Песня о лете.

      Вэй Ин тосковал. Он не видел Лань Чжаня уже три дня. Более того, тот с пятницы не отвечал на звонки, хоть и послал в то утро сообщение. Но с тех пор — ничего. Ни одной весточки. Ни в субботу, ни сегодня. Вэй Ин даже выпросил Хуайсана снова свозить его к Лань Чжаню домой, обещав, что шицзе приготовит его любимое блюдо, но поездка не принесла результата. Они минут пятнадцать звонили в дверь, но никто не ответил. Магазин тоже был закрыт, и охранник на посту в музыкальной школе сказал, что не видел Лань Ванцзи с пятницы.       Всё это грозило превратиться во что-то ужасное. И Вэй Ин изо всех сил старался не поддаться панике. Только-только, наконец, в его жизни случилось что-то хорошее, не ежесекундное, а продолжительное, и всё, конечно же, должно было сломаться. Он боялся, что случилось что-то плохое. Иначе Лань Чжань не оставил бы его вот так.       Но, лёжа в апатии на диване, свернувшись калачиком, он невольно подумал, чувствовал ли друг то же самое, когда сам Вэй Ин так же внезапно исчез из его жизни? Подозревал худшее, боялся, гадал. И никогда не знал, почему и что случилось. И это незнание действительно было хуже всего.       Вэй Ин не представлял, как будет жить, если никогда больше не услышит Лань Чжаня.       — Господи, прекрати быть таким драматичным, — фыркнул Цзян Чэн, услышав эту мысль, когда Вэй Ин жаловался вслух. — Ничего с твоим Лань Ванцзи не случилось. Но он взрослый человек, и у него могут быть свои важные дела. Успокойся, вернётся, никуда не денется.       — Но он никогда не пропадал так! — прохныкал Вэй Ин, упираясь лбом в спинку дивана. — Что, если это я сделал что-то не так?       — Я бы не удивился, — заявил Цзян Чэн. Не оборачиваясь, Вэй Ин вытащил диванную подушечку из-под головы и швырнул в ту сторону, где, по его мнению, обитал брат.       — Настрой прицел, снайпер, — фыркнул тот насмешливо.       — Ты бы и так не смог даже со своими глазами! — огрызнулся Вэй Ин, сильнее сжимаясь. Его руки отчего-то были холодными, и он сжал их в кулачки около груди, пытаясь согреть.       Хлопнула входная дверь, и зазвучали голоса вернувшихся с прогулки Цзинь Цзысюаня, Яньли и Цзинь Лина. Вэй Ин бы не отказался, если бы они побродили где-нибудь ещё. Он не чувствовал в себе достаточно сил для игр с маленьким племянником или комментариев о своём настроении от Цзинь Цзысюаня. Нехотя развернувшись, он скатился с дивана и, покачиваясь, встал.       — Куда это ты идёшь? — сразу же среагировал Цзян Чэн.       — В свою комнату, — ответил Вэй Ин, надевая на голову капюшон своей худи. — Тренировать снайперские навыки.       Не дожидаясь, пока семья Цзинь заметит его, он побрёл к себе, цепляясь за стены. В последние дни из-за волнения у него пропал аппетит, и совсем не было сил.       Его комната была его маленькой крепостью в этом доме, и здесь его никто не мог достать. Первым желанием было заползти в постель, но почти сразу же возникла другая мысль — новая и немного пугающая, но потому особо привлекательная. Протопав к полке, Вэй Ин принялся шарить по ней, пока не наткнулся на деревянную коробку. Он не прикасался к подарку Лань Чжаня с тех пор, как поставил сюда на следующее утро после своего Дня Рождения. Но сейчас внезапно ощутил непреодолимую жажду взять его. Открыв коробку, он вытащил флейту и, подойдя к кровати, сел на пол, опираясь на неё спиной.       Его пальцы горели в тех местах, где прикасались к инструменту. Это была не его флейта, но по ощущениям точно такая же. Он помнил эти линии, он знал в ней всё, даже не видя. Ему не были нужны глаза, чтобы его сердце заплакало, узнав то, чего он был лишён годами.       