Песня о лете.

      Лань Чжаню казалось, что земля вращается под ногами. Ему пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть. Он не понимал, что только что услышал. Вэй Ин был слепым пять лет. Но он сказал, он сказал…       «Однако вспомни, — прозвучало в голове, — как легко Вэй Ин ориентируется в пространстве, как приспособлен к такой жизни. Не так, как будто слеп три недели».       — Что случилось? — собственный голос звучал далеко и незнакомо. Яньли вздохнула.       — Его сбила машина. Когда доставили в больницу, у него были серьёзные травмы головы, особенно лицевой части черепа. Больше всего пострадали глаза. Он очень переживал. Его флейта была в тот день в сумке, и её сломало от удара. С тех пор он не играл.       И теперь-то всё стало ясно. Вот почему он не стал художником. Почему прекратил занятия музыкой. Почему жил в доме сестры и почему…       — Пять лет? — хрипло выдохнул Лань Чжань. Яньли кивнула.       …почему оставил его.       Лань Чжаню вдруг сделалось тяжело дышать. Он отшатнулся, налетел на стул. Перед глазами всё чернело и плыло. Конечно же, причина была в этом. Вэй Ин удалил свою страницу, потому что больше не мог писать. Он перестал звонить, он вытолкнул Лань Чжаня из своей жизни из-за того, что с ним случилось. Вот почему он нарушил своё слово. Не только мир Лань Чжаня изменился тогда, но и Вэй Ина. Только в худшую сторону. Он лишился возможности жить полноценно, делать то, что любил больше всего, что делало его им. Он был сломлен, потерян и разбит, и Лань Чжань ничего не знал. Он был слишком далеко, играя свою глупую музыку, когда на самом деле никогда не должен был уезжать без Вэй Ина.       Пять лет его лучший друг, его любовь, его сердце жил во тьме. И Лань Чжань ничего для него не сделал. Лишь подарил дурацкую флейту да карандаши с красками, как невольные насмешки над его слепотой. Неудивительно, что Вэй Ин не раскрыл ему правду. Разве Лань Чжань сделал хоть что-то, чтобы заслужить его доверие? Он первым оставил Вэй Ина, отправившись за своей музыкой. Ничего странного, что тот не верил в него достаточно, чтобы позвать, когда нуждался в помощи. Что не доверился. Ни тогда, ни сейчас. Лань Чжань был таким жалким, он не заслуживал любви. Вэй Ин слишком хорош для него. Для всего мира.       — Лань Ванцзи, Ванцзи, дыши. Боже, что же делать? Мне позвонить в «скорую»? Твоему брату?       Зрение прояснилось. Лань Чжань мысленно принялся считать и покачал головой. Не хватало ещё обременять Сичэня своими приступами паники. Достаточно того, что он мешал Вэй Ину.       — Господи, ты так меня напугал! — голос Яньли дрожал, и Лань Чжань почувствовал себя виноватым ещё и перед ней. — Я не знала, что ты так отреагируешь.       Лань Чжань покачал головой. Не её вина. Просто ему нужно было время, чтобы привыкнуть к этой новой информации и осознать её.       Вэй Ин не видел пять лет.       — Вэй Ин… — через несколько тяжёлых минут Лань Чжань выровнял дыхание достаточно, чтобы вновь говорить, но воздух всё равно скрёб, царапал его горло, — что сказали врачи? Почему он не видит?       Яньли всё ещё присматривала за ним, словно опасалась, что он вновь начнёт задыхаться. И всё равно ответила:       — Все его травмы излечились, кроме зрения. Есть шанс, что он снова станет видеть, но для этого нужна очень дорогая операция в Германии. И у нас нет таких денег. Всё, что оставили родители, ушло за долги, А-Чэн не богат, и я не работаю. Вэнь Цин долгое время наблюдала его, она записала его в очередь на бесплатную операцию, но… — тон Яньли стал невыносимо грустным, — по правде говоря, вряд ли мы когда-нибудь дождёмся.       Лань Чжань тщательно переваривал информацию. Его паника прошла, и он затолкнул свою вину в глубь души, сосредоточившись на том, чтобы на этот раз узнать всё и сделать что угодно, чтобы помочь Вэй Ину.       — Вэнь Цин — сестра Вэнь Нина? — спросил он. Яньли кивнула.       — Мне жаль, что ты узнал об этом таким образом, — вздохнула она. Лань Чжань покачал головой. Возможно, за своё бездействие он и не заслуживал иного. Но время для самоненависти придёт. Сейчас не до этого.       — Как я могу увидеться с ней? — Лань Чжань не собирался тянуть. — Мой дядя врач, возможно, у него есть связи…       На губах Яньли возникла внезапная горькая усмешка, так напоминавшая её родного брата. Она покачала головой и обхватила себя руками.       — Когда это случилось, Хуайсан выяснил, что тот нейрохирург из Германии, единственный, кто может сделать нужную операцию, учился с твоим дядей. И мы с А-Чэном пошли к нему. Он выслушал нас, а потом закрыл перед нами дверь. Не думаю, что он станет помогать теперь.       В её глазах снова появились слёзы, а Лань Чжань вдруг ощутил то, чего никогда не было в его душе. Огромная бушующая злость. Его дядя знал правду и не сказал ему. Он отказал Вэй Ину в помощи из-за своей глупой неприязни и из-за убеждения, что Усянь испортил его любимого племянника. Он врач, но он нарушил клятву, он позволил себе насладиться местью, глядя на слепого страдающего Вэй Ина.       Наверное, если бы Лань Чжань увидел своего дядю сейчас, он бы убил его. Он бы уничтожил его за то, как тот поступил с Вэй Ином. Он бы стёр его с лица земли.       Должно быть, это и называется ненависть.       