Аврора
На следующий день, после обеда, мы с Анной вновь направились в больничное крыло, чтобы проведать Драко. Мы так и не успели толком обсудить случившееся — Анна игнорировала все мои попытки завести об этом разговор, и постоянно пребывала в отстраненном, холодном отчуждении. Каждый раз, как я находилась с ней рядом, в воздухе витало напряжение, и я не могла этого не замечать. Мысли о случившемся не давали мне спокойно спать — я не могла поверить в то, что Гарри как-то причастен к тому, что случилось с Драко. Перед глазами вновь и вновь вставали жуткие картины его увечий — и у меня в голове не укладывалось, что гриффиндорец способен подвергнуть кого-то таким пыткам. Я чувствовала острое желание найти Гарри и поговорить с ним — даже несмотря на смутное ощущение страха, что подтвердятся мои самые жуткие опасения — я должна была знать правду. Пока что мне не удавалось застать его одного — ни сегодня за завтраком, ни за обедом, — эти раздражающие Уизли и Грейнджер постоянно таскались за ним, как верные песики. Переживала я также и за Нарциссу — не дай Мерлин для матери увидеть сына в таком состоянии. И где? В школе — казалось бы, самом безопасном месте из всех, где можно было бы находиться. Теперь нигде нельзя будет чувствовать себя полностью в безопасности. Пока мы шли в лазарет, я попыталась заговорить с Анной и поддержать ее, но она лишь раздраженно насупилась и оторвалась немного вперед. Я не осуждала ее, но в душе стало медленно вскипать раздражение — ведь я же не имею никакого отношения к тому, что произошло, и никак не способствовала сложившейся ситуации. Когда мы наконец зашли в палату, мы обнаружили, что кровать Драко была пуста. — Мерлин… Только не это… — дрожащим голосом сказала Анна и, не особо заботясь о том, как это выглядело со стороны, заорала во весь голос, рванув в кабинет целительницы со скоростью света. — Мадам Помфри! Мадам Помфри, что случилось? Где он?! — Мисс Блэк, угомонитесь! Что вы себе позволяете? — негодующе ответила целительница, выскочив из своего кабинета и поправляя очки на носу. — Это вам не площадка для квиддича, где можно кричать во весь голос, а лазарет. — Простите, — Анна слегка смутилась и значительно опустила голос. — Где Драко, позвольте узнать? Что с ним? — Ничего страшного не произошло, не беспокойтесь, — уже гораздо мягче ответила Помфри. — Утром прибыла миссис Малфой и забрала сына домой. Дескать, по ее словам, дома у него будут гораздо лучшие условия для выздоровления, нежели здесь, — обиженно добавила целительница, глубоко оскорбленная сомнениями Нарциссы в ее профессионализме. — А вы как думаете, ему действительно не нужна более госпитализация? — переспросила Анна. — Ну, ночью все было спокойно. Конечно, я бы посоветовала остаться в лазарете еще хотя бы на недельку, но… — хмыкнула мадам Помфри, поджав губы. Я вздохнула с облегчением и взглянула на Анну, которая все еще не могла успокоиться. — Вот видишь, все хорошо. Дома и стены лечат, — я ободряюще улыбнулась подруге, на что та лишь кивнула. — Спасибо, мадам Помфри, мы пойдем уже. Простите меня еще раз, — протянула Анна. — Ох, мисс Блэк, я все понимаю, но держите себя в руках. — Да-да, — чуть тише ответила Аннабель скорее себе под нос, направляясь к выходу из больничного крыла. — Не переживай, Анна, он идет на поправку, все хорошо, — сказала я, пока мы шли обратно к себе в гостиную. — Хорошо? — подруга резко остановилась и взглянула на меня. — Хорошо?! Ты издеваешься? — Слушай, Анна, я, конечно, понимаю, что ты вся на нервах, но не нужно пытаться сорваться на мне! Я не виновата в том, что произошло! — Конечно, ты не причем! А этот твой ненаглядный Поттер, он тоже не при чем, хочешь сказать? — мгновенно взвилась Анна, вспыхивая, как порох, на который вылили канистру бензина. — Я готова задушить этого урода голыми руками! — Не смей обвинять его! То, что он был там, не означает, что заклятие пустил именно он. Да он бы