Кончлагерь

-Дискотека Однако нашелся такой человек, который, придя сюда и осмотрев всех своих товарищей, лихорадочно передернулся и стал двояко коситься в сторону Николя. И этим человеком был, как ни странно, Петруша Верховенский, что сразу же на подсознательном уровне почувствовал, что его пребывание здесь снова ничем хорошим не закончится. Да и вообще он бы теперь назвал это пандемониумом и отталкивающим от себя местом в целом. Выходить в люди спустя столь короткий промежуток времени после произошедшего вчера за обедом он не хотел и в очередной раз позориться у него тоже не было никакого желания, поэтому он как только мог пытался выкручиваться и находить отговорки и причины по поводу своего нежелания присутствовать и уж тем более с кем-то общаться, петь, танцевать, да и веселиться в целом. Как только началось все веселье, тот лишь тихо ушел, сел в угол на стул и стал просто наблюдать за всем происходящим, заранее предупредив Ставрогина о том, что с ним все в порядке, за его такое странное поведение беспокоиться не стоит и лучше вообще пойти веселиться без него. Николай лишь с искренним непониманием смотрел на него и разводил руками, слушая рекомендации Петра и уходя ко всем. Был и еще один человек, который не находил в этой дискотеке чего-то реально веселого и полезного со стороны сплочения их коллектива. Этот человек считал, что таким образом все присутствующие здесь таким образом лишь покажут свою не самую хорошую сторону и в итоге опозорятся. Естественно, этим чопорным человеком был Саша Чацкий, который вообще по своей натуре и поведению старался обходить подобные мероприятия стороной. «Тоже мне, нашли развлечение. Разве есть в этом что-то особенное? Понимаю, если бы одни быдло и гопники пришли, но не такие люди, как вы. В конце концов, я был о вас куда более лучшего мнения, господа» — и с этими словами он обычно закатывал глаза, разворачивался и уходил куда-то к себе. Молчалин, признаться честно, уже давно привык к его подобного рода речам, по окончанию которых всегда шел вслед и как-то по-своему пытался его переубедить или (в очень редких случаях) успокоить. Также не комфортно на этом мероприятии, точнее уже абсолютной анархии и полному отрыву, чувствовал себя Дмитрий Разумихин, что было странно для такого экстраверта, как он. Чего-то ему не хватало для полного счастья, а точнее кого-то. Он со многими хорошо общался и влезал в споры, но было легкое чувство тоски — такое чувство окатывало его каждый раз, когда Родя немного заболевал (когда он серьезно был болен, то он ни на минуту от него не отходил). Метаясь в раздумьях о здоровье своего молодого человека, он решил уйти с дискотеки.”Господа, я вынужден отлучиться. Роде видимо действительно дурно» — сказал он, собравшейся вокруг него кучке людей. — Где эти двое шляются?! — как-то грозно спросил Маяковский у других вожатых, которые сидели и мирно общались за аппаратурой.-Кто-нибудь звонил им? — Саша трубку не берёт. — тихо проговорил Николя, судорожно ворочая свой телефон в руках, в надежде, что его любимый ответит. — Угомонитесь, они скоро придут. Я писала Серёже… Стоп, Володя, а ты сам-то писал или звонил им? — Нет, я был занят. — буркнул как-то злобно он. — Что у вас стряслось?! То Серёжа весь на взводе ходит, не желает с тобой общаться, то ты тут… — У нас всё просто замечательно! — Заметно, Володь. О, вот и они! — крикнула Цветаева в сторону слэма, который образовался вокруг двух нажравшихся в хлам вожатых. Саша хотел максимально отвлечь Серёжу от дурных мыслей и повеселиться с ним, как в старые добрые. Приличная доза алкоголя позволяла это сделать и ноги сами шли в пляс. Находясь в эпицентре сего события, они даже не заметили многочисленные камеры телефонов, которые достали ребята, увидев грандиозное шоу. Вспоминая все уроки русских народных, Есенин не попадая в такт музыке кружился с Пушкиным. — Що він витворяє? Боже, як соромно — пробубнил себе под нос Гоголь. — Как думаете, насколько долго это всё продлится? — спросила Ахматова своих «товарищей по цеху», которые также наблюдали за этой вакханалией. — До того момента, пока Володя не потащит Есенина за шкирку в корпус.