Всё, что он знал, во что верил, было разрушено. И вскрывшаяся ложь обличила лишь отвратительную, тёмную, горькую изнанку, от которой хотелось истечь кровью и умереть. Лань Чжань путешествовал по миру, но в своём идеальном куполе из песен и сцен так и не узнал его. И сейчас словно прозрел, увидев все те ужасы, что происходили вокруг. Может, лишь Вэй Ин не видел физически, но Лань Чжань тоже был слеп. Ко всему, что его окружало.       Он не помнил, как добрался домой. Не попрощавшись ни с кем, он ушёл, сжимая в руке клочок бумаги, где Яньли написала ему адрес больницы, в которой работала Вэнь Цин. Голова гудела, а из груди словно вырвали сердце, по пути переломав все ребра. И те неровными обломками распороли грудь, торчали наружу, позволяя холоду воздуха врываться внутрь и превращать горячую кровь в лёд. Желудок болел, словно кто-то вгрызся в него острыми ядовитыми клыками и жевал, жевал, жевал. Ночью Лань Чжаня стошнило. И после до самого рассвета он лежал в кровати, думая обо всём, что узнал. Он вспоминал дядю, резкого и авторитарного, но это был его дядя, единственный старший родственник, тот, кто воспитал его, и Лань Чжань верил, что однажды их отношения наладятся. Теперь он знал, что нет. Он готов был простить Лань Цижэню избитые тростью пальцы и рассечённую ремнями спину. Но то, что он отказался помочь Вэй Ину — никогда. И теперь Лань Чжань больше не верил. Он знал, что для их семьи нет пути, на котором они смогут воссоединиться.       Он снова и снова представлял, через что прошёл Вэй Ин за эти годы, и всё сильнее ненавидел себя за то, что не нашёл в себе храбрости бросить всё и приехать. Что предпочёл поверить, что Вэй Ин его оставил, чем бороться за него. Что так сильно боялся показаться навязчивым, что в итоге стал ненужным.       Утром он позвонил Ло Цинъян и попросил её выйти на работу в магазин. Она согласилась без расспросов, за что он был ей сильно благодарен. На звонок брата он не стал отвечать, зная, что тот по голосу поймёт, что что-то случилось, а сил объясняться не осталось.       Около здания, где работал Вэй Ин никого не было. Лань Чжань знал, что у того выходной, но ждал совсем не его. Он понимал, что, если заявится к Вэнь Цин один и начнёт что-то требовать, ничего не добьётся. Для этого ему нужен её брат. Он не знал, во сколько начинается рабочий день Вэнь Нина и работает ли тот вовсе, но готов был ждать.       Около девяти пошёл мелкий скучный дождь. Он монотонно стучал по крыше и стёклам, и вызывал у Лань Чжаня ещё большую тоску из навязчивых мыслей.       Пять долгих бесконечных лет Вэй Ин жил в темноте. Потому что Лань Чжань ничего не сделал. Он предпочёл носиться со своей обидой. Такой жалкий. Чем он лучше своего дяди?       Наконец, почти в одиннадцать, у офиса остановилась старенькая машина, та же, что Лань Чжань когда-то давно, будто в иной жизни, видел у торгового центра вместе с Вэй Ином. В тот самый первый раз. Даже не подумав взять зонт, он выскочил на улицу и быстрым шагом направился к выбирающемуся Вэнь Нину.       — Вэнь Нин, — позвал он громко. Юноша вздрогнул от неожиданности, подпрыгнул и оглянулся. Губы его тотчас вытянулись в беззвучном протяжном «О».       — Лань Ванцзи, — моргнул он. — Что-то случилось? Вэй Усянь сегодня не работает.       — Я к тебе, — ответил Лань Чжань. Он смотрел на этого человека, на того, кого предпочёл Вэй Ин и сейчас, наконец, понял, почему. Вэнь Нин был с Вэй Ином тогда, когда Лань Чжань нет. Заботился о нём, оберегал, присматривал. Он был тёплым и нежным, как кот. Лань Чжань напоминал лишь холодную рыбу.       — К… ко мне? — Вэнь Нин сильно перепугался, глаза его нерешительно забегали по сторонам, будто он прикидывал план побега. Лань Чжань вздохнул. Он привык к такой реакции на себя детей и даже не удивился, что она появилась и у взрослых. Всё к этому и шло, не так ли?       — Мне нужно увидеть твою сестру, — он постарался звучать спокойней, но вышло холодно и резко. Дождь продолжал капать, и, если Вэнь Нин трясся под зонтом, то Лань Чжаня заливало, и он ощущал крадущийся по телу холод.       — Зачем? — насторожился Вэнь Нин ещё больше.       Капля воды скользнула шее и, попав под воротник пальто, скользнула по горячей спине, прочерчивая старый белый шрам вдоль позвоночника.       — Это о Вэй Ине, — Лань Чжань не видел смысла лгать. — Его зрение. Я хочу помочь, но мне нужно знать больше.       — Оо, — Вэнь Нин снова вытянул губы трубочкой. — А Вэй Усянь знает? Я позвоню ему.       Лань Чжань перехватил руку юноши прежде, чем тот даже вытащил телефон. Вэнь Нин испуганно заморгал.       — Не нужно, — Лань Чжань покачал головой. Взгляд Вэнь Нина стал подозрительным, и пришлось пояснить. — Не хочу обнадёживать.       Если ничего не получится, он не мог дать Вэй Ину ложную надежду, а потом оставить его на осколках. Это было бы слишком больно. И Вэнь Нин понял. Он тотчас расслабился и кивнул:       — Я не скажу ему, обещаю.       Лань Чжань охотно отпустил чужую руку. Ему хотелось вымыть ладонь, как всегда после нежелательного контакта, но он проглотил это чувство. Поперёк горла застрял ком. Лань Чжань должен был объяснить больше, но он был так плох со словами. Но этот человек был важен для Вэй Ина, может, он был тем самым, Лань Чжань никогда не спрашивал прямо, но предполагал, а значит, не имел права что-то требовать без объяснений.       — У меня есть знакомые врачи, — произнёс он, заставляя себя дышать ровно. — Может, что-то получится. Я ни на что не претендую. Только хочу помочь. И всё.       И внезапно Вэнь Нин улыбнулся. Той своей милой детской улыбочкой.       — Я знаю, — ответил он. И в его голосе больше не было страха. — Вэй Усянь очень много рассказывал о тебе. А с тех пор, как ты вернулся, он говорит о тебе постоянно. Я тебе верю. Ты не навредишь ему.       Лань Чжань не знал, что рассказывал о нём Вэй Ин, но вряд ли он заслуживал хороших слов. Вэнь Нин запер машину и уставился на него.       — Поедем сейчас? Только я забегу на работу, отпрошусь, ладно? И вот, возьми мой зонт. Ты испортишь пальто.       Он впихнул в руку Лань Чжаня свой небольшой цветастый зонт и скрылся за дверью.       Вэнь Цин была полной противоположностью своего брата. Внешнее сходство присутствовало, но характеры отличались так, будто их воспитывали в разных семьях. Она смотрела цепко и грозно и напоминала этим Цзян Ваньиня. Вэнь Нин оттащил её в сторону и что-то быстро начал рассказывать. Когда она взглянула на Лань Чжаня в следующий раз, глаза её стали теплее и мягче.       Спустя час он получил карточку Вэй Ина и подробный рассказ о его состоянии на всех этапах лечения, а также имя врача и адрес той самой клиники в Мёнхенгладбахе. Он поблагодарил Вэнь Цин, но она на прощанье лишь пожелала ему удачи и сказала, что очень надеется на него. Когда Лань Чжань вновь привёз Вэнь Нина на работу, тот выглядел спокойно и так, будто ему стало комфортно.       — Спасибо, что подвёз, — улыбнулся Вэнь Нин с робким блеском в глазах и подхватил свой зонт. Может, именно такой добрый человек и заслуживал сердца Вэй Ина. Его улыбки и его доверия.       — Вэнь Нин, — Лань Чжань не мог больше носить это в себе. Слишком много. — Спасибо тебе. Береги Вэй Ина. Не разбей его сердце.       Он сдержанно удивился, как смог сказать так много, не запутавшись в мыслях.       Улыбка Вэнь Нина дрогнула, как заклинивший светильник, мигнула несколько раз и пропала. Лань Чжань больше не мог смотреть в эти чистые глаза и отвернулся. Он предполагал, что Вэнь Нин уйдёт, но тот не двигался, словно ждал чего-то. И Лань Чжань молчал. Наконец, в тишине машины раздался голос:       — Лань Ванцзи… Не знаю, почему ты так подумал, но я и Вэй Усянь не вместе. Мы друзья, и мы никогда не были… — он запнулся и закончил стыдливым шёпотом, — влюблены друг в друга.       Лань Чжань медленно повернул голову. Лицо Вэнь Нина покраснело, но он неловко улыбался.       — Вэй Усянь для меня как брат, и я для него тоже.       — А ваш ребёнок? — не удержался от вопроса Лань Чжань. Разложенные в стопочки мысли в голове смело ворвавшимся вихрем. Вэнь Нин тоненько хихикнул и тотчас прикрыл рот рукой, смутившись.       — Это мой племянник, а не «наш ребёнок». Он сирота, Вэй Усянь любит детей и хорошо общается с ними.       Лань Чжань почувствовал себя дураком. Каковым, в общем-то, и являлся. Телефон в его кармане зазвонил, он вытащил и увидел, что это снова Сичэнь. Если он не ответит в ближайшее время, брат забьёт тревогу.       — Я пойду, — Вэнь Нин тоже взглянул на горящий экран мобильного. — Надеюсь, у тебя всё получится. Я не знал Вэй Усяня зрячим, но очень хочу узнать.       Он снова улыбнулся и выскользнул под дождь. Лань Чжань несколько мгновений смотрел на его убегающую спину, а после нажал на принятие вызова. День обещал быть тяжёлым.       Вернувшись к себе, Лань Чжань отключил телефон, чтобы никто не смог отвлечь его и сел за ноутбук. За годы музыкальной карьеры у него появилось немало полезных и знаменитых знакомых. Среди них были и врачи. Он искал их контактные данные в своих архивах, составлял длинные вежливые письма. После он связался с клиникой в Германии, чтобы узнать все подробности об операции, её ходе, восстановлении после неё и стоимости. Обратился в медицинский центр за информацией о квотах на бесплатные операции заграницей и принципе очерёдности. Сделал несколько звонков. Прочитал в интернете статьи о диагнозе Вэй Ина.       К девяти вечера его голова гудела. После бессонной ночи, переживаний и тяжёлых мыслей он не нашёл в себе силы даже принять душ и заснул, не раздеваясь, поверх одеяла. Последнее, что он видел, прежде чем закрыл глаза, это их с Вэй Ином снимок на тумбочке.       В пять часов он проснулся с головной болью. Приняв душ и две таблетки, он прошёл на кухню, замотавшись лишь одним полотенцем и позволяя воде стекать с волос по голой спине. Пока заваривался чай, он проверил почту, но ответов на сообщения не было.       И вдруг в дверь раздался звонок. Настойчивый и продолжительный. Лань Чжань слегка нахмурился. Единственным, кто мог прийти к нему, был Сичэнь, но тот не стал бы появляться в шесть утра, если бы дело не было срочным. Вчера они не слишком удачно поговорили. Лань Чжань лишь сказал, что Вэй Ин ослеп пять лет назад и что он должен помочь и отключился. Возможно, брат пришёл до работы, чтобы потребовать объяснений.       Даже не подумав одеться, Лань Чжань прошёл к двери и открыл её.       