никогда… — Не смеши! Вся школа гудит, как улей, обсуждая то, что он натворил! Они всегда друг друга ненавидели, и ты прекрасно об этом знаешь. — Да Поттер и заклятий таких не знает! Это магия, которую ни один ученик не применит, о чем ты? Ты что, ведешься на домыслы глупых сплетников? Да и не мог он. Я не верю… не могу поверить, что он способен на такое… — Откуда тебе знать, что он знает, а чего не знает? Он из Гриффиндора, он наш враг! Ты братаешься с врагом — и не просто с врагом, а с человеком, который чуть не убил, подчеркиваю, чуть не убил… Ты — предатель, вот ты кто! Совсем ослепла от любви к этому… гриффиндорцу! — Хватит орать на меня и судить о том, чего ты не знаешь! Ты не в себе. Я сама была в шоке от увиденного, и Драко мне дорог не меньше, чем тебе, между прочим! И прежде чем обвинять меня, лучше бы вспомнила о том, как издевалась над ним, проклинала и скандалила! Неужто наконец вспомнила о том, что он твой жених? Глаза Анны недобро сверкнули: казалось, она уже не контролирует себя. — Как ты смеешь? От кого я не ожидала, так это от тебя! Тебе лучше выгораживать Поттера, чем быть на моей стороне, так, что ли? Замечательно! Вот и беги к нему! А я сама буду справляться со своими проблемами, — оскорбленно выкрикнула подруга, и, так и не дождавшись моего ответа, развернулась на каблуках и помчалась прочь. Я осталась стоять одна, ошарашенная, а внутри все клокотало от обиды и злости.***
Понурая, я брела в библиотеку — в первый раз за время учебы в Хогвартсе подле меня не было подруги, и чувство беспросветного одиночества тисками сжало мое сердце. Пинком открыв дверь, я постаралась как можно быстрее проскочить мимо старой карги мадам Пинс, окинувшей меня взглядом надзирателя и презрительно поджавшей губы: — Скоро отбой, не задерживаться! — Слышу-слышу, — рявкнула я и кинула сумку на ближайший свободный стол. Учеников там почти не было, кроме стайки испуганных первокурсников, перешептывающихся в дальнем углу. Время было поздним, и я собиралась как можно быстрее закончить свои дела. Я обессиленно плюхнулась на стул и потянулась к стеллажу за книгой по Трансфигурации, как вдруг случайно заметила чью-то до боли знакомую темноволосую голову, склонившуюся над странного вида учебником. Пожелтевшие страницы книги были исписаны косым каллиграфическим почерком, и Гарри напряженно вчитывался в мелкие строчки. Он перевернул страницу и слегка взъерошил свое воронье гнездо на голове. — Гарри! Услышав звук моего голоса, он вздрогнул и поднял на меня взгляд — слегка отрешенный, испуганный. Тем не менее, при виде меня, его глаза тут же засветились от радости — он быстро вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул, и у меня невольно вырвался смешок: какой же он милый и неуклюжий. Продолжая всматриваться в его лицо, на котором была, как на лакмусовой бумаге, написана каждая его эмоция, я подошла к нему и осторожно взяла за руку. — Ты как будто избегал меня все это время. — Я не посмел бы. Давай выйдем отсюда, и поговорим в каком-нибудь тихом месте? Его зеленые глаза беспокойно метались по моему лицу, пытаясь прочесть на нем мои мысли. Казалось, он старается заранее опровергнуть слова, которых я даже не успела произнести. Мы молча вышли из библиотеки под суровым взглядом мадам Пинс и парочки первокурсников, заговорщически перешептывающихся и бессовестно пялившихся на нас, показывая пальцами. — Я к такому уже привык, — кивнув в их сторону, признался Гарри, когда мы оказались одни в коридоре. — А я пока нет. Это странное ощущение. Слушай, я хотела спросить у тебя… Я запнулась на полуслове, не в силах дальше продолжать — я не была уверена в том, что могло вскрыться в результате нашего разговора. Как будто прочитав мои мысли и почувствовав опасения, он приложил палец к моим губам, не позволяя закончить предложение. — Ора… — чуть слышно пробормотал он, наклонившись ко мне ближе, и заключил в самые сильные объятия. «Это не мог быть