Слепой наложник

Жила в столице семья по фамилии Вэнь. Из поколения в поколение они занимались врачеванием и нажили немалое богатство, прославившись на весь город веками оттачиваемым мастерством. Глава семьи, Вэнь Вэнь, мало того что был превосходным лекарем, ещё и отличался скромным, мягким характером, за что его все уважали. Когда Вэнь Вэнь был уже в летах, у него родился сын, которого он полюбил всем сердцем. Мальчика назвали Вэнь Муянь. Это был белокожий, симпатичный малыш с блестящими глазами и открытой улыбкой, любимец всей семьи. Вэнь Муянь становился старше, черты его приобретали утончённую изящность. Живой и по-детски наивный, он говорил всегда кротко и послушно, и голос его звучал слаще мёда. Вся семья не могла нарадоваться. Несколько лет пролетели в мгновение ока, и Вэнь Муяню исполнилось тринадцать. Он вырос в прекрасного юношу с ясными, чистыми, словно осенние воды, глазами. Он носил одежды из тончайшего шёлка с нефритовой подвеской на поясе – вид, достойный молодого господина из знатной семьи. Зимой того года тяжело заболел император. Придворный лекарь разводил руками, никто не мог ничего поделать. Тогда один из министров предложил позвать во дворец всех известных врачей, что проживали в столице, и надеяться на чудо. В день, когда в ворота резиденции семьи Вэнь постучали, шёл сильный снегопад. Глава семьи выслушал просьбу придворной служанки и, не смея отказать, последовал за нею во дворец. Вэнь Муянь тоже захотел пойти: отец всегда брал его с собой, когда навещал пациентов. Так, отец и сын отправились во дворец: Вэнь Вэнь держал зонт, Вэнь Муянь нёс аптечку, а с неба валили хлопья снега. Императору день ото дня становилось всё хуже, он отощал и совсем ослаб. Дали о себе знать старые раны. Было очевидно, что он уже не поправится, однако лекари продолжали поить императора лекарствами и втыкать иглы, чтобы ещё хоть ненадолго продлить его жизнь. Так прошло полмесяца. Вэнь Муянь с отцом жили недалеко от дворцовой аптеки. Каждый день Муянь оставался один и, чтобы не скучать, зарывался в книги, а иногда убегал куда-нибудь поиграть. В тот день как раз кончился затяжной снегопад и выглянуло зимнее солнце, позолотив кончики его волос. Обрадованный Муянь накинул тонкую шубку и вышел погулять. Наслаждаясь ясным деньком, он сам не заметил, как забрёл куда-то далеко. Толстый слой снега устилал землю, крыши и лестницы. Вокруг тянулись ряды одинаковых построек, дорожки скрылись под снегом. Муянь ходил кругами, понятия не имея, где это он очутился. Вдруг позади него сама по себе распахнулась дверь. Муянь испуганно обернулся и заметил внутри силуэт, походивший на юношу чуть выше него ростом. Ему стало любопытно. Ступая по колено в снегу, Муянь забрался по лестнице и заглянул внутрь. Там явно творилось что-то нехорошее. Муяня с детства опекала вся семья, и он вырос очень наивным, романтичным юношей. Ему было невдомёк о таящихся во дворце опасностях, он видел лишь поверхностную картину и даже не подозревал о том, какие интриги плелись на самом деле. С давних времён правители не гнушались коварства. Не понимая, в какой опасности оказался, Вэнь Муянь повернулся, чтобы уйти, но было поздно. Его заметили люди в чёрных одеждах, что скрывались в тени. К Муяню бесшумно подкрались со спины, зажали рот и втащили в одно из боковых покоев, заперев за ним двери. Муянь чувствовал коленями холодную плитку пола и не решался поднять глаза, почуяв наконец угрозу. Кто-то вошёл. В жаровне затрещал огонь, поплыл аромат благовоний. – Что ты видел? – холодно спросил юношеский голос. – Ничего, – честно ответил Муянь, задрожав от страха. Это была правда, но что бы он ни сказал в тот момент, ему бы всё равно не поверили. – Видел или нет, нельзя его отпускать, – прозвучал низкий женский голос. – Убейте его, а тело бросьте в колодец в Холодном дворце. Один из мужчин в чёрном вышел вперёд: – Во дворце сейчас слишком много охраны из-за болезни Его Величества. Убить его легко, но вот незаметно избавиться от тела будет непросто. К тому же, во дворце полным-полно доносчиков. Если другие наложницы что-то узнают, многолетние усилия пропадут даром. – Тогда ослепите его, – сказала женщина, – заприте в Холодном дворце и приставьте охрану. Император проживёт ещё от силы несколько дней, а после того, как на престол взойдёт новый император, даже если кто и узнает, будет уже поздно. – Выполняйте приказ! – воскликнул юноша с холодным голосом. И вышел, взмахнув рукавом. Муяня схватили за волосы, вынуждая поднять голову. В его чистых, словно осенние воды, глазах стояли слёзы. Из горла вырвался печальный крик. Женщина с мрачной улыбкой провела по его лицу ярко-алым ногтем, оставив бледный отпечаток. – Даже жаль портить такие красивые глаза. Муяня скрутили так, что он не мог пошевелиться, лишь смотреть, как к лицу приближаются щипцы с зажатым в них раскалённым угольком, и отчаянно молить о пощаде. Вспыхнула резкая боль. Муяню казалось, что его сжигают заживо, каждая клеточка тела истошно вопила. Глаза превратились в кровавое месиво, чёрное от золы, боль была такая, что страшно представить. Вот так, от древесного уголька, сгорели его прекрасные глаза.

