забрать еду у тюремщика или облегчиться в деревянное ведро в углу. Никто не приходил к нему, а страже было плевать на него – еще один узник, что толку запоминать его имя? Или казнят, или на Стену сошлют, чтобы зря хлеб не жрал, а если даже и оставят гнить в темнице, то здесь все рано или поздно забывают свои имена. Лязгнувший затвор двери в коридоре прервал жвачку мыслей, в зарешеченном окошке его двери появилось желтое пятно факела, заскрежетал несмазанный засов, и дверь открылась. В клетушку вошли двое: рядовой стражник и Робб Старк. - Встать! – сипло заорал стражник с факелом – Вставай, скотина, король здесь.       Но Клиган вставать не торопился, неожиданно в нем проснулась злость – если этот жеребчик пришел отсечь его уродливую дурную башку, то единственное его удовольствие перед концом этой сраной жизни – побесить его как следует. Стражник, потеряв терпение, подошел к Клигану и пнул его носком сапога в голень. - Вставай, шлюхин сын, или я прикажу тебя высечь! - Хватит, Корвин – сказал Робб Старк – Оставь нас. - Как прикажете, ваша милость – пробурчал стражник – Только, может быть, все ж его связать? - Да, свяжи ему ноги и руки, я подожду снаружи.       Оба вышли, загрохотал засов, затем еще раз, Корвин вернулся с подкреплением, Клиган к этому времени сам встал и покорно позволил себя связать, точно скотину перед убоем. Стражники вышли, а король зашел, и дверь захлопнулась, оставив их наедине – впрочем, Клиган поставил бы дюжину золотых, что они подслушивают. - Так боишься меня, ваша милость? Правильно. Я могу убить человека голыми руками, если захочу. - Ты мне угрожаешь, Пес? Ты знаешь, что я могу сделать с тобой за это? - Не все ли равно? Ты и так со мной это сделаешь… Мальчик. Сейчас твоя туповатая северная голова измышляет способ предать меня смерти, не запятнав рук, вот только никак не может найти, иначе я бы не торчал здесь столько времени. Так зачем ты пришел?       Если он и раскусил мысли Молодого Волка, то тот не подал виду, лишь желваки на лице чуть заиграли. - Я хочу знать, что ты сделал с Сансой. - Ты еще не выбил это признание из нее? Надо же, я начинаю все лучше думать о Старках. - На Севере не выбивают признания – скрежетнув зубами ответил Робб – Особенно из сестер. - Ну я не северянин, так что можешь звать палача и начинать, все равно, что бы я ни сказал, ты мне не поверишь, не так ли? - Я предпочту обойтись без палача, если ты скажешь правду – что похитил ее из Красного замка, силой увез за Узкое море и изнасиловал, лишив невинности. - Я тебя разочарую твоя милость: Санса – имя прокатилось по языку и губам мгновенной обманчивой сладостью – Сама попросила увезти ее, сама заговорила о браке и по доброй воле легла в мою постель – Король слегка растерялся, а Сандор хрипло захохотал – Так она сказала то же самое, да? И стоит на своем, как бы вы ни заставляли ее меня оговорить? Вот это кремень, молодец, Пташка! Но я одного не пойму, ты ведь король, зачем тебе все это – почему бы просто не отсечь мне голову? Тогда она станет вдовой, и ты продашь ее тому, кому выгоднее, ведь тебе это нужно? - Я бы с радостью сделал это еще в Браавосе – холодно ответил Робб, цедя слова – но, к моему глубокому сожалению, вас видели вместе мои люди, и слышали слова Сансы, что она твоя жена, и поверили ей. На Севере не одобряют убийц родичей, если я это сделаю, люди отвернутся от меня, а без их помощи мне не удержать корону. - Какая печаль, я сейчас заплачу. - Послушай меня, Клиган. Ты знаешь, что я могу отдать тебя Тайвину Ланнистеру на растерзание, и тебе лучше моего известно, как он поступает с изменниками, да и его дочь не лучше. Но я даю тебе выбор – откажись от Сансы, надень черное, и сохранишь жизнь. - И для чего мне эта жизнь? Морозить зад на краю мира в обществе насильников и убийц? Что я выиграю от этой сделки? Впрочем, насрать на меня, тут ты прав – но что получит Санса? Тебе ведь это все нужно только для того, чтобы продать ее щель подороже тому, кому выгодно… Тирион Ланнистер, верно? Похотливый карлик, перетрахавший всех шлюх от Стены до Дорна – такого мужа приготовил ей любящий брат.       