В плену у судьбы

Аннабель

      Я очнулась на руках у Драко, когда мы были уже на опушке Запретного леса. Сюда доносились звуки борьбы из замка и в нос ударяла гарь от пожаров. Воспоминания последних нескольких часов накрыли меня с головой, сдавливая сердце холодными и острыми клешнями.       Мерлин! Как же хорошо было в небытие! Как бы хотелось залечь на дно, убежать отсюда и не слышать всего этого. Проснуться, когда все закончится, словно от жуткого кошмара. И чтобы это все было просто самым страшным сном в жизни, но никак не явью.       Я не понимала, почему все так складывалось? Где мы оплошали, где нагрешили? Когда все пошло под откос? Ведь прежде все шло так, как надо. Крестражи были почти все уничтожены и я верила, что мы сможем победить в этой войне. А теперь что?       Мы лишь теряли тех, кто был нам дорог, не в силах вырвать их из лап беспощадной судьбы.       — Опусти меня… — хрипло протянула я, придя в себя. Драко остановился, удивленно уставившись на меня, и аккуратно поставил меня на ноги. Я покачнулась, но быстро выровняла равновесие, отвернувшись от него.       Ужасно, когда предают самые близкие люди. Когда дают хотя бы крохотную надежду на светлое будущее, а потом так жестоко отбирают ее, самым подлым образом ударяя ножом прямо в спину. Я верила Драко, доверяла, а он мне все это время врал? Ведь я же спрашивала его, переживала за него: что Темный Лорд будет недоволен проваленным заданием, что его накажут. А он ходил под его милостью и притворялся.       — Как ты мог?..       — Аннабель, я… Я думал, ты погибла… Я не знал, что делать. Пытаясь укрыться от огня, я и думать забыл о диадеме. Лишь только очутившись в Мэноре, я понял, что она цела. Что мне оставалось делать? Куда прятать ее от него? Как бы я уничтожил ее без тебя? — оправдывался он, тяжело дыша.       Я продолжала стоять к нему спиной, прикрыв лицо руками. В груди полыхало невероятное разочарование и боль.       — Но зачем ты мне солгал? Зачем притворялся? — не выдержала я, обернувшись.       — Я не знал, как сказать. Когда я решился, ты остановила меня, не желая слушать…       Я нахмурилась, пытаясь вспомнить тот момент, о котором он говорил, и вмиг истерично усмехнулась, заходясь нервным — от усталости, шока и стресса, — смехом. Мерлин! Какая же я наивная! В моей памяти проскочил тот разговор, когда я сбегала из Мэнора с раненным отцом. А я ведь тогда думала, что Драко, возможно, хочет признаться в своих чувствах ко мне. Но все было гораздо прозаичнее…       — Что ж, благодарю тебя, что ты мне это рассказал, — с сарказмом хмыкнула я, холодно взглянув на него. — Теперь я точно знаю, что мы все погибнем. Ведь ты, конечно же, не имеешь ни малейшего понятия, где эта чертова диадема сейчас…       — Анна, прекрати… Да, я был не прав, я признаю.       — Признаешь? Да какой уже в этом смысл?! Драко, ты не понимаешь, что наделал? Ты правда не понимаешь, что врал мне? Я считала тебя героем! Я верила тебе, доверяла! А ты… — задыхалась я от возмущения, набросившись на парня и ударяя его в грудную клетку. Физической силы мне не хватало, тем более в таком паршивом состоянии, как сейчас, потому мои удары не приносили никакого эффекта, кроме как выплескивания моей агрессии и злости на мужа. — Ты такой же трус, каким и был всегда! Ты совершенно не изменился!       — Перестань, — не выдержал он, хватая меня за запястья. — Не смей так говорить! Да, я не герой, как этот Поттер. Я не такой. Меня никто не учил героизму! Я не знаю, как это!       — Это не оправдание… — я хотела было что-то еще возмущенно ответить, как вдруг из глубины леса послышался невероятно жуткий и протяжный вой. Он не был схож с волчьим или же великанским. Это было что-то другое… Нечеловеческое…       Мы замерли, устремив взгляды в темноту леса, и прислушались, пытаясь понять, откуда доносится этот звук и как близко он к нам. Сердце вырывалось из груди от страха неизвестности. Разум кричал, что нужно бежать, но ноги не слушались, а тело и вовсе оцепенело.       Звук нарастал все больше и больше, приближаясь к нам, звонким эхом отдаваясь в голове. Казалось, еще мгновение — и он поглотит нас полностью. Нужно было что-то делать, уходить отсюда, но мы были словно завороженные, не в силах даже пошевелиться.       Словно вспышка в темноте, на меня снизошло озарение, что, правда, не вызывало никакого радостного облегчения, напротив, внушало смертельный страх.       — Драко, это инферналы… — с ужасом прошептала я.       Невероятно опасные и самые страшные существа, что бывают в этом мире, обладали своей особенной магией — заманивать жертв в сети, парализуя их страхом. Потому от них невозможно было спастись, потому они были так опасны и невероятно сложны в своем создании. Этим они и отличались от легенд про обычных маггловских зомби, что просто вставали из мертвых и поедали мозги.       Инферналы не обладали каким-либо интеллектом или собственной волей, им управлял создавший их волшебник. Я никогда лично не сталкивалась с этими тварями прежде, но мне достаточно было одних рассказов о них на уроках по Защите от темных искусств, чтобы понять, как силен мой страх перед ними. А после того, что я узнала об истинной причине смерти дяди Регулуса, страх удвоился.       — Уходим отсюда! — воскликнул Драко, хватая меня за руку. — Скорее! К огню.       Мы бросились из леса, то и дело цепляясь за ветки и корни деревьев. Едва ли не упав, Малфой успел подхватить меня, но это стоило нам спасительных нескольких минут. Меня тотчас что-то схватило за руку, жутко ледяное. Я оглянулась и тут же пожалела, что это сделала: костлявая слизкая рука цепко сомкнулась на моем запястье, а впалые пустые глаза были уже прямо напротив моих; под тлеющей кожей виднелся череп, из дыр которой лезли черви. Инфернал открыл рот и издал жуткое шипение.       Я закричала от ужаса, пытаясь вырвать руку, но все было тщетно. Этим я лишь привлекла внимание остальных инферналов, которые, судя по звуку тысяч ног, рванули на мой крик.       — Не шевелись! — приказал мне Драко и трясущейся рукой направил волшебную палочку на инфернала. — Диффиндо!       Я попыталась унять дрожь и зажмурилась, сообразив, что он хочет сделать. Разумеется, режущее заклятие бесполезно против инферналов. Уничтожить их может лишь пламя, но Драко не мог наколдовать его, иначе меня бы ранило.       С противным рассекающим звуком, я ощутила небольшое облегчение, и открыла глаза. Малфой отрубил инферналу руку и пнул его туловище ногой от меня подальше.       — Отцепи! Отцепи это! — в панике воскликнула я, пытаясь сбросить обрубок кисти этой твари, что все еще цеплялась в мое запястье, но у меня это никак не получалось.       Драко схватился разжимать когтистые пальцы, но они цепко впивались в мою кожу. Когда за нами послышался треск веток, он бросил это занятие — оно было уже меньшим из двух зол, — нужно было срочно бежать дальше.       Мы выскочили на площадь, где все еще продолжались ожесточенные бои Пожирателей и обороняющих замок, и бежали поближе к огню. Пауков и великанов здесь уже не было, а под смертоносными лучами мы пробегали от страха настолько искусно, словно даже не замечали их.       Ближе всех к лесу я заметила Уизли с Грейнджер, сражающихся с Пожирателями. Нужно было предупредить их и я заорала, что было сил:       — Инферналы! Берегитесь!       Все с ужасом обернулись на мой крик, позабыв даже о сражении на долю секунды. Как раз в этот момент из Запретного леса неуклюже и неестественно выгибаясь, выскочил целый легион инферналов. Их было настолько много, что они попросту сливались в одно белое несуразное полотно. Лишь только подрагивающие конечности и издаваемый ими жуткий вой выдавал их.       Откуда их столько? То, что их призвал Волдеморт — было очевидным. Но как? Да еще и так много? Это все подходило под описание силы Авроры, которую он поглотил, отобрав у нее. Но только как такое может быть? Ведь Снейп говорил, что этой силы у нее на самом деле не было… Я уже ничего не понимала.       Волшебники ринулись бежать к стенам замка. Некоторых Пожирателей поглотила толпа инферналов тут же, остальные — уже не взирая на то, кто враг, а кто свой, — бежали вместе дальше.       Вмиг предрассветное небо пронзил рев летящего дракона и все вокруг озарило пылающим огнем. Рыжеволосый всадник направил своего питомца прямо на инферналов, паля их драконьим огнем. Пламя вмиг охватило всю лесную опушку, сжирая в себе тварей один за другим, доходя аж до верхушек деревьев.       Мы продолжали бежать, стараясь не оборачиваться, на случай, если каким-то инферналам удастся не попасть под огонь. Практически добравшись до дверей в замок, я внезапно почувствовала, как мою руку слабо что-то отпускает. Я застыла на месте, удивленно уставившись на свое запястье: кисть инфернала, словно туман, медленно рассеивалась прямо на глазах.       Мерлин! Это еще что такое? Она не отпала, не замерла, а просто исчезла, словно ее и не было. Как такое возможно? Драко, кажется, не заметил этого, обернувшись, когда я остановилась.       — Ты видел? Она исчезла… Прямо на глазах!       — Что? Да Мерлин с ней! Не стой, уходим! — воскликнул он, пригнувшись от красной вспышки.       Недолго Пожиратели боялись инферналов, продолжив схватку тут же, как только нежить была повержена огнем. Внезапно несколько прислужников Темного Лорда в масках выскочили прямо перед нами, наставляя палочки на Драко.       — Я свой! Я Малфой! Драко Малфой! — воскликнул он, оправдываясь перед ними.       Я удивленно уставилась на него, не понимая, почему он не обороняется:       — Что ты творишь?       Как будто они пожалеют нас и испугаются, услышав кто он и чей сын. Словно это еще что-то значило сейчас, в центре боя, посреди войны. Как если бы Темному Лорду когда-либо было дело до кого-то из своих слуг, чтобы помиловать их или защитить. Это все было глупо и бесполезно. На что только он рассчитывал?       Что его заслуги спасут от гибели? Что то, что он сделал, предав мое доверие, убережет нас обоих? Нет. Ничто бы не помогло. Это только лишило нас последней надежды. Теперь, когда Гарри добровольно ушел сдаваться Волдеморту, думая, что осталась лишь одна змея, у нас точно не было шансов. Если Нагайна хотя бы была здесь, пусть и под защитными чарами, то где диадема — никто даже и не догадывался.       — И что же ты делаешь здесь, «свой», и не дерешься? Отсиживаешься, пока старшие сделают всю грязную работу? — ухмыльнулся один из Пожирателей и остальные зашлись заливистым смехом, похожим на лаянье гиен.       — Да он просто с девчонкой тут тискается, а взрослые тем временем войну выигрывают!       — Еще бы! С такой хорошенькой — грех не потискаться… — плотоядно улыбнулся еще один Пожиратель, лица которого я даже не узнавала. От его пристального взгляда я поежилась, в страхе прячась за спину Драко.       Я боялась напасть первой, выжидая удобного момента. Все же, Пожирателей было больше, чем нас, и бросить заклинание в одного — было заведомо проигрышным решением.       — Да как вы смеете?! Вы знаете, с кем говорите? — возмутился Малфой, сжимая в дрожащей руке палочку, готовясь обороняться.       — Вы только взгляните на него! Сынок Малфоя и тут нам будет угрожать, — расхохотался первый Пожиратель. — Время твоей семьи прошло, малец. Вы уже никто!       — Надо же, какой рыцарь, девчонку защищает!       — Да это ж его женушка.       — Серьезно? Так это еще интереснее! С предательницами надо поступать соответствующе, — довольно улыбнулся Пожиратель и схватил меня выше локтя, потянув на себя. Я только успела наставить на него волшебную палочку, но он тут же выбил ее из моей руки.       — Отпусти меня! — воскликнула я в страхе.       — Не трогай ее! Эверте… — Драко нацелил на него волшебную палочку, но Пожиратель был проворнее, стреляя в него каким-то заклятием.       — Драко! — закричала я в ужасе за него, когда его откинуло, словно от удара в лицо.       — Да не кричи ты. Мы тебе одолжение сделаем — убьем тебя сами. Быстро и безболезненно. Может, тебе даже понравится. Темный Лорд уж точно не был бы столь милосердным к дочери дезертира. Он бы убивал тебя долго и изощренно. Так что, твой папаша нам еще «спасибо» скажет…       — В гробу ты услышишь мое «спасибо». Руки убрал от нее! — раздался позади знакомый голос, отчего я вздрогнула и мое сердце вмиг зашлось от радости.       Отец ударил со всей силы Пожирателя в лицо и тот тут же разжал хватку, отчего я быстро выкрутилась из его рук. Отскочив, я тотчас отыскала свою волшебную палочку на земле и подняла ее, желая помочь отцу. Но он и сам справлялся превосходно. Папа молниеносно взмахнул палочкой, из которой вырвалось серебряное лассо, обвивающее этого Пожирателя и остальных троих разом. Они зашипели от боли, когда по лассо прошлось что-то вроде тока; но вырваться у них никак не получилось.       Один из них все же как-то изловчился освободить руку и направил волшебную палочку на Сириуса, но я чудом не растерялась и вмиг отбила это заклятие, и оно полетело обратно в отправителя. Тот рухнул на колени, завопив от боли, когда на его груди образовалась рваная рана.       Папа бросил на меня полный гордости взгляд и, взмахнув волшебной палочкой еще раз, отрубил Пожирателей разом. Я тут же подскочила к отцу, прижимаясь к его груди и крепко обнимая.       Я так испугалась! Да и после всего, что я уже пережила за эту ночь, я думала, что больше никогда его не увижу. Потому от этой спасительной встречи тепло разливалось по моему телу, когда я уткнулась лицом в папино плечо, ощущая такой родной запах его одеколона. Но мое радостное возбуждение мигом сошло на нет, уступая место беспокойству.       — Папа, что ты тут делаешь? Почему ты не остался в «Ракушке»? — я слегка отстранилась, чтобы только лишь заглянуть в его глаза, но оставаясь при этом в его объятиях.       Сириус хитро усмехнулся и поцеловал меня в лоб:       — Девочка моя, ты правда думала, что я останусь в уютной кровати, зная, что моя дочь, как настоящая сильная и смелая героиня, сражается в бою?       — Но папа, ты ведь ранен… — возразила я.       — Ничто для меня не является преградой, чтобы прийти к тебе и защитить тебя, — ответил он уже более серьезным тоном, заключив мое лицо в ладони и заглядывая в глаза.       — Но… — пыталась возмутиться я, понимая, насколько он упрям и как бесполезны все мои слова. Но молчать я не могла, не тогда, когда мои близкие и друзья погибали здесь, в этом аду. — Я не хочу тебя потерять…       — Ты и не потеряешь, родная моя.       — Я потеряла Ору… — едва слышно вымолвила я надломленным голосом. Глаза вмиг застелила пелена слез и я опустила взгляд, ощутив, как грудь наполняет удушающая тоска. — Ее больше нет… Я во всем виновата…       Я чувствовала, как отец напрягся и вмиг крепко-крепко прижал меня к себе, словно пытался укрыть своими объятиями от всего мира.       — Мне так жаль… — тяжело выдохнул он, успокаивающе гладя меня голове и слегка раскачивая в объятиях, пока я вновь рыдала пуще прежнего у него на плече. — Это не твоя вина, доченька. Ты сделала все, что могла. Не кори себя, Аннабель…       В папиных объятиях мне становилось теплее и каким-то немыслимым чудом, казалось, будто его руки забирали всю мою боль, принося взамен спасение, уют и покой. Он разделял со мной мое горе утраты и словно перенимал это чувство на себя, желая уберечь меня даже от этой душевной боли.       Я знала, что отец защитит меня во что бы то ни стало, что придет на помощь в любой ситуации. Это придавало сил и надежду, что, быть может, еще не все потеряно; и в то же время, вызывало неутолимый страх за него.       — Сириус… — аккуратно вмешался Драко, разрушая мой покой. Он уже поднялся на ноги и теперь с опаской смотрел куда-то в сторону, откуда на нас надвигались Пожиратели.       Отстранившись от отца, я посмотрела в ту же сторону и вздрогнула. Приходилось вновь возвращаться в этот хаос, царивший вокруг. Бой еще не окончен, любая минута стоила жизни. Необходимо было быть на чеку.       — Уходите отсюда. Найдите где можно спрятаться, а я разберусь, — серьезным тоном отдал распоряжение Сириус, крепко сжимая волшебную палочку в здоровой руке.       — Что? Нет! Папа, я останусь с тобой, — воспротивилась я, не желая отсиживаться где-то, пока он сражается.       — Это опасно, Аннабель. Уходите, — настойчиво повторил он и перевел серьезный взгляд на Драко. — Уведи ее отсюда.       Повторять дважды Малфою не нужно было, он тут же подскочил ко мне и взял за руку. Я дернулась, пытаясь выкрутиться, и умоляюще взглянула на отца:       — Нет, я не уйду. Я буду с тобой!       — Я найду тебя, родная. Иди.       — Нет, не хочу! Не гони меня, папа! Я не брошу тебя! — нервно воскликнула я, срываясь на крик.       — Какая семейная идиллия! — позади нас раздался безумный хохот и мы обернулись, встретившись лицом к лицу с Беллатрисой. — Предатели крови в полном составе…       Она наставила на нас палочку, окинув презрительным взглядом, как вдруг ее глаза расширились от удивления:       — Драко? А ты здесь что забыл? Немедленно иди сюда!       Я чувствовала, как его рука, все еще крепко сжимающая мою, нервно дернулась, но Малфой остался стоять на месте, как вкопанный.       — Ладно, позже с тобой разберусь… — зло процедила она.       — Оставь детей в покое. Давай разберемся сами, — бросил ей в ответ Сириус, держа Пожирательницу на прицеле своей волшебной палочки.       — Ну уж нет, твоя дочурка тоже получит, как и ты. Вы оба мерзкие предатели! — с отвращением выплюнула она в безумном оскале, демонстрируя свои гнилые после Азкабана зубы.       — Только попробуй к ней прикоснуться! — зарычал отец и первым атаковал, бросив в Беллатрису боевое заклятие.       Началась ожесточенная схватка. Присоединились и другие Пожиратели, которых мы с Драко взяли на себя. Я разрывалась на части, краем глаза поглядывая на папу, следя за ним, и старалась отбивать заклятия нападающих на нас. Страх за отца был настолько силен, что он послужил катализатором для меня и я с небывалым рвением сражалась с Пожирателями, позабыв о плохом самочувствии, о пережитом горе и стрессе. Ничего не существовало для меня сейчас, кроме как переживаний о благополучии папы.       Вскоре к нам присоединились и другие защитники Хогвартса, имен которых я даже не знала. Это дало мне повод подобраться ближе к отцу, чтобы подстраховать его, в случае чего.       Сириус дрался с Беллатрисой так искусно, что вспышки из их палочек казались уже сплошными световыми лучами.       — А я знала, братец, что ты нас когда-нибудь предашь! Это был вопрос времени и только, — издевалась Беллатриса, подначивая отца, и продолжала посылать в него заклятие за заклятием, от которых он успешно уворачивался. — Я поражаюсь, как Темный Лорд терпел тебя и твою никчемную службу ему!       — Я тебе больше скажу: я никогда и не хотел быть с вами! И мне было плевать на его задания!       Их дуэль напоминала светскую беседу за игрой в шахматы. Вот только вместо фигур на доске были боевые и смертельные заклинания. Как они только успевали вступать в перепалку и уворачиваться от заклятий?       — Знала бы тетя Вальпурга, что ты так осрамишь ее род, она бы давно выжгла твое имя с гобелена!       — Но ее уже нет и никто не доставит тебе такого удовольствия, не надейся!       — Да, ее больше нет. Как и всей твоей семьи: младшего братца-предателя, женушки, почившей с миром… Осталось только дочурку твою прибить…       — Не смей говорить о них! — взревел отец, бросаясь в прямом смысле молниями из палочки.       Беллатриса, ощутившая, что задела Сириуса за живое, безумно хохотала, ловко отпрыгивая от заклятия, словно танцевала какой-то нелепый танец.       — Не то что, братец? Что ты мне сделаешь?       — Убью тебя!       — Попробуй! Не то я убью тебя! — продолжала смеяться Беллатриса, кружась вокруг Сириуса, словно охотник вокруг своей жертвы. — Или ее…       Она перевела пристальный безумный взгляд на меня, недавно подошедшую к ним. Притаившись позади, я старалась не мешать и не обращать на себя внимание, но Пожирательница все равно заметила меня и это было ей на руку. Поскольку отец тут же отвлекся, переведя взгляд на меня, Беллатриса воспользовалась моментом, бросив в него заклинание.       — Папа! — успела я лишь крикнуть, чтобы предупредить его. Он попытался увернуться, но заклятие попало в его раненное плечо, выбивая волшебную палочку из руки. Сириус тут же зашипел от боли, покачнувшись.       Я бросилась к нему, но он остановил меня на полпути.       — Не подходи! Беги отсюда, Аннабель! — выкрикнул он, лихорадочно пытаясь выловить взглядом свою волшебную палочку.       Беллатриса вновь замахнулась палочкой, но на этот раз я, на адреналине, оказалась быстрее:       — Импедимента!       Чары помех сработали на славу, перебив заклятие Беллатрисы. Она, видимо, этого не ожидала, но среагировала моментально — обезумев, Пожирательница перевела палочку на меня и яростно завопила:       — Авада Кедавра!       Все произошло настолько быстро, что я не сразу поняла, как передо мной появилась высокая фигура, заслоняя собой зеленую вспышку. Только мой спаситель очутился впереди меня, как тут же беспомощно стал опускаться на колени, и я совершенно не могла понять почему. Я инстинктивно попыталась подхватить его, но он был слишком тяжелым для меня и тянул вниз вместе с собой.       — Папа?.. — позвала его я, очутившись рядом на коленях, но он не реагировал.       Я повернула его лицо к себе и ужаснулась от застывшего выражения, словно маска: в глазах замерли страх и беспокойство, а рот был приоткрыт, как если бы он хотел что-то сказать. Так почему же он молчал?..       — Папа! — вновь воскликнула я дрогнувшим голосом.       А в ответ мне была лишь тишина…       В груди моей что-то оборвалось, но я не обращала внимания. Я не хотела слышать, не хотела понимать. Я отчаянно пыталась привести отца в чувства, слегка потрясывая его за плечи. Дрожь охватывала все мое тело, отказываясь исполнять эти нелепые, но такие необходимые мне движения.       Внезапно до моего слуха донесся довольный хохот, который полоснул по сердцу с еще большей силой, подтверждая самые ужасные догадки.       Но ведь это только догадки. Это не могло быть правдой. Только не с нами…       — Папа! Очнись! Папа! — мой голос срывался на истерические всхлипы, пока я продолжала вглядываться в лицо отца, пытаясь уловить хоть малейшую реакцию.       И тут раздалось:       — Я убила Сириуса Блэка!       От этого возгласа Авада дошла до моего сердца, разрывая его на части, при этом не трогая тело.       — Нет… Нет! Папа, прошу тебя, папа… Нет… — я не заметила, как слезы уже лились ручьем по моим щекам. — Пожалуйста, папа, очнись! Не оставляй меня!       Я пыталась привести его в чувства, отказываясь верить, что все было тщетно. Меня колотило изнутри, словно под кожей вместо крови текла ледяная вода, медленно и мучительно замораживая меня; а душу протыкали насквозь и порешили в клочья осколками этого самого льда.       Воздуха становилось все меньше и меньше от нещадной боли в груди. Я задыхалась, давясь слезами, но все еще продолжала отчаянно трясти отца.       Какая-то бестолковая суета происходила вокруг, но я не замечала ни летящих надо мной заклятий, ни чьих-то криков. Все это уже не имело значения. Я знала, что мне врут мои глаза. Я ждала, когда отец очнется, переведет теплый, любящий взгляд на меня и скажет: «Тише-тише, девочка моя, все хорошо, я с тобой, рядом». Но этого не происходило.       Его глаза были пустыми и потухшими, словно целую вечность назад они смотрели на меня полным любви взглядом. Его обмякшие руки были безжизненны и, казалось, холодели прямо на глазах. Как если бы не они обнимали меня несколькими минутами ранее. Его нежные губы, что целовали меня шутливо в макушку; в лоб, когда мне необходима была поддержка; в щеки, стирая мою боль и слезы от обид и неудач; которые произносили такие нужные и ласковые слова, — были неподвижны.       Его сердце — огромное, доброе, любящее и заботливое, настолько теплое, что могло бы согреть своей любовью целый мир — больше не билось…       Оно молчало, подарив последние удары смерти…       — Нет, папа… — выдохнула я со всхлипом, когда осознание очевидного все же накрыло меня с головой, словно ведро ледяной воды из проруби.       Мое тело сотрясали рыдания, а внутри что-то больно сжималось и норовило взорваться, словно натянутая струна, что вот-вот лопнет. Я оглядела лицо отца еще раз и сильно зажмурилась, не в силах больше сдерживать эту боль в себе.       — Нет! — закричала я, что было сил, до хрипоты.       Диким, отчаянным, полным невыносимой боли голосом. И почувствовала, как из моей груди вырвался нещадный поток стихийной магии, словно взрывная волна, сносящий все на своем пути.       Лишенная сил, я упала на грудь отца. Лишь только слезы, как нескончаемая бурная река, продолжали литься из моих глаз, даря не утешение, а новую боль…