он», — подумала я, обнимая его в ответ и тая в его руках, ощущая как с теплом и чувством защищенности, которые мне каждый раз дарили короткие встречи с ним, во мне крепнет уверенность, что он ни в чем не виноват. Мерлин, как же сильно я по нему скучала! И как только я могла усомниться в нем? Однако, мне необходимо было быть полностью уверенной в его непричастности. Я нашла в себе силы разомкнуть объятия и смело взглянула ему в глаза. — Кто-то нанес Драко жуткие увечья. Это очень сильная темная магия, — дрогнувшим голосом сказала я. — Ты видел, кто это был? Ты же был там. — Ора. Только, прошу, не делай поспешных выводов, — ответил Гарри, чуть отстраняясь от меня и отводя взгляд. Он посмотрел на меня и, вздохнув, добавил: — Я случайно метнул заклятие в Драко, не зная, чем оно опасно, как действует, и к каким последствиям может привести. Эти слова ранили меня больнее любого ножа. — Нет… Как ты мог? А что, если бы Снейп не оказался поблизости? Ты бы кинул его, или продолжал стоять бы там, глядя, как он умирает? Я отстранилась от него, ощущая, как во мне дикой змеей закипала злость. — Нет! Мы всегда были врагами, но, поверь, я не хотел… — Я должна была сразу понять, что между нами не может быть ничего общего. Что между нами просто невозможны отношения. Ты всегда ненавидел и будешь ненавидеть слизеринцев, это просто у тебя в крови! Но я и подумать не могла, что ты опустишься до такого… Как ты мог бездумно кидаться темномагическими заклинаниями? Неужели ты не понимал, чем это может обернуться? Ты все заранее спланировал и сейчас пытаешься водить меня за нос? Ты хотел убить его? — Нет! Как ты можешь так думать? Слушай, я клянусь тебе, я правда, слышишь, правда не знал, что из этого выйдет! — Я не хочу тебя больше слушать! Ты все испортил! Ты испортил то, что даже не успело начаться! Я тебе доверяла! Я поверила… Я почувствовала, как защипало в глазах, и, не в силах продолжать этот разговор, развернулась и бросилась прочь, наталкиваясь на ошалевших студентов. Он метнулся следом за мной, пытаясь удержать меня за руку, но я вырвала свою ладонь, едва ощутив прикосновение его пальцев. — Не трогай меня! Не смей подходить ко мне, прикасаться ко мне! Я не хочу больше видеть тебя. Не могу относиться к тебе, как раньше. Прости. — Ора, постой! Прошу тебя, вернись! Я слышала его голос где-то вдалеке, эхом отдававшийся в шумной толпе, пульсирующий где-то в области сердца, бешено колотившегося в груди, как птица, бьющаяся в клетке. По щекам катились предательские слезинки, душу разрывали боль и разочарование. Передо мной мелькали удивленные лица, разбегающиеся в сторону фигуры. Глаза заволокло пеленой, и я уже не разбирала, куда несусь, не различая и не замечая никого перед собой.***
Аннабель
Не находя себе места в Хогвартсе, я решила уехать домой на пасхальные каникулы. Впервые за все время в полном одиночестве. Мне было до слез обидно, что Ора приняла сторону этого мерзкого Поттера. Я не ожидала от нее такого предательства. Как она могла? Ведь Драко был ей как брат. А я? Она же прекрасно понимала, чем это все могло закончиться, если бы Драко погиб. Она бы потеряла и его, и меня. Мы все были бы мертвы. Неужели этот Поттер ей дороже нас? Ведь мы ее семья, а не он! Все эти мысли съедали меня изнутри. Одиночество душило, сжимая свои невидимые пальцы на горле. Хотелось кричать, выплеснуть эту боль наружу, но парадокс заключался в том, что все равно никто не услышит. Я одна, абсолютно одна. И всем плевать на меня. Всем, кроме отца. Мне хотелось поскорее увидеть его, снова почувствовать себя маленькой девочкой, под его защитой. А не терзаться мыслями о том, что будет дальше. По прибытию на Гриммо, я написала Нарциссе, выразив ей свое сожаление о случившемся, и поинтересовалась о самочувствии Драко. Вскоре мне пришел сухой ответ, где она заверила, что он идет на поправку, что мне не стоит волноваться. Похоже, она все еще была мной недовольна, что