Робб Старк опустил взгляд, и у Сандора стало противно во рту от того, как легко он угадал. - Не говори об этом так, Клиган. Это брак по расчету, верно, но он скрепит мир между Железным троном и Севером. - Брось, Старк, ты и правда думаешь, что я не знаю, о чем ты? Брак – это сделка, в которой женщину продают, как корову. Иногда и мужчину, конечно, но от того, что корове повяжут на рога ленты, суть не изменится. Если повезет, то новый хозяин будет с ней обращаться не хуже, а то и лучше, чем прежний, но не более того. И пусть я дерьмо последнее и не стою мизинца твоей сестры, не проси меня согласиться на то, чтобы ее продали человеку, которому я бы самую забубенную шлюху из Блошиного конца отдать пожалел. Можешь убить меня сам, можешь сдать Тайвину Ланнистеру, как военный трофей, но мое согласие можешь засунуть себе в тугую северную попку и провернуть там. - Достаточно – голос Робба Старка хлестнул, словно бич, хотя по сравнению с Робертом это была щекотка – Я не желаю больше слушать эту грязь. Я желал поступить с тобой по-доброму, Клиган, как с родичем, но ты, точно бешеный пес, способен лишь кусать и рычать, брызжа слюной. Будь по-твоему.       ***       Санса вышивала в большом солярии, принадлежавшем когда-то ее бабке леди Талли. Вокруг щебетали жены и дочери Речных лордов, присягнувших ее брату, но она едва прислушивалась к их болтовне, улыбаясь и кивая только для вида: все ее мысли были заняты Сандором. Со дня, когда она в последний раз видела его на пристани в Солеварнях, Санса ничего не знала о нем – и мать, и брат молчали на все ее расспросы, только леди Кейтилин, погладив ее по щеке, сказала, что так будет лучше для нее. Все, что она знала – что он еще жив, в противном случае ее уже везли бы в столицу выдавать замуж за ненавистного Ланнистера. Но дни шли, а она все еще жила в Риверране на правах сестры короля и принцессы Севера, и никаких приготовлений к свадьбе не велось.       Дверь распахнулась и ударилась о стену – Санса вздрогнула и укололась иголкой. Робб ворвался в их тихий покой, точно пес в курятник – остальные дамы заполошно побросали свое рукоделие и принялись кланяться и приседать, одна Санса осталась сидеть, застыв от страха – лицо брата было бледным, кулаки сжаты, на лице играли желваки. Очевидно, он с трудом сдерживал свой гнев, и причиной этого гнева, по всей видимости, была она или Сандор, иначе зачем он пришел к ней? - Оставьте нас – резко и сухо приказал он.       Женщины вереницей покинули солярий одна за одной, последняя закрыла за собой дверь, и Санса осталась с Роббом наедине. Тот стоял, набычившись, и смотрел на нее, ничего не говоря. Наконец, он глубоко вздохнул и заговорил пока еще почти спокойно: - У меня для тебя известие, сестра: я отправил ворона лорду Тайвину, о том, что ты благополучно возвратилась домой, а также – что я поймал изменника и дезертира Сандора Клигана, также известного, как Пес, и готов передать его ему в знак моей доброй воли. Ты же готовишься к свадьбе с лордом Тирионом и считаешь дни до того, как станешь ему преданной и любящей супругой. - Но я… - Не смей мне перечить! Я сыт по горло вашим упрямством! Ни ты, ни он – вы не умеете ценить ни доброту, ни благородство. Сегодня – сегодня же – повторил он, ткнув в нее пальцем – Ты отправишься к мейстеру Миккелю, он даст тебе лунный чай, который ты выпьешь в его присутствии до дна. Уверен, Ланнистеры тоже пришлют свою септу, чтобы осмотреть невесту перед свадьбой – к сожалению, обмануть их с твоим девичеством уже не выйдет, но по крайней мере, мы должны быть уверены, что ты не носишь бастарда. - Значит, ты поступишь со мной так же, как Жиенной Вестерлинг?       