Песня о лете.

      Полёт в бизнес-классе от обычного по мнению Вэй Ина отличался мало чем. Хотя он догадывался, что дело в том, что, уставший после ночи в поезде, он проспал всю дорогу. Зато прибытие в другой город заставило его ужасно нервничать. Руки сжимали лямку небольшой дорожной сумки так сильно, что даже покраснели. Он озирался по сторонам, выходя из здания аэропорта вместе с потоком пассажиров, и чувствовал одновременно нервную дрожь и радостное предвкушение.       Было позднее утро, и ему нужно было добраться до центра города. Следуя за людьми, Вэй Ин без труда отыскал автобусную остановку. Впервые он был предоставлен сам себе в новом для себя городе, но волновался слишком сильно, чтобы обращать внимание на детали окружения. Ему очень хотелось верить, что всё не напрасно, но близкая встреча с Лань Чжанем заставляла его переживать. Не только из-за сложного разговора и вероятного отказа, но потому, что Вэй Ин действительно не видел Лань Чжаня с того дня на платформе, когда друг уезжал учиться. Тогда они оба были подростками, едва закончившими школу и ещё не знавшими жизни. И это будет их первая встреча, когда они оба будут видеть друг друга, за много лет.       Поездка из аэропорта до города занимала почти час, и Вэй Ин, чтобы успокоиться, достал альбом и ручку и принялся делать бессмысленные наброски. Рисование всегда его отвлекало. В нём он терял связь с реальностью, погружаясь так глубоко, растворяясь в том, что создавал. Дыша линиями, штрихами, цветом. Выражая на бумаге всё то, что заполняло его душу до края. Он выплёскивал себя, свои страхи и волнения, и его сердце успокаивалось.       — Красиво, — отметил чей-то незнакомый голос. Вэй Ин вскинул голову и обернулся. Сидевшая рядом женщина с мягкой улыбкой указала на его альбом. Вэй Ин вернул взгляд к листу. В этот раз он нарисовал Лань Чжаня. Таким, каким помнил в школе — с длинными волосами, в белой рубашке и с книжкой в руках. С его серьёзным сосредоточенным взглядом, длинными ресницами и слегка вздёрнутым вверх уголком губ в тайной улыбке, предназначенной лишь для избранных — лучшего друга и брата.       — Спасибо, — пробормотал Вэй Ин, немного смущённо. Никто уже много лет не смотрел его рисунки, и он отвык от чужих комментариев. В школе он постоянно хвастался и показывал всем, кто хотел и не хотел смотреть, что в очередной раз вышло из-под его карандашей, но сейчас вдруг осознал, что не испытывает прежнего возбуждения от чужой похвалы. Он просто делал, что любил, и уже это было счастьем. И не так важно, оценит ли это кто-то другой.       Почесав кончик носа, он вернулся к рисованию, чтобы ещё немного подправить волосы Лань Чжаня. Раньше он часто рисовал своего друга. Почти постоянно. Он считал преступлением не изображать такую красоту и совершенство и постоянно твердил это Лань Чжаню, тем самым заставляя его очаровательно смущаться. И ему не нужны были воспоминания или снимки, просто поднять взгляд и увидеть. Лань Чжань был идеальным объектом для портретов — правильные черты лица, утончённые музыкальные руки, ровная спина и плечи, взгляд, таящий в себе тайны Вселенной. В нём не было ничего лишнего. Более того, на занятиях он, в отличие от остальных одноклассников, всегда сидел спокойно, не дёргался, не вертелся, не ронял ручки на пол и не чихал в середине монолога учителя. Неподвижный, прекрасный, будто мраморное изваяние. Разве мог Вэй Ин устоять от соблазна снова и снова рисовать его? Тогда он убеждал себя, что это лишь потому, что он любит красоту, что, как любой художник, ценит и не может ей не восхищаться. Но сейчас, особенно тщательно штрихуя выбившуюся из причёски Лань Чжаня и упавшую на его плечо широкую прядку, он знал, что это не так. И очень сильно хотел снова нарисовать портрет своего лучшего друга не по памяти, а в реальности, подняв глаза и встретив в ответ его нежный взгляд.       Сверив название остановки с тем, что было записано в его блокноте, Вэй Ин сгрёб карандаши и скетчпад, прижал сумку к груди и, вместе с некоторыми другими пассажирами вытолкался наружу.       Яркое солнце ослепило его так, что пришлось зажмуриться и прикрыть глаза ладошкой. Это ведь был хороший знак, верно? То, что погода улыбалась ему тёплыми лучами, а не хмурилась проливным дождём. Весна медленно приближалась к лету, хотя до него ещё и было далеко. И в этот раз Вэй Ин не упустит ни мгновения. Сейчас ему было некуда спешить, и он с любопытством осматривался вокруг, отмечая яркие вывески и высокие витрины, взлетающие в небо дома и кажущиеся карликами рядом с ними деревья. Люди, шумные, подвижные, спешили куда-то по своими делам. Их было так много, не сравнить с тем, что жили дома, в их маленьком городке. Здесь Вэй Ину нравилось больше. Он устал от тишины, устал от одного места и жаждал движения. Путешествий. Он чувствовал себя заросшим мхом от своего статического состояния, запертым в комнате, окружённым заботой, но от того ещё менее живым. Бороться, искать, меняться — вот чего желала его душа. Увидеть мир. Стряхнуть эти цепи и расправить крылья. Но они так долго были в оковах, что Вэй Ин боялся, что они атрофировались за эти годы, и ему уже не суждено летать.       И однажды, после всего этого движения и путешествий, он хотел бы остановиться и жить в подобном, большом городе, полном тысячами огней, где мир кипел и бурлил без остановки. При свете солнца здесь было много чистых броских цветов, но в темноте улицы должны были преобразиться в нечто волшебное, сотканное из ярких вспышек и всплеска красок.       Вэй Ину всё было в новинку, всё интересно, всё любопытно. Оказавшись на рынке, он с распахнутыми от восторга глазами бегал от прилавка к прилавку. От изобилия всего: вещей, предметов, цветов и запахов у него даже сердце танцевало и билось чаще. Словно он вновь стал ребёнком, впервые очутившемся на базаре. Сказочное место, где найдётся всё. Проголодавшись, Вэй Ин купил себе острые утиные крылышки и, продолжая идти, жевал их и рассматривал разложенные по столам сувениры и поделки. Красивая посуда, одежда, изящные украшения, гребешки, заколки, игрушки. Попроще и подороже. В национальном и в западном стиле. На любой вкус и кошелёк. Не удержавшись, Вэй Ин купил себе маленькую красную кисточку с белым камешком и привязал её на лямку сумки.       В конце улицы располагался красивый круглый фонтан с многоярусной конструкцией, напоминающей торт, в центре бассейна. Вода с шумом поднималась оттуда и с брызгами падала вниз. Несколько парочек отдыхали на бортике и шептались, да кучка детей с визгом бегала вокруг.       А с другой стороны на ступеньках лестницы сидел молодой мужчина и играл на гитаре. Рядом с ним лежал толстый кот и жмурился на солнце. Мелодия, выходящая из-под струн, была лёгкой и чистой, как весенний ветер, как тёплый свет, как надежда. Вэй Ин остановился послушать и не заметил, как стал улыбаться.       