Подняв флейту к губам, Вэй Ин зажмурился и начал играть. Он пытался по памяти воспроизвести ту песню, что сочинил Лань Чжань. Потому что сейчас ему казалось, что она жила в нём, все эти три дня. Что он и был ей, а она — всем, что он чувствовал. Тоска, нежность, любовь. Он был переполнен и не знал, как ещё выплеснуть всё, что было на его сердце.       Пальцы отвыкли от игры, как и лёгкие, выходило неровно и неточно, но он старался, и эта музыка шла из его души. И в доме вокруг вдруг стало тихо-тихо. Словно все, кто был там, лишились дара речи, застыли, заколдованные впервые за пять лет зазвучавшей флейтой.       Вэй Ин играл, и слёзы бежали по его лицу. Теперь он знал, о чём эта песня. На самом деле. Он, наконец, понял её до конца. Так, как никогда раньше. И он больше не боялся того, что чувствовал. Возможно, это было в нём годами, ещё со школы, а, может, появилось лишь за последний месяц, он не знал. Но лишь сейчас оно обрело истинную форму, расцвело во всей своей мощи и полноте. Вэй Ин играл песню человека, которого любил. Теперь он это осознал.       Он любил Лань Чжаня так сильно, что его сердце разрывалось от чувств. Он хотел целовать его, не останавливаясь, пока не сгорят его губы, беречь, обнимать и оберегать. Он хотел его сильнее всего на свете. Если бы у него было одно желание в мире, которое точно сбудется, он бы загадал, чтобы его лучший друг ответил на его чувства. Вэй Ин играл, обнимая флейту, и знал, что предпочёл бы всю жизнь провести слепым, но вместе с Лань Чжанем, чем зрячим, но без него. Потому что в мире, где этот прекрасный человек полюбил бы его, не осталось бы места серым краскам. И Вэй Ин не просил бы большего. Он был бы счастлив называть своим домом сердце Лань Чжаня.       Но Лань Чжань любил кого-то другого. Кому играл свою песню на том концерте. Лучшего. Совершенного. Кого-то, кто не был Вэй Ином. И никогда не будет.       Звук оборвался, и Вэй Ин горько расплакался, уткнувшись лицом в колени. Он любил Лань Чжаня так сильно, и не понимал, что ему теперь делать с этим откровением. Потому что вернуться в тот мир, где он считал Ванцзи лишь другом, больше не было возможно. Мост сгорел, а река обернулась пропастью. Рука крепко держала флейту, плечи тряслись, и Вэй Ин был так потерян и раздавлен, что едва мог дышать.       Если бы он не сделал этого, не дал название своим чувствам, не принял их, всё было бы проще. Они бы смогли и дальше дружить, ничего не меняя.       Кто-то стучал в его дверь, звучал чей-то голос, но Вэй Ин продолжал плакать, пока мягкие руки не обняли его, укутывая своим теплом, как одеялом.       — Шицзе, — прошептал Вэй Ин, глотая слёзы, — я люблю его. Я люблю его, и это так больно.       — Тшш, А-Сянь, тшш, — нежный шёпот сестры успокаивал. Она начала раскачиваться, баюкая его, как в детстве. Вэй Ин закрыл глаза, позволяя её голосу усыплять его.       Когда он проснулся, был уже поздний вечер. Немного он полежал на подушке, слушая далёкие приглушённые голоса из гостиной и всё ещё сжимая в кулаке флейту. А затем потянулся к телефону. Пропущенных сообщений и звонков не было. Удручённо вздохнув, Вэй Ин поплёлся на звуки.       — А-Сянь! — первой заметила его шицзе. — Ты выспался? Хочешь есть? Ты пропустил ужин, но я разогрею, мы оставили для тебя. Твоя любимая лапша с рыбой и перцами.       — Угу, — согласился Вэй Ин. Его глаза неприятно жгло, и они ощущались странно тяжёлыми, а лицо — опухшим, и он даже не хотел представлять, как ужасно сейчас выглядит.       — Сюда, — позвал его Цзян Чэн и схватил за запястье, чтобы усадить на диван рядом с собой. Вэй Ин немного удивился, что брат всё ещё у них, несмотря на поздний час, но не стал спрашивать, опасаясь, что причина ему не понравится.       — А где Цзинь Лин? — вместо этого поинтересовался он. Голос звучал как треск сухих веток.       — А-Ли уложила его полчаса назад, — ответил Цзинь Цзысюань. Вэй Ин кивнул, показывая, что услышал. Он только что проспал полдня, но всё равно чувствовал себя истощённым и вялым. Интересно, всегда ли именно так происходит осознание своих чувств?       Вэй Ин влюблялся много раз в школе. По крайней мере, сам он так считал и всем говорил. И это всегда были красивые маленькие девушки, которых он без труда мог бы кружить на руках. Лань Чжань даже с длинными волосами под этот образ не вписывался, тем более что он всё равно их состриг. Но то, что чувствовал Вэй Ин к нему, он не помнил, чтобы чувствовал к кому-то ещё. Прежде были симпатии, влюблённости, желание. Но это глубокое, огромное горячее пламя, что он ощущал в своём сердце теперь, было только для Лань Ванцзи. И оно не было новым. На самом деле, оборачиваясь назад, в своё прошлое, Вэй Ин мог заметить, что оно начало разгораться очень давно. Он не знал, когда, и было ли это любовью уже тогда или только дружбой. Наверное, неважно, потому что стало ей сейчас. И он не представлял, что с этим делать. Он не мог просто сказать Лань Чжаню, что любит его. Их дружба только-только вернулась, и такое признание разобьёт её. Лучше молчать. Да. Лучше никому не знать правду. А ему запереть чувства в сердце и не выпускать.       — А-Сянь, ты поешь здесь или пойдёшь на кухню? — голос Яньли вырвал Вэй Ина из нерадостных мыслей.       — Иду, — немного невпопад ответил он, вставая. Цзян Чэн помог ему подняться, но провожать не стал.       На кухне не было никого, кроме сестры. По крайней мере, Вэй Ин не слышал присутствие третьих лиц. Яньли поставила перед ним полную тарелку, вложила палочки ему в руку и села напротив, придвинув поближе стул.       — Шицзе, — Вэй Ин кашлянул, собираясь с духом. Но он должен был всё прояснить сейчас. Раз уж он принял решение ещё раз пожертвовать своим желанием ради спокойствия Лань Чжаня, то нельзя отступать. — То, что я сказал в своей комнате…       — Не волнуйся, никто больше не слышал, — ответила сестра мягко. — И я никому не скажу. Ты сам должен быть готов.       Вэй Ин благодарно улыбнулся.       — Но ты знаешь, о ком я говорил? — всё же сорвалось с языка. Рука шицзе погладила его по плечу.       — О Лань Ванцзи, — тихо-тихо ответила она.       — И ты не удивилась?       Прозвучал крошечный смешок.       — Нет. Ты был довольно очевиден с тех пор, как снова начал с ним общаться. Сначала я думала, вы просто дружите, но на твоём Дне Рождения я смотрела на вас весь вечер, и всё поняла.       Вэй Ин слабо застонал и, опустив голову, лбом уткнулся в плечо сестры.       — Я идиот, — пробормотал он устало.       — Правда? — с ноткой веселья спросила Яньли. И погладила его по голове. Вэй Ин снова улыбнулся.       — Могу я попросить тебя кое о чём, шицзе? — прошептал он, не решаясь поднять голову и показать ей своё лицо. Для него это было тяжёлое решение, и он не хотел его менять. Но знал, что она могла бы его переубедить.       — Конечно, А-Сянь, — отозвалась она. Её ладонь всё ещё трепала его затылок, и это успокаивало.       — Давай сделаем вид, что ничего этого не было, — выпалил Вэй Ин на одном дыхании. — Что я никогда не говорил тебе ничего о Лань Чжане или о ком-то другом.       Он почувствовал, как сестра застыла. Она прекратила его гладить, и её плечи затвердели.       — Но почему? — прошептала она.       «Потому что Лань Чжань не любит меня», — пронеслось в голове, но у Вэй Ина не было мужества сказать это вслух. Не в тот день, когда он понял, что чувствует.       — Потому что это неправда, — Вэй Ин потряс головой. Так будет правильно. — Я не люблю его. Это просто песня, она расстроила меня. Я играл на флейте и вспомнил то, что со мной случилось. Вот и всё.       Он оттолкнулся от плеча сестры и поспешно начал есть, не желая больше продолжать этот разговор. Шицзе не ответила, но он мог почувствовать её осуждение. Но это было его решение. Он сможет справиться со своими чувствами, не обременяя ими Лань Чжаня. Не стоит быть эгоистом и навязывать свою ненужную, лишнюю любовь. Они просто будут лучшими друзьями, как и всегда. Вот и всё. Лань Чжань не заслуживает того, чтобы нести такой груз. Хотя бы он должен быть свободен. Если бы Вэй Ин мог выпить зелье, чтобы забыть сегодняшний день, он бы сделал это. Чтобы никогда не осознать свою любовь.       Утром в понедельник, когда зазвонил будильник, Вэй Ин уже не спал, но был в хорошем настроении. Проснувшись, он первым делом потянулся к телефону, и обнаружил сообщение от Лань Чжаня. Голос друга на записи звучал так же мирно и бесстрастно, как и всегда, словно не было этих дней тишины. И Вэй Ин позволил себе какое-то время лежать с глупой улыбкой на лице, прижимая телефон к груди, где подозрительно часто билось сердце.       Дождавшись девяти, Вэй Ин отправил другу ответ, в котором требовал встречи с подробным рассказом о том, где тот пропадал, и отправился завтракать.       Цзинь Цзысюань ещё был дома и пытался накормить капризничавшего сына. Яньли что-то тихо мурлыкала у плиты и, едва Вэй Ин сел, пожелала ему доброго утра и поставила перед ним еду. Она так ничего и не ответила на его вчерашнюю просьбу, и он автоматически счёл это согласием. Если не думать о постоянном желании зацеловать Лань Чжаня, то ничего даже не изменилось. Вэй Ин жизнерадостно улыбнулся в сторону Цзинь Лина, и окунул ложку в тарелку. Судя по запаху, сегодня там была каша из риса.       — Давай, А-Лин, это вкусно, открывай рот, — упрашивал Цзинь Цзысюань.       — Нет! — пискнул Цзинь Лин громко и хлопнул ладошками по столу. Вэй Ин невольно ухмыльнулся. Почему-то его всегда радовало, когда его племянник плохо вёл себя перед своим отцом, но неизменно слушался мать, стоило той вмешаться. Как-то Цзысюань даже обвинил Вэй Ина в том, что тот настраивает ребёнка против него, и Вэй Ин тотчас оскорбился до глубины души за то, что его в подобном заподозрили. Ну, или отлично сделал вид.       Мобильный шицзе зазвонил, и она, извинившись, вышла в другую комнату, чтобы поговорить. Её голос из спальни звучал очень тихо, так что даже Вэй Ин не мог разобрать слова. Но интонации были спокойными, так что он ел свою кашу, слушая, как спорят Цзинь Цзысюань и А-Лин.       А потом шицзе заплакала. И все в кухне, включая малыша, мгновенно замолчали. Так, что единственным звуком в доме были её тихие несдерживаемые рыдание.       — Что происходит? — выдохнул Цзысюань и первым шумно вскочил с места. — Сиди с А-Лином!       Вэй Ин и не подумал послушаться и бросился следом, сбив по пути свободный стул и ударившись о него. Когда он влетел в спальню сестры, чуть прихрамывая, её муж что-то успокаивающе говорил ей и пытался узнать, что произошло.       — Шицзе! — голос Вэй Ина предательски дрожал. Он шагнул вперёд — это была неизведанная территория, он редко заходил сюда — и она схватила его руку, чтобы он не упал.       — Шицзе, что случилось? Кто это был?! — паника поднималась в нём всё выше, заставляя сердце цепенеть. И самые плохие мысли лезли в голову. Шицзе редко плакала так, навзрыд. На его памяти это было всего несколько раз — когда им сообщили о смерти её родителей, и когда он сам лежал в больнице, когда уже дома кричал злые вещи, потому что не мог смириться со своей слепотой. Но что могло произойти теперь? Он в порядке, её муж и сын тоже.       Цзян Чэн. Сердце остановилось. Вэй Ин не знал ни одной молитвы, но сейчас умолял все небесные силы, чтобы это было не о его брате. Он не переживёт, если это что-то с Цзян Чэном.       — Яньли, — прошептал Цзысюань. — Что тебе сказали? Цзян Чэн в порядке?       — Это из больницы, — всхлипнула шицзе. Вэй Ин чуть не упал — его ноги сделались ватными. Но что-то не давало ему покоя, скреблось в голове, и он вдруг понял — сестра не звучала грустной. Она была… рада?       — Кто-то родился? — неуверенно предположил он, попутно пытаясь вспомнить наличие у шицзе беременных подруг. Кажется, таковых не было.       — Из твоей больницы, А-Сянь, — шицзе сжала его руку обеими ладонями, и теперь он мог отчётливо различить её счастье. — Ты выиграл грант. В конце месяца ты поедешь в Германию к тому врачу, помнишь? Тебе сделают операцию, а после ты сможешь пройти у них в клинике курс реабилитации. Ты слышишь меня, А-Сянь?       Вэй Ин покачнулся и отступил. Его рука выскользнула из ладоней сестры и безвольно опустилась вдоль тела. Он должен был чувствовать то же счастье, что она, плакать и смеяться, прыгать и обнимать всех вокруг. Шанс, о котором он боялся даже мечтать, был в его руках. Но всё, что он чувствовал, это падение. Он летел в пропасть без дна, тёмную и холодную, и не было никого, кто поймал бы его.       Сердце колотилось в самом горле, так, что Вэй Ин мог бы выблевать его с литрами крови, язык сделался тяжёлым и неповоротливым, солёный вкус заполнил рот, а серый перед глазами стал темнее. Виски заболели, и холод вернулся к кончикам пальцев. Вэй Ин пытался осознать себя, то, что он стоял на полу, твёрдой, ровной поверхности, в доме, где жил много лет, и рядом была его семья, но его всё больше утягивало в какое-то несуществующее вакуумное пространство.       Грант. Он выиграл. Ему повезло. Он поедет в Германию. Спустя пять лет серого мира он… Он сможет видеть. Он сможет видеть? Он? Снова видеть?       Голова кружилась, а дыхание казалось слишком шумным и каким-то чужим, будто звучало со стороны, словно кто-то чужой, какой-то огромный монстр стоял рядом с его плечом и натужно пыхтел. И от этого хрипа его собственные лёгкие горели льдом, разрываясь на тысячи молекул.       Вэй Ин выиграл. Вэй Ин поедет в Мёнхенгладбах, где какой-то известный хирург будет резать его.       Снова больницы. Тошнотворный запах лекарств, дни в палате, узкая койка и белая роба, халаты, процедуры и капельницы, лекарства и повязка на глаза. Жгучая боль. Одиночество. Страх. И в итоге… Что в итоге? Свет или тьма? Конец надежде или целый мир?       Но если ничего не получится? Вэй Ин не знал, как проходить через весь этот ад снова. Он едва выкарабкался в прошлый раз. И не был уверен, что сможет опять. Если что-то пойдёт не так? Если он не войдёт в те двадцать три процента, то за что тогда он будет бороться, чего ждать? Во что верить?       Шицзе говорила что-то, но Вэй Ин не мог понять слова, будто его мозг сломался и позабыл, как распознавать язык. Он захныкал, обхватив голову руками, и сделал ещё один шаг назад. Спина ударилась об открытую дверь. Вэй Ин вздрогнул всем телом и покачнулся.       