На пороге стоял с угрюмым видом Вэй Ин, а за его спиной маячил Не Хуайсан. И Лань Чжань почувствовал неловкость от осознания того, что предстал перед ними в одном полотенце.       — Лань Ванцзи, привет, — первым поздоровался Хуайсан, нервно помахав рукой. Но Лань Чжань смотрел лишь на Вэй Ина. Тот выглядел обиженно и даже зло. Брови сходились на переносице, нижняя губа была оттопырена, а руки скрещены на груди.       — Я могу войти, Лань Чжань? — спросил он без намёка на улыбку.       Яньли сказала ему, понял Лань Чжань. И Вэй Ин пришёл, чтобы, наконец, высказать всё ему в лицо. Что он заслужил. За то, что не был рядом и оказался плохим другом.       Пора заканчивать спектакль с их воссоединением и дружбой, и всё прояснить.       — Да, — Лань Чжань никогда не уклонялся от боли. Вэй Ин обернулся.       — Спасибо, что довёз, Не-сюн, — произнёс он. Хуайсан улыбнулся с какой-то паникой.       — Не за что, Вэй-сюн. Но всё же в следующий раз, надеюсь, это будет не в пять утра.       Вэй Ин ухмыльнулся в ответ на это. Хуайсан кивнул Лань Чжаню на прощание и пошёл к лифту. Вэй Ин проскользнул в дверь, постукивая своей тростью. Он не сказал ни слова, пока раздевался, а когда Лань Чжань попытался помочь ему с курткой, шумно пыхтя вырвался и после некоторых мучений стянул её сам. Всё ещё не разговаривая, он первым пошёл куда-то, бросив одежду на пол. Лань Чжань не стал его останавливать, лишь наклонился, чтобы поднять вещи и аккуратно разместить на вешалке.       Вэй Ин нашёлся в гостиной. Он сидел на диване, скрестив руки и ноги и всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недовольства. Лань Чжань молча прошёл и опустился рядом, оставляя между ними достаточно места. Вэй Ин тотчас повернул голову в его сторону.       — Итак, — Вэй Ин, наконец, заговорил с ним, и Лань Чжань почувствовал облегчение, услышав его голос, — хочешь что-то сказать?       Много всего.       Прости.       Позволь мне быть рядом.       Я люблю тебя.       Он проглотил все эти слова через боль. Словно есть стекло. Вэй Ин прищурился.       — Почему ты ушёл, не сказав мне? — выпалил он. И в голосе его звучала открытая рана. Она кровоточила от боли, непонимания и страха. Всего того, что Вэй Ин никогда не должен был чувствовать. — Я тебя чем-то обидел? Я надоел тебе? Ещё бы, глупый слепой Вэй Усянь, да кому такой нужен!       Лань Чжань не мог это слушать. Он смотрел в мёртвые глаза, глаза, что не видели мира пять лет, и всё в нём разрывалось на куски. Это не должно было случиться с Вэй Ином. С кем угодно другим. Даже если бы сгорел весь мир, это не причиняло бы столько боли. Бедный нежный Вэй Ин. Он был солнцем, огнём, самый добрый и храбрый. Он не боялся бросить вызов никому, верил в лучшее и сражался за него. Он был светом и силой, но кто-то посмел сломать его.       Вэй Ин спас Лань Чжаня. Но Лань Чжань не спас его в ответ.       Так несправедливо.       — Вэй Ин!       Лань Чжань наклонился вперёд и, не думая, обхватил Вэй Ина руками. Все чувства, что клокотали в нём с того момента, как Яньли сказала ему правду, огромные, разрушительные, вырвались на свободу, и у него не осталось сил, чтобы сдержать их, чтобы спрятать в глубине души. Он прижал своего лучшего друга к себе точно так же, как в том кафе, его сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, а глаза горели. Он дрожал и так сильно цеплялся за Вэй Ина, словно мог утонуть, если бы отпустил его. Вэй Ин застыл напряжённо, но лишь на секунду. А затем его тёплые руки обернулись вокруг Лань Чжаня и согрели его своим огнём.       — Вэй Ин… — имя вновь сорвалось с языка. Будто второе дыхание. — Вэй Ин.       И в нём было всё, что Лань Чжань не мог сказать. Он хотел никогда не расцеплять объятий. Он хотел отдать Вэй Ину своё сердце и душу, свою жизнь, свои глаза, всё, что угодно, чтобы защитить его, чтобы сберечь. Чтобы он снова мог видеть.       — Лань Чжань, Лань Чжань, что случилось? — голос Вэй Ина больше не был ни обиженным, ни злым. Он успокаивал, мягкий, нежный, полный заботы. Той, что Ванцзи не заслуживал. Его руки начали гладить спину Лань Чжаня и внезапно остановились, наткнувшись на первый из шрамов. Лань Чжань затаил дыхание, но его сердце стучало предательски громко. Никто не видел его следы там прежде, даже брат. Но затем ладони Вэй Ина продолжили путь по его спине, находя всё новые и новые рубцы, изучая их, будто карту.       — Лань Чжань, — прошептал Вэй Ин, дрожа. Лишь имя. Но в нём звучало куда больше.       Лань Чжань уткнулся лицом в его шею, слушая биение его сердца, его дыхание, ощущая его жар и его жизнь. В своих руках. Без слов умоляя простить за то, что не был рядом. За то, что не сделал достаточно, чтобы заслужить доверие. Что мало любил, хотя всё в нём и крошилось от этого чувства годами.       Он не знал, сколько они просидели так, пока по его телу не прошла дрожь. Вэй Ин заметил это и мягко оттолкнул его от себя.       — Тебе нужно одеться, — шепнул он ласково. — Эх, Лань Чжань, кто же встречает гостей полуголым. Какой ты стал бесстыдный.       Лань Чжань виновато опустил глаза. Он бросился в спальню, быстро отыскал домашние мягкие штаны и кофту и, одевшись, вернулся в гостиную. Вэй Ин сидел, свесив ноги на пол, и задумчиво чесал нос.       