Робб вздрогнул, будто она кольнула его иголкой. - Откуда ты знаешь? - Здесь полно женщин, они много знают, и каждая хочет угодить новоявленной принцессе. И кое-кто из них слышал обрывки разговоров леди Сибеллы Спайсер с мужем и дочерью, сплетни служанок, выносивших ночной горшок молодой королевы Севера, и сложил одно с другим. Вы привыкли нас недооценивать – добавила Санса с холодной улыбкой. - Замолчи – почти прорычал Робб сквозь стиснутые зубы – Замолчи, а не то… - А не то что? Ты побьешь меня? Запрешь и будешь морить голодом? Вряд ли. Ланнистеры хотят видеть на свадьбе красивую и здоровую невесту, а не запуганную пленницу, ведь в таком случае они могут решить, что Мирцелле лучше остаться в Королевской гавани, и тогда плакал твой хваленый мир, ради которого ты готов отдать своего родственника на пики. А твоим северянам, это не понравится – одна ошибка за другой, дорогой брат…       Робб подскочил к ней, и в одно мгновение Сансе показалось, что он готов ее ударить – но он лишь схватил ее за плечи, изо всех сил стиснул и тряхнул так, что голова мотнулась на шее, как у куклы. - Ты… - он говорил неразборчиво, брызжа слюной – Ты, мерзкая дрянь, шлю…. - Робб!       Громкий окрик от двери заставил его оглянуться. Там стояла леди Кейтилин, она тяжело дышала, на бледных щеках цвели два алых пятна. - Что здесь происходит? – мать быстро подошла к сыну, с силой оторвала его руки от Сансы, а затем вдруг отвесила ему пощечину. Потрясенный Робб коснулся щеки, точно не веря, что мать могла ударить его, взрослого мужчину и короля. - Немедленно возьми себя в руки! – ее глаза гневно сверкали – Как ты смеешь обращаться так со своей сестрой!       Кейтилин обернулась к Сансе и сжала ее лицо ладонями почти до боли. - Игры кончились, дочь – голос леди Старк резал, точно зимняя метель – Твое упрямство и злоба приведет лишь к новой войне, в которой Северу уже не выстоять. Погибнут тысячи людей, которых под свои знамена призовет твой брат и его лорды. Семь королевств будут залиты кровью. Неужели ты еще не поняла – дело не в нас. Мы не имеем никакого значения, важно лишь наше имя, наша кровь и земля, ради которой мы ее проливаем, неважно, на поле битвы или на родильном ложе.       Кейтилин отпустила ее и выпрямилась, посмотрев по очереди на обоих своих детей, единственных детей, что у нее остались. – Ваш отец столько сил потратил, чтобы Север жил в мире и процветании, а вы готовы все разрушить из одной только гордости и себялюбия. Посмотрите на себя! Санса, ты цепляешься за свою любовь, как ребенок за игрушку, думая, будто в мире нет ничего, важнее этого. А ты, Робб, играешь с огнем, хотя прекрасно знаешь, как велик риск, что он поглотит и тебя, и твое новорожденное королевство. Ланнистеры отняли у меня мужа и дочь, а Грейджои – двух сыновей, и я не позволю оставшимся у меня детям погубить себя. Ну, что вы стоите? Или вы забыли, как просят прощения? - Санса… - Робб начал первым, виновато потупившись – Прости меня, сестра. Я поддался гневу, и не должен был вести себя так с тобой. Но и ты должна понять, что стоит на кону. Мы так долго шли к этому миру…       Санса стояла, будто оглушенная – она еще никогда не слышала от матери столь жестоких слов, и, несмотря на боль в сердце, она не могла не понимать, что в них есть правда. Действительно, разве стоит ее любовь того, чтобы из-за нее гибли люди, о существовании которых она даже никогда не узнает? А жизнь Сандора? Готова ли она заплатить такую цену? Хотел бы он сам, чтобы она была заплачена? И спасет ли его это, если война снова начнется? Слезы застряли в горле, и она смогла лишь кивнуть. - Ступай к мейстеру – добавила Кейтилин уже мягче – Так нужно, дитя мое.       