Вскоре его телефон завибрировал — напоминание о том, что ему пора было выдвигаться в сторону театра, если он не хотел всё пропустить. И, подняв сумку, Вэй Ин пошёл дальше. Он то и дело сверялся с картой в телефоне — вот уж действительно удобная вещь. Но, прежде чем перебежать дорогу, пересечь площадь и оказаться у концертного зала, он хотел сделать кое-что ещё.       И ему повезло — то, что нужно, он увидел сразу. Фасад магазина был покрыт белой плиткой, отражавшей солнечные лучи, вся витрина цвела и зеленела, как настоящий сад, и алая вывеска почти терялась в зарослях плюща.       Звук музыки ветра при входе напомнил Вэй Ину о «Танцующих кроликах». Он не мог вернуть Лань Чжаню его магазин, но, возможно, со временем они могли бы возродить его вместе.       — Добрый день, — едва Вэй Ин вошёл, как продавец, приятный улыбчивый мужчина, сразу же кивнул ему. В малахитовом фартуке на голубую рубашку он стоял около большой кадки с розами и обрезал их.       — Здравствуйте, — Вэй Ин вежливо улыбнулся в ответ.       Здесь было столько цветов, что от их красок и запахов, от этого вихря разнообразия на мгновенье закружилась голова.       — Могу ли я чем-нибудь вам помочь? — спросил продавец. Вэй Ин сжал лямку сумки, внезапно занервничав.       — Эм… Не знаю. Может быть?       Улыбка продавца стала ещё мягче.       — Для начала, подскажите, для кого вы хотите купить цветы. Может, у вас есть представления? Мы вместе подберём идеальный вариант.       — Мн, — промычал Вэй Ин. — Это для моего… Он мой…       Лучший друг? Да. Всегда. Но считает ли Лань Чжань по-прежнему так же? К тому же всё изменилось. Ванцзи навечно будет его лучшим другом, но ещё и его любимым мужчиной.       — Он очень важный для меня человек, — неловко произнёс Вэй Ин, не решившись в итоге присваивать никакой статус их с Лань Чжанем зависшим в пространстве отношениям. — Мы давно не виделись, и мне нужно многое ему сказать. И… Возможно, он очень злится на меня и обижен.       Вэй Ин хотел верить, что это не ненависть.       — Хм, что ж, — продавец отложил розы и шагнул куда-то за массивные букеты. — Что насчёт ирисов?       Он вытащил симпатичные цветы фиолетово-сизого цвета.       — Прекрасный вариант, чтобы показать свою дружбу. Можно очень красиво оформить.       Нет. Цветы были необычными и яркими, но они не соответствовали Лань Чжаню. Они были не для него. Как неверные ноты, громкие, кричащие, в его нежной тихой мелодии.       — Тогда что насчёт розовых камелий? Отлично выразят вашу тоску по нему.       Вэй Ин бросил беглый взгляд на этот вариант. Цветы были круглыми, пышными, и каждый их лепесточек был совершенен, словно вырезан из шёлка по шаблону. Одинаковые, ровные. Скучные. Он покачал головой. Лилии, фрезии и розы всех цветов тоже оказались им отвергнуты. Это всё было не тем. Может, они и несли в себе тайный смысл языка цветов, правильный смысл, тот, что нужно, но он не ощущался при взгляде на них, он не передавал то, что Вэй Ин хотел сказать. Все эти букеты не были подходящими для Лань Ванцзи.       Продавец, кажется, немного утомился от такого придирчивого клиента, и Вэй Ин самостоятельно отправился бродить по магазинчику.       И тогда он нашёл. Большой, но изящный букет. Он был лишён пафоса роз и чрезмерной пышности пионов, аккуратный, нерастрёпанный, мягкий. Среди магической мяты крошечных листьев и веточек пылали своей чистотой белые цветы. Они были похожи и на розы, и на пионы, только меньше по размеру. Целое море цветов. Опустившееся в руки белоснежное облако, затмевающее всё своей чистотой и красотой. Ничего лишнего, ни одного неверного штриха, кривого лепестка, но в то же время букет был живым, настоящим, он не казался искусственным и картонным. Некоторые цветы полностью распустились, у некоторых ещё покачивались каплевидные бутоны.       — Эустомы, — раздался из-за спины негромкий голос продавца. — Удивительные цветы, не правда ли? Они кажутся такими хрупкими, но на самом деле они растут в очень засушливом климате, среди трав и грубых почв, где другие не могут. И всё же они пробиваются на свет, преодолевая все сложности. Прекрасные и сильные. Несгибаемые.       Как Лань Чжань.       Вэй Ин упустил свою тайную улыбку, адресованную другу, которого не было рядом. Да, Лань Чжань именно такой. И он окружил Вэй Ина собой, захватил его сердце, его мысли, его дыхание. Поразил его душу.       — Знаете, лизиатусы часто используют в свадебных букетах, — добавил продавец. — Они символизируют верность спутнику. И вечную искреннюю любовь. На всю жизнь, а, может, и после.       Вэй Ин не осмелился оглянуться.       — Я куплю его, — произнёс он. — Только… можно кое-что добавить?       — Что бы вы хотели?       И Вэй Ин отпустил своё сердце.       Когда букет был готов, он не мог налюбоваться и даже сфотографировал его. Белоснежные изящные эустомы по краям окружали всполохи нежных незабудок цвета летнего неба, чистоты и воспоминаний. А в самом центре, выбиваясь из общей гармонии горел единственный лохматый ярко-алый пион. Вэй Ин долго присматривался ко всем бордовым и красным бутонам и лепесткам в магазине и в итоге выбрал его. Не самый красивый — этот получился с дефектом. Его пышная шапка была однобокой. С другой стороны лепестки не выросли до конца и выглядели оборвышами.       Продавец не хотел его добавлять, заявив, что он нарушает цветовую композицию, да и вовсе брак садоводов, но Вэй Ин настоял. Этот мужчина ничего не понимал.       Если Лань Чжань был этими белыми эустомами, несгибаемый, прекрасный, совершенный, а незабудки — их незабываемым летом, их дружбой, то этот неверный, побитый и искривлённый пион цвета крови не кто иной, как Вэй Ин. И Лань Чжань окружил его своим светом, своей любовью. Он немного сместил пион из центра влево и вниз, чтобы композиция не смотрелась скучно, и остался доволен. Продавец всё ещё скептически косился на красное пятно, когда обвязывал стебли голубой лентой.       Возможно, если бы Вэй Ин поискал, он бы нашёл магазин попроще. Или выбрал букет подешевле. Но он не задумывался, он просто хотел увидеть удивление в глазах Лань Чжаня, увидеть, как изменится его взгляд, когда он получит цветы, как в них вспыхнет восхищение. Поэтому он не сожалел, что потратил на букет намного больше, чем мог.       По мере приближения к театру, где проходил концерт, Вэй Ин чувствовал, как возвращается волнение. В груди всё трепетало, щекотало от тихого счастья скорой встречи и холодного страха от неё же. Он то и дело перекладывал букет из одной руки в другую, поправлял сумку на плече, доставал телефон и проверял время каждые две минуты. Выступление уже началось. И теперь Вэй Ин был не просто в одном городе с Лань Чжанем. Их разделяло несколько стен и всё. Так близко друг к другу они не были с конца ноября.       Вэй Ин почувствовал, что начинает дрожать.       