Им нужно было поговорить. Это должно было случиться рано или поздно. Хватит убегать. Набрав полную грудь воздуха, Лань Чжань подошёл к Вэй Ину и сел рядом, на этот раз близко. Вэй Ин тотчас повернулся в его сторону, всем своим телом устремившись к нему, как цветок к свету.       Лань Чжань положил руки на колени и сжал в кулаки. Хватит быть трусом и отдалять неизбежное. Сделав тот шаг к Яньли на кухне, чтобы узнать истину, он знал, что это движение ведёт его в пропасть. Настал момент упасть и разбиться.       — Вэй Ин, твоя сестра рассказала тебе о нашем с ней разговоре?       — Шицзе? — Вэй Ин приподнял брови. — Нет. Она лишь сказала, что ты уже ушёл, когда я искал тебя. И я расстроился, потому что это был мой День Рождения, а ты даже не попрощался. Но теперь я понял, что-то случилось, да?       — Мгм, — согласился Лань Чжань. Вэй Ин наклонился к нему.       — Что это?       — Яньли рассказала мне, — Лань Чжань всматривался в лицо Вэй Ина и видел, что тот всё ещё не понимал. — О том, что случилось с тобой пять лет назад.       Он видел тот самый момент, когда Вэй Усянь осознал, о чём речь. Дрожь прошла по его лицу, глаза распахнулись, а щёки побледнели. Он качнулся в сторону, прочь, и Лань Чжань постарался игнорировать в себе боль от этого движения.       — Л… Лань Чжань…       — Всё в порядке, Вэй Ин. Ты не обязан был говорить мне.       Но Вэй Ин потряс головой, поджав губы.       — Я хотел. Я собирался, но не мог подобрать момент. У нас было всё так хорошо, и я не хотел это разрушить.       — Ты ничего не разрушил, — поспешил успокоить его Лань Чжань. — Но я всегда хотел знать, почему.       Вэй Ин снова качнулся, но на этот раз ближе к нему.       — Почему что? — прошептал он.       — Почему ты оставил меня тогда, — признался Лань Чжань.       Вот и всё. Сказал. Тот вопрос, что не давал ему покоя годами.       Вэй Ин побелел ещё сильнее.       — Тогда почему не спросил? — надавил он с каким-то новым отчаянием в тоне. Лань Чжань сокрушённо покачал головой. И повторил слова своего друга, бывшие истиной и для него:       — Не хотел всё разрушить.       Вэй Ин не улыбнулся. Лицо его будто застыло восковой маской. Такой же жёсткой и неподвижной. Опустевшие глаза дополняли её образ.       — Теперь ты знаешь, — тихо произнёс он незнакомым прохладным тоном. Лань Чжань сглотнул и кивнул.       — Да.       — Почему? — голос Усяня стал тих и подобен льду. Он мог разрезать без лезвия и обжечь без огня.       Вэй Ин правда хотел это услышать? Он был так жесток? Наверное, он имел на это право. Лань Чжань закрыл глаза, не в силах смотреть на этого человека напротив и едва ли узнавать в нём того, кто был его лучшим другом. Его веки горели, а сердце давно стало пеплом.       — Потому что Вэй Ин думал, что я брошу его, если узнаю, что он ослеп, — тихо-тихо произнёс он свои страшные мысли вслух. — Потому что Вэй Ин не верил, что я вернусь ради него. Потому что… считал, что я его ненавижу. Потому что Вэй Ин мне не доверял.       Он не осмеливался открыть глаза. Его дыхание стало поверхностным и частым, и он почувствовал, как одна за другой по щекам стекают слёзы. Он такое ничтожество, он не смог заслужить доверие единственного человека, кто пытался стать его другом, он не смог защитить того, кого любил.       — Вот как ты считаешь, — потянул Вэй Ин странным, пустым тоном. Лань Чжань не ответил. Лишь тихо всхлипнул, жалко и мерзко. Ему было так стыдно. Не он здесь слепой, так почему его так ломает? Лучше бы он попал в ту аварию. В его жизни всё равно нет смысла. А Вэй Ин должен видеть. Он провёл рукой по носу, размазывая слёзы и сопли. Никогда в своей жизни он не был так небрежен и грязен, но ему было всё равно. Потому что он знал, что это его последний разговор с Вэй Ином. В этот раз всё будет кончено навсегда.

***

      Вэй Ин застыл в шоке, когда понял, что шицзе выдала его секрет. А затем вдруг ощутил облегчение. Он много думал над тем, что сказали ему Хуайсан и Цзян Чэн в кафе, и принял решение признаться Лань Чжаню в обмане, открыть правду о том, что с ним случилось. А теперь всё и так вышло наружу, и ему не нужно было собираться с духом, чтобы начать этот разговор.       Но когда он услышал то, что Лань Чжань думал о себе, как неверны и искажены были его мысли, он вспыхнул от резкой боли в груди. Ещё в школе он заметил, как Лань Чжань склонен поддаваться плохим демонам в голове, и пытался научить его любить себя. И у него получилось. Но сейчас, услышав, что всё вернулось, Вэй Ин будто снова попал под колёса машины.       — Вот как ты считаешь, — потянул он с внезапным опустошением. Что он сделал, что его лучший друг до сих пор так думал? Было ли виной тому то, что они прекратили общение или чьи-то слова, или воспитание в тысяче запретов и границ, или же во время концертов в мире случилось что-то ещё?       Лань Чжань не ответил. А затем раздался этот крошечный жалобный всхлип. Едва слышный, но полный боли и одиночества. И сердце Вэй Ина разбилось.       — Лань Чжань! — он наклонился вперёд, на ощупь нашёл лицо друга, мокрое и неподвижное, обхватил руками и повернул к себе. Голос дрожал, трепетал, и горло щекотало чем-то странным. — Глупый, глупый мой Лань Чжань. Так-то ты думаешь? Что я бросил тебя потому, что верил, что ты не приедешь? Потому что думал, что ты меня предашь?       