-подметила Цветаева. *тем временем на танцполе* Девушки собрались ближе к стене, подальше от сцены и начали яро обсуждать потенциальных кавалеров. Самой заинтересованной в диалоге оказалась Наталья Ростова — сестры Ларины усердно её сводили с её же одноклассником Андреем Болконским. «Девочки, побойтесь Бога, ну для чего мне этот бабник сдался?» — лишь отвечала она. На самом деле Болконский давно положил на неё глаз, довольно настойчиво добивался её, но не как очередную пассию на неделю другую, а уже что-то по серьёзнее. Сама Наташа более чем друга в нём не хотела видеть, но каждый раз, когда он подходил, её сердце начинало стучать всё сильнее, а коленки сами по себе дрожали. Так произошло и в тот момент, когда Андрей подошёл, чтобы договориться с ней о медляке. — Наташ, можно тебя на пару слов? — ласково сказал он. — Говори здесь, у меня от подруг секретов нет. — Хорошо, тогда позволь тебя пригласить на медленный танец в конце? Ну если ты против… — ОНА ЗА — в один голос произнесли Ларины, толкая ее в спину. — Ну…да, я согласна.- скромно и весьма тихо проговорила она, смотря на свои новые туфли, которые она приобрела как раз для такого случая.Каблук был высокий, но в них она была просто обворожительна и привлекала издалека. — Тогда, может просто потанцуем? — хитро, но без злого умысла в словах спросил Болконский. — Я бы с удовольствием, но каблуки…-проронила Ростова. — Каблуки и не помеха! — восторженно крикнул Андрей, схватив на руки Наташу. — Пойдем помогу снять. — Немедля отпусти меня! Иначе танцевать не буду вообще! -возмущенно фыркнула девушка. — Да что вы говорите, сударыня! — довольно нежно сказал Андрей, продолжая держать в руках стройное тело Натальи. Ему оно казалось поистине невесомым, как пёрышко. Лёгкость и грация — вот, что ещё приманивало его.- А если так? С этими словами он приступил кружиться в вальсе с Ростовой на руках (под «Кис-Кис» это выглядело немного странно), направляясь в сторону сдвинутых в угол скамеек. Усадив Наташу на одну из них, он принялся снимать с её маленьких ножек элегантные лодочки бежевого цвета. — Ты что творишь?! — продолжала девушка, пытаясь надеть обувь обратно. — На каблуках будет некомфортно, а так самое то! — с довольной улыбкой произнёс Болконский. -Пошли! — С тобой я никуда не пойду! Я обещала один танец. Не веди себя, как ушлёпок! — Бу, какие мы! Не хочешь значит танцевать? — иногда Болконский вел себя как ребёнок. — Нет, и медляк теперь тоже! Ты конченный придурок! — прокричала Ростова, надевая свои лодочки. — Не подходи ко мне больше, ясно? — Наташ, ну погоди. Да, дурак! Но это… прости, я просто хотел. — Иди ты! Хотел он, перехочется — фыркнула Ростова, собравшись уходить, как вдруг его остановила рука Болконского. Потянув её за руку, он захотел просто обняться, а получил слабую, но неожиданную пощёчину- Хам! ! Болконский остался с долей непонимания сей ситуации остался огорчен уходом Ростовой, но догонять её и мысли не было. Печально провожая её силуэт, он присел на скамейку и начал наблюдать на то, что происходит в «центре событий». А тем временем люди, которые пристально наблюдали за происходящим на танцполе, были приятно удивлены тем, что на нем сейчас могло произойти. Чацкий все время этой тусовки стоял у окна, вглядываясь в каждый предмет, который он находил интересным. Никто на него не обращал внимания, так как все прекрасно знали, что чего-то криминального от него, по крайней мере здесь, ожидать не стоит. — Саша! -вдруг откуда-то из толпы послышался веселый, но с каким-то не таким подтекстом голос Молчалина, который целенаправленно за чем-то шел к нему, — ну чего ты такой скучный! Давай ко всем, не будь занудой! — Я уже не раз говор… На этом моменте, не дав ему договорить, Алексей, явно не собиравшийся оставаться в этой ситуации проигравшим, подхватил его на руки и с лукавой улыбкой понес в эпицентр всех событий, по вниманию заставляя Пушкина и