я так поступила с ним в этом году, а сейчас так и тем более. Мне было жаль ее и не хотелось печалить, но жизнь не всегда складывается так, как мы этого хотим. Письмо Нарциссы не смогло меня успокоить должным образом и даже идея провести каникулы дома, там, где меня любят, в кругу семьи, не особо спасала, хоть она и была лучшей моей идеей за последнее время. Первые пару дней я и вовсе не могла прийти в себя после пережитого стресса. Я боялась, а вдруг Драко не оправится полностью? Вдруг он не сможет исполнить свое задание? Вдруг Нарцисса просто пытается не тревожить меня, а в действительности, дела Драко обстоят гораздо хуже? Перед глазами постоянно всплывали его ужасные раны, окровавленные бинты, его расслабленное, словно у покойника, лицо. Мне становилось дурно от этих воспоминаний. Я поняла, что не смогу окончательно успокоиться, пока не удостоверюсь лично, что Малфою действительно стало лучше. И, хоть я уже и перестала думать об этой идее, но теперь мне все равно стоит наведаться в Мэнор. Вовсе необязательно видеться с Драко лично. Я просто пойму это по обстановке в доме. Пораспрашиваю Эффи. Ведь мы с Драко помолвлены уже официально, и пусть Эффи пока не служит мне полностью, но он и не может мне отказать или не пустить в дом, пусть даже без приглашения хозяев. Я сделала такие выводы после очередной ужасной ночи, когда ко мне вернулся тот самый кошмарный сон. Похоже, я кричу во сне, поскольку в одну из таких ночей, меня разбудил отец с крайне обеспокоенным видом. — Девочка моя, все хорошо, слышишь? Ты дома, я рядом, — успокаивал он меня, когда я даже не могла сообразить где нахожусь: в Хогвартсе ли, либо же дома. — Я никогда никому не дам тебя в обиду. Ну же, все хорошо… Папа обнимал меня, как в детстве, и поглаживал по голове и спине успокаивающими круговыми движениями ладони. Оказавшись в его объятиях, мне вскоре становилось легче. Я действительно ощущала подсознательно, что когда он рядом, мне нечего бояться, ведь я как за каменной стеной. Тепло его объятий и родной запах действовали на меня как снотворное. И я вскоре засыпала вновь.***
Спустя пару дней, вспомнив о видении Оры про крестражи и нашу идею узнать что-либо о них, я решила сперва все же пересмотреть книги нашей небольшой коллекции. Да и мне необходимо было чем-то заниматься, дабы отвлечься от дурных мыслей. После обеда, когда бабушка отправилась к себе, а папа, кажется, был в своем кабинете, я пробралась в гостиную и, пребывая настороже, принялась перелистывать старинные фолианты в поиске какой-либо информации. Некоторые из них были закрыты в стеклянном шкафу, но я давно знала, где хранится от него ключ. Я листала страницу за страницей, не боясь открывать даже фолианты по темной магии, но ничего не могла найти. Вскоре я так увлеклась поиском информации, что абстрагировалась от внешнего мира и не услышала, как в гостиную зашел отец: — Аннабель, я же просил тебя не трогать эти книги, — не столь строго, сколько разочарованно вымолвил он. Я тут же напряглась, захлопывая книгу, ощущая себя воришкой, пойманной на месте преступления, и вмиг залилась краской со стыда. Больше всего на свете мне не хотелось разочаровывать отца. Что бы я не совершала, он всегда был на моей стороне, а тут… Мерлин! Я его так подвела. — Прости, папа, — искренне выдохнула я, не в силах даже повернуться к нему лицом. — Нечего тебе с таким связываться, — он подошел ко мне и заглянул через плечо, прочитав название книги. — Темная магия — это не шутки! — чуть строже добавил он и забрал книгу из моих рук, ставя ее на место и закрывая шкаф на сей раз на магический замок. — Я знаю, папа, просто… — Ты же понимаешь, что это очень опасно? Что пути назад не будет? Я все еще стыдилась поднять на него глаза, потому лишь могла ощутить своим нутром, как он пристально глядит на меня. Мне стало дурно от его слов. Я тотчас вспомнила о примененном мной Империусе. Мерлин, а если бы он узнал об