Он почувствовал, как Лань Чжань кивнул. И это крошечное, но такое уверенное движение разрезало осколки сердца ещё сильнее. Вэй Ин мог бы ими захлебнуться.       — Но это не так! — его голос стал громче, обретая какую-то неистовую силу, подобную шторму. Желание убедить. Уверить. Защитить. — Совсем не так! Послушай, послушай меня внимательно! Лань Чжань, неужели ты не понимаешь, я бросил тебя, я оборвал все связи с тобой как раз потому, что знал, что ты вернёшься! Не сомневаясь ни секунды. Я знал, что ты приедешь, едва услышишь о случившемся, что оставишь все свои мечты, своё будущее ради меня. Ты бы вернулся и вновь попал в эту клетку. Из которой тебе было так сложно вырваться. Под гнёт своего дяди, в эту жизнь. Моё будущее, все мои планы, мои мечты, всё, что я любил, было уничтожено за один день. Разве мог я сделать то же с тобой? Я не бросил тебя, глупый ты Лань Чжань. Я тебя отпустил.       Вэй Ин не заметил, когда сам начал плакать. Но он вспомнил те мрачные несчастные дни, когда всё только случилось. Как лежал беспомощный и слепой, и ему хотелось кричать над прахом, оставшимся от его жизни. А его телефон снова и снова звонил мелодией Лань Чжаня, но он запрещал себе отвечать. Он кусал свои пальцы до крови, чтобы не позволить себе эту слабость — потянуться к мобильному и передумать, рассказать всё, заплакать, и после медсёстры бинтовали его руки. Он видел во сне золотые глаза, но, просыпаясь, встречал только тьму. Ему было так холодно и больно, он был так напуган и не представлял, что ему теперь делать. Как. И для чего. Ему всё ещё не верилось, что теперь это его жизнь. Что отныне и навсегда она такая. Навеки во тьме. Ушло так много времени, чтобы привыкнуть, чтобы эта мысль устоялась в голове.       Больше всего в этом мире он любил две вещи — рисовать и смотреть на Лань Чжаня. И обеих он лишился. Он потерял всё, что представлял собой. У него ничего не осталось. Ни будущего. Ни мечты. Ни лучшего друга. Ни даже самого себя.       Когда Лань Чжань уехал, Вэй Ин поклялся, что приедет на его первый концерт. У него не было так много денег, и родители Цзян Чэна и шицзе, которые тогда ещё были живы, точно не стали бы давать ему такую сумму, поэтому он решил накопить их сам. Он устроился на две работы, а ночами писал картины для отборочных испытаний в колледж. Возвращаясь с одной из своих подработок поздно вечером, он и попал под колёса пьяного водителя. Ирония судьбы — именно в тот вечер он как раз собрал нужную сумму и был в предвкушении скорой встречи. Он всё ещё помнил, что улыбался, думая о Лань Чжане на сцене, когда почувствовал сильный удар и боль.       А после настала тьма. От которой было уже не сбежать.       — Вэй Ин, — он ощущал движение губ Лань Чжаня и его слёзы. — Зачем?       Горькая улыбка окрасила губы.       — Я думал, так будет лучше.       Лань Чжань покачал головой.       — Не было, — прошептал он с неистовой печалью. — Я остался совсем один. И думал, что мой лучший друг не хочет меня знать.       Для них обоих те пять лет были цвета боли.       — Лань Чжань…       Большая, но нежная ладонь друга опустилась на его голову и заботливо, трепетно погладила по волосам.       — Ты не должен был меня отталкивать.       Да. Никогда не должен был.       — Прости. Прости, теперь я знаю.       Вэй Ин наклонился и, обвив шею Лань Чжаня руками, прижался к его груди, тихо плача. И чем дольше он рыдал, тем легче ему становилось. Вся его тоска по этому человеку в течение пяти лет выходила наружу.       Они могли быть рядом все эти годы, если бы один не строил из себя героя, а второй не боялся. Но они оба были всего лишь подростками в тот момент, когда всё случилось. Они ошиблись. Но сейчас снова были вместе.       В руках Лань Чжаня Вэй Ину было тепло и хорошо. Это чувство будто… он наконец нашёл свой истинный дом. Лань Чжань нежно гладил его по спине и плечам и тихо напевал свою песню. Ту самую песню о лете.       — Лань Чжань, — робко позвал Вэй Ин. Если уж сегодня было утро откровений и вскрытия старых ран, то нужно было сделать это до конца. Потому что между ними оставался ещё один секрет. — Почему ты вернулся? Почему оставил карьеру? Все так любили тебя. Что-то случилось там, в Бразилии? Тебя обидели?       Лань Чжань прекратил его гладить, и Вэй Ин жалобно хныкнул. Тотчас руки возобновили своё движение, и он довольно ткнул Лань Чжаня носом в плечо.       — Музыка никогда не была моей мечтой, — прозвучал тихий ответ. Вэй Ин подскочил, услышав такое откровение, и высунул голову из объятий, словно хотел увидеть лицо друга.       — Нет? — удивлённо моргнул он тяжёлыми сырыми ресницами. — Но я думал…       Ради этого он отказался от Лань Чжаня. Чтобы тот следовал за мечтой, чтобы не вернулся в цепкие лапы его дяди. Получается, всё было не так?       — Нет, — повторил Лань Чжань. — Я вернулся, потому что устал. Мне больше не нравилось играть. Я перестал слышать музыку в тех вещах, где она была прежде.       — Как звёзды или ветер? — Вэй Ин помнил, как друг рассказывал ему волшебные истории о песнях, что пел мир вокруг.       — Мгм, — подтвердил Лань Чжань. Вэй Ин высвободил одну руку и почесал нос.       — Лань Чжань, а, Лань Чжань, если карьера музыканта не была твоей мечтой, то что же тогда?       