Около главного входа он остановился и осмотрелся. Скамеек не было — досадное упущение при проектировании генплана, поэтому он сбросил свою сумку около бордюра, разделяющего брусчатку и газон, и сел на неё, бережно держа букет, чтобы случайно не сломать.       Лань Чжань здесь. Стоит лишь немного подождать. Он тут. Совсем рядом.       Вэй Ин не знал, чего хотел больше, — смеяться или плакать. В нём столько всего накопилось не только за последние месяцы, но и за годы, и сейчас оно дрожало от напряжения и страха, оно горело. Но Вэй Ин не собирался отступать. Если придётся, он согласен себя сжечь.       Скрестив ноги, он устроился поудобнее, готовый сидеть столько, сколько придётся, чтобы увидеть Лань Чжаня. Прекрасно понимая, что такие концерты идут далеко не один час. Но он подождёт.       Мимо спешили по своим делам незнакомые люди. Солнце в небе двигалось к своему закату. Далёкий смех звучал откуда-то, принесённый ветром. Пара влюблённых, держась за ручки, неспешно прошла мимо. Пробежали с самокатами дети. Некоторые оглядывались, бросали недоумевающие и любопытные взгляды на Вэй Ина. Он мог представить, как выглядел в их глазах — одинокий, сжавшийся, с бледным от волнения лицом. Сидел там, на смятой сумке, почти на земле, держал в руках огромный букет, стоивший едва ли не больше половины его сегодняшней одежды. И молча пялился на вход в театр с надеждой и чем-то близким к отчаянию. Он выглядел брошенным и отвергнутым. Никому не нужным, будто выброшенный щенок.       Может, они думали, что он глупый фанат, мечтающий увидеть своего кумира? Или брошенный любовник? Или глупый парень, ожидающий вечно опаздывающую девушку? Может, у него нет дома, может, он украл эти цветы, может, затевает что-то. Вэй Ин знал, как работают головы других людей — в них вряд ли было что-то хорошее о нём. Обвинять, предполагать худшее, недоверчиво коситься или игнорировать — всегда проще, чем копнуть глубже.       Но Вэй Ина не волновало, что и кто решит о нём. Он просто ждал.       К заходу солнца воздух стал заметно прохладнее, и он съежился, начав замерзать. В сумке лежал свитер, но, чтобы достать его и после надеть под куртку, пришлось бы освободить руки. А Вэй Ин не мог просто положить букет на землю. Вдруг он помнётся? Или кто-то утащит его? Нет, Вэй Ин мог потерпеть, это всего-то вечерний холод. Бывало и хуже. Что с того, что он замёрзнет? Главное, сберечь букет.       Лань Чжаня никогда не пугали низкие температуры. В школе он всегда первым открывал сезон купания в речке. Пока Вэй Ин кричал и подпрыгивал, силясь зайти в ледяную по его мнению воду, друг спокойно плавал и порой бросал на него взгляды с тихой насмешкой. Вэй Ин обожал, когда он так смотрел, когда дразнил его в ответ.       Фонари вдоль улицы задрожали и вспыхнули один за другим зарождающимся холодным светом, и из дверей начали выходить люди. Они неспешно спускались по ступенькам крыльца, обсуждая завершившийся концерт. Вэй Ин почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди, и сам подскочил следом. Неуклюже перекинув сумку через плечо, он стиснул букет обеими руками и, вытянув шею, стал присматриваться. Не то, чтобы он ожидал, что музыканты просто так пройдут в толпе зрителей. Но они появятся после, совсем скоро. Когда основная масса рассеется и всё вокруг стихнет. Когда те, кто сейчас толпится у их сцены с просьбой об автографе и фото, наконец, тоже уйдут.       Чем дольше Вэй Ин ждал, тем больше ощущал себя на краю пропасти.       Ещё немного. Всего лишь несколько минут. Может, десятков. Но теперь лишь они отделяли Вэй Ина от встречи с Лань Чжанем. В груди болело, стонало сердце. От ожидания. От предчувствия. От любви.       Встреча, которую он так ждал. Человек, по которому так сильно скучал.       И это случится. Они встретятся. Боже, они на самом деле встретятся.       Воздух стремительно темнел, свет истончался, исчезал, растворяясь красками в воде пространства.       Вэй Ин стоял неподвижно и не мог унять мелкую-мелкую дрожь. Он не знал — от холода или волнения.       Когда из дверей вышли два человека с футлярами для инструментов, его оцепенение спало. И сердце, до этого кричавшее от тоски, замолчало. Всё оборвалось. Вэй Ин сделал несколько быстрых шагов вперёд и снова остановился.       Сейчас.       Он дождался.       Один за другим медленно выходили музыканты, о чём-то разговаривая в полголоса. Невысокая женщина с пучком на голове осталась стоять на крыльце и всем указывала куда-то влево. Вэй Ин оглянулся и сразу заметил большой автобус, должно быть, нанятый, чтобы отвезти их в гостиницу. К нему артисты и направлялись. Вэй Ин видел афиши, фотографии и даже отрывки видео с выступлений в этом концертном туре, он знал, что его участников действительно много. Там были люди среднего и преклонного возраста, мужчины и женщины, играющие на разных инструментах, имеющие за плечами разные истории. Лань Чжань был самым молодым из них. И ещё одна виолончелистка была на три года его старше.       Цветы в руках белели как сигнальный факел. И красный пион казался Вэй Ину собственным вырванным сердцем. И он собирался вручить его Лань Чжаню. Не только цветы, но всего себя.       Люди выходили, не обращая внимания на Вэй Ина, спешили мимо него к своему автобусу. Наверное, они хотели скорее вернуться в свои номера и отдохнуть. И если Вэй Ина, впервые отправившегося в самостоятельное путешествие, всё впечатляло, то они уже утомились от смены городов и видов за окном, от вечной дороги.       Они шли, разговаривая друг с другом, группами, парами. Кто-то в одиночестве. Вэй Ин всматривался в них, щурился, боясь моргнуть и пропустить родное лицо. Но Лань Чжаня не было. Его не было, и…       Вэй Ин вздрогнул так сильно и резко, что чуть не ударил себя же по лицу цветами. Придерживая сумку одной рукой, он бросился к только что вышедшим из дверей мужчине с красным футляром, судя по форме, для саксофона и женщине с высокой причёской.       — Простите!       Они остановились. Мужчина с удивлением окинул Вэй Ина взглядом, а женщина уставилась на цветы и заулыбалась.       — Здравствуйте. Вы хотели автограф? — прямо спросил саксофонист. Вэй Ин поспешил разуверить его.       — Нет, — для большего эффекта он покачал головой. — Извините, я жду одного человека. Лань Чж… Лань Ванцзи. Он играл сегодня. На скрипке.       Вэй Ин почувствовал себя глупым. Разумеется, они знали кто такой Лань Чжань, ведь это с ним выступали уже не один месяц. Но он слишком нервничал, чтобы контролировать лепет своего языка.       В глазах женщины вспыхнули огоньки, и её улыбка из вежливой превратилась в хитрую. Мужчина же остался сдержан и вежлив.       — Напрасно ждёте, — просто ответил он. — Лань Ванцзи уже давно уехал. Сразу после концерта вышел через служебный вход.       Нет.       Вэй Ин покачнулся и сильнее вцепился в букет.       Не может быть. Пусть ему послышалось, пусть показалось. Он проделал такой путь, он так отчаянно ждал.       И Лань Чжаня здесь не было.       