Есенина отойти на второй план. — БОЛВАН! ОТПУСТИ СЕЙЧАС ЖЕ! Но тот лишь по-своему ехидно продолжил улыбаться, делая вид, что не слышит его. Наконец, когда он дошел до примерного центра танцпола, то, как и просил Чацкий, отпустил его, но тут же обвил руками его талию и притянул к себе. — Ну доверься ты мне хоть раз в жизни… -приблизившись к его уху прошептал Молчалин, после чего опустил голову и мягко поцеловал в шею. Прекрасно понимая, что в происходящем сейчас сопротивляться он не сможет, светловолосый юноша опустил голову и чуть прикрыл глаза, чтобы не так явно показывать свое красное от смущения личико и не видеть шокированные (в хорошем смысле) взгляды других ребят. — Спасибо. -все так же с ноткой игривости в голосе закончил он, убирая одну руку с его талии и поднося к щеке Саши. — В конце концов, ты после этого без ничего тоже не останешься. — Не смей творить глупости. -несмотря на весь свой вид и состояние от происходящего в целом, с той же неизменной строгостью отозвался Чацкий, который прекрасно знал, что это его появление вместе с игривым Молчалиным хорошо не закончится. Алексей же словно не обращая на эти предупреждения внимания, стал с невероятной нежностью гладить его по щеке и шее, а затем и вовсе приблизился к его губам и затянул в долгий и чувствительный поцелуй. Чацкий бы и рад сопротивляться, но он настолько сильно любил его поцелуи, что готов был наплевать на всех и на чужое мнение, лишь бы не лишить себя этого удовольствия. Поэтому, собственно, и ответил ему взаимностью, тихонько подняв слегка дрожащие руки и обняв за шею. — Как думаете, что дальше? — изумленно спросила Ахматова, наблюдая на всех со сцены. — Была драма, романтика, далее — драка?! — Тьфу на тебя, Анечка. Побойся, нас тогда Бак всех разорвёт, к тому же наши прекрасные вожатые пьяны. — с настороженностью сказала Цветаева, увеличив звук на аппаратуре. — Сашенька, может…- оторвавшись от нежного поцелуя промолвил Молчалин — Что бы ты сейчас не сказал, отвечу сразу — нет. -отрезал он, не желая слушать ничего дальше. — Я хотел бы предложить уединиться, такое местечко классное есть. — прошептал Леша на ухо Чацкому, робко дыша. Тот лишь поднял голову и с неким недоумением посмотрел на него, явно требуя объяснений за сказанное. — Пойдём, там так красиво сейчас, прошу. — довольно убедительно сказал Молчалин, хватая за руку Александра. -Я настаиваю! Чацкий же лишь молча вздохнул и еле заметно положительно кивнул, краснея до самых ушей. Ему почему-то очень не хотелось сейчас заканчивать всю эту романтику. Да и самого Молчалина разочаровывать не было абсолютно никакого желания. Оказалось, что этим местом был слегка пыльный чердак с довольно большим для размера комнаты окном. Молчалин же не соврал, и вид из него был невообразимо красивым: тот самый огненный закат, в лучах которого искрилась вода на озере, к которому тоненькие березки, будто бы с грустью склонили свои усыпанные зеленой листвой ветви. Сама же по себе комната хоть как-то освещается только на закате, да и еще такой момент нужно было умудриться поймать, чтобы в конечном итоге не быть разочарованным. Они оба кое-как забрались на этот чердак и, быстро осмотревшись, сели к стене напротив открытого на данным момент окна. Молчалин сел на пол спиной к стене, а Чацкий расположился чуть ниже перед ним между его ног, тем самым давая тому спокойно обнять себя со спины и уткнуться носом в волосы. Всегда, оставаясь наедине с Алексеем, Саша, как и сейчас, менялся в своем поведении. Он становился более ласковым и романтичным, как бы на время забывая о своих непонятных правилах. Леша же в такие моменты был вне себя от счастья, осознания и ощущения того, как его молодой человек сам берет его за руку, с легкой улыбкой кладет голову на его плечо и в очередной раз признается в любви. Но сейчас Молчалину хотелось чего-то большего, из-за чего на его лице снова появилась хитрая улыбка, и он под шумок начал расстегивать рубашку лежавшего на нем Чацкого. — Такое хрупкое, не тронутое никем до меня тело… — после того, как последние пуговицы были расстегнуты, он снял ее с уже слегка дрожащего, но ничуть не сопротивляющегося тела Саши и стал целовать его шею и плечи, одновременно с этим спускаясь рукой к ремню на его джинсах. — Но уже какой раз донельзя зацелованное мною же. — Леша! Ты был прав, тут невероятно красиво. — попытался сменить тему Чацкий, но к его губам вновь прильнули губы Молчалина и тут он уже понял, что не в силах устоять перед ним. — Я тебя люблю… — И я тебя. Наверное, даже сильнее, чем ты сам себя. — немного усмехнувшись произнёс Леша, схватив Александра за руку и робко поцеловал. Сжимая всё крепче и крепче тело Саши, Алексей решил перейти вместе со своим возлюбленным в горизонтальное положение. Нежными поглаживаниями, понемногу подбираясь к такому сокровенному, он не мог больше терпеть. «Я желаю с тобой… И прямо здесь!» — прошептал он, чуть укусив Чацкого за ухо. Поглаживаниями ограничиваться никто не хотел, взяв крепкий и довольно твёрдый (от возбуждения) член Молчалина, Чацкий довольно умело проводил по всей его длине своей мощной рукой. Довольно улыбнувшись и тяжело вздохнув Алексей решил повторить действие за любовником. — Может всё-таки сидя будем? — робко и полушёпотом произнёс Молчалин. — Да, конечно, Лёшенька. — перебиваясь короткими поцелуями, согласился Чацкий. Расположившись поудобнее Лёша продолжил доводить Александра до сдержанных стонов и невнятного писка. Когда они в очередной раз прервались от долгого поцелуя на «подышать пять минут» Алексею пришла в голову довольно интересная идея. — Саш, а ты готов мне сделать еще приятнее? — хитро улыбнувшись сказал Лёша, поглаживая щёку любимого. — Готов, что же? — с довольно детской наивностью проговорил Александр. .- Спускайся вниз. Чацкий послушно расположился между ног у Алексея и приступил, собственно, к деянию. Заняв свой рот плотью Молчалина, он не мог полноценно стонать или же отпускать какие-то не было фразочки. Саша полностью отдался этому процессу. Леша испытывал невероятное удовольствие, закрыв глаза, он лишь протяжно ахнул. Поглаживая белокурую голову, немного помогая с этой довольно непростой «работой», сам он сходил с ума от всего этого. От всей этой нежности и страсти, от того, что они так близки сейчас. Ускоряясь, Чацкому также приносило неслыханное удовольствие ублажать партнера. Вскоре он ощутил во рту довольно резкий и слегка противный вкус. Подняв глаза, Александр увидел расслабленного и довольно улыбающегося Молчалина. — Ты такой милый сейчас. — произнёс Алексей, наклонившись к Чацкому и нежно поцеловав в губы. Ощутив также неприятную жидкость, коснувшаяся языка, Алексей резко сморщился и начал истерично искать урну. Найдя какое-то левое ведро, он туда выплюнул всё, что находилось во рту. Также поступил и Александр. — Ты чё творишь? -Я вообще-то тоже не готов был к такому повороту событий, ясно? Но ты тоже очень милый, когда психуешь. — нежно проговорил Саша, возобновив попытку пылкого поцелуя. — Давай ещё тут посидим? Чувствуется мне, что отбой ещё не скоро… *Тем временем в актовом зале* — Потрібно Шуру відвести і спати покласти, а то наворочает ще справ. — собравшись с духом произнёс Гоголь, спускаясь на танцпол, где еле держались на ногах Пушкин с Есениным и о чём то сильно просили Ставрогина. — Коля, пойми ты! Нам на утро пиздец, а если они будут такими же с утреца, то не страшно. — как-то странно, что членораздельно сказал Серёжа, размахивая руками в стороны. — одну бутылку, Николаш. По быстренькому, давай. — Хорошо, а им одной хватит? — Пх, водяной с одного запаха хмелеет, а ты ещё спрашиваешь! — поддержал беседу Пушкин, как вдруг ощутил чью-то мягкую руку на своём плече. — Шура, ти п’яний. Пiдемо спати? — нежно прошептал Николай на ухо своему молодому человеку. — Ох, солнце моё вышло! Где ж ты пряталось всё время?! В тучах всё носило? — довольно громко, но по доброму прокричал Пушкин. -Можно мы тут одно дельце уладим и пойдём? — Хорошо. -Ставрогин! — Я. — Головка от хуя! — довольный собой сказал Есенин, рассыпая свой звонкий смех, который достал даже до сцены. На сцене всё также стоял Маяковский и пристально наблюдал за ним, выжидая момента.