Почему он просто не может радоваться? Он так этого ждал, так отчего в его душе только душащий липкий и потный страх?       Застонав, Вэй Ин затряс головой. Больно. Почему так больно? И этот шум. Пусть всё пройдёт. Пожалуйста, пусть прекратится. Он вцепился сильнее, сжимая волосы, царапая кожу, пытаясь содрать, вырвать эту боль…       — А-Сянь, что ты делаешь? Отпусти голову, ты навредишь себе.       Ему нужны таблетки, куда он их положил? Цзян Чэн знает. Где он? Ах да, он ушёл. Они не в кафе с Хуайсаном. Он дома, с шицзе. Она сказала, он выиграл грант. Он поедет в Германию. Поедет. В конце месяца.       В конце месяца им выдадут зарплату и премию. И Вэй Ин купит Лань Чжаню брошку. Самую красивую брошку в магазине, для его пиджака. Но как же он её выберет, ведь он не видит? В Германии есть врач, который его вылечит. Он будет резать его глаза, его голову. Он сломает его…       — Вэй Усянь!       — А-Сянь, пожалуйста, что ты такое говоришь! Никто не тронет тебя. Он поможет тебе. Сюань!       Никто не тронет его. Никто не будет его любить. Нельзя любить слепого. Но он выиграл грант. Он поедет в Германию через месяц. И больше не будет слепым. Почему он не счастлив? Почему, почему, почему?       — Вот твои лекарства, выпей, выпей, А-Сянь, милый, пожалуйста…       Его таблетки, да. Вэй Ин жадно проглотил воду вместе с капсулой и закрыл глаза. Пусть боль пройдёт. Просто уйдёт и всё. И он сам уйдёт. В Германию. Постой, нет. Нельзя идти, он не успеет. Нужно лететь. Но он никогда не летал. Что, если он боится летать? Но он должен, он выиграл, его будут ждать. Он сможет видеть. Он увидит Лань Чжаня!       — Я позвоню Цзян Чэну.       — Нет. Нет, позвони Лань Ванцзи.       Лань Ванцзи. Лань Чжань. Ханьгуан-цзюнь. Он учитель А-Юаня. Такое смешное совпадение. Он учитель ребёнка, которого любит Вэй Ин. И этот мальчик любит Лань Чжаня. Они могли бы забрать его. Стоп. Что за глупости? Куда забрать? У Вэй Ина ничего нет. Он слепой. Но теперь у него есть грант, ведь так? Он поедет в Германию. В Мёнхенгладбах. Ему нравится название города. Если его починят, если исправят, это может быть первый город, который он увидит за пять лет. Но если ничего не получится, сможет ли он вернуться к той жизни, что ведёт сейчас? Если будет надеяться, если поверит, и всё потеряет? Нет. Пути назад не останется. Если он полетит, если примет этот шанс, то сожжёт все мосты за собой.       Он падает. Почему он всё ещё падает, ведь он принял лекарство? Пожалуйста, он не хотел падать. Он разобьётся.       — Я поймаю тебя.       Это была не шицзе. Не Цзян Чэн.       Вэй Ин упал, но сильные крепкие и надёжные руки поймали его и окружили, обнимая со всех сторон. Они подхватили его под колени, поднимая от земли, прижали к высокому твёрдому телу. И Вэй Ин ясно услышал глубокие частые удары ещё одного сердца. И его собственное вдруг синхронизировалось с этим звуком, цепляясь за него, как за спасительный сигнал. Он сжал в кулак ткань мягкой рубашки, прижался лицом к тёплой шее, туда, где пульсировала вена, и вдруг смог дышать.       Пустота вокруг исчезла. Голоса и шум стихли. И он вновь очутился в доме. В нежных объятьях.       — Лань Чжань, — прошептал он в шею, узнавая этот запах, это тепло. Его дыхание оседало на чужой коже.       — Мгм, — ответил Лань Чжань. — Я здесь, Вэй Ин. Всё хорошо.       — Где мы? Что это было? — прошептал Вэй Ин немного напугано. Он вдруг понял, что сидит на коленях Ванцзи, прижимаясь к нему, а тот обнимает его в ответ. И он не помнил, как здесь оказался и что вообще случилось. Последнее, что он запомнил, это слова шицзе о звонке из больницы и новость о том, что ему достался бесплатный грант на лечение в Европе. А после — ничего. Белое пятно.       — В твоей комнате. Твоя сестра сказала тебе важную новость, и ты запаниковал, — спокойно ответил Лань Чжань, словно в этом не было ничего странного или необычного.       — О, — только и протянул Вэй Ин. Он знал, что подобное случалось с ним прежде, в первое время после аварии. Были куски тех месяцев, что полностью выпали из его памяти. Он не знал, что делал, говорил или думал тогда, но, каждый раз после, когда приходил в себя, он замечал, как особенно напуганы и расстроены были все вокруг. Наверное, сейчас что-то такое повторилось вновь.       — Я испугался, — почти шёпотом признался Вэй Ин. Его пальцы нашли уголок воротничка рубашки Лань Чжаня и нервно принялись играться с ним. Отчего-то такое простое действие успокаивало.       — Это нормально, — кивнул Ванцзи. Вэй Ин чуть приподнял голову, и его нос вдруг прикоснулся к скуле Лань Чжаня. И то жгучее желание поцеловать его вспыхнуло в груди. Но Вэй Ин не мог. Возможно, у него появится шанс, когда он снова будет видеть. Но не сейчас. Не в такой момент. Он не воспользуется добротой Лань Чжаня, потому что тот, конечно, не рискнёт отказать ему.       — Думаешь?       — Мгм, — убеждённо прогудел Лань Чжань. — Я тоже боялся.       — Правда? — Вэй Ин нехотя отодвинулся и сел так, чтобы его лицо было напротив лица Лань Чжаня. Он не мог видеть, но от близости чувствовал его дыхание, и это было так смущающе и будоражаще одновременно, что он на несколько мгновений вовсе позабыл свой страх.       — Да, — Лань Чжань говорил, и тепло его голоса оседало на губах Вэй Ина. — Когда уезжал учиться. Один. В большой незнакомый мир.       — Точно, — согласился Вэй Ин. Лань Чжань тогда был младше, чем он сейчас, и очень плохо приспособлен к жизни в обществе. Наверное, ему было очень страшно и одиноко.       — Но ты не будешь один, — продолжил Лань Чжань всё так же спокойно. Его большие ладони лежали на поясе Вэй Ина, его тепло ощущалось вокруг безопасной аурой, щитом, оберегающим от тьмы. Их сердца бились в одном ритме. Словно в целом мире их осталось лишь двое. И Вэй Ин невольно улыбнулся. Вышло немного криво, и его губы дрожали, но с его сердца будто стянули тугие верёвки. Он знал, что не будет один. Его брат и сестра пройдут этот последний бой вместе с ним. И вместе выйдут из него победителями или проигравшими. Принимая последствия.       — Лань Чжань, а, Лань Чжань, — Вэй Ин протянул правую руку и обвил её вокруг шеи друга, левая всё ещё держала уголок воротника его рубашки. Сейчас было бы так легко поцеловать его, целомудренно прикоснуться к губам, ощутить их тепло, их нежность. Но об этом нельзя было даже думать, — а ты полетишь со мной?       — Мгм, — без промедления промычал Лань Чжань. — Если Вэй Ин захочет.       Вэй Ину тотчас показалось, что он весь вспыхнул от смущения, и, чтобы скрыть это, он уткнулся лицом Лань Чжаню в грудь. Его губы горели, и ему хотелось прижаться ими туда, где билось сердце Ванцзи, даже если через ткань. Он удержался.       — Ты очень хороший друг, — вместо этого произнёс он, надеясь так порадовать Лань Чжаня.       Тот молчал довольно долго, а после Вэй Ин почувствовал его кивок.       — Мгм. Вэй Ин тоже.       Вэй Ин бы поспорил, потому что хорошие друзья не мечтают поцеловать своих друзей и не любят их совсем не дружеской любовью. Но Лань Чжань верит в него, и он постарается засунуть свои чувства под замок, чтобы стать самым лучшим другом на свете. Тем, кем Лань Ванцзи хочет, чтобы он был.