этом? — Да, я понимаю, — дрожащим голосом произнесла я, чувствуя, что еще немного и слезы потекут из моих глаз. — Скажи спасибо, что это я, а не бабушка тебя застала за чтением подобных книг, — чуть смягчился отец, видя мое состояние. — Что ты там искала? Расскажи мне. Я все еще сверлила взглядом пол, не решаясь признаться. Мне было безумно стыдно и неприятно подводить так отца. — Если ты хочешь что-нибудь узнать, лучше спроси у меня, нежели ты прочтешь что-либо и истолкуешь неправильно, — уже более спокойным тоном сказал Сириус и я удивилась, наконец, поднимая на отца взгляд. — Да-да, нечего на меня так смотреть, юная леди, я понимаю, что запретный плод сладок и ты все равно не угомонишься. Я попыталась возразить, но отец усмехнулся, прерывая меня: — Я слишком хорошо тебя знаю, Аннабель. Потому пусть лучше я сам тебе расскажу о том, что тебе интересно. Сказать, что я была в шоке, — ничего не сказать. Я заморгала, ощущая, как от слез и след простыл. Я ожидала, что отец меня за такое отругает, хоть он никогда этого и не делал, но все же, мой поступок не имел оправданий, ведь он застал меня за нарушением его просьбы. А тут… Мерлин! Я была безгранично благодарна ему за такую реакцию. — Ты знаешь, что такое крестражи? — наконец, выдавила из себя я. Отец нахмурился, но его слово — закон. И раз пообещал ответить на интересующие меня вопросы, то он вынужден сдержать эту просьбу. — Я слышал, что это высшая темная магия. Но не знаю более ничего о них, — честно ответил он и чуть прищурился, глядя на меня. — А где ты, позволь узнать, об этом услыхала? — Я… — закусив губу, я долго не решалась продолжить, но затем тяжело вздохнув, рассказала отцу о видении Оры. Сириус внимательно выслушал мой рассказ, все больше мрачнея с каждым моим словом. — Это очень опасная информация. И если она действительно связана с Темным Лордом, то он не будет рад тому, кто раскрыл его секреты, — отец посмотрел на меня с волнением в глазах и взял за руку. — Никому не говори об этом, слышишь меня? Если кто-то узнает, что вы с Орой в курсе такой информации, вы будете в большой опасности. У меня защемило сердце, глядя на отца в таком состоянии. По нему было видно, как сильно он испугался за меня. — Хорошо, папа. Я никому не скажу, — заверила его я. — Поклянись, Анна. Поклянись, потому что, это не игрушки. Никто не должен знать об этих крестражах. Я лишь успела кивнуть, как вдруг мы вздрогнули, услышав голос бабушки с порога: — О чем это вы тут говорите? — грозно спросила она, сверкая глазами. Мерлин! Сколько она стояла в дверях и что успела услышать? Я испуганно переглянулась с папой и вновь посмотрела на бабушку, пытаясь понять хоть что-то по ее взгляду. — Воспитательная беседа, мама, — нашел, что ответить Сириус. — Ничего более. Хочешь присоединиться? — И что же моя единственная внучка снова натворила? Я нервно сглотнула, представляя, как бабушка меня бы отругала, будь то она застала меня здесь. Я снова взглянула на нее. Несмотря на ее неважный вид и ухудшившееся самочувствие с Рождества, мне не понравился ее грозный взгляд. Казалось, будто она все знает. И даже более. И... она взволнована? — Ничего такого, из-за чего тебе следовало бы беспокоиться, мама, — защищал меня отец. — Что ж, Сириус, выгораживай ее и дальше. Посмотрим, к чему это приведет, — покачала головой бабушка и как-то быстро пресекла этот разговор, что меня удивило. Она была какой-то чересчур встревоженной и нервной, что ли. — А пока вы оба здесь, я хочу напомнить, что сегодня день рождения Регулуса, посему, я не потерплю опозданий на сегодняшний поминальный ужин. Я поникла, вспоминая, какой сегодня день. Бабушка каждый год устраивала поминальный ужин с зажженными свечами, просила Кричера принести ей все портреты дяди Регулуса, что имелись в доме. А из ее комнаты я часто слышала их разговоры, да так явно! Порой казалось, что это были не голоса с портретов, а нечто большее. — И да, Аннабель, принеси