К покоям мейстера она шла медленно, ничего не видя от слез, но, когда вошла – держалась спокойно, ничем не выдавая то, что творилось у нее на душе. Мейстер Миккель был молодым суховатым человеком. Он не стал ни о чем ее спрашивать, лишь коротко попросил снять панталоны, лечь на пустой стол, поднять подол платья и раздвинуть ноги. После этого он коротко осмотрел, а затем ощупал ее лоно снаружи и изнутри, помял пальцами живот, затем попросил Сансу сесть и обнажить грудь. Она также молча и покорно сделала то, что он сказал. Пальцы мейстера ощупали и ее, при этом сам он не смотрел ей в глаза и действовал быстро и осторожно, не позволяя себе ничего лишнего. Осмотрев ее, он сказал, что она может одеться, и отошел к другому столу, заставленному различными склянками и сосудами. Там он нацедил какого-то питья из кувшина в маленькую чашу и подал ей. - Что это? - То, что мне велели изготовить для вас, принцесса. - Я должна выпить все? - Да.       Санса, стараясь не думать ни о чем, поднесла ко рту кубок и залпом выпила питье – оно оказалось приятно терпким, но без горечи. - Я могу идти? - Прошу вас, задержитесь ненадолго. Присядьте. - Как скажете, мейстер Миккель – не все ли теперь равно? Ее уже ощупали, как кобылу у барышника и заставили выпить зелье, которое убьет дитя Сандора в ее чреве, если оно там есть, что добавит к этому лишний час в комнате мейстера?       Он сел напротив, побарабанил пальцами по столу и посмотрел на нее – его серьезное бледное лицо почти ничего не выражало. - Я видел немало женщин, которые приходили ко мне с тем же, с чем и вы перед свадьбой, принцесса. - Я здесь по воле своего брата короля. - Это не так важно.       Санса на это промолчала, не желая спорить. - Многие женщины в перинных домах пьют лунный чай, как воду, не думая о том, что это опасное зелье, которое может привести к бесплодию, а то и убить их – оно вызывает судороги в утробе, чтобы исторгнуть плод, но иногда с ними приходит и неостановимое кровотечение. - Я вижу, вы знаток нравов в перинных домах. - Я часто посещал их, когда был кандидатом – пожал плечами мейстер – Не за тем, о чем вы подумали, а чтобы пользовать их. Многие мейстеры гнушаются этими женщинами, но они были так благодарны за помощь и участие, что разрешали записывать все, что я узнавал об их болезнях, а также исследовать мертвые тела до погребения. Так и вышло, что о врачевании женских болезней я знаю больше других, и за все время, что я служу здесь, ни одна женщина еще не умерла от родов ни в замке, ни в близлежащих деревнях, куда я хожу, когда не нужен здесь. Когда я прибыл сюда из Цитадели, прежний мейстер был еще жив, хотя и очень стар: ему требовался помощник. Незадолго до смерти он поведал мне одну историю, которая, как мне кажется, мучила его совесть, но он предпочел меня септону. Мне кажется, вам будет полезно ее услышать. - Как пожелаете, мейстер. - Я постараюсь быть кратким.       Много лет назад в одном замке жил вдовый лорд с двумя дочерьми. Обе уже расцвели и славились на всю округу красотой и воспитанием. Старшая была уже обручена, младшая только ждала этого. Также в замке жил один юноша, воспитанник их отца из дальней родни – бедный и куда менее знатный. Все трое росли вместе, и, как это обычно бывает, юноша влюбился в одну из сестер.       