***

Цзюэ Юй смотрел, как ветер колышет огоньки свечей. Его голос звучал будто издалека: – Потом Вэнь Муяня бросили в Холодном дворце, позволив жить или умереть. По приказу вдовствующей императрицы его охранял Сяо Бао. Время поистине могло скрыть, что угодно, стереть все следы о том, что было когда-то. Император скончался, и его место занял новый император, на границе вспыхнула война. Кому было дело, что в тот день, семь лет назад, в далёких, холодных покоях пострадал какой-то юноша. Вэнь Муянь умер в тот день, а в Холодном дворце появился слепой наложник. Если бы император не забрёл случайно в Холодный дворец через столько лет, вдовствующая императрица и не вспомнила бы о нём. – Когда у вдовствующей императрицы не получилось отослать Вэнь Муяня из дворца, она попыталась его отравить. Должно быть, боится, что он намеренно сблизился с вами, чтобы свести счёты за случившееся, – Цзюэ Юй улыбнулся, его глаза едва заметно сверкнули. – Мне лишь одно любопытно: что же он увидел в тот день? Бледный, как смерть, император поджал губы и промолчал. Улыбка Цзюэ Юя стала шире, лицо его на миг потемнело: – Ваше Величество не гнушались грязных махинаций в борьбе за трон, а теперь не хватает смелости признаться в том, что натворили?! Император долго молчал, прежде чем ответить: – У меня не было выбора. – Не было выбора! – засмеялся Цзюэ Юй. – Вот так да! – Вэнь Муянь… – дрожащими губами произнёс император, вспоминая тот заснеженный день, – увидел, как я переписывал посмертный указ отца. В тот день, как только стражу отослали под выдуманным предлогом, он пробрался в покои. В шкафчике из розового дерева он нашёл парчовую шкатулку. Император болел уже давно, никто не знал, сколько ещё он протянет, поэтому он заранее подготовил посмертный указ, который спрятали в этих покоях. Он быстро пробежался глазами по завещанию, после чего расстелил перед собой чистый лист шёлковой бумаги, макнул кисть в густую тушь и, подражая почерку отца, составил новый указ, в котором назначал себя новым императором. Настоящий указ он сжёг, а подделку запечатал украденной императорской печатью и положил в шкатулку. Ещё бы чуть-чуть, и всё получилось, но в последний момент, когда уже собирался запечатать шкатулку, он заметил прячущегося за дверью мальчика. Он испугался не на шутку: наказанием за попытку узурпации трона стала бы смерть всего рода со стороны матери. Страх ожесточил его сердце, и, послушавшись мать, он приказал ослепить Вэнь Муяня. Мальчика всё это время прижимали к полу, поэтому он не мог увидеть его лица. Цзюэ Юй был прав: потомки императора ничем не гнушались в борьбе за престол. Вэнь Муяня ослепили лишь за то, что он краем глаза увидел запечатанную шкатулку. Всю его жизнь разрушила нелепая случайность. Снежная буря заглушила его рыдания и душераздирающую боль, так что никто не услышал. Никто не знал, сколько слёз он пролил, сколько безмолвных, кромешно-чёрных ночей провёл без сна. Это уже и неважно. В императорском дворце больше не было никакого Вэнь Муяня, а был слепой наложник, который не горевал и не лил слёзы, лишь молчал да таращил пустые, пепельно-серые глаза. А тем, кто его ослепил, оказался сам император. Бледнея, император медленно осел на троне. Он вдруг вспомнил слова Жуй Цзэ: "Слепой наложник – нежный, ласковый и добрый человек, у него и имя должно быть такое же – прекрасное, как нефрит". Вэнь Муянь. Вэнь Муянь. Муянь. Император беззвучно шевелил губами, словно пробуя имя на вкус. И впрямь – прекрасное, как нефрит.