Его не было здесь, и это ожидание, это предвкушение ничего не стоили. Он уехал. Он не придёт. Не выйдет из этих дверей и не встретит его своим мягким взглядом.       — Где он? — выпалил Вэй Ин, едва сдерживая себя, чтобы не повысить голос.       Его нужно было найти. Догнать. Обнять. Рассказать ему всю правду.       Нельзя ждать.       Им нужно встретиться.       Вэй Ин не мог потерять его снова.       Мужчина недоверчиво уставился на Вэй Ина.       — Молодой человек, вы в самом деле полагаете, что мы скажем вам место отдыха нашего музыканта? Чтобы вы нарушили его частную жизнь ради фотографии, росписи на открытке и пары восторженных слов?       — Нет! Я его друг! — сразу же выпалил Вэй Ин. Мужчина недоверчиво хмыкнул.       — Ну да. Если это так, позвоните своему другу, пусть он сам скажет вам, где он. А нам пора. Только нас и ждут.       Вэй Ин почти захныкал от бессилия. И, когда музыканты попытались уйти, решительно перегородил им путь.       — В самом-то деле! — воскликнул саксофонист раздражённо. — Мы после длительного концерта, мы устали. Позвольте пройти. Или мы позовём охрану.       Вэй Ин всё понимал, но не мог отступить. Не сейчас, когда был так близко к Лань Чжаню, и эти люди — единственные, кто могли ему помочь.       — Пожалуйста! — он схватил мужчину за локоть. — Он правда мой друг. Но у него выключен телефон, я ждал его после концерта, я не знал, что он уйдёт раньше. И он не знает, что я здесь. Клянусь, я не побеспокою его, если он того не захочет. Но мне нужно его увидеть. Очень!       Саксофонист сердито дёрнул на себя руку, но Вэй Ин не отпустил. И в этот момент к ним подошёл высокий мужчина в тёмной форме охраны.       — Какие-то проблемы? — спросил он сурово у музыкантов. Саксофонист бросил на Вэй Ина ликующий взгляд, но его спутница опередила его.       — Нет, — покачала она головой с милой улыбкой. — Никаких. Спасибо. Мы сейчас подойдём к автобусу.       Охранник и саксофонист одинаково недоверчиво уставились на неё, но затем первый кивнул и ушёл.       Вэй Ин разжал пальцы и освободил чужую руку.       — Спасибо, — поблагодарил он женщину. И теперь обращался именно к ней. — Пожалуйста, вы можете сказать мне, где сейчас Лань Ванцзи?       Женщина улыбнулась ему.       — Извините, но нет, — ответила она спокойно, без тени враждебности или недовольства. — Думаю, если Лань Ванцзи ваш друг, вы должны нас понять и порадоваться, что у него есть коллеги, которые не позволят назойливым почитателям его музыки докучать и лезть в его частную жизнь.       И это было поражение. Что тут можно было возразить? И против неё разве мог Вэй Ин использовать силу?       Разочарованно вздохнув, он опустил голову. Взгляд его упал на цветы. Ненужные. Он и позабыл про них. И без Лань Чжаня зачем они ему?       — Возьмите, — он протянул букет и немного грубо впихнул девушке в руки. Она приняла цветы, понюхала и спросила:       — Это для него? Что мне с ним делать?       Вэй Ин лишь пожал плечами.       — Что хотите. Нравится — возьмите себе. А нет — так выбросьте. Мне всё равно.       Букет, который он тщательно собирал, больше не имел смысла. Как и сам Вэй Ин.       Он развернулся и, опустив плечи, побрёл прочь. Ему нужно было немного времени, чтобы прийти в себя, чтобы принять, что этот раунд не за ним, и решить, что делать дальше. Он точно не мог объезжать все гостиницы и отели города в слепой надежде увидеть там музыкантов. Маловероятно, что кто-то на стойке регистрации скажет ему, что они в их номерах. Конечно, будь у него машина, он мог бы отправиться за автобусом. На поблизости не маячило ни одного такси.       Ноги шли и шли, путались, заплетались. Пока Вэй Ин не заметил скамейку и не дополз до неё. Уронив рядом сумку, он тяжело сел и закрыл голову руками. Старая боль в ней не вернулась. Просто он очень устал. Думая о своей поездке, планируя, он всегда заканчивал моментом встречи с Лань Чжанем и их разговором. О том, что должно было случиться после, он никогда не думал, слишком страшась, что станет ненужным тому, кого любил. И теперь остался один, в темноте, на улице, в чужом огромном городе.       Вздохнув в очередной раз, он вытащил из сумки свитер и, стянув куртку, напялил его на себя. Стало чуточку теплее. Живот побаливал — он не ел ничего с обеда. И дыра разочарования и сожаления в груди стягивала лёгкие и сжимала сердце.       Если бы только Вэй Ин мог знать, что Лань Чжань убежит раньше. Но откуда? Пока он сидел, пялясь на главный вход, друг ускользнул через другой. Словно вода сквозь пальцы. Будто ускользающее счастье, невесомое, нежное, неуловимое. Вэй Ин пытался поймать его, сохранить, но не мог. Каждый раз оно исчезало.       Мир вокруг стал совсем тёмным, почти ночным. И фигуры людей казались вырезанными монохромными тенями. Пастельно жёлтые фонари расплёскивали в черноте свои брызги света. И в ветвях, едва оперившихся редкими крошечными первыми листочками, сквозил, стонал ветер.       Вэй Ин и Лань Чжань наконец-то были в одном городе. Но всё так же не вместе.       Где-то вдалеке, там, где темнели кроны парка, залаяла собака. Вэй Ин машинально дёрнулся, схватился за сумку, и сердце испуганно подпрыгнуло к горлу. Но звук не повторился.       Продолжая коситься в ту сторону, Вэй Ин вытащил свой телефон. Он знал, что у коллектива, с которым выступал Лань Чжань, ещё два концерта. Один послезавтра, другой сразу за ним. И после этого они будут свободны.       Ещё четыре дня без сегодняшней ночи, и Лань Чжань вернётся домой. Наверное, разумнее всего было бы сделать то же самое, сесть на поезд, приехать в родной город и встретить его уже там. Но что-то мешало Вэй Ину выбрать этот лёгкий путь. Он думал о том, что его лучший друг, его любовь, считает, что его бросили, что его отвергли, и ему самому становилось стыдно, горько и больно. Он не желал Лань Чжаню ни одной лишней минуты жить в этой лжи.       Не задумываясь, он купил билет на самолёт до Ханчжоу на завтра, даже не посмотрев на неоправданно высокую цену и тайно мечтая, чтобы Лань Чжань и его музыканты сели на тот же рейс.       Живот заурчал и сжался, болью напоминая о себе. Запустив руку под куртку и свитер, Вэй Ин потёр его через ткань футболки.       — Сегодня без ужина, приятель, — пробормотал он, просто чтобы разбить ненавистную тишину.       Ему нужно было сохранить оставшиеся деньги на билет домой.       Холодало. И ночной воздух едва ли напоминал о весне. Сидеть на скамейке стало совсем неуютно. Подняв сумку и забросив её на плечо, Вэй Ин поднял воротник куртки, набросил на голову капюшон и, спрятав в карманах мёрзнущие покрасневшие руки, куда-то побрёл.       Ночной город был поистине красив. Другие краски. Другие цвета и огни. Иное лицо. Вэй Ин всматривался в него, пытаясь разгадать, увлечься тем, что видел. Но мысли его тоскливо возвращались к Лань Чжаню.       Как же близко они сегодня были!       