Несколько секунд Лань Чжань молчал, и Вэй Ин даже подумал, что тот не ответит, когда он, наконец, выдохнул:       — Ты.       Горячее дыхание прикоснулось к лицу Вэй Ина, и оно вспыхнуло от внезапного смущения. Ойкнув, Вэй Ин нырнул лицом вниз и уткнулся в мягкую кофту Лань Чжаня.       — Нельзя говорить такие вещи! — приглушённо воскликнул он, сжимая ткань в кулачках. — Лань Чжань, у меня может случиться сердечный приступ.       Он слышал, так близко к сердцу Лань Чжаня, как то стучит неровно и нежно. И сильнее прижался лицом к его груди, слушая этот звук, как ещё одну песню. На его душе впервые за пять лет было так спокойно.       Правда не бывает лёгкой. Но с ней на его сердце стало так легко. И он знал, что Лань Чжань чувствовал то же. Слышал его пульс, его дыхание, говорившие лучше слов. Они оба были неправы, но теперь всё это неважно.       — Я не собирался нарушать своё обещание, — прошептал Вэй Ин. — Я бы приехал к тебе, я очень хотел.       Лань Чжань снова погладил его по голове. Так приятно.       — Теперь я знаю.       — Ты ждал меня?       — Да.       Вэй Ин пискнул. Сердце его было так сильно переполнено от эмоций, что он мог бы умереть. Но как раз теперь ему больше всего хотелось жить. Он представил себе юного Лань Чжаня, одного в огромном мире, среди чужих людей, мальчика, который не умел общаться, мальчика который его ждал. Даже когда перестал получать ответы на свои звонки и сообщения. А потом вспомнил себя, разбитого по кускам на больничной койке, с навечно мёртвыми глазами. Родные и друзья толпились у его палаты, но он прогонял всех. И всё равно он не был один. Оба они перенесли свои страхи и потери. И оба были здесь и сейчас, изменившиеся, но всё-таки прежние.       Вэй Ин нежно улыбнулся, думая о том, что их дружба всё-таки не была пустым звуком. Она выдержала испытанием временем, расстоянием и ложью.       — Лань Чжань, — позвал он тихо.       — Мгм, — сразу же ответил Лань Чжань. И Вэй Ин чувствовал, как вибрировала его грудь от этого гудения.       — Я так рад, что ты вернулся. И что теперь знаешь правду.       — Я тоже, — согласился Лань Чжань.       Они посидели так ещё немного, пока Вэй Ин первым не пришёл к выводу, что пора это прекращать, иначе все его сопли окажутся на этой чудной мягкой одежде друга. Когда он вынырнул из объятий, Лань Чжань тотчас встал. И вернулся с носовым платком. Не говоря ни слова, он вытер Вэй Ину лицо. И именно в этот момент желудок Вэй Ина скорбно заурчал. Вэй Ин виновато фыркнул.       — Он сам, — выпалил он. — Просто я ничего не ел, очень спешил к тебе. Представь, как тяжело мне было вставать так рано!       — Тогда зачем встал? — логично спросил Лань Чжань. — Можно было приехать позднее.       — Но ты не отвечал на звонки вчера весь день, и я решил, что уж утром ты точно будешь дома, — резонно пояснил Вэй Ин. Лань Чжань промычал в ответ и помог ему подняться и добраться до кухни.       Щёлкнула плита, раздался звук открываемого холодильника.       — Извини, — ответил Лань Чжань. — Я встречался с Вэнь Цин.       Вэй Ин ожидал чего угодно, но не этого, и от неожиданности уронил трость. Та громко стукнула об пол, но он не наклонился, чтобы её поднять.       — С Вэнь Цин? — эхом повторил он. — Зачем?       Лань Чжань стучал ножом по доске и звякал какой-то посудой.       — Она сказала, ты сможешь полностью восстановить зрение.       Вэй Ин невольно оскалился. Хорош врач, ничего не скажешь! Болтает о пациентах с другими людьми. Как же врачебная тайна? И какая разница, что она его друг? Это же вопросы этики!       — А она сказала, что это операция стоимостью всех моих внутренних органов? — саркастически фыркнул он. Лань Чжань не впечатлился его выпадом, судя по тому, как спокойно звучал его голос:       — Есть шанс на бесплатную операцию.       — Ага, когда мне стукнет семьдесят, — Вэй Ин всё-таки наклонился, придерживаясь за стул, чтобы поднять трость. — В лучшем случае.       Раздался звук шипения сковородки. Несколько минут это было единственным, что звучало в квартире. Пока Лань Чжань первым не нарушил тишину.       — Но ты хочешь? — он спросил немного нервно и взволнованно. Вэй Ин сильнее вцепился в трость, чтобы снова не уронить её.       Видеть — он никогда не забывал, как это. Ему часто снились яркие сны, в которых он снова был полноценным. И если бы это случилось на самом деле, он вновь смог рисовать. Он так сильно скучал по карандашам и краскам, по возможности воплощать на бумаге свои мысли, образы и чувства. Иногда ему казалось, что он снова держит их в руках, он мог почувствовать грани карандаша между пальцами. Но это было только в его голове. Если бы он снова стал видеть, он бы смог разучить много новых песен с Лань Чжанем, снова играя на флейте по нотам. Вновь создать мелодию. Он бы смог отправиться в путешествие, как всегда желал, чтобы увидеть чудеса мира. Океан. Он так хотел увидеть океан своими глазами. И горы. Водопады и тысячи озёр, зелёные луга и цветущие поля. Он мог бы рисовать сутками напролёт эту красоту, фотографировать, впитывать в себя. Он мог бы любоваться звёздами всю ночь напролёт и пройтись по верёвочному мосту над пропастью. Научиться водить машину и впервые в жизни увидеть своего племянника.       