***
— Милый, что с тобой? Что-то болит? На тебе лица нет, — лепетала без умолку Пэнси, счастливая, что Малфой наконец-то заявился на уроки. Она тут же подсела к нему, оставив в одиночестве и недоумении Дафну, с которой она сидела за одной партой вот уже несколько месяцев, пока Драко прогуливал уроки. Сегодня был тяжелый день и, возможно, это его последний урок, потому слизеринец решил посетить Защиту от темных искусств и хоть немного расслабиться перед предстоящим событием. Сегодня он впустит в Хогвартс Пожирателей смерти. Сегодня ему предстоит совершить невозможное — убить Альбуса Дамблдора. От этой мысли он и вздрогнул, бледнея на глазах, отчего Пэнси, прижимающаяся к парню и бесцеремонно повисшая на его локте, забеспокоилась о его самочувствии, расценив это именно так. — Я в порядке, — отрезал Драко и вновь погрузился в свои мысли, не слушая продолжающую болтать девушку. Он снова взглянул на часы — до урока оставалось всего пять минут, отчего парень облегченно вздохнул. Хоть что-то наконец-то сможет заткнуть раздражающую Паркинсон. В какой-то миг девушка все же умолкла, но тут же нарочито звонко засмеялась и, неожиданно для Драко, впечатала свои тонкие губы в его уста. Когда же он оторвался от Пэнси, тогда лишь заметил проходящую мимо Аннабель, ради которой, по всей видимости, и был разыгран этот спектакль. Девушки в своей ревности, порой, бывают чрезвычайно изобретательны и слишком безжалостны. Паркинсон, которая прежде ликующе улыбалась, вмиг потухла, не заметив должной реакции от конкурентки, а лишь полное ее безразличие. Но вскоре Пэнси отвлекла Гринграсс и они вдвоем бурно что-то стали обсуждать, да так рьяно, словно спорили друг с другом. Малфой раздраженно фыркнул от этого гула над ухом, но зато он смог расслабиться, и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, так как Пэнси наконец-то немного от него отстранилась. Каким же фарсом было все происходящее вокруг. Его одноклассников беспокоили лишь бурные отношения, всяческие перипетии друг с другом, оценки за уроки, на худой конец, но никто не задумывался о том, что происходит за стенами замка. Драко уже давно перерос это. Его не волновали ни сплетни, ни интриги, ни козни, которые та или иная девушка строила из-за него друг другу. Ни сами эти девушки со своими глупыми чувствами. Одно сплошное притворство. Всю свою жизнь парень привык получать, что хочет, мало что отдавая в ответ. Либо же вообще ничего. Так почему же сейчас, когда мир на грани войны, а его жизнь на волоске от гибели, должно было что-то измениться? Ему уже было все равно абсолютно на все. Драко лишь ругал себя за то, что проявил слабость перед Аннабель в ту весеннюю ночь в Мэноре, что он открылся перед ней, показал себя с совершенно другой стороны, которую он привык тщательно скрывать, запирая на замок в дальнем углу своего сознания. Отец учил его, что подобная ранимость и проявление каких-либо эмоций — непозволительны для аристократа. Он — Малфой и должен быть холоден, расчетлив и хитер. И ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не открывать ни перед кем свою душу, пусть даже перед той, которая должна стать его женой. Но Драко тогда действительно было паршиво до безумия и когда его невеста появилась в его доме, он был рад хоть чьему-то присутствию. Да, стоило отдать ей должное, поскольку он все же был благодарен девушке за то, что она помогла скрыть от глаз мадам Помфри его метку в больничном крыле, но и не более того. Поступить так — было в ее интересах и Малфой прекрасно понимал это. Но Драко тогда совсем расклеился в жутком отчаянии и одиночестве, что ему просто необходимо было утолить свою печаль и забыться хотя бы на какое-то мгновение. И его поразило, что увидев его слабость, Аннабель не оттолкнула парня и не посмеялась над ним, как могла бы. Видимо, ей было необходимо то же самое. Так почему же тогда было не совместить приятное с полезным? Малфоя удивляло лишь то, что после их прибытия обратно в Хогвартс, она ни слова ему не сказала, оставив наконец-то в покое. Неужели поумнела? Впрочем, это его не волновало. Парень всегда считал, что эту заносчивую и капризную девчонку ничем и никогда не изменить. Нужно лишь обуздать ее вспыльчивый нрав и задавить своим авторитетом, как учил его отец всегда и во всем поступать именно таким образом. От воспоминаний об отце у парня холодок пробежался по спине и он слегка вздрогнул. Как раз в этот момент в классе появился Снейп, начиная урок, и Драко изо всех сил пытался отвлечься от своих дурных мыслей, концентрируясь на теме занятия, но у него ничего не получалось. В голове всплывали одна за другой картинки из детства, которые он тщетно пытался похоронить в своей памяти.***
Однажды, на рождественских каникулах, когда Драко было восемь лет, случился, пожалуй, тот самый переломный момент, когда его научили, что помогать кому-то — себе дороже. А проявление эмоций — непозволительная роскошь. Маска безразличия у аристократа обязана быть намертво прилеплена к его образу и ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должна быть снята. Это случилось в рождественское утро: в Мэноре все еще мирно спали и только дети, ни свет ни заря, проснулись и бежали к елке, в предвкушении подарков. Аннабель со своими родными так же прибыли в Малфой-Мэнор к торжеству и остались ночевать. Спустившись в гостиную к богато украшенной елке, Драко застал свою юную суженную и Аврору в слезах. Перед ними прыгал и вопил раздосадованный Добби, который бился головой о всевозможные предметы, что попадались ему под руку. В том числе и подарки, которые были теперь изрядно испорчены, и саму елку, что покосилась, и многие роскошные игрушки с нее посыпались на пол и разбились вдребезги, разлетаясь на мелкие разноцветные осколки, словно конфетти. Хаос в гостиной царил неимоверный. Драко, как истинный маленький джентльмен, тут же подбежал к девочкам, совершенно обескураженный от представшей перед ним картины. — Что случилось? — спросил обеспокоено он, заставив девочек подпрыгнуть на месте и обернуться к нему. Анна вмиг вскочила и бросилась обнимать мальчика, пытаясь сквозь слезы объяснить причину их с Орой печали: — Мы хотели поиграть с Добби в куклы, а он отказывается переодеваться. Добби говорит, что только хозяин может подарить ему одежду и тогда Добби станет свободным эльфом. Мы расстроились и Добби стал кричать, что он плохой, и крушить все вокруг. — Добби! Если отец узнает об этом, тебе несдобровать! — бросил мальчик эльфу, скорее взволновано, нежели напыщенно. Но эффект от подобного предупреждения был совершенно не тем, чего хотел добиться Драко. — Добби не достоин служить благородным Малфоям. Добби плохой! — завопил в истерике эльф и вновь покосился на елку, стуча головой о большой горшок, в котором та стояла. На нем пошли трещины и что-то противно заскрипело. Дети подскочили с места очень вовремя, когда елка с тяжелым скрипом рухнула на пол, едва не придавив самого эльфа под ней. Девочки испугались и спрятались за спиной у Драко. Тот сам довольно сильно растерялся и не знал, что делать. — Драко, останови его, иначе он разнесет весь дом, — сказала Аврора испуганно. — Добби! Прекрати! Ты не плохой, не нужно себя наказывать! — мальчик попытался подойти к эльфу, чтобы остановить его самобичевание. — Добби плохой, хозяин Драко! Добби должен быть наказан. Добби не смог угодить маленьким мисс, Добби нельзя принимать одежду от чужих, — истошно визжал эльф, продолжая биться головой об пол. — Добби никто никогда не подарит одежду! Добби нельзя даже говорить об этом! — Добби, хватит! Я подарю тебе одежду! Только не бей себя. Прекрати! — не выдержал Драко и снял с себя пиджак, протягивая его эльфу. Тот вмиг застыл, поднял свои огромные, полные слез и надежды глаза на мальчика и протянул к нему искалеченные многочисленными наказаниями руки. Девочки за спиной у Драко стояли пораженные и в радостном детском предвкушении от спасения несчастного существа от злого рока. Как вдруг они вскрикнули от неожиданности и испуга, когда перед ними внезапно появился Люциус и со всей силы ударил тростью по рукам Драко, из-за чего у того выпал пиджак, так и не попав в руки к Добби. — Не смей! — рявкнул Малфой-старший на сына, отчего тот затрясся от ужаса и прижал к себе руки, пытаясь справиться с болью, от которой непролитая пелена горьких слез застилала глаза. — Ты что это удумал разбрасываться имуществом? Как ты посмел до такого додуматься, Драко? Какой пример ты подаешь девочкам? Разве мы тебя так воспитывали? Это что еще за неподобающее обращение к прислуге? Или ты забыл, кто ты такой? Что ты позоришь мое имя?! Драко дрожал, словно осиновый лист на ветру, весь пунцовый от стыда и разочарования, едва сдерживая слезы от боли в руке и чувства вины, что он не смог угодить отцу. — Что ты молчишь? Отвечай мне, когда я с тобой говорю! — Люциус продолжал разъяряться. — Прости, папа… — едва слышно ответил мальчик. — Что? Что ты там мямлишь? Говори четко и внятно, когда с тобой разговаривают взрослые! — Прости, — повторил Драко чуть громче, хотя его голос дрожал и норовил сорваться на всхлипы и плачь. — Прощения здесь мало. Ты посмотри, какой ущерб нанесен! Ты хоть понимаешь, что подарить одежду эльфу — значит, освободить его? А если бы ты освободил этого никчемного эльфа, кто бы платил за нового? Ты должен думать о своих поступках наперед! Ты наказан! И никаких подарков! И хватит хныкать, ты мужчина или кто? Драко поджал губы, бесшумно глотая слезы. — Люциус! — внезапно раздался голос Нарциссы, которая, по всей видимости, все слышала. — Что ты такое говоришь? — она бросилась к сыну, обнимая его. — Давай, Драко, будь маменькиным сынком, вместо того, чтобы вырасти настоящим мужчиной! — выпалил отец и пнул ногой эльфа. — А тебе я еще покажу, как у детей выпрашивать свободу. Марш отсюда, чтобы я тебя не видел! Эльф подскочил от удара, прокатившись по полу вплоть до самой стены, больно ударившись об нее и тихо заскулил, вмиг поднимаясь на ноги и исполняя приказ, немедленно ретировавшись с места. — Люциус, не при детях же… — пожурила мужа Нарцисса. — Сегодня ведь Рождество. — Пусть не забывают кто они и ведут себя соответствующе. Ты посмотри, что они тут натворили! — Но ведь Драко не виноват, это все Добби! — выпалила Аннабель, по-детски не понимая подобной несправедливости. — А ты не защищай его. Он сам знает, в чем он виноват, а в чем нет! — отрезал Люциус. — Пусть учится отвечать за свои поступки. А то ишь как, еще и нуждается в защите девочек. То у мамы под юбкой, то невеста малолетняя защищает. Позорище, а не сын! Драко вздрогнул, не выдержав, и вырвался из объятий матери, выскочив за дверь. Горькие слезы душили его, праздник был испорчен, а осознание того, что отец отругал его, да еще и при девочках — было просто невыносимым. — Драко! — услышал он голосок Аннабель, которая бежала за ним, и резко остановился от неожиданности. Девочка крепко обняла мальчика, искренне желая его утешить: — Не плачь! Я всегда буду тебя защищать! Хочешь, я отдам тебе свои подарки? — Не хочу я твоих подарков! — обиделся мальчик и оттолкнул от себя девочку. — И ничего я не плачу! Мне не нужна твоя защита! Я не маменькин сынок и могу сам себя защитить! — Почему ты на меня кричишь? Я не хотела тебя обидеть. — Из-за тебя меня отругал отец! — Но я же не специально… — всхлипнула девочка. — Я больше помогать вам не буду! — крикнул ей Драко и, развернувшись, убежал прочь.***
День подходил к концу. В слизеринской гостиной было чрезвычайно шумно — приближающееся окончание учебного года давало о себе знать. Все довольно оживленно обсуждали предстоящие экзамены, которые начинались уже со дня на день, и подводили итоги года. Драко ощущал, как будто превращается в призрака ближе к ночи — иначе его присутствие в общественных местах, но при этом его полное отсутствие мысленно, и назвать было сложно. Он был словно в двух местах одновременно, не особо вникая в разговоры окружающих, думая о предстоящем вечере. Однокурсники заметили его подобное состояние, словно он был сплошной, чересчур туго натянутой струной, которая норовила вот-вот лопнуть от малейших колебаний и вибраций вокруг. Посему они решили его лишний раз не беспокоить, зная, каким раздраженным он может быть в порыве гнева. Когда почти все разошлись, Пэнси, охмеленная выпитым огневиски, присела на колено Драко и лукаво улыбнулась, водя своими пальчиками по его галстуку. — Милый, ты какой-то уж больно напряженный сегодня. Может, пойдем куда-нибудь? Я помогу тебе расслабиться, — похотливо протянула она, сверкая глазами. Драко оторвал взгляд от точки, которую он сверлил глазами в стене напротив последние полчаса, и перехватил руку девушки, не позволяя больше к себе прикасаться. — Нет, Пэнс, мне не до тебя, — отрезал парень и слегка дернул ногой, на которой сидела девушка, давая тем самым ей знак, чтобы она слезла с него. — Драко, я не понимаю, что с тобой происходит? — взвизгнула Паркинсон, вскочив на ноги. — Я что, тебе надоела? Или я что-то не так сделала? Или что? Малфой проигнорировал слова девушки, не желая тратить время на пустую болтовню, которая, к слову, его жутко раздражала. — Или… или это все из-за нее, да? — слизеринка прошипела сквозь зубы, понизив голос, и кивнула в сторону пустых диванов у камина, где обычно сидели Анна с Орой. — Это из-за того, что она пришла разок к тебе в лазарет? Или я чего-то не знаю, что произошло на каникулах?! — Уймись, Пэнси, — раздраженно буркнул Драко и поднялся на ноги, желая завершить этот бессмысленный разговор как можно скорее. Не хватало ему еще одной сцены ревности и измотанных нервов накануне важного дела. — И прекрати истерику. Я не обязан перед тобой отчитываться. Отправляйся лучше спать. Не дождавшись ответа девушки, Малфой развернулся и направился в спальню для мальчиков. Ему нужно было взять все необходимые ему вещи и пора было уже отправляться в Выручай-комнату. Пора исполнить свой долг и совершить невозможное. Как? Он и сам до сих пор не знал ответа на этот вопрос. От одной лишь подобной мысли у него все холодело в груди, а глаза предательски начинали слезиться. Забрав Руку славы и окинув в последний раз взглядом свою постель, Драко тяжело вздохнул и вышел из спальни, направляясь к выходу из гостиной. Возможно, хотя даже определенно точно, он находился здесь в последний раз. Но не потому, что может погибнуть, о чем парень просто не желал думать, а потому, что больше не вернется в Хогвартс. Он знал это совершенно точно. Что-то больно кольнуло его в области сердца, когда Малфой подумал об этом, обводя взглядом гостиную, замечая счастливых студентов, беззаботно и совершенно по-детски лепечущих друг с другом, играющих в шахматы или корпящих над стопкой эссе по тому или иному предмету. Все это было в далеком прошлом для Драко. Словно бы и не с ним. Он уже и не помнил, когда последний раз беззаботно болтался по коридорам замка, когда был счастлив, летая на метле и играя в квиддич, или хотя бы когда действительно искренне смеялся. Все это казалось таким нереальным, словно это было лишь сном в его жизни, но никак не наяву. На выходе из гостиной, в портретном проеме, парень вдруг столкнулся ни с кем иным, как, конечно же, с Орой и Анной, которые только лишь пришли в гостиную. — Прости, — извинилась Аврора и тут же слегка напряглась. — Ты куда так поздно? Через пять минут отбой. Драко хотел огрызнуться в своей манере на подобное вмешательство в его дела, но прикусил язык. Все же, Аврора была воспитанницей его матери, почти как сестра и он тоже нес за нее ответственность, хотя и был зол за ее участие в подмешивании ему приворотного зелья. Он оглядел девушек: Ора выглядела взволнованно, искренне беспокоясь о Малфое, а Анна игнорировала его взгляд, молча стоя чуть поодаль. — Я знаю. У меня есть кое-какие дела, — парень попытался ответить, как можно спокойнее, прекрасно понимая, что они обе осведомлены о его задании. Что и подтвердилось, судя по обеспокоенному взгляду Авроры, которая резко схватила парня за запястье. — Будь осторожен, — шепнула она участливо, отчего Аннабель подняла глаза, уставившись сначала на подругу, а затем на Драко, но промолчала. Он удивился искреннему пожеланию Оры, но благодарно кивнул ей и потом лишь заметил на себе взгляд Анны. В ее широко распахнутых зеленых глазах читался страх и волнение, либо же ее взгляд, словно зеркало, отражал полностью его ощущения — парень не мог этого понять. Ее пухлые губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но сдерживала себя, потому закусила губу, так и не проронив ни слова. Драко слегка вздрогнул, ему не хотелось видеть жалость по отношению к себе, не хотелось видеть страх в ее глазах — это выбивало ему почву из-под ног и заставляло сомневаться в своих силах. Он вновь ощутил, как на него накатывает тот самый порыв, что был в Мэноре, и он снова теряет опору в виде каменной стены между ним и целым миром. Драко хотелось лишь остаться здесь, не исполнять эти дурацкие и невозможные приказы, быть обычным, практически совершеннолетним юношей, а не Пожирателем смерти, веселиться с друзьями, утонуть в объятиях, снова ощутить то тепло, что было между ним и Аннабель той ночью, и никуда не идти. Но выбора у него не было, как он считал. Потому Малфой быстро прервал зрительный контакт, мысленно ругая себя за внезапную и такую неуместную слабость, и вновь взглянул на Ору. — Не выходите из гостиной сегодня. Это может быть опасно, — участливо предупредил он и, дождавшись кивка Авроры, Драко быстрым шагом удалился, направляясь в Выручай-комнату, стараясь не растерять всю свою уверенность и решительность по дороге.