Слепой наложник

Слуги почтительно сопроводили Цзюэ Юя в служебные покои. Красота его по-прежнему изумляла всякого, кто смел одарить его взглядом: кожа сияла снежной белизной, а черты излучали такое высокомерие, будто он находился не в императорском дворце, а у себя в саду. – Слепой наложник серьёзно болен, – сказал император. – Прошу, взгляни, что с ним. – Какими такими талантами обладает Цзюэ Юй, – холодно усмехнулся тот, – что сам император его о чём-то просит? Кинув взгляд на свернувшегося на кровати слепого наложника, император ответил: – Если придётся, я буду умолять. – Что вы, Ваше Величество, – поднял брови Цзюэ Юй, – не укорачивайте мне жизнь¹. Владетелю всей Поднебесной ничего не стоит стереть с лица земли мой грушевый садик, однако, памятуя о благоволении бывшего императора, Ваше Величество проявил ко мне снисходительность. Что до вашей просьбы, я никоим образом не заслуживаю такой ответственности. Видя, что Цзюэ Юй ещё обижается за то, что несколько дней назад он вломился в его владения, император тихо сказал: – В тот день я поступил опрометчиво. Если бы не был так рассержен из-за слепого наложника, до этого бы не дошло. Но Цзюэ Юя ничуть не тронула кроткая речь императора. Он лишь молча разглядывал свои точёные пальцы, как будто ему и дела не было до государевой просьбы. Император помрачнел, но в конце концов решил уступить: – Я дам тебе всё, что захочешь, если это будет в моих силах. Цзюэ Юй же ответил: – Из всех сокровищ и чужеземных редкостей, коими полнится казна, мне ни одно не по нраву. – Чего же ты тогда хочешь? – Человека. – Человека? – Совершенно верно. – Глаза Цзюэ Юя хитро заблестели. – Ваше Величество, должно быть, уже знает, что это за человек. – Конечно, – прищурился император. Цзюэ Юй расплылся в улыбке: – Тогда прошу Ваше Величество издать указ о нашем соглашении. – Я должен позволить ему выйти в отставку и вернуться домой? – С чего вы взяли? Это его дело. Я не собираюсь вмешиваться. – Вот как? Тогда о каком соглашении ты толкуешь? – Соглашение о продаже его мне в рабство. Иными словами, рабский контракт. Немного подумав, император согласился. Тогда Цзюэ Юй вынул из рукава бледно-голубую пилюлю и скормил её слепому наложнику. Не прошло и часа, как того перестало тошнить. Цзюэ Юй невозмутимо проверил его пульс и приступил к иглоукалыванию. Сяо Бао, что сидел рядом и не отрывал от него глаз, заметил, что метод иглоукалывания, используемый Цзюэ Юем, значительно отличался от того, как это делал придворный лекарь. В особенности необычной была его техника вращения, а также неполного введения и извлечения иглы – Сяо Бао никогда прежде такого не видел. Когда Цзюэ Юй закончил, Сяо Бао подскочил к нему: – Нужно принести лекарство? Я сейчас сбегаю! – Не нужно никакого лекарства, – небрежно бросил Цзюэ Юй. – Не нужно? – удивился Сяо Бао. Цзюэ Юй указал на слепого наложника: – Думаешь, он в состоянии принимать лекарства? Сяо Бао не нашёл, что на это ответить. – Неудивительно, что его тошнило. Наоборот, было бы странно, если бы этого не случилось. – Цзюэ Юй достал из рукава сандаловую шкатулку и передал Сяо Бао. – Пусть принимает по одной каждый день утром и вечером. Ему сейчас трудно жевать, поэтому пища должна быть жидкой и нежирной, желательно, чтобы это была жидкая каша и овощное пюре. Если захочет лапшу, нужно её тщательно измельчить. – Я всё запомнил. Спустя несколько дней слепой наложник заметно поправился, пришёл в сознание и даже начал говорить. Однако радость Сяо Бао омрачила печаль: – Из-за этой болезни волосы господина стали совсем сухие и тонкие. – Ничего, я выздоровею, и всё станет, как прежде, – тихо утешил его слепой наложник. Тут поднялась занавеска, и в покои вошёл Цзюэ Юй. – Главное, что тебе удалось сохранить свою жизнь, а у меня уж найдётся немало рецептов для восстановления волос. С этими словами Цзюэ Юй распустил свою длинную шевелюру, и та брыгзами пролитой туши опустилась до самых лодыжек, оттеняя алое платье и белоснежную кожу юноши. Его красота просто завораживала. – Это хорошо, – хрипло прошептал слепой наложник. – У тебя и так было немало проблем со здоровьем, – вздохнул Цзюэ Юй, – а сейчас только прибавилось. Посмотрим, доживёшь ли ещё до тех пор. – Непременно доживёт! – тут же возразил Сяо Бао. – Господин проживёт ещё много-много лет! – Дурачок, – печально улыбнулся слепой наложник. В его повлажневших глазах мелькнула невыразимая скорбь. – В конечном счёте это твоё тело, и ты должен лучше о нём заботиться, – сказал Цзюэ Юй. Слепой наложник слабо кивнул. – Кстати, а ты что здесь делаешь? – Уж не ради тебя явился, – усмехнулся Цзюэ Юй. – Я и сам не ожидал, что подвернётся возможность оказать императору небольшую услугу, да ещё и заполучить при этом рабский контракт. Всё-таки не зря я приехал. – Вот как? Расскажи мне об этом. Цзюэ Юй хлебнул чаю и объяснил: – Услышав, что Ци Шэн получил от императора несколько десятков плетей и слёг залечивать раны, я отправился во дворец, чтобы над ним поиздеваться. Но тут, к своей удаче, наткнулся на императора, который умолял тебя вылечить. "Да это же отличная возможность получить выгоду, ничего при этом не делая" – подумал я и заставил императора продать Ци Шэна мне в рабство. Теперь я его господин, а он мой раб, что ни прикажу, всё исполнит. – Разве так можно? – вытаращил глаза Сяо Бао. – Разумеется, – самодовольно заявил Цзюэ Юй. – Когда я навещал Ци Шэна в его дворце, так приятно было видеть, как он уныло валяется в кровати. Ещё я показал ему рабский контракт с печатью императора и сказал: "Его Величество наказал тебя плетью и лишил благосклонности, а теперь вообще продал в рабство. Кому ты кроме меня нужен?" На этих словах Цзюэ Юй разразился таким громким хохотом, что даже его чайная чашка задрожала. Посидев с ними ещё немного, он велел слепому наложнику отдыхать и покинул служебные покои. Проводив его, Сяо Бао сел у постели господина. – Ох уж этот Цзюэ Юй. Никак не пойму, что у него на уме. Слепой наложник прикрыл веки и тихо ответил: – Да что тут понимать. Ясно же, что как только Цзюэ Юй узнал о ранах Ци Шэна, тут же помчался в столицу. Ясно же, что он места себе не находил от тревоги, но притворялся, что ему плевать на состояние генерала. Ясно же, что его снедала тоска по возлюбленному, но он и словом не обмолвился об этом с Ци Шэном, а увидев его, отвечал равнодушными насмешками. Ясно же, что ему было больно, но он оставался как всегда заносчив, не желая покориться. Упрямый и одинокий, он не мог поступиться своей драгоценной гордостью, даже если сам от этого страдал. Слепой наложник свернулся клубочком в кровати, открыв совершенно пустые глаза. – Ох, Цзюэ Юй, – пробормотал он себе под нос. – На душе одно, а на устах совсем другое...