В плену у судьбы

Аннабель

      Утром меня разбудила негромкая музыка, доносящаяся со второго этажа, где располагалась гостиная. Я неохотно открыла глаза, желая еще немного поспать, но затем вспомнила, что уже наступило Рождество и это моментально взбодрило меня. Папа изо всех сил старался создать атмосферу праздника, украшая мрачноватый сам по себе дом как можно ярче и, хоть бабушка ругалась, всегда включал в рождественское утро праздничную музыку, тем самым поднимая настроение.       Я взглянула в окно, Кричер как всегда раздвинул портьеры из зеленого бархата, снова проскользнув в мою комнату, пока я спала, но сегодня меня это не злило. За окном картина была просто великолепная — шел мелкий снежок, застилая тонким белым покровом землю, и едва проглядывало солнце. Я вскочила с кровати и принялась прихорашиваться у огромного зеркала в золотой раме во весь рост.       Моя комната была моей самой любимой во всем доме, хоть она и мало отличалась от той же гостевой, в которой оставалась Ора. На стенах висели темно-зеленые гобелены с вышитыми на них розами, на прикроватном столике стояла музыкальная шкатулка и фиолетовый волшебный шар для кратковременных предсказаний. Раньше я часто любила узнавать у него, что день грядущий мне готовит — мне это дарило надежду на то, что я могу изменить свою судьбу. Как же наивна я была!       Под окном стояла небольшая лесенка, с помощью которой было гораздо удобнее забираться на подоконник и выскакивать наружу вольной птицей. Возле двери располагался огромный шкаф с витиеватой резьбой, а напротив кровати находился камин из темного мрамора, над которым висела елочная гирлянда. На каминной полке стояли шкатулки с драгоценностями и прочими украшениями, а сверху, в золотой раме висел огромный портрет моей матери. Это была красивая девушка лет девятнадцати, с большими зелеными глазами, которые я и унаследовала от нее, и прямыми светло-каштановыми волосами. Она была одета в темно-синий дамский жакет и белую блузу, и всегда лучезарно улыбалась мне с портрета:       — С Рождеством, моя дорогая! — сказала она.       — С Рождеством, мама! — ответила я с толикой грусти в голосе.       Я никогда не знала ее, и в детстве часами напролет сидела у ее портрета. Иногда мне не хватало женского понимания. Бабушка строго воспитывала меня в своих традициях, и я не могла с ней поделиться самым сокровенным. К тому же, когда дело касалось моего злосчастного будущего брака — бабушка была в этом непоколебима. А вот мама могла бы меня понять, ведь они с отцом поженились по любви. Чистой и большой, такой, какую мне уже и не видать.       — Как обстоят твои дела с женихом? Он тебя не обижает? — поинтересовалась она.       — Ты же слышала, как бабушка негодует из-за того скандала… — смутилась я, но сказала правду. Врать матери, пусть и всего лишь ее портрету, я не могла.       — Да, дорогая, — мягко улыбнулась она. — Ты не должна себя винить.       — Спасибо… — выдохнула я. — Вот только я не знаю, что мне делать… Моя жизнь, да и вся наша семья, теперь зависит от него. И это ужасно! Я понимаю, что я не должна ему мешать, но он каждый раз оскорбляет меня… Не могу же я это пропускать мимо ушей и терпеть?       — Конечно, нет, милая, — ответила мама. Она замолчала на какой-то миг, задумавшись, а затем продолжила. — Но знаешь, порой, общее дело может сплотить.       Я ужаснулась. Что она имеет в виду? Неужели даже мама будет склонять меня к тому, чтобы я пересмотрела свое отношение к Драко?       — Но мама… Я не люблю его! И он меня не любит! Как можно жить вместе без любви? — искренне недоумевала я.       — А я не говорю о любви. Любовь — это большая роскошь, которая, увы, дана не всем. К сожалению, когда нет другого выбора, приходится уживаться. Тем более, чтобы выжить...       — Но я не могу так! Все только и норовят поучать меня, как правильно мне поступать, ругают за то, что я не так сделала. А я просто хочу, чтобы меня понимали, — я смахнула предательскую слезу в уголке глаза. — Все воспринимают меня, как заносчивую и бездушную куклу, которой можно лишь поиграть и не более того. Но я ведь не такая… Никто меня не понимает, никто даже не удосуживается узнать, что я при этом чувствую! А я хочу, чтобы обо мне заботились, защищали меня, чтобы во мне нуждались… — выплеснув все, что было на душе за последнее время, что задевало меня в словах Драко, что наговорил и как поступил со мной Кормак; выговорившись, пусть даже портрету, мне стало чуточку легче.       — Ты права, дорогая, но ты у нас такая сильная! Я уверена, что ты справишься со всеми трудностями! А ошибки созданы для того, чтобы их совершать. С их помощью мы набираемся ценного опыта и мудрости. Не бойся ошибок! Лишь делай правильные выводы, — подбадривала мама, не найдя ничего другого, что мне сказать.       