Может, и правда на них какое-то проклятье, не дающее им быть вместе? Если даже случайности против них. Только вот Вэй Ин не верил в судьбу. И свою собирался нарисовать сам. Самыми красивыми красками. Достаточно в ней было серых и чёрных тонов. Пора зажечь этот мир. Пора вернуть своё лето.       Всю ночь он слонялся по городу, не давая себе уснуть. На дне рюкзака нашлось два леденца и, дрожа от холода, он сжевал их — и ужин, и завтрак в одном лице. Ещё дважды за эти тёмные часы он слышал собак и каждый раз на грани ужаса устремлялся прочь. Уже под утро — было почти четыре — он забрёл непонятно куда и заблудился. Его новый телефон вредно пискнул и выключился, забрав с собой всю навигацию. Хорошо, что старый кнопочный мобильный разрядился всего на два процента. Правда, карты на нём всё равно не было. Но Вэй Ину было спокойнее, зная, что он всегда может позвонить или хотя бы узнать который час.       Он бродил неизвестно где, врезался в мусорные баки, выставленные отчего-то прямо за углом, и набил пару синяков на коленях. Спустя почти час скитаний, он увидел дворника, вышедшего подметать улицу ранним утром, и обрадованно поспешил к нему.       В аэропорт в итоге он прибыл за четыре часа до своего рейса и успел отогреться. Весь полёт он проспал, открыв рот и откинув голову на мягкую спинку.       Ханчжоу встретил его проливным дождём и прохладным воздухом. Вэй Ин застонал, глядя на то, как капли стекают по стёклам аэропорта. Он не взял с собой зонт. По правде говоря, у него вообще не было зонта. Никогда. В школе он не боялся промокнуть и заболеть или испачкать одежду, но Лань Чжань всегда ждал его со своим красивым голубым зонтиком, чтобы проводить домой. А после, ослепнув, он и не гулял в плохую погоду. Вот и не обзавёлся такой вещицей.       Полдня он проторчал в аэропорту: поспал в кресле, потаскался по этажам, затем увлёкся набросками того, что видел — людей, интерьеров, конструкций, и даже забыл о голоде. Отыскав розетку, он зарядил свой дохлый смартфон и после в интернете нашёл комментарии о вчерашнем концерте. В Ханчжоу зрители с нетерпением ждали их. Как и в Пекине, где должен был состояться завершающий концерт. Красиво — начинать и заканчивать на одной сцене. Круг замкнётся. И начало станет концом.       Слоняясь по аэропорту весь день, Вэй Ин умудрился даже завязать пару знакомств. Он поиграл с кошкой, которую пожилая дама везла с собой в переноске. Женщина рассказала, что едет к дочке и внукам, завалила Вэй Ина тёплыми историями и в конце угостила его бутербродом с тунцом.       — Хорошего вам перелёта, — пожелал ей Вэй Ин, когда объявили посадку на её рейс.       — А тебе хорошей встречи со своим любимым, — улыбнулась она и совсем по-девчачьи подмигнула, прежде чем подхватила сумку с кошкой, чемодан на колёсиках и затопала прочь. Вэй Ин знал, что улыбался в ответ и немного покраснел. Когда она спросила его, куда он летит, он честно ответил, что уже на месте и просто ждёт любовь всей своей жизни. Ей понравилось то, что она услышала. Со своим мужем она была знакома со школьных лет, но у них ушёл не один год на то, чтобы осознать свои чувства, но с тех пор они никогда не расставались, воспитали замечательную дочь и теперь нянчили её детей.       — А где ваш муж? — спросил Вэй Ин. Эта история заставила его сердце биться чаще. — Почему он не летит с вами?       Любовь в глазах и улыбке женщины сменилась тихой, нежной печалью.       — Он уже год, как умер.       Но они были счастливы. Они прожили вместе долгую прекрасную жизнь. И его смерть не сломала её, потому что у неё остались эти воспоминания. И их любовь.       — Знаешь, милый, — сказал она, — если ваша любовь истинная, настоящая, то никакая смерть вам не помеха. Да, мой муж ушёл. Для всех. Но со мной он всегда рядом. До моего последнего вздоха. И, когда мой час пробьёт, я знаю, что именно он встретит меня на том краю моста.       К вечеру дождь закончился. Вэй Ин устал от однообразия стен, от шума голосов, и не мог больше здесь оставаться. Возможно, уходить из тепла было глупо, но он хотел посмотреть ещё один город. Город, что завтра встретит музыку Лань Чжаня. Интересно, он уже здесь? Вэй Ин пытался рассмотреть в толпах людей музыкантов, но не смог. Быть может, они ещё не прилетели. Или им вновь было суждено разминуться в таком огромном пространстве, пройдя мимо друг друга и не увидевшись.       В вечерней иллюминации Ханчжоу был прекрасен, словно волшебный город, сошедший со страниц книги. Вэй Ин с восхищение рассматривал высокие небоскрёбы, здания необычной формы, яркие вывески. Фотографировал, запоминал, впитывал в себя атмосферу другого города. Другой жизни. Воздух свободы. Его маленькое путешествие. Даже в вечерний час здесь было многолюдно, мир кипел, двигался, жил. И Вэй Ин позволил этому потоку подхватить себя, закружить.       На одной из площадей перед кинотеатром группа молодых людей играла музыку. Вэй Ин узнал — это была простая и красивая народная песенка. Остановившись, он вытащил из сумки флейту — он взял её в последний момент, тайно мечтая исполнить дуэт вместе с Лань Чжанем — и присоединился к этим ребятам, подхватив их мотив. Они широко заулыбались ему и с радостью приняли в свою маленькую группу. Это было весело, границы стёрлись, все ограничения, все рамки растворились. Хотел бы Вэй Ин, чтобы Лань Чжань сейчас был с ним. Чтобы увидел город таким, чтобы так же насладился музыкой и жизнью. Чтобы радовался и был свободен.       Когда они снова найдут и обретут друг друга, Вэй Ин обязательно вытащит Лань Чжаня на прогулку на всю ночь. Он покажет другу эту сторону мира, город, живущий в огнях. Заснувший город. Ночную прохладу. И особую, магическую, почти физически ощутимую тишину часа перед рассветом.       После почти двух часов совместной игры Вэй Ин познакомился с каждым из четырёх парней, что позволили ему присоединиться к ним. Двое из них учились на последнем курсе музыкального, а двое уже давно работали, у одного даже была жена. Все они оказались позитивными и очень весёлыми. Они также расспросили Вэй Ина о его флейте, он признался, что это подарок его лучшего друга, которого он ищет в Ханчжоу и с которым не виделся очень давно.       — Так, значит, тебе негде ночевать, да? — спросил Цзи Чэн, убирая свою гитару. — Если хочешь, можешь остаться у нас в общежитии. Мы с Шэнь Цзияном делим комнату и уступим тебе одну кровать.       — Да, мы и на одной поспим. Смотри, какие мы тощие, — поддержал друга Шэнь Цзиян.       Вэй Ин растерялся. Эти парни знали его пару часов, но были добры к нему и бескорыстны. Разве такие люди ещё есть? Но затем он вспомнил женщину с кошкой в аэропорту. Она тоже была с ним приветлива и ласкова. Может, для мира не всё ещё потеряно.       — Давай, соглашайся, — Цзин Чэн похлопал его по плечу.       — Никто не должен ночевать на улице. В чужом городе. Холодной ночью, — со всей серьёзностью произнёс Сюй Лэо. — Если не хочешь к ним, можешь остаться у меня. Уверен, моя жена не станет возражать, когда узнает тебя получше.       — Ты ведь не хочешь заболеть завтра и снова потерять своего лучшего друга, — добавил Ян Исин.       И против этого возражать было нечего.       — Спасибо вам, — Вэй Ин сложил руки и поклонился каждому. — Большое спасибо. Вы меня очень выручили, хотя совсем не обязаны.       — Брось, — Сюй Лэо кивнул ему с улыбкой. — Все мы связаны одной музыкой. И всё это ради любви. Не удивляйся, все мы здесь это поняли. Ради лучшего друга можно пойти на многое, но только ради любимого — перевернуть и разрушить мир. А ты выглядишь так, будто готов сделать именно это.       Вэй Ин коротко рассмеялся, не найдя, что ответить. Кажется, он стал слишком очевиден, обнажив своё сердце. Но его это ничуть не расстраивало. О любви к Лань Чжаню он готов был поведать всем на свете, не умолкая.       Этой ночью после тёплого позднего ужина он спал в настоящей кровати. Утром сразу после завтрака он отправился к зданию концертного зала, на этот раз не собираясь упустить Лань Чжаня. Цзин Чэн и Шэнь Цзиян пожелали ему удачи и попросили не теряться и обязательно писать.       На этот раз у Вэй Ина не было ни цветов, ни других подарков. Только он сам. Такой какой есть. Но он надеялся, что этого будет достаточно.       Вновь пошёл дождь — но на этот раз он был мелким и едва ощутимым, и Вэй Ин не беспокоился о том, что промокнет. На улице перед входом никого не было — слишком рано, и, поразмыслив, Вэй Ин нырнул внутрь. Но он не успел даже осмотреться и оглянуться, как его окликнул охранник.       — Молодой человек, вы куда?       Вэй Ин стянул капюшон с головы и максимально дружелюбно и мило улыбнулся.       — Доброе утро. Не скажете, музыканты уже прибыли? Те, что будут сегодня выступать.       — Ну, да. Репетируют, — ответил охранник. Сердце Вэй Ина споткнулось. Со скольки же они часов тут? Неужели все артисты встают в пять утра, как Лань Чжань?       — Вот и славно, — он стряхнул с плеч капли дождя. — Я как раз к ним.       — А вы кто?       Вэй Ин сыграл удивление — на его собственный взгляд весьма талантливо. И добавил к этому чуточку оскорблённости.       — Я, вообще-то, один из труппы, — пафосно выдал он. — Вот, даже инструмент есть.       В качестве доказательства он вытащил из сумки свою флейту.       — Прилетел позднее, были свои дела, а телефон сел, не мог ни с кем связаться, вот и не знал, в гостинице они или уже здесь, — продолжил он уверенно. — Теперь я могу пройти? Мне тоже надо репетировать, если вы не знали, и будет лучше, если я немедленно приступлю и перестану тратить время с вами.       Охранник растерянно отступил, явно пытаясь понять, правду ли сказал Вэй Ин. Потому что если да, то лучше не перечить, а если нет, и он допустит за кулисы постороннего…       — Знаете, это неприемлемо, — отчеканил Вэй Ин, надувая губы. — Я пожалуюсь вашему руководству. Что за отвратительная организация концерта? Ни в одном городе за эти месяцы меня так не оскорбляли. Мало того, что не узнали, так ещё и препятствуете моему проходу на сцену. Немыслимо!       Для большего пафоса он всплеснул руками и громко вздохнул. Лицо охранника ещё мгновение оставалось полным сомнений, а после на нём отразилось раскаяние.       — Сожалею, — произнёс он. — Прошу простить меня, проходите, пожалуйста.       — Хм, — Вэй Ин вздёрнул нос. Засунув флейту назад в сумку, он гордо прошёл мимо мужчины, чувствуя крошечную вину за этот спектакль. Но его сердце уже танцевало в груди в предвкушении встречи с Лань Чжанем, и всё остальное больше не имело значения.       — Далеко собрался?       Вэй Ин остановился и оглянулся. Из боковой двери, которую он вначале не заметил, вышла женщина. Он сразу же узнал её — это она направляла артистов после прошлого концерта к автобусу.       — Эм… я…       — Немедленно уходите, или я скажу вывести вас вон, — отчеканила дамочка грозно. И сверкнула взглядом на охранника. — Почему вы пропускаете посторонних? Я думала, было чётко оговорено, что никто не может присутствовать на репетициях и за кулисам.       — Но он сказал, что тоже музыкант, — охнул мужчина. — И даже дудку показал.       Вот теперь Вэй Ин оскорбился на самом деле.       — Это флейта, — не удержался от того, чтобы поправить, он. Никто не может обижать его любимый инструмент, его девочку.       — Это не наш артист, у нас нет ни одного флейтиста, — процедила женщина. И снова посмотрела на Вэй Ина. — Сам уйдёшь или помочь?       — Но я от городского членства журналистов, — выпалил Вэй Ин первое, что пришло в голову. Он должен был здесь остаться. От Лань Чжаня его отделяло несколько дверей. Нельзя, чтобы всё опять развалилось. — У меня разрешение на присутствие здесь. Небольшие съемки репетиции для завтрашнего релиза в сети и только. Им даже не придётся нарочно что-то делать или отвлекаться. Я посижу в зале, сделаю несколько кадров, и всё. Меня не будет ни видно, ни слышно.       Лицо женщины окрасила хищная улыбка, и она внезапно напомнила Вэй Ину акулу из детских книжек — такой же злобно-ехидный взгляд широко расставленных глаз, и недобрая ухмылка, полная блестящих зубов.       — Думаете, я вас не запомнила? Вы приставали к нашим артистам после прошлого концерта, — выдала она с самодовольством. Явно гордилась своей памятью и наблюдательностью. — Сталкер вы или просто чокнутый фанат, мне всё равно. Но если по-хорошему не уйдёте, пожалеете.       — Вот как, — Вэй Ин проглотил едва не выскочившее из горла сердце, не без усилий запихал его назад в грудную клетку.       Слишком долго он позволял другим людям решать за себя — куда ему идти, что делать, кого слушать, что чувствовать, с кем дружить. Хватит. Никто больше не посмеет встать между ним и Лань Чжанем.       — Тогда я выбираю второе, — Вэй Ин отпустил ледяную усмешку одним лишь уголком губ. И в ту же секунду, крепко держа сумку, бросился вперёд по коридору.       Если Лань Чжань увидит его, всё это безумие прекратится. Нужно, чтобы он знал, что Вэй Ин здесь. Этого будет достаточно.       Охранник, громко топая, бежал следом.       Вэй Ин задыхался. Он так давно не бегал. Голова кружилась, а в боку кололо. Сумка сдавливала плечо.       Ему не сбежать.       — Лань Чжань! — закричал он что есть силы.       Только услышь меня. Ты всегда меня слышал. Даже когда не стоило. Пожалуйста, пожалуйста, услышь и сейчас.       Я здесь! Я приехал к тебе!       Вернись ко мне.       Найди меня.       — Лань Чжань! Лань Ванцзи! Это Вэй Ин! Лань Чжань! Я здесь, Лань Чжань! Лань Чж…       В спину резко и больно ударили, толкнув его в стену.       Вэй Ин упал, ударившись головой. Перед глазами всё помутнело, и взгляд тотчас закрыла тьма. Боль ярким цветком вспыхнула в голове, растеклась знакомым путём по вискам, протянула свои обжигающие льдом пальцы к глазницам.       — Лань Чжань…       Вэй Ин закрыл глаза, дрожа, и уткнулся лицом в пол. Грубые руки резко встряхнули его, подняли на ноги, крепко, до синяков, сжали руку. Вэй Ин последовал за охранником, не решаясь открыть глаза. В висках всё ещё билась, стучалась боль, и он боялся того, что могло случиться. Что он снова не увидит ничего, кроме серой пустоты.       И, если это так, если он вновь… Он не знал, как тогда переживёт это.       — Лань Чжань! — выкрикнул он отчаянно и испуганно. Чувствуя себя маленьким, слабым и загнанным. Бесполезным.       Им никогда больше не встретиться, да? Такова жизнь?       — Замолчи, — прошипел женский голос откуда-то слева. Значит, она тоже здесь.       Вэй Ин слышал, как открылась дверь, а затем его в очередной раз пихнули между лопаток. Прижав к груди сумку, он вылетел вперёд, сделал несколько шагов и на этот раз удержался от падения.       Ноги дрожали, и сердце бешено колотилось.       Вэй Ин не мог открыть глаза. Слишком страшно. Он так и стоял под мелким дождиком, трясясь, один, в темноте, и не знал, что теперь делать.       — Вы в порядке?       Кто-то мягко спросил его и неожиданно прикоснулся. Вэй Ин дёрнул плечом от неожиданности, повернулся на звук и машинально открыл глаза.       Целый миг от вечности мир был состоящим из серого цвета. А затем Вэй Ин увидел. И от облегчения чуть не рассмеялся.       Перед ним стояла незнакомая девушка и обеспокоенно смотрела на него.       — Да, — Вэй Ин кивнул, для убедительности два раза. — Спасибо. Я в порядке.       Она улыбнулась ему и пошла дальше по своим делам. А Вэй Ин обернулся на главный вход здания, из которого его только что вышвырнули. Неприступная крепость. Слышал ли Лань Чжань его голос? Ищет ли? Или эта противная дамочка убедила его, что ничего не было? Вэй Ин не мог полагаться на случай. Он должен был убедиться, что Лань Чжань знает о его присутствии, что тоже хочет его увидеть. Значит, нужно было снова о себе заявить. И, если уж прорваться через центральный вход не вышло, Вэй Ин придумает что-нибудь ещё. Поудобнее устроив сумку на плече, он пошёл вокруг здания.       Здесь обязательно должно быть уязвимое место — у всех они есть, как людей или вещей, так и домов. Очевидно, что в самом концертном зале не было окон, чтобы не нарушалась акустика. Но были другие, ведущие в различные комнаты. На дворовом фасаде нашлась вторая дверь. Вэй Ин на всякий случай подёргал её, но она оказалась закрыта. Немного постучав в глупой надежде — вдруг кто-то пройдёт мимо и откроет ему? — он побрёл дальше. И тогда вдруг увидел, что одно из окон было открыто. Сдержав ликующий крик, Вэй Ин вскинул вверх кулак и поспешил к нему, стараясь не шуметь. Мысленно поблагодарив того человека, кому стало жарко в этот не самый тёплый день, он подкрался поближе и, будто бы ненароком скользнул взглядом внутрь.       Судя по всему, это была одна из комнат для артистов. Напротив окна у стены стояло пианино. У другой — большая гардеробная вешалка, на которой яркими цветами смотрелись разные костюмы. Вытянув шею, Вэй Ин прислушался — кажется, никого не было. Он повертел головой по сторонам, чтобы убедиться, что и на улице его никто не заметит, и подошёл ближе.       Стараясь не шуметь, он первым делом пропихнул внутрь свою сумку. Беззвучно опустив её на пол, он подпрыгнул, отталкиваясь руками от подоконника, перекинул одну ногу, развернулся и довольно неуклюже вполз внутрь.       Давно его сердце не билось так часто от вкуса нарушений правил, от адреналина. Озорная улыбка невольно возникла на лице, и Вэй Ин даже не попытался её спрятать. Он скучал и по этому тоже. Мягко перешагнув через сумку, он подхватил её за ремень, потянул к себе и обернулся.       Невидимая стрела со всей скорости врезалась в его грудь, проткнула левое лёгкое и вышла наконечником на спине.       На диванчике в противоположном углу, скрытая в тени, сидела та же женщина, которая выгоняла его ранее. Потягивая что-то из маленькой белой чашечки, она внимательно наблюдала за происходящим.       — Хэ, — Вэй Ин невольно издал нервный смешок. — Здрасте.       — Здравствуй опять, — ответила ему дама холодным тоном. — Куда-то собрался?       Вэй Ин стиснул пальцами сумку.       — Да вот, выход ищу, — бодро ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Так что пойду. Вы не вставайте, сам доберусь.       Он рванул к двери.       — Ну уж нет, — процедила ему в спину женщина.       Вэй Ин дёрнул дверь на себя и тотчас врезался в другого человека. Отлетев по инерции чуть назад, он ощутил, как смыкаются на его предплечье сильные чужие руки. Конечно же, у этой дамочки всё схвачено. Пока Вэй Ин медленно заползал в окно, она вызвала охрану.       — А это я, — Вэй Ин поднял глаза на уже знакомого человека и улыбнулся. — Снова.       Охранник сильнее свёл брови.       — Куда его?       — Выдворите отсюда и следите, чтобы больше не пролез, — женщина встала со своего места и подошла к Вэй Ину. Вблизи она была ещё неприятнее, чем издалека.       — Если попадётся ещё раз, сдадим его милиции за преследование, — отчеканила она и снова одарила Вэй Ина своей акульей улыбкой. Он лишь скривился в ответ, глядя на неё с высоты своего роста.       — Ах, да, — пропела она самодовольно, — можешь кричать, сколько хочешь. Все музыканты сейчас в зале, репетируют. Там прекрасная звукоизоляция, да ещё и звучание инструментов — тебя никто не услышит.       Вэй Ин изо всех сил сдержался, чтобы не измениться в лице и не дать ни капле злости и досады отразиться на нём. Это ещё не конец. Он попытался вырваться из хватки охранника, но тот вцепился так, будто тонул, а Вэй Ин был спасательным кругом.       Шагая по коридорам, Вэй Ин прислушивался, надеясь уловить хоть какой-то признак наличия здесь музыкантов. Но кругом было так тихо, словно здание пустовало. Должно быть, у концертного зала действительно прекрасное расположение в отдалении от коридора, и отличная звукоизоляция.       Покосившись на охранника, Вэй Ин на пробу кашлянул, и тот сразу же сильнее сжал пальцы и с подозрением посмотрел на него. Да, от такого не сбежишь.       Довольно грубо охранник выпихнул Вэй Ина за дверь и бросил на него предостерегающий взгляд. Вэй Ин лишь пожал плечами и лукаво улыбнулся.       — Не прощаюсь, кэп! — крикнул он, махнув рукой. И пошёл в сторону. До концерта ещё оставалось почти два часа, и за это время ему нужно было придумать, как следить за двумя противоположными входами одновременно, чтобы не упустить Лань Чжаня, если тот снова решит уйти раньше.       Но проблема решилась сама собой, стоило только Вэй Ину заглянуть на форум в интернете, где обсуждали концерты. Сразу после сегодняшнего выступления весь коллектив отправлялся в аэропорт, чтобы вылететь в Пекин для завершения своего тура, и фанаты собирались устроить им живой коридор.       Это был словно удар под дых.       Вэй Ин так рассчитывал хотя бы на пару часов рядом с Лань Чжанем. Просто чтобы всё объяснить, а потом исчезнуть, отстать, если друг того пожелает. Или, напротив, никогда не разлучаться снова.       