мне мою брошь. Вчера я заметила, что она запылилась. Ее пора отдать ювелиру на чистку, ты слишком часто ее носишь. Негоже подобные драгоценности надевать ежедневно. Это дурной тон, юная леди, — строго заметила бабушка и, не дожидаясь ответа, словно это была не просьба, а приказ, вышла из гостиной. Мерлин! Как же хорошо, что брошь нашлась. Что бы я сейчас делала, если бы бабушка захотела взять ее? Что ж, это было лучшей идеей, оставить ее дома. Так я ее больше не потеряю. Я перевела взгляд на отца и заметила, что он находился в какой-то прострации, задумчиво глядя в одну точку. У меня больно кольнуло что-то в груди от его вида. Казалось, будто вселенская грусть тяжелым грузом повисла над его головой и он постарел лет на десять. Что могло его так опечалить? Неужели упоминание о дяде Регулусе его так взволновало? — Папа, — шепнула я и прильнула к его груди, прикрыв глаза, словно пыталась таким образом его утешить. Отец заключил меня в объятия и поцеловал в макушку, тяжело вздыхая. Мерлин! Как же я боялась за него! Почему все это происходит с нами? За что на нашу семью свалилось такое несчастье? Сначала дядя, теперь в опасности все мы. За то, что мы на стороне зла? Но ведь мы просто хотели строить новый мир… Вроде бы. — Папа, — вновь позвала я. — Почему ты стал Пожирателем? — неожиданно спросила я и тут же ощутила, как отец напрягся от этого вопроса. Прежде я никогда даже и не задумывалась об этом, у меня совершенно не было желания узнать причину того, почему отец поступил на службу Темному Лорду. Для меня это было само собой разумеющимся, словно так и надо было. Прежде я никогда не сомневалась в правильности подобного решения, к тому же, оно никогда не мешало нам жить, насколько я помнила. Ведь до недавнего времени Темного Лорда многие считали погибшим. А когда он возродился, все наши друзья и родственники только лишь обрадовались его возвращению, ведь по их словам, давно нужно было встряхнуть этот мир и изменить его порядки. — Аннабель, это очень сложная история, — с напряжением в голосе промолвил отец. — Когда-нибудь я тебе ее точно расскажу, но не сегодня. — Но ты хотел этого? Ты верил… в Темного Лорда? — снова шепотом, с опаской, поинтересовалась я. — У меня не было вариантов, — ответил он. Я чувствовала боль в его голосе и мне стало немного стыдно, что я потревожила эту тему. — А сейчас? Ты считаешь, что он прав? — не унималась я. — Понимаешь, доченька, ступить на службу Темному Лорду — билет в один конец. Уйти на попятную не выйдет, что бы я о нем не думал… — Как и дяде Регулусу не удалось? — Да, — он тяжело вздохнул. — Здесь нет места страху. — Ты думаешь, Драко ожидает та же участь, что и дядю Регулуса? Я вздрогнула, испугавшись собственных мыслей, и отец почувствовал это, крепче обнимая меня и прижимая к себе: — Не переживай за него, не думаю, что его тетушка, — брезгливо фыркнул Сириус и продолжил, — даст парня в обиду. — Я переживаю не за него, а за всех нас! — Не стоит, Анна, — заверил меня отец, понимая о чем я. — В словах Снейпа пустые угрозы. Он мог таким образом свести старые счеты со мной, напугав тебя. Я кивнула, но я знала и чувствовала, что он специально так говорит, лишь бы я не волновалась. Он пытался вселить в меня уверенность, что все будет хорошо, но сам в этом не был уверен. — Я надеюсь, вы с Орой больше не поддавались влиянию Снейпа? — поинтересовался он, а я ощутила как при упоминании имени подруги у меня больно защемило сердце. Я не хотела признаваться себе, что скучаю по ней, я все еще чувствовала себя преданной и была очень обижена на нее. — Нет, — грустно ответила я и отстранилась от отца, задумчиво взглянув на огонь. Он выпустил меня из объятий и пристально смотрел на меня, словно пытаясь понять, что со мной происходит. — Вот и хорошо. Не стоит вам ни во что вмешиваться. Хоть он и ваш декан, но не обязательно ему так слепо верить. Мало ли, что он задумал, дабы выслужиться перед