***
Ещё с начала лета у него пропал аппетит, кусок в горло не лез, даже лекарство он пить отказывался, чем до смерти напугал слуг. Они падали на колени, умоляя поесть хоть немного, и слепой наложник насильно пихал в себя еду, пока его не начинало тошнить, а потом блевал на одеяло. С каждым днём он всё слабел, заставляя императора сходить с ума от беспокойства. Придворный лекарь не решался поить его выписанным лекарством, поэтому каждый день служанки готовили для него снадобье для урегулирования потока ци и крови из мёда и семян лотоса, чтобы постепенно укреплять организм. Целыми днями слепой наложник лежал на кушетке, которую притащили из Холодного дворца. Когда-то на ней сидел Сяо Бао, дремала Юй Ли, а теперь остался только он. На закате служанки уносили кушетку в сад, под сень ветвей. Слепой наложник ложился и представлял, что он снова в Холодном дворце, рядом устроился в плетёном кресле Сяо Бао, а с ним на кушетке сидит Юй Ли. Казалось, стоит только протянуть руку, и он ощутит мягкую, шелковистую кошачью шёрстку. Предаваясь воспоминаниям, слепой наложник будто вновь переживал события минувших дней, и это придавало ему сил жить дальше. Император приходил к нему сразу после утренней аудиенции, даже бумаги свои перетащил в служебные покои, чтобы тут же разбираться с делами. Когда слепой наложник лежал на кушетке, он садился рядом и клал его голову себе на колени, чтобы ему было удобнее. Он что-то говорил, а слепой наложник лежал с закрытыми глазами и изредка отвечал. – Что мне сделать, чтобы ты простил меня? – спросил император, обнимая его и целуя в бледный лоб. Отношения между ними оставались прежними, и он начал терять надежду. Он любил Муяня, а тот его ненавидел. Император надеялся, что Муянь сможет отпустить свою ненависть и жить дальше. Подул лёгкий ветерок, растрепав волосы слепого наложника. Он едва слышно произнёс: – Отпусти меня из дворца. Он впервые ответил императору за последние три дня. Император поджал губы и медленно произнёс: – Хорошо. В конце концов, он не мог больше смотреть, как мучается его любимый, и, скрепя сердце, согласился. Когда стало уже поздно, и слепой наложник вернулся в постель, к императору с поклоном обратился евнух: – Ваше Величество, вы действительно позволите слепому наложнику покинуть дворец? – Я уже говорил, что никогда его не отпущу, – ответил император, глядя куда-то вдаль. – Значит… – задумался евнух, – Ваше Величество намерены… – Во дворце есть заброшенные покои посреди лотосового пруда, где уже давно никто не живёт. Пошли слуг, чтобы прибрались там, обустроили всё так, чтобы походило на обычный дом, и через несколько дней посели там Муяня. Выслушав приказ, евнух почтительно удалился. Однажды на рассвете служанки усадили слепого наложника в повозку. Повозка ехала целый час, прежде чем остановиться. Одна из служанок приподняла занавеску и сообщила: – Господин, мы приехали. Закутанный в парчовое одеяло слепой наложник представлял собой жалкое зрелище. – Хорошо, – слабо ответил он. Его завели в дом. Он молча слушал, как снуют туда-сюда слуги, занося в дом привезённую утварь, и глядел пустыми глазами. В полдень ему доложили: – Господин, уже всё готово. Этот дом находится далеко от дворца и далеко от городского рынка, здесь тихо и спокойно. Вокруг дома – пруд, через который проложена единственная дорожка. Господин должен отдохнуть, а мы вернёмся во дворец, чтобы обо всём доложить. – Хорошо. Вскоре все уехали, оставив только маленького мальчика-прислужника, чтобы было кому прибираться и ходить за водой. – А в пруду есть рыба? – тихо спросил слепой наложник. – Там растут лотосы, – ответил слуга, – весь пруд ими покрыт. Может, и рыба водится. – Должно быть красиво, – мечтательно улыбнулся слепой наложник. – Да, очень красиво, – радостно подтвердил слуга. – Листья лотоса ярко-зелёные, а цветы – белые, как мука, тянутся до самого горизонта. Очень красиво. – Вот как, – слабо улыбнулся слепой наложник. Он так долго ждал того дня, когда покинет дворец, и вот наконец это случилось. Император пристально наблюдал за ним издалека. Он впервые за долгое время видел улыбку на бледном лице слепого наложника. Он почти забыл, что Муянь умел так улыбаться. Его улыбка казалась столь же прекрасной, как в тот день, когда император впервые её увидел. Муянь думал, что он теперь далеко от дворца, в обычном доме где-то в пределах столицы. Император не мог подойти к нему, не мог сказать ни слова. Не мог заговорить с ним. Лишь молча наблюдать издалека. – Ваше Величество, завтра вы снова придёте? – спросил слуга. Император лишь кивнул, не в силах оторвать глаз от Муяня. Ему хотелось провести так всю жизнь.***
С тех пор слепой наложник поселился в заброшенном домике. Он не знал, сколько уже тут жил, но знал, что прошло лето, осень, зима, и теперь наступила весна. На щеках его появился румянец, пальцы больше не казались такими бледными. К нему почти вернулись силы, и хотелось с кем-то поболтать, посмеяться, но в доме царила тишина, давно не нарушаемая звуком человеческого голоса. Когда-то он надеялся, что вместе с Сяо Бао и Юй Ли будет наслаждаться ароматом цветов, слушать жужжание насекомых, днём греться на солнышке, а вечером сидеть под звёздным небом и болтать ни о чём, и долгое, долгое время спустя они по-прежнему будут вместе. Сяо Бао и Юй Ли соглашались. Он верил, что так и будет. А теперь рядом не было ни Юй Ли, ни Сяо Бао. Он остался совсем один. Его всегда заставляла жить дальше затаённая в груди ненависть. Кого же он погубил в итоге: того, кого ненавидел, или самого себя? Ему очень хотелось увидеть белоснежную шёрстку Юй Ли, лицо Сяо Бао и розовую мордашку Жуй Цзэ. Хотелось посмотреть на генерала Ци в военном снаряжении, на Цзюэ Юя в его ярко-алом платье. Но это было невозможно. Слепой наложник устало опустился на кушетку и закрыл глаза. Ему всегда хотелось покинуть дворец и поселиться в простом доме где-нибудь в столице. Много лет спустя его мечта исполнилась. Он больше не был слепым наложником, и никто не называл его так. У него было имя, и очень красивое. Но и по имени его некому было звать. Вокруг было слишком тихо. Он ничего не видел, и что здесь лежать, что в Холодном дворце – не было разницы. Раньше в его руках дремала Юй Ли, изредка помахивая хвостом, рядом суетился Сяо Бао: таскал воду, прибирался, кормил птичек под крышей. А теперь никого не было. Он даже не мог сказать, жив ли ещё или умер, может, он уже давно рассыпался на кусочки. Сердце его опустело, как когда-то глаза. Раньше вдалеке всегда стоял человек и пристально наблюдал за ним, хотя он и не знал об этом. Теперь не было и его. Его не волновало, любил ли тот человек искренне, ему эти чувства были не нужны. Он пожертвовал всем, чтобы выбраться из дворца. Иногда ему становилось горько. Из глубины души поднималась стремительная, грызущая боль. Тогда он дрожал, свернувшись калачиком, и рыдал. И только тогда на сердце становилось спокойно. Он понимал, что ещё жив.