Он сразу же полез на сайт аэропорта, чтобы купить билет, но на сегодня в сторону Пекина их уже не было. Оставался вариант перелёта с пересадкой, но у Вэй Ина не было достаточно денег. Их должно было хватить ровно на один недолгий перелёт — домой. Даже на поезд уже не осталось.       Это было так обидно, так нечестно, что Вэй Ину пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не заплакать от отчаяния. Он проделал весь свой путь впустую. Последнее, что оставалось, это сегодня. Пусть он не успеет ничего объяснить, пускай у него не будет времени, чтобы всё рассказать, по крайней мере, Лань Чжань должен его увидеть. Должен узнать, что Вэй Ин ищет его. Что по-прежнему хочет быть рядом.       Даже нескольких минут вместе будет достаточно, чтобы всё это не было напрасно.       Часы концерта пролетели незаметно — Вэй Ин пребывал в каком-то дёрганом состоянии, и его разум был слишком мутным, чтобы отчётливо воспринимать происходящее вокруг. То, что всё закончилось, он понял лишь потому, что на улице внезапно появились люди. Но, вместо того, чтобы расходиться, как и положено, они оставались толпиться на крыльце. Вышел охранник и с видом крайнего недовольства пытался выстроить их всех по сторонам.       Вэй Ину никогда прежде не доводилось бывать на больших концертах, но он всегда представлял, что подобные коридоры из зрителей бывают только у популярных эстрадных певцов, а не у классических музыкантов. Но, кажется, его знания дали сбой. Или, возможно, причиной такого внимания был тот факт, что несколько артистов были действительно привлекательными. Не говоря уже о Лань Чжане. Вэй Ин читал о нём такие комментарии, которые даже ему было бы стыдно писать, от девушек и девочек далёких от музыки и скрипки. Тех, кого притягивало лишь его лицо. Каждый раз натыкаясь на них, Вэй Ин чувствовал странное давление в животе и надеялся, что Лань Чжань их никогда не увидит. Ни комментариев, ни тех, кто их оставил.       Толпа давила. Вэй Ин, прижимая к груди сумку, начал проталкиваться вперёд. Ему почти удалось, но в этот момент дверь открылась, и оттуда вышла уже знакомая дама, а сразу за ней два первых музыканта с футлярами. И люди качнулись к ним, выталкивая Вэй Ина назад. Он вытянул шею, чтобы лучше видеть.       Сердце стучало в горле — так сильно его сдавили со всех сторон.       Кто-то пихнул Вэй Ина сбоку, под грудь. Он охнул и оглянулся. Красивая девушка виновато улыбнулась ему и тотчас отвела глаза. В то же мгновенье раздался громкий визг. И последовавшие за этим девчачьи крики. Представления Вэй Ина об интеллигентности любителей классической музыки рушились на глазах.       Но, стоило ему оглянуться, как сердце остановилось, и всё сразу стало понятно.       Лань Чжань шёл между двумя другими музыкантами, но выдерживая дистанцию от обоих.       Вэй Ин мог бы закричать так же бессвязно, как все эти люди. Его сердце взорвалось, вспыхнуло и собралось заново.       Это был Лань Чжань. Его Лань Чжань. И он видел его впервые за пять лет.       Ни одна запись или фотография не могли передать его высокого роста и прямых плеч, того, как свет играл в его тёмных волосах, а ветер ласково перебрасывал чуть отросшие прядки.       Лань Чжань шагал уверенно, неспешно и ровно, со свойственной ему грацией. Он ни разу не оглянулся на людей, глядя вниз или вперёд, сосредоточившись на своей цели. Вэй Ин рванулся вперёд, но тотчас был отброшен.       — Ванцзи! Лань Ванцзи! — визжали девушки. — Можно ваш автограф? Сфотографируйся со мной! Это тебе подарок, возьми!       — Лань Чжань! — крикнул Вэй Ин со всей силы, пытаясь перебить их. — Лань Чжань!       Я здесь. Я здесь. Я здесь.       Оглянись. Пожалуйста. Обернись.       Услышь меня.       Это я.       Я твой.       Но голос Вэй Ина, сильный и немного дрожащий, тонул в гуле девчачьих восторгов, от которых закладывало уши.       — Лань Чжань!       Спина друга в красивом тёмно-синем пиджаке удалялась.       Вэй Ин бросил попытки прорваться к первой линии коридора и помчался параллельно движению Ванцзи в сторону автобуса.       И снова Вэй Ин бежал за ним, снова преследовал. В школе, когда они ещё не стали друзьями, он вечно хвостиком носился за Ванцзи на переменах и даже уроках, приставал, но постоянно видел лишь уходящую прочь спину. Но он не сдавался, упрямо продолжая следовать за приглянувшимся ему мальчиком. И не сдастся никогда.       Даже если придётся бежать всю жизнь.       — Лань Чжань!       Он споткнулся, но плотность толпы не позволила ему упасть и почистить асфальт лицом. Пожалуйста, пожалуйста.       Всё не может закончиться так.       — Лань Чжань!       Горло обрезало от слишком громкого крика так резко, что даже перехватило дыхание. Вэй Ину казалось, что оно полно крови, и та сейчас начнёт литься вместе с его расколотым голосом.       — Лань Чжань!       Кто-то ударил его в плечо, и он сам стукнул чьё-то тело, но всё это не имело значения. Заключённый в кольце людей, Вэй Ин вынужден был наблюдать, как любовь всей его жизни уходит прочь, не слыша его зов.       — Ханьгуан-цзюнь! — надрывно прохрипел он.       И вдруг Лань Чжань остановился. Он просто замер у дверей автобуса, наклонив голову, будто прислушиваясь. А затем оглянулся.       С расстояния Вэй Ин не мог разглядеть все огоньки и искры в его глазах. Но этот взгляд, сканирующий толпу, снился ему годами.       Девушки завизжали, заметив его внимание, и начали подпрыгивать. Вэй Ин вскинул вверх обе руки, надеясь, что сумка не свалится с плеча, и что есть силы замахал ими, растопырив пальцы.       — Лань Чжань!       К Ванцзи подошёл другой музыкант и что-то тихо спросил. Лань Чжань ответил, взгляд его ещё раз пробежался по толпе без тени узнавания. Вэй Ин жестикулировал, что есть силы, но Ванцзи снова отвернулся и забрался в автобус. Его коллега, положив руку на его спину, шагнул следом.       Когда автобус закрыл двери, люди начали разбредаться. И тогда Вэй Ин, освобождённый, побежал прямо к нему.       — Лань Чжань!       Он кричал безнадёжно и отчаянно. В боку кололо, а дыхание сделалось тяжёлым и шатким. Автобус медленно начал выезжать, и Вэй Ин так глупо бежал следом. Надеясь, что его увидят. Что кто-нибудь внутри заметит его и скажет остальным. И, быть может, Лань Чжань тоже выглянет в окно.       Когда автобус выехал с парковки, догнать его уже не было возможно. Запыхавшись, Вэй Ин пробежал ещё несколько шагов по инерции, а затем остановился и присел на корточки, прямо на тротуаре. Грудь давило, в глазах танцевали вперемешку чёрные и зелёные пятна. Закрыв глаза, он прижал руку к сердцу и едва не порезался о его осколки.       Всё его путешествие не имело смысла. Он снова хотел, как лучше, но облажался. Не справился. И теперь его ждала лишь одна дорога — назад, в свой город. Кажется, всё вышло так, как и хотел Сичэнь, и Вэй Ину и Лань Чжаню суждено встретиться в том месте, где всё и началось, — дома.