Темным Лордом, — строго произнес он. — Пообещай мне, Анна, что не станешь никуда влезать. Я резко перевела взгляд на него. Как я могла пообещать отцу такое? Мне столько всего нужно было сделать, чтобы защитить его! Я не могла сидеть сложа руки. — Аннабель, — настойчиво повторил Сириус. — Да, папа, — слабым голосом ответила я, кивнув. — Обещаю. — Славно. А теперь, отправляйся к себе, — в шутливой строгости произнес отец, а потом чуть мрачно добавил. — А мне еще нужно кое-что сделать, завтра меня вызывают на собрание Пожирателей, так что, не ждите рано. — Будь осторожен, папа, — взволнованно протянула я, глядя на отца. Он улыбнулся мне и кивнул, выходя из гостиной, но от моего взгляда не скрылась его задумчивость и печаль. Кажется, мне не следовало затрагивать подобные темы и я чувствовала свою вину, что расстроила отца.***
Поздним вечером я решила зайти проведать папу, поскольку мне показалось, что наш разговор повлиял на него не самым благоприятным образом. Не найдя его в комнате и гостиной, я направилась в его кабинет. Трижды постучавшись, я так и не дождалась ответа, потому решилась тихонько отворить дверь, и заглянула внутрь с любопытством. В кабинете царил полумрак, свет исходил лишь от какого-то предмета на письменном столе, который в полутьме я не могла разглядеть с порога. Он освещал задремавшего Сириуса в кожаном кресле подле стола, под самым окном. Ветер трепал ему волосы и в кабинете было довольно зябко. Бархатные портьеры были раздвинуты и створка окна приоткрыта. В помещение врывался нещадный холодный весенний ветер, вперемешку с дождем. Тихонечко, на цыпочках, чтобы не потревожить папу, я пробралась к окну, стараясь не споткнуться по дороге о разнообразные магические предметы, которые отец увлеченно изучал, и не разбудить его. Так же тихо, как могла, я закрыла окно и наощупь добралась до диванчика у стены с книжными полками. Я знала, что там всегда лежит плед — он-то мне и был нужен. Успешно преодолев расстояние в полутьме, я заботливо накрыла отца пледом и взглянула на поверхность стола. Там был сплошной беспорядок: разбросаны свитки пергамента, перо лежало на чистом листе, с него стекали чернила и образовывали огромную кляксу на пергаменте. Какая-то книга упала на пол, по всей видимости, выпала из рук отца, когда он уснул. Я аккуратно подняла ее и положила на стол, затем взяла перо и вернула его на свое место — в чернильницу. Тут только я разглядела, что под этой огромной кляксой красовались идеальным почерком выведенные буквы. Первая их половина утонула в чернилах, но вот от второй у меня больно сжалось сердце от тоски. Это было мамино имя. Я могла лишь только представить, как папа тосковал по маме. Иногда мне казалось, что я проще могу относиться к этому, ведь я ее совсем не знала, а он… Отец любил ее и очень сильно. Я точно знала. Я видела это в его взгляде, когда он смотрит на меня, хоть я и мало на нее похожа внешне. Но папа всегда говорил, что от мамы мне досталась улыбка и глаза. Интересно, каково это — так сильно любить? Я продолжала упорядочивать свитки и пергаменты на папином столе, раскладывая все так, чтобы больше ни один лист не был подвержен внезапно пролившимся чернилам. Хорошо, что света было предостаточно и, наконец, расставив все на свои места, меня все же заинтересовало: что же было его источником. Напрягая зрение, привыкая к яркому свету, я направила свой взгляд в его эпицентр и замерла на месте. Кажется, это был Омут памяти. Я знала, что у бабушки имеется такой, но я никогда не видела его воочию и уж тем более, никогда не пользовалась им. Я знала, что это плохо, но любопытство взяло верх и я решилась посмотреть, какие же воспоминания отец хотел освежить в своей памяти снова. Чуть приблизившись к Омуту, я нагнулась над ним и вмиг ощутила, как меня закручивает в какой-то вихрь. И вот, я вижу отца, только гораздо моложе, в нашем доме. Кажется, он куда-то торопился и впопыхах собирал вещи…