Как-то раз жених старшей сестры приехал в замок навестить невесту и будущего тестя. Между ним и воспитанником хозяина вышла ссора, и тот вызвал его на поединок. Молодой лорд был турнирным бойцом, сильным, ловким, высоким – а его противник был мал и худ и знал, разве что, каким концом берутся за меч. Тот рыцарь мог легко убить его, но невеста упросила пощадить ее друга детства. Покойный мейстер сам зашивал его рану от пупка до паха и признался мне, что тогда был уверен, что зря тратит время. Но тот юноша крепко цеплялся за жизнь. Тем временем отец обо всем узнал, и впал в страшный гнев на неблагодарного, как он считал, подлеца, осмелившегося возжелать его дочь. Девицам запретили видеться с другом детства, а когда он выздоровел и оправился, его отослали прочь, и лорд о нем больше не вспоминал.       Вскоре после того жених старшей сестры погиб, но обоим домам был нужен этот союз, и ее быстро просватали за его брата, а младшую – за его воспитателя, вдовца в годах, который после двух бездетных браков хотел молодую жену, которая родит ему сына. Так вот – я уже почти закончил, леди Санса – так вот, незадолго до двойной свадьбы обеих сестер их отец пришел к тогдашнему мейстеру и велел ему изготовить лунный чай. Мейстер не мог ослушаться прямого приказа. С тяжелым сердцем он сварил зелье и отдал, не задавая вопросов. Сестры вышли замуж и разъехались по разным замкам со своими мужьями. Позднее до него доходили вести, что старшая сестра рожала своему мужу крепких здоровых детей через два года на третий, в то время как у младшей мертворожденные младенцы следовали за выкидышами, и лишь незадолго до смерти мужа она сумела родить сына, который выжил.       Все время, пока мейстер Миккель говорил, Санса сидела молча, сложив руки на коленях, но, когда он замолчал, подняла взгляд. - Моя мать знает? - Нет, миледи. Моему предшественнику было велено молчать об этом, и он молчал. Но лорд Хостер уже в могиле, а сама история уже так далеко в прошлом, что сомневаюсь, будто это может кому-то навредить. В питье, что я дал вам, не было ни ромашки, ни пижмы, ни блоховника. - Что же там было? - Мята, пустырник, таволга – они избавляют от дурных снов и бессонницы, но не так вредны, как «сладкий сон» или маковое молоко. - Почему вы это сделали? - Потому что вы, хоть и возлежали с мужчиной, но не беременны – чтобы убедиться в этом, достаточно расспросить вашу служанку, но король настоял на том, чтобы я лично вас осмотрел. - Что вы скажете моему брату? - То, что он ожидает услышать. - Вы нарушили его приказ. - На словах – может быть. На деле я забочусь о делах его милости не меньше, чем если бы напоил вас лунным чаем. Вас собираются выдать за Тириона Ланнистера. Здоровое дитя, которое вы родите ему, успокоит и север, и юг, и упрочит мир в Семи королевствах.       Санса встала и расправила платье руками. - Благодарю, что уделили мне время, мейстер. - Прощайте, принцесса, и да хранят вас боги.       Она кивнула ему и вышла.       Ночь Санса провела без сна, то ворочаясь в постели, то сидя у камина. Когда утром служанки принесли ей завтрак, ей кусок не пошел в горло, и она заставила себя выпить пару глотков эля, но есть не смогла. У дверей покоев Робба слуга неуверенно преградил ей дорогу. - Мой брат король у себя? - Сейчас у него заседание Малого совета, принцесса. - Прекрасно, значит, я присоединюсь к ним. Позвольте мне войти.       С сомнением на лице слуга отступил, но сейчас Сансе не было дела до его страхов или возможного наказания. У нее была цель, и она гнала ее вперед, как гонит зверя звук охотничьего рожка.       