Песня о лете.

      В подростковом возрасте Вэй Ин ходил на свидания даже чаще, чем следовало, хотя это никогда не перерастало в настоящие отношения. Тогда его всё устраивало, ему не были нужны долгосрочные романы, лишь приятные вечера и внимание, но сейчас он не хотел, чтобы всё закончилось одной встречей. И его нулевой опыт в серьёзных чувствах только заставлял его переживать сильнее. Разумом он понимал, что это глупо, что Лань Чжань уже тысячу раз видел его в домашней, грязной и ночной одежде, и не имеет значения, что он выберет теперь, тем более большая часть наряда будет скрыта курткой, но сердце всё равно отчаянно паниковало и кричало в груди.       Он вымылся целых два раза, потратил сорок минут в попытке привести свои волосы в максимально привлекательный и минимально лохматый вид (в итоге шицзе помогла ему заплести две красивые тонкие косички по бокам, связав их на затылке алой лентой в хвост поверх распущенных волос) и завис перед шкафом с вещами. Будучи слепым, он полагался на вкус сестры и Не Хуайсана, но покупал одежду лишь по мере необходимости, не балуя себя просто чем-то красивым. Самым лучшим в его гардеробе оказался костюм, который он носил на свой прошлый День Рождения. Стоило вновь поблагодарить Хуайсана — у друга действительно хороший вкус в моде. Но этот наряд едва ли подходил для всё ещё прохладной ночной погоды. Раздражённо похныкав, Вэй Ин смирился с тем, что было, и остановил свой выбор на тёплом чёрном свитере с красными полосками на рукавах и узких джинсах. По крайней мере, его ноги выглядели симпатично.       Пляж находился на другом конце города, и никто не собирался отпускать Вэй Ина одного среди ночи пешком шататься по полутёмным улицам. Не Хуайсан даже предложил приехать и отвезти его, но Вэй Ин не хотел так поздно беспокоить друга, поэтому просто вызвал такси.       Ясный солнечный день превратился в такую же чистую ночь, и тёмно-фиолетовое небо над головой было усыпано звёздами. Тонкий серебристый месяц покачивался близко к горизонту, не затмевая их свет. Казалось, что ещё немного, и на нём, будто на качели, появится маленький мальчик, усядется на краешек и забросит в небесный океан свою удочку.       Вэй Ин остановился на тротуаре и, подняв голову, вдохнул полную грудь воздуха, глядя на мерцающие в высоте огоньки. Ночной воздух, такой особенный, так сильно отличающийся от дневного, заполнил лёгкие, окутал сердце и замер внутри. Где-то далеко едва слышно пела какая-то поздняя птица. Вэй Ин одёрнул куртку, спрятал ладони в карманы и пошёл к реке. Спустившись с ровной дорожки, он побрёл по песку, и тот мягко заглушал его шаги.       Фигура Лань Чжаня была видна издалека. Он стоял, как всегда с ровной спиной, запрокинув голову, и смотрел на небо. Серебряный свет луны охватывал его каким-то особым магическим ореолом, заставляя выглядеть почти нереальным. Словно игра воображения.       На короткую, крошечную секунду Вэй Ин мог почти поверить в то, что всё это ему снится. Что операция прошла неудачