Аннабель
Я с трудом разлепила глаза, блуждая взглядом из стороны в сторону. Где я? Я умерла? Это и есть преисподняя? Почему же я все еще что-то чувствую и меня так тошнит? Перед глазами все сливалось в одно большое разноцветное пятно, а в ушах неистово звенело. Мне стоило немалых усилий, чтобы сосредоточиться и разобрать среди всей этой какофонии каждый звук по-отдельности. Повсюду раздавались ликующие возгласы, был слышен звон кубков, кто-то по-прежнему плакал, но эти всхлипы были уже не только полные скорби, но и радости. Наконец сфокусировав взгляд, я увидела перед собой ясное небо, однако не настоящее. Я вмиг его узнала — такая магия могла быть лишь под потолком Большого зала. Чуть опустив взгляд, я заприметила, как восход плавил оконные стекла. Лучи солнца пробивались внутрь сквозь дыры в стенах и трещины в витражных окнах, освещая носилки, на которых лежали раненные. Где была и я. Я приподнялась и тут же ощутила, как ломит все тело и кружится голова. Видимо, я довольно сильно ударилась при падении, либо же так сказывалась общая усталость. Повинуясь какому-то странному инстинкту, я оглядела себя, замечая, что ран у меня не было. И это вызывало у меня лишь один вопрос: зачем тогда? Зачем же я еще жива? Сердце бешено застучало и на глаза вновь навернулись слезы от невыносимого отчаяния и чувства одиночества. Я огляделась, замечая, что толпа защитников Хогвартса радостно приветствовала кого-то, воодушевленно выкрикивая разнообразные возгласы; над головами же летал никто иной, как Пивз, который распевал свою очередную песенку:Наш маленький Поттер Умело расставил Волану капкан, А мы их побили — Поднимем за наше здоровье стакан!
Значит, мы победили? Волдеморт уничтожен? Неужели это Поттер посреди толпы? Живой? Я не верила своим глазам. Как такое могло быть? Как он ожил? Как он победил, ведь никто не знал, где еще один крестраж? Столько вопросов оставались для меня сплошной загадкой и совершенно некому было на них ответить. Я была одна. Толпа ликовала, поздравляя и восхваляя Гарри. На меня же никто и не обращал внимания. Мы победили. Но какой ценой? Потеряв все, мы обрели свободу. Мне снился сон, пока я лежала без сознания. Меня хоронили те, кто погиб за эти две войны. Все те, кого мы потеряли. Те, кого уже не вернуть, кто был для меня дороже всего на свете. Аврора, папа и даже мама… Люпин, который приютил нас с отцом, дав Пожирателю шанс; его жена, которую я никогда не видела из-за предрассудков моей семьи, а ведь она была моей кузиной. Почему они все мертвы, в то время, как я зачем-то выжила? Какова моя судьба, в чем теперь смысл моего бренного существования на этой земле? Ведь это не жизнь. Я не была жива… В душе я уже умерла, сломавшись, сойдя с ума… Я уже не та, что была прежде. Меня не узнать. Кем я стала? Я потеряла всех, кого любила, кем дорожила. Мне не удалось спасти их, но я смогла отомстить за отца. И что толку от этой мести? Она лишь отравляет каждую клеточку тела, очерняя душу. Мне не стало легче, его все равно не вернуть. Но теперь я стала убийцей… Это было третье примененное мной Непростительное, последний круг ада, который настиг меня теперь с головой, не принеся мне покоя. Ведь зло порождает зло… И когда люди ему поддаются, они ничем не отличаются от тех, против кого боролись… Разве такой меня хотел видеть отец? Разве я заслуживаю и вовсе жить? Что мне делать дальше? Куда мне деваться? Мой мир полностью разрушен и теперь мне нигде не было места. Я не знала, где Драко, но чувствовала, что он жив. Заклятие, связывающее нас, звало меня. Но как после всех его предательств мне возвращаться к нему? Как жить с ним дальше, словно ничего и не произошло? Как смотреть в глаза Нарциссе, будучи убийцей ее родной сестры? Выход был лишь один… Я едва поднялась на ноги, покачиваясь, и, все еще не привлекая к себе внимания, вышла из Большого зала. Минуя завалы и поломанные картины, сплошь усыпавшие пол, я проскочила в подвалы. Здесь было хорошо и спокойно. Впервые холод слизеринских подвалов не удручал меня, сливаясь с моей температурой тела и олицетворяя состояние моей разломленной души. Не имея понятия выжил ли Снейп и где он сейчас, не желая быть застигнутой им, я не рискнула отправиться в его кабинет, проходя мимо дальше. Вспоминая, что видела Слизнорта в числе обступивших Поттера, я решила зайти в его покои. Дверь в его кабинет была открыта, словно он выскочил из него впопыхах и совершенно забыл запереть вход. Это послужило мне на руку, поскольку сил даже на простейшее заклятие у меня вряд ли бы сейчас хватило. Я застыла на пороге, опираясь рукой об дверной косяк, ощущая вновь накатившую тошноту, и тяжело дышала, пытаясь взять себя в руки. Я не стану отступать. Это просто усталость, стресс и страх сказываются так. Страх неизвестности… Но к черту сомнения! Я так решила. Зайдя внутрь, боясь передумать, я тут же направилась к шкафчику, в котором Слизнорт хранил свои запасы зелий в алфавитном порядке. Я тут же бросилась к ящику с последней буквой алфавита. Там было всего лишь два зелья: квадратная бутылочка с жидкостью темно-красного цвета имела этикетку с надписью «Уидосорос» и зеленый граненный бутылек с ярко-салатовым зельем внутри именовался как «Ноксиус». Я не знала, какое действие у этих зелий — какое из них будет быстрее и эффективнее, — потому решила взять то, что больше всего походило по внешнему виду на яд — зеленое. Крепко сжав бутылек в руках, я мигом выскочила из кабинета Слизнорта. Мне не хотелось пить его здесь — в темноте и сырости подвалов. Мне хотелось увидеть солнце в последний раз. Ощутить дыхание ветра, пение птиц, увидеть бескрайнее небо… В полубредовом состоянии я и не помнила, как вышла из замка и очутилась на разрушенном мосту. Солнце только-только поднялось над горизонтом, разукрасив небо, словно холст, яркими красками. Конец чего-либо, обычно, дает начало чему-то новому. Вот только эта бесконечно долгая ночь закончилась, а новый день принес лишь горький сумрак. Мир перевернулся с ног на голову, превращая рассвет в закат моей жизни. Я тяжело дышала, стоя на мосту, ощущая, как ветер развивает мои волосы. Я пыталась запомнить каждое его прикосновение, отдаваясь во власть этому путешественнику, желая, чтобы он унес меня отсюда прочь. Далеко-далеко, где вечная весна. Туда, где тишина и покой. Туда, где все живы… Все, кто любил меня. Туда, где закат, как праздник бесконечной жизни. Там теперь мое место. Откупорив бутылек, я чуть поморщилась от повалившего из него зеленого дыма. Вновь взглянув на солнце, я горько усмехнулась, медленно поднимая руку с пузырьком. Скоро мне вновь станет хорошо и тепло… — Скоро я буду дома, папа… — шепнула я, поднося зелье к губам. — Экспеллиармус! Резкая боль, словно от удара по руке, заставила меня разжать пальцы и бутылек с зельем откинуло прочь от меня на несколько футов, пока он с громким треском не разбился об каменную мостовую. Я обернулась, со злостью уставившись на того, кто мне помешал, и увидела обеспокоенного Гарри. Неужели он волновался за меня? Почему? Кто я ему? — Не вмешивайся, Поттер! — отчаянно воскликнула я и тут же замерла, словно громом пораженная. Я покачнулась, когда на меня налетела Аврора, заключая в крепкие объятия: — Мерлин! Анна, что же ты творишь?! — Ора?.. — опешила я, не веря своим глазам и ушам. Меня словно парализовало, я не могла понять, взаправду ли все это. Как? Ведь я же видела своими глазами, как Волдеморт бросил ее бездыханное тело себе под ноги. Как ей удалось спастись? Быть может, я все же успела выпить яд и теперь мы обе на том свете? — Я здесь, я с тобой! Не смей меня бросать! Ты нужна мне, Анна! — восклицала она, содрогаясь всем телом. Я чувствовала ее сердцебиение, ее теплую кожу, ее слезы. Она все еще не выпускала меня из объятий, словно боялась, что я могу снова что-то сделать. — Ты жива? Но как? — пораженно выдохнула я. — Прости меня, прости! Я не могла рассказать прежде… Я создала иллюзию… — Это все была ложь? — едва вымолвила я, медленно осознавая смысл ее слов. Рассудок точно играл со мной злую шутку. Я ничего не понимала. Неужели я действительно окончательно тронулась умом? Что есть правда, а что ложь? Как понять, как найти грань реальности? Что же я пережила тогда на самом деле? — Да, это была иллюзия для Волдеморта. Чтобы он поверил, что убил меня, что завладел силой, которая может воскресить его приспешников. Но в действительности они были мертвы, — объясняла она, отстранившись от меня, чтобы заглянуть в глаза. Видимо, Ора хотела понять, дойдет ли до меня смысл ее слов в таком состоянии. Я понимала, лишь только путалась в своих воспоминаниях. — А инферналы? — нахмурилась я, отводя взгляд к лесу, припоминая события нашего с Драко побега. — И они тоже. Мое сердце лихорадочно заплясало в какой-то странной бурной пляске вокруг заростка надежды, поселившегося в моей груди. Если Аврора сымитировала свою смерть… Что, если… Но Мерлин, как же мне было страшно задать этот вопрос вслух! Я вновь взглянула на Аврору, которая с невероятной тревогой и беспокойством глядела на меня. На моих губах едва ли не заиграла улыбка от разрастающейся надежды, и я схватила ее за руки, пристально, почти отчаянно, вглядываясь в ее глаза: — А папа? Ее губы приоткрылись и с них сорвался судорожный вздох. Ора тут же нервно закусила губу, а ее зрачки моментально расширились и она несколько раз моргнула. — Анна… — начала она, запнувшись. Я не понимала, почему она медлит. Что сложного в таком коротком и простом слове — «да»? Всего лишь две буквы, которые стоили мне целой жизни. — Это… было наяву… И мое сердце, казалось, пропустило последний удар. Внутри лопнула какая-то струна и противно заныло в груди. Мерлин! Снова? Мои надежды разбились вновь… — Дальше все было правдой. И Драко, и Беллатриса… Анна, прости меня, прошу тебя… Если бы я знала, я сделала бы все, чтобы уберечь его… Ты ведь знаешь… Анна… — умоляюще молвила Ора, когда я отпустила ее руки и отвернулась, глядя на горизонт. По моим щекам вновь текли слезы, а в груди так нещадно болело, что я не выдерживала больше этой боли. Мои ноги подкосились и я упала на колени, закрывая лицо руками. — Аннабель, прошу тебя, только не делай больше глупостей, — Аврора опустилась рядом со мной, обнимая меня за плечи. — У меня ничего не осталось, Ора… Ничего… Я не хочу так жить. Какой в этом смысл? — горько всхлипывала я, качая головой из стороны в сторону. — У тебя есть я. Мы все. — Куда мне деваться? Я должна буду вернуться к нему… Я не хочу, я не смогу с ним жить. Он предал меня, ты понимаешь? А его тетка убила моего отца! — я повернула голову, глядя полными боли глазами на подругу. — Это чертово заклятие вынудит меня рано или поздно вернуться. Лучше умереть… — Нет, не смей так говорить! Ты должна жить! — Ради чего?.. — я вновь опустила глаза, судорожно хватая ртом воздух от невыносимой боли в груди и слез. — Я даже не попрощалась с ним… — Возьми, — внезапно подал голос Гарри и мы обернулись. Он стоял рядом и протягивал мне какой-то небольшой черный камешек. — Он тебе нужнее… Я опешила, узнавая в его ладони воскрешающий камень. Тот, что был в бабушкиной броши. Настоящий камень. Мерлин! Когда осознание его силы достигло моего сознания, я подскочила на ноги, едва не упав тут же, но Поттер поддержал меня свободной рукой и вложил в мою ладонь камень. Немедля, вспомнив, что говорила мне бабушка, я прокрутила его трижды в ладони, закрыв глаза. Как вдруг услышала: — Девочка моя… В моей груди будто что-то треснуло, поливая целебным бальзамом израненное ледяными осколками сердце — такой эффект производил звук родного голоса. Я распахнула глаза и ахнула, прикрыв рот рукой. Передо мной стоял высокий, красивый, моложе своих настоящих лет Сириус и лучезарно улыбался мне. — Папа! — всхлипнула я и бросилась в его объятия, тут же вздрогнув, когда он накрыл мои плечи и спину своими ладонями. Он был из плоти, но такой холодный… — Прости меня, доченька, что тебе приходится пройти через такое… Но я знаю, что ты справишься. Ты у меня такая сильная, Аннабель! — шептал он мне на ухо, крепко обнимая. Было странно находиться в его объятиях. Они были неестественными, будто иллюзорными. Словно это был очередной обман, но мне так отчаянно хотелось обмануться… — Я не смогу без тебя, папа… Я все потеряла… — Это вовсе не так, — как-то странно усмехнулся он и чуть отстранился, придерживая меня за плечи, чтобы заглянуть в глаза. Его улыбка пленяла, а взгляд окутывал теплом. Мерлин! Как же сложно было устоять, чтобы не думать, что на самом деле его больше нет… Теперь я понимала бабушку, почему она сошла с ума из-за Регулуса… — К сожалению, мы все теряем что-то в этой жизни. Но потеряв одно, мы приобретаем другое… Я недоуменно уставилась на отца непонимающим взглядом, а он, тем временем, стирал подушечками пальцев слезы с моих щек. Совсем как по-настоящему. Как делал это прежде. — Я всегда буду рядом с тобой, девочка моя. Потому что те, кого мы любим, всегда с нами. Вот здесь, — Сириус ласково улыбнулся, указывая на мое сердце. — Но я хочу, чтобы ты был рядом со мной по-настоящему, папа… — вновь всхлипнула я. — У меня нет смысла жить дальше… — Есть, родная моя. Я с тобой, я часть тебя. Ведь наше бессмертие в продолжении рода. Ты должна жить ради моего внука, — отец весело усмехнулся и ласково коснулся ладонью моего живота. Я застыла, подобно мраморной статуе, боясь даже пошевелиться, и проследила взглядом за его рукой. Мерлин! Неужели я?.. Вот откуда тошнота и головокружение, плохое самочувствие и излишняя эмоциональность! — Да, доченька. Ты носишь под сердцем сына и ради этого стоит жить, — Сириус ответил на мой мысленный вопрос и я подняла взгляд на него. Его глаза лучились такой радостью и счастьем, что я невольно тоже улыбнулась. — Он поможет тебе пережить все это. Я верю, что ты справишься, Аннабель. Отец вновь взял мое лицо в свои ладони и ласково гладил меня по щекам. Я долго молчала, пытаясь осознать и переварить всю информацию. Столько всего навалилось на меня в последнее время, что я и не заметила самого главного, списывая это на какие-либо другие причины. — Папа, мне так жаль… Что ты не увидишь его… — Я буду наблюдать за вами сверху и всячески оберегать. В малыше ты будешь видеть меня и будешь знать, что я рядом. А сейчас ты должна отпустить меня, девочка моя. — Я люблю тебя, папа, — я вновь прижалась к его груди, закрыв глаза, пытаясь в последний раз насладиться этими отцовскими объятиями, однако я понимала, что этого никогда не будет достаточно. — И я люблю тебя, доченька. Очень сильно люблю и горжусь тобой, Аннабель. Последнее, что я ощутила — ласковый поцелуй на своей макушке, и затем вмиг все исчезло. Я открыла глаза, а папы уже не было. Переведя взгляд на Аврору, которая стояла рядом с Гарри и тоже плакала, я попыталась ей улыбнуться, смахивая слезы со щек, как вдруг она подскочила ко мне, заключая в объятия. И я крепко обняла ее в ответ. Невесть сколько мы так простояли, а когда я отстранилась, желая вернуть камень Гарри, он закрыл мою ладонь, накрывая своей рукой, и отрицательно покачал головой: — Оставь себе. Он хранился в твоей семье, пусть так и будет дальше. — Спасибо, Гарри, — благодарно кивнула я в ответ.***
Хайгейтское кладбище в центре Лондона никогда не бывает многолюдным. Даже в дневное время здесь царит абсолютная, противоестественная тишина. Старые деревья так тесно сдвинули свои кроны, что уже в нескольких шагах от аллеи очертания надгробий тонут в полумраке. Идешь и физически ощущаешь на себе пристальный взгляд множества глаз. Оно известно у магглов своими страшными легендами о похороненных здесь вампирах, и посещая это место, их просят лишь об одном: если будете проходить мимо надгробий, на которых выбита латинская буква «V», то не произносите имя и фамилию мертвеца вслух. Нельзя так же говорить слово «вампир» на всей территории кладбища. Однако же, сделано это лишь ради одной цели — отпугивания магглов от могил чистокровных волшебников. Знатные роды испокон веков были похоронены именно здесь и имели по несколько семейных склепов на всей территории кладбища, что считалось весьма и весьма престижным. Так и все мои родственники были похоронены в этом месте. А теперь еще и папа… В черных платьях, в бархатной мантии с капюшоном, скрывая лица черной вуалью, мы шли с Авророй, шурша подолом среди старомодных надгробий с тяжелыми гранитными плитами и скульптур плачущих ангелов, покрытых бархатистым мхом. Всю церемонию прощания, на которой присутствовали лишь мы двое, Ора держала меня под руку, поддерживая, как только могла. Я была благодарна ей, ведь сама я ни за что бы не справилась с похоронами отца. Правда, теперь я была не сама… Прошло уже пару дней после битвы и я все еще не могла до конца свыкнуться с мыслью, что вскоре стану матерью. Но папа был прав, это действительно было огромным стимулом, чтобы продолжать жить. В первую же ночь, в уцелевших подвалах Слизерина, я лежала в своей постели без сна. Стараясь прогнать ужасные воспоминания, я думала о будущем. Положив руку на свой живот, я клялась этому крохотному человечку под моим сердцем, что сделаю все для него, никому не дам в обиду, что буду любить так, как и папа любил меня… Мне казалось, что дав эти обещания и клятвы, я обретаю новую цель в жизни. Я отчаянно нуждалась в этом, лишь бы отвлечься и не думать о том горе, которое накрывало меня с головой каждый раз, когда я была наедине сама с собой… Свернув с заросшей тропы на главную аллею, я резко остановилась, едва не упав, но Ора вовремя подловила меня. — Что он здесь делает? — злобно выпалила я, заметив темную фигуру Драко вдали. — Гарри договорился, чтобы его выпустили из-под стражи до суда, — нерешительно ответила Аврора, обеспокоенно заглядывая в мое лицо. — Лучше бы его посадили. Такому предателю, как он, место как раз в Азкабане. — Анна, он ведь отец твоего ребенка, — пожурила она. — Вот именно, что моего. — Анна, он должен знать, — настояла она, но я промолчала, глядя, как Драко, заметив нас, стал приближаться. Меня начало колотить с каждым его шагом. Я понимала, что наша встреча рано или поздно неизбежна и мне придется вернуться к нему, но хотелось оттянуть этот миг, насколько заклятие обручения позволяло. А сейчас я была еще попросту не готова встретиться с ним. И уж точно не готова была объявить о своей беременности. Это было моей сокровенной тайной, в которую мне вовсе не хотелось посвящать его. Разумеется, вскоре это сделать пришлось бы, но как можно позже… — Аврора, — Драко подошел ближе, желая, видимо, приобнять ее, но так и не решился. — Я так рад, что ты жива. — Спасибо, Драко, — улыбнулась Ора и, бросив взгляд на меня, подошла к нему ближе. — Будь с ней помягче, — чуть тише добавила она, вот только и я это услышала, тут же негромко хмыкнув. Аврора трансгрессировала и Драко сделал еще один шаг ко мне поближе. Я сняла капюшон с вуалью, так как мне вдруг стало невыносимо душно и от этого дурно. Мне вовсе не хотелось перед ним рухнуть в обморок. — Чего ты хочешь? Прибежал, когда узнал, что мы живы? — я скрестила руки на груди, подняв взгляд на Малфоя. Стоит заметить, что он выглядел весьма измученным и уставшим, видимо, в министерстве к бывшему уже Пожирателю относились соответствующе. Я тут же отвела взгляд, чтобы не думать о том, как с ним обращались там. Мне было плевать. Как и ему на то, что было со мной все это время. — Ты же знаешь, что я был под стражей. Авроры тут же поймали нас. Я собирался вернуться за тобой. Мама была ранена, мне необходимо было доставить ее целителям… — объяснял он, словно оправдывался. — Ну разумеется, ведь жива ли твоя жена, ранена ли — тебя это волновало в меньшей степени, — с сарказмом протянула я, поведя бровью. — Ты ведь знаешь, что нет. — Видишь ли, Драко, я ничего не знаю о том, что ты думал. Ты слишком много врал мне и я уже не имею ни малейшего понятия, была ли правда хоть в чем-то, что ты мне когда-либо говорил, — я вновь уставилась на него, прожигая Малфоя взглядом, полным боли и обиды. — Аннабель, прошу тебя… — Что? — тотчас прервала его я. — О чем ты меня просишь? Забыть? Простить? Что, кстати, ты не просил. — Прости. Пойдем домой, — с жалостью выдохнул он, вновь сделав шаг ближе ко мне. Я тут же выставила руку вперед, словно не давала таким жестом ему приблизиться ко мне. — Твой дом — не дом мне, Малфой. — Позволь напомнить, что ты моя жена… — не столь раздраженно, сколько удрученно протянул он, но я вновь перебила его. — Помню я все. И жалею, что память еще слишком свежа, — процедила я сквозь зубы. Замолчав, я горько усмехнулась своим мыслям, вспоминая последние месяцы нашей с ним жизни в Мэноре. Как он заботился обо мне после пыток, как испугался после пожара. — А знаешь, я ведь могла и полюбить тебя, Драко… Но все это было лишь твоей игрой. Искусно продуманной игрой. И ничего большего… — мрачно констатировала я, глядя куда-то сквозь мужа. — Неправда, — Драко вновь приблизился и схватил меня за руку. — Просто выслушай меня… — Хватит! Я сыта твоей ложью по горло! Я устала! — я тут же вырвала свою руку из его ладони и сделала шаг назад. — Ты даже не представляешь, что я пережила! — Не представляю? Ты правда так думаешь? Я тоже едва не потерял родных! — наконец не выдержал он, оскорбленный моим поведением. — Да что ты? То-то же ты мигом поскакал на его сторону, — съязвила я, с отвращением глядя на Малфоя. — Там была моя семья! — Я тоже твоя семья! — воскликнула я, прижав руку к груди. — Я знаю! Думаешь, я не для тебя старался, когда переходил на ту сторону?! — его голос сорвался, когда он стал уже просто кричать, надвигаясь на меня, отчего я пятилась назад. — Не ори на меня! Я беременна! Сердце вырывалось из груди и я не сразу даже поняла, что выкрикнула в сердцах. — Что?.. — Драко тут же замер, ошеломленный, словно даже перестал дышать. Вся его спесь, злость от моих предыдущих слов сошла на нет. Он выглядел до безумия растерянным. — Мерлин! Это правда?.. У нас будет ребенок?.. Вмиг его серые глаза, казалось, стали еще светлее, а лицо озарилось. Он выглядел так, словно просидел большую часть жизни в темном подвале и теперь с опаской вышел на столь желанный свет. Я знала, что Драко боялся своего отца, знала, что он от него натерпелся и каким это сделало его. И я не желала, чтобы то же самое случилось с моим ребенком. — Да. У меня будет ребенок, — повторила я, сделав акцент на первых словах. — Не надейся, что я позволю тебе воспитывать его в своих традициях, как тебе заблагорассудится. Это мой ребенок. Мой. — Анна, я не… — попытался оправдаться Драко, но я вновь прервала его. — Я пойду с тобой. Но не думай, что это ради тебя. Его лицо снова стало мрачным и каменным, и Малфой кивнул мне, видимо, соглашаясь с моим условием. Не сказав более ничего, он протянул мне ладонь и я вложила в нее свою руку. И мы трансгрессировали в место, которое я никогда не назову своим домом, — в Малфой-Мэнор.