Он мог бы смотреть на Лань Чжаня.       — Хочу, — признался он, опустив голову. Глаза вновь защипало, и он поспешно потёр их кулачками.       Господи, как сильно он это хотел.       — Лань Чжань, — пробормотал он ещё тише. — Я так этого хочу, но я боюсь.       И Лань Чжань тотчас оказался подле него. Его большая ладонь легла на колено Вэй Ина, и сам он опустился на корточки напротив. Никому никогда за эти годы Вэй Ин не признавался в своём страхе, даже шицзе. Хотя ему часто казалось, что Вэнь Цин знала. Наверное, она видела подобное у других пациентов. И он был благодарен, что она никогда не поднимала эту тему ни с ним, ни с другими.       — Чего? — голос Лань Чжаня был негромким и шепчущим, как ветер в кронах летних деревьев. Тот ветер, из их счастливого детства. Несущий тепло и надежду.       Вэй Ин шмыгнул носом. И рука его, опустившись, накрыла ладонь Лань Чжаня. Незаметно для себя он принялся тереть его костяшки. Это успокаивало. Кожа была тёплой и немного сухой, обветренной. Наверное, недавно Лань Чжань попал под холодный дождь с ветром.       — Ты знаешь, что вероятность положительного исхода этой операции двадцать три процента, — внезапно ему стало холодно, и он едва сдерживал тихую дрожь. — Понимаешь, пока я не сделал её, я знаю, что у меня есть шанс. Что я не останусь таким навсегда, что в один день ко мне вернётся моё зрение. Но если я сделаю её, и ничего не получится… Лань Чжань, тогда ничего не останется. Никакой надежды. Это будет означать, что я навсегда слепой. И я не знаю, как смогу с этим жить.       Вэй Ин всхлипнул и закрыл лицо руками.       — Я боюсь, что однажды забуду, как выглядит моя шицзе. Или ты. Что однажды проснусь и пойму, что не помню какого цвета твои глаза. А Цзинь Лин? Я его даже никогда не видел. Я не знаю, как он выглядит. И если ничего не получится, я никогда не узнаю. Всё, что останется, это вечная темнота. Я боюсь, Лань Чжань. Я боюсь остаться таким.       Он снова заплакал, сжимаясь в себе. И Лань Чжань обнимал его, согревая, что-то шептал и гладил. Вэй Ин всегда старался сдерживать себя перед шицзе, Цзян Чэном и тем более остальными. Но он знал, что с Лань Чжанем он в безопасности. Он мог открыть ему свои страхи и боль, свою душу, потому как знал, что его друг его защитит.       Первый завтрак безнадёжно сгорел и, наверное, это был первый завтрак в жизни Лань Чжаня, который он испортил. Но спустя час они сидели вместе за столом и ели. Вэй Ин, наконец, окончательно успокоился и пришёл к выводу, что это прекрасное утро несмотря на количество пролитых слёз. Они с Лань Чжанем сидели так близко, что их ноги под столом переплелись, и Вэй Ину ужасно нравилось это.       Он мог отчётливо и ярко представить А-Юаня с ними за столом и пару пушистых кроликов на коленях, и это выглядело совсем как…       Вэй Ин поспешно покачал головой, прогоняя странные образы. Наверное, он был слишком эмоционально истощён, чтобы мыслить здраво.       — Ах, Лань Чжань, как дела у твоего брата? — спросил он, когда завтрак закончился, и перед ним вместо тарелки очутилась чашка тёплого какао.       — Дела идут хорошо, — представительно ответил Лань Чжань. — Как Цзян Ваньинь?       — Он всё ещё не понимает преимущества мармеладных мишек над змейками, — развёл руками Вэй Ин. Весь этот разговор внезапно показался ему таким забавным, таким… семейным, что он едва не рассмеялся и предпочёл поскорее отпить своё какао.       — Ммм. Это очень вкусно, Лань Чжань, — похвалил он, когда приятный, тёплый и сладкий вкус разлился по языку. — Где ты научился? Это не похоже на то какао, что делали в нашей школе. Или где-либо в нашем городе.       — В Лиссабоне, — раздалось в ответ. Вэй Ин приподнял брови.       — Там что, заставляют музыкантов варить напитки? Скрипачи делают какао, барабанщики — коктейли…       — Нет. Я сам попросил.       Вэй Ин удивился ещё сильнее. Он едва ли мог представить, как тот подросток Лань Чжань просит незнакомца научить его варить какао.       — Кого?       Странное незнакомое острое чувство вдруг забилось в грудной клетке.       — Пей, — вместо ответа отрезал Лань Чжань. — Мне скоро нужно идти в школу. Нельзя опаздывать.       Вэй Ин надулся и неприятное чувство только окрепло. Был ли этот кто-то важен для Лань Чжаня, раз он не стал упоминать его, будто боясь произнести это имя? Мог ли это быть тот, кто разбил его сердце?       — Сегодня же суббота! — вместо расспросов воскликнул Вэй Ин. Внезапного откровения о большой и несчастной любви Лань Ванцзи сегодня он точно не вынесет. Не всё сразу. Он не готов.       — Скоро первый отчётный концерт, — пояснил Лань Чжань. — Дети должны усиленно готовиться.       — Ох, ладно, — Вэй Ин снова отпил какао. — Тогда ты не отвезёшь меня домой? Не думаю, что Хуайсан всё это время сидит в машине у подъезда и ждёт. Хотя, если это так, я куплю ему сто его любимых пончиков.       — Мгм, — конечно же, согласился Лань Чжань. Вэй Ин улыбнулся, радуясь возможности ещё немного побыть рядом.       По пути к дому Цзинь они остановились у цветочного киоска и вместе выбрали очень красивый букет с приятным запахом. Вэй Ин должен был сказать «спасибо» своей шицзе. Сама того не зная, она очень сильно ему помогла. Ему и Лань Чжаню.