В солярии Робба она раньше не бывала, и теперь, войдя, не сразу поняла, куда лучше встать. Семеро мужчин, из которых она узнала мейстера Миккеля и лорда Харриона Карстарка, при виде ее замолчали и посмотрели на Сансу. Внезапно у нее задрожали колени, но она заставила себя стоять прямо и проговорила звонким от волнения голосом. - Ваша милость, милорды, я прошу прощения, что побеспокоила вас… Но мне необходимо поговорить со своим братом. - Хорошо, Санса – сдержанно ответил Робб – Но я не могу прервать совет сейчас, мы поговорим после обеда. - Боюсь, мое дело не терпит отлагательств. Прошу тебя. - Милорды, прошу меня извинить, уверен, моя сестра не задержит меня надолго. - Нет, милорды, я прошу вас остаться. Наш разговор не тайный и касается блага королевства, а значит, все вы должны быть свидетелями. - Как пожелаешь – раздраженно бросил Робб, опершись на стол и глядя прямо на нее. - Ваша милость, после размышлений и молитв я приняла решение выйти замуж за лорда Тириона Ланнистера ради моего дома и блага Севера и из послушания вам. Я прошу прощения за свое упрямство, которое едва не привело к новой войне и, сознавая свою вину, обещаю до дня свадьбы во всем быть послушной вам и матушке, а после быть доброй женой своему мужу и тем способствовать миру между Винтерфеллом и Железным троном. - Хорошо, сестра – произнес Робб чуть менее сухо – Я рад, что ты одумалась, для меня нет ничего хуже несогласия и ссор между нами. Так ты согласна признать недействительным твой брак с Сандором Клиганом? - Да, брат. - Ты… Поклянешься в этом? – добавил Робб чуть тише, а по комнате пробежал шепоток. - Да. - Старыми и новыми богами? - Хорошо. Что ж, в таком случае, я думаю, здесь говорить больше не о чем, и… - Погоди, брат. Я ведь еще не дала тебе клятву, лишь обещала это сделать. - Что ж, тогда сделай это и покончим с этим– в голосе Робба снова послышалось нетерпение. - Я клянусь – она старалась говорить твердо – Быть тебе послушной сестрой во всем, что касается блага королевства. Я обещаю, что признаю недействительным свой брак с Сандором Клиганом и выйду замуж за Тириона Ланнистера, если – здесь она прервалась и глубоко вздохнула – Если он останется жив и здоров, и ты ни прямо, ни косвенно, ни своими, ни чужими руками не причинишь ему вреда и не дашь этого сделать кому-либо еще. - Я не отпущу его на свободу – резко перебил ее Робб. - Если же ты как-либо причинишь ему вред или дашь сделать это Ланнистерам или кому-либо другому, то я клянусь, что вместо свадьбы ты получишь похороны. Старыми и новыми богами в этом клянусь!       Санса подошла к столу, взяла с него кинжал, вытащила из ножен и, на мгновение зажмурившись, с силой провела правой рукой по ладони левой. - Что ты делаешь? – побледневший Робб оторопело смотрел на нее, как и остальные. - Поклянись мне, что Сандор Клиган не умрет, Робб! - Я не… - Поклянись. - Простите, ваша милость, что вмешиваюсь – тихо заговорил Харрион Карстарк – Но вы не можете отвергнуть клятву на крови.       Желваки на лице Робба задергались, вокруг рта разлилась бледность, как всегда, когда он злился. Все застыли в ожидании, было слышно, как трещат дрова в камине и свистит ветер в ставнях. Наконец, он обошел стол, резким движением вырвал у Сансы кинжал и быстро полоснул им по ладони. Санса не вскрикнула, когда он сжал ее руку до боли. - Клянусь – отрывисто бросил он. - Я свидетель вашей клятвы – добавил Харрион Карстарк, подходя к ним и накрывая их руки своей – Как и все остальные здесь. А сейчас, принцесса, вам лучше возвратиться в свои покои.       Санса покорно вынула свою руку из разжавшейся хватки Робба и позволила лорду Харриону вывести себя из солярия. От потрясения и облегчения у нее перед глазами все кружилось и темнело. Харрион проводил ее до ее комнат, где с рук на руки передал служанкам, сказав, что ей сделалось дурно. Те угодливо захлопотали вокруг нее, Санса позволила им распустить тугую шнуровку платья и ремешки туфель и покорно легла в постель. Когда ей на лоб положили влажную тряпицу, она с облегчением закрыла глаза и позволила полусну-полуобмороку захватить себя, оставляя на потом все мысли о том, правильно ли она поступила.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