Даже она не могла унять тоску от непонимания и боль от обид, постоянное чувство обреченности и несвободы в моей душе, поскольку была лишь портретом. Но осознание того, что даже будучи в такой форме она всегда меня поддержит, всегда будет на моей стороне, вселяли последние лучи света надежды на лучшее.       — Я очень хочу, чтобы ты была счастливой! Твой отец постоянно рассказывает мне, какая ты смелая, находчивая и сильная. Иначе и быть не может, ведь ты — его дочь! — с безграничной любовью в голосе произнесла мама. Когда она говорила о Сириусе, ее глаза, даже с портрета, казалось, сияли пуще обычного, отчего я тепло улыбнулась. Вот, что значит любовь сквозь время, пространство и даже смерть.       — Спасибо, мама, — прошептала я.       Я встряхнула головой, отбросив грустные мысли и спустилась вниз, к источнику звука.       К моему изумлению, папа превзошел самого себя, потрясающе украсив наш дом, создав настоящую сказку. Елка, стоявшая в гостиной между камином и окном, была украшена на сей раз живыми феями, которые выплясывали причудливый танец на ветках, перескакивая с одной на другую и оставляя за собой разноцветный след волшебной пыли. Под ней была гора подарков, которая ждала нас с Авророй, главных любителей сего торжества.       Комната преобразилась и заиграла новыми красками от рождественских украшений. Слабое декабрьское солнце пробиралось сквозь бархатные портьеры глубокого синего цвета и поблескивало в золотых нитях на гобелене родового дерева Блэков, растянувшегося на всю стену гостиной. Большой черный рояль, обычно стоявший на месте елки, был отодвинут ко второму камину, расположившемуся прямо напротив первого. Возле него, довольно плотно друг к другу, стояли книжные шкафы с древними и темными фолиантами. У нас было много старинных книг, из которых далеко не все отец разрешал мне читать. Хотя, конечно, их количество не сравнить с библиотекой Малфоев.       Мы расселись на двух диванах, расположенных посреди комнаты друг напротив друга и принялись с удовольствием раскрывать подарки.       Первым делом я преподнесла презент Оре, чтобы она открыла его раньше всех, как и положено госте. Мы с отцом подарили ей необычное ожерелье с аккуратными небольшими опалами, а посередине с крохотным пузырьком, в котором было несколько фиолетовых капель драгоценнейшего зелья, которое способно исцелить абсолютно все раны. Это зелье практически невозможно достать и необычайно трудно сварить, но папе удалось его где-то раздобыть и он одобрил мое желание подарить это Авроре. Подруга засияла и тут же примерила ожерелье, которое, к слову, внешне ничем не отличалось от обычного украшения, что и к лучшему, ведь тогда ни у кого не будет соблазна завладеть им.       В ответ я получила подарок от подруги — прекрасный, овальной формы, серебряный медальон с буквой «Б» на нем, выгравированной готическим шрифтом. Открыв его, я ахнула — внутри были фотографии моей матери и отца, такие улыбающиеся и молодые. Я заметила, как этот подарок тронул Сириуса и он благодарно улыбнулся Авроре, помогая мне застегнуть застежку медальона, который я решила теперь всегда носить, не снимая. Затем к нам присоединилась бабушка и мы стали рассматривать остальные подарки, среди которых были и другие девчачьи радости: украшения, наряды, волшебные безделушки и прочее.       Так и прошел наш рождественский день. Настроение улучшилось моментально, словно ничего и не было, словно все было как прежде. Мы шутили, общались, наслаждались беззаботными моментами жизни и, казалось, что так будет вечно. Все проблемы и переживания ушли на второй план, ведь было так хорошо и спокойно находиться в атмосфере, где тебя любят и ценят.       Как только стемнело, мы устроили небольшой рождественский концерт. Аврора села за рояль, а я стала рядом и мы спели дуэтом несколько старинных лирических песен. У нас получалось это великолепно — мой бархатный низкий голос гармонично сливался с высоким, словно колокольчики, голосом Оры. Мы с самого детства устраивали по праздникам подобные концерты в моем доме и в доме Малфоев, где росла Аврора, и вся наша родня была от этого в восторге. Даже бабушка одобряла подобное занятие, так как в ее строгих традициях истинным леди полагалось быть всесторонне развитыми и всячески демонстрировать талант к искусству.       Остальные несколько дней каникул прошли так же весело и беззаботно. Мы болтали с Орой, как обычные девочки, не думая ни о чем плохом, что свалилось на наши головы, играли с моим отцом в волшебные шахматы и по вечерам слушали его рассказы о тех или иных приключениях наших предков. Было так умиротворенно и спокойно на душе, что совсем не хотелось вспоминать о проблемах и затевать серьезный разговор с отцом. Правда, с каждым днем, приближающим нас к возвращению в Хогвартс, у меня все больше и больше противно ныло где-то там в груди, заставляя пересилить себя и омрачить наше веселье негативом, нависшим, как грозовая туча, над нами.       В последний вечер, после ужина, когда бабушка уже отправилась спать, мы как всегда втроем поднялись в гостиную. Расположившись на диванах, я провалилась в свои мысли, не слушая очередную историю папы, уставившись на огонь в камине. Я была настолько напряжена, что у меня звенело в ушах и этот звон заглушал как потрескивающие бревна в камине, так и голос отца.       Я очнулась лишь от ласкового прикосновения папиной руки к моей голове.       — Девочка моя, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил он. — Ты расстроилась из-за завтрашнего возвращения в Хогвартс?       — Нет, пап… — тяжело вздохнула я, решившись. — Нам необходимо тебе кое-что рассказать.       Я поведала отцу все, что тревожило нас в последнее время. Все, что мы узнали про Аврору и ее силу, а так же то, что мне сказал Снейп. Правда, здесь я уже пыталась смягчить информацию, зная, как отец может отреагировать на известия об опасности. Он так же, как и я, будет подвергаться риску, лишь бы обезопасить близких. Но я ведь тоже готова пойти на что-угодно, лишь бы защитить его.       — Как ты думаешь, как Темный Лорд может использовать Аврору в своих целях? Неужели она нужна лишь для создания армии инферналов? Разве для этого не достаточно определенного заклятия? — спросила я, закончив повествование.       — Да, насколько я знаю, этого можно добиться и с помощью заклятия. Вопрос лишь в том, в каких масштабах. Инферналы — просто марионетки, возможно, Темный Лорд хочет создать армию самостоятельно думающих мертвецов, что гораздо хуже, — предположил отец. — И, конечно, зная его методы и беспрекословное желание добиться цели, он будет жертвовать абсолютно всем на пути к задуманному и будет хотеть использовать в полную силу все, что сможет ему в этом помочь, — хмуро сказал он. Отец выглядел весьма озадаченным. — Это очень опасно для тебя, Аврора. Попасть в сети Темного Лорда — это билет в один конец…       — Профессор Снейп сказал, что есть способ… Как можно избавиться от этой силы… Но… — прошептала Ора, не в силах даже вымолвить это вслух.       — Не смей и думать о таком! Мы обязательно найдем другой вариант! — прервала ее я. — Возможно, после совершеннолетия твоя сила и не станет такой ужасающей и Темный Лорд откажется от этой затеи… — неуверенно протянула я.       — Увы, такая сила не останется незамеченной и, раз уж она есть, то проявится на максимальном уровне. Очень давно ходили слухи об этом редчайшем даре среди чистокровных волшебников, но все считали это лишь легендами, — задумчиво протянул отец.       — Действительно? И что же это за легенды? — удивилась Аврора.       — Я мало что слышал о них, но разузнаю об этом больше у остальных Пожирателей, — уверенно заявил Сириус.       — Что? Нет! Папа! Это очень опасно! — всполошилась я, испугавшись не на шутку.       Черт! Что я наделала? Теперь отец точно ввяжется во что-то из-за меня!       — Не волнуйся за меня, Анна, — улыбнулся мне отец, глядя куда-то вдаль.       — Как мне не волноваться, папа? Снейп ведь сказал, что мы сейчас в зоне риска! И если Драко не справится… — на глаза навернулись слезы, я умоляюще смотрела на отца.       — Снейп просто любит перестраховываться, не бери в голову, милая, — улыбнулся мне Сириус. Отец словно напустил на себя маску, показывая нам свой беззаботный вид, но я точно знала, что на самом деле он очень переживает и думает, как бы нам помочь. — Но сама даже не смей лезть к Малфою узнавать что-либо. Это дело его и Темного Лорда. Не вздумай вмешиваться, Анна! — строго пригрозил он, замечая некий огонек в моих глазах.       — Я не буду, если ты пообещаешь мне то же самое, — таким же строгим тоном произнесла я, протянув отцу руку. Мы всегда так делали, когда давали друг другу обещания.       — Хорошо, — ответил отец и пожал мне руку, но блеск в его глазах мне все равно не понравился.       — Хорошо, — так же ответила я, прекрасно понимая, что мы, как два упертых барана, друг другу просто соврали.       На этом наш разговор закончился, отец поцеловал меня в макушку, пожелав нам доброй ночи и вышел из комнаты. А я теперь думала, как же выяснить у Драко какое задание ему поручил Темный Лорд. Быть может, оно связано с силой Авроры, тогда я все выясню сама и отцу не нужно будет подвергать себя опасности.       Либо же, мы сами найдем способ избавиться от ее силы. Ведь не может быть такого, чтобы не было других вариантов. Я просто не верила в это!       С этими мыслями мы отправились спать, ведь завтра нас ожидал день возвращения в школу, начало нашего тяжелого и долгого пути к прояснению истины.