- Шаго-о-ом, МАРШ! Под хмельное командование Сергея Александровича Ставрогин помчался за бутылкой вина, которую он должен был преподнести Льву Николаевичу и Фёдору Михайловичу от лица Саши с Серёжей, которые: «Каются в том, что не могли прийти на открытие смены и приносят глубочайшие извинения». — Всё, малыш. Пойдём. — приобняв за талию Гоголя, почти пропел Александр, прощаясь со всеми в здании. — Сергун, ты там тоже держись! Мы тебя ждём, если что. — Да, хорошо. — уже как-то грустно прошипел Есенин, провожая взглядом «молодую пару». «Почему он всё-таки решился на такое?» — вновь всплыло в его голове. Проделав небольшой путь через весь зал, он направлялся в его любимейшую рощу, где он ну просто обожал петь, курить, да и просто плакаться о жизни берёзкам. Не успел он выйти, как ощутил, что кто-то за ним направился. Не обратив должного внимания, он продолжил шагать, пытаясь проглотить подкативший ком к горлу. *** Выйдя из здания, еле волоча ноги и полностью опиравшись об Николая, Саша шёл и говорил каков закат сегодня. — Який чорт вас переконав нажертися як свині. — с досадой буркнул себе под нос Гоголь. — Ты что-то сказал? — Нет, милый. Но я очень недоволен, что вы напились. А вот мы уже почти дома. — с облегчением проговорил он, всё-таки Коля был не в той физической форме, чтобы такие тяжести таскать. Войдя в их с Шурочкой комнату, они оба завалились на две сдвинутые кровати, даже не снимая с себя одежд. Каждый по своему устал за сегодня. — Люблю тебя, Коленька. — нежно произнёс Пушкин, робко поцеловав Гоголя в макушку. — И я тебя, солнце моё. Ложись спать. Лёжа в обнимку они потихоньку начинали засыпать. *** — Ребятки, а на сегодня дискотека окончена! Простите, что без медляка. Через два часа отбой, напоминаю. — радостно произнесла в микрофон Цветаева, провожая взглядом оставшихся ребят. -Мы вас всех любим, сладких снов. Спустя два часа мы пройдём по комнатам и повторим это вновь! — Ох, Марина, какая ты прелесть — мило улыбнулась ей Ахматова, выключая всю аппаратуру. — Пойдём. Дав указания идти и готовится ко сну, Аня с Мариной решили уединиться (; 3). На маленькой площадке, которая была наполнена оставшимися людьми, в головах которых намечался довольно необычный план.”Я обязан сбросить его в самые низы в глазах окружающих, чего бы мне это не стоило! Жалость! Да, это то что нам надо, когда человек жалок, он не имеет никакого напрочь авторитета. Он становится лишь предметом для общего утешения и различных благодеяний, в которых они, в частности, не заинтересованы. Именно этого нам и надобно, Гриша.» — размышлял мсье Печорин, тихо покуривая на скамье. Максим решил отойти куда-то по своим делам, а Гриша даже и не интересовался куда. Продолжая наблюдать за природой, он даже не заметил как к нему подсел темноволосый юноша, слегка одурманенный алкоголем. Это был Николай Ставрогин, закинув ногу на ногу он протяжно вздохнул. — Погода хорошая, не так ли? — Не знаю даже, все как-то душно и мерзко кругом. Сам не находишь, Николай? — поинтересовался Григорий, доставая пачку курева, последняя осталось. Зажав её между зубами, он тщательно начал искать зажигалку. — Одолжишь? — Последняя, могу позволить тебе пару затяжек, если не брезгливый. — слегка улыбнувшись хмыкнул Печорин, приблизив к губам Ставрогина руку с сигаретой. После того как Коля немного покурил, он окинул взглядом шатена, сидящего напротив. Охмелевший разум подтолкнул Ставрогина к непонятному для себя действию, этот юноша был ну очень притягательным в тот момент. Прикоснувшись к губам Гриши, он попытался затянуть его в смазанный, по-своему лживый и бесчувственный поцелуй. За сей интересной картиной все это время наблюдал Верховенский, стоявший чуть поодаль, но прекрасно видевший всё в мельчайших подробностях. В тот момент у него в душе поселилось безобразное, гнусное и отвратительное чувство, которое было настолько сильным, что впоследствии переросло в нетерпимую боль. Ошарашенный от действия своего друга, Григорий резко прервал поцелуй и начал с непониманием смотреть на него. Ставрогин сам не смог найти ответа на свой поступок и также пусто смотрел на Гришу. — И что это сейчас было? — решился на вопрос Печорин, вытирая губы рукавом. — Если быть откровенным, то сам не понял… — нахмурив брови промолвил Ставрогин. — Прошу простить, Гриш. Сам видишь… пьяный… — Хах, да я то заметил. Обидно мне сейчас только за то, что меня не позвал распить. — как-то грустно сказал Печорин, как вдруг ощутил чью то массивную ладонь, схватившую его за воротник. — Как это понимать?! — истерично вскрикнул Максим, который все время наблюдал за этим со стороны. Повисло неловкое молчание, Григорий и не знал, что ответить. — Что заткнулся?! Я жду объяснений. — Мики, ты все не так понял. Мы просто… — подпрыгнул к нему Григорий, уже готовый извиняться. — Просто засосаться решили, да?! Я тебе блять устрою сейчас! — Максим, ты правда слишком вспылил…. — Закрой нахуй свой рот! А то! — замахнувшись произнёс Грушницкий. — Мики, Максимушка, я ведь только тебя, да и это все…- махнув рукой тихо сказал Печорин, смотря на молодого человека жалобными, щенячьими глазами.-…просто в пьяном угаре. Не горячись, ты ведь только мне дорог. — Шлюха ты, Гриша, после этого. Потом разберёмся. — оттолкнув от себя Гришу пригрозил Максим.- Я убью его сейчас! — Макс, поверь это все не стоит того! — пытался успокоить его Ставрогин. — Да, я виноват, не стоит так на Гришу. У нас с ним ничего быть не может. В тот момент, не выдержав такого нахального поведения Николая, к ним, со своеобразной агрессией и одновременным разочарованием в действиях подошел Пётр, некогда даже задыхающийся из-за сбитого собственными эмоциями дыхания. Здравый смысл в его голове тогда отошел на второй план, заставляя сделать то, что он бы никогда и ни при каких обстоятельствах бы не сделал. — ЛЖЕЦ! -неожиданно для себя самого с невероятным отчаянием выкрикнул Верховенский, который буквально через пару секунд безудержно прописал ему сильную пощечину. Не думая ни о чем. Просто желая, чтобы тот хоть как-то смог почувствовать ту боль, которую Пьер испытывал (и испытывает до сих пор) в тот момент. — Пьер! Погоди ты! — с явной досадой прокричал Ставрогин вслед, уходящему от него Пете.- ЧЕРТ. — И слышать больше ничего не хочу… -шепотом, но ничуть не сбавив пыл и едкость слов, процедил Верховенский, направляясь куда-то в сторону первого корпуса. — Пиздец…- довольно четко охарактеризовал ситуацию Печорин. — Полностью согласен с Верховенским! Лжец и предатель.- также разъяренно сказал Грушницкий, удаляясь куда-то вдаль. — Макс! — побежал к нему вдогонку Гриша. Но напоследок решил обратиться к Николя.- Иди своего угомони! Пьеру было больно. Эту боль не описать никакими словами. Эту боль и разочарование нужно пережить самому. У Верховенского были серьёзные намерения, от которых он отказываться и отступать не хотел, в независимости от того, какой после этого будет итог. Такой человек. Ещё вчера, разгуливая по корпусу, им была замечена довольно длинная и очень надежная верёвка, по крайней мере здесь применяемая исключительно в бытовых делах. А следом его внимание привлекла небольшая, тёмная и никому не нужная комнатушка, больше по своему виду напоминавшая конуру со странным железным крюком в потолке. Дать себе отчет о его точном предназначении тот дать не мог, поэтому и внимания концентрировать не стал. Тогда Пьер не обратил на предмет и существование этой комнаты какого-то особого внимания, но сам факт того, что они есть, ему уже был известен. «Пф, Господи, о чем я только думаю. Вздор! Конечно вздор и ничего более! Незачем такое представлять, да и причин, собственно, нет» — проносилось еще вчера в его голове. Но сейчас он бы предпочёл не вспоминать о вчерашних мыслях, так как те оказались ошибочными. И вот. Сейчас, в слезах вбегая в корпус, он без раздумий схватил эту верёвку с окна и, не оглядываясь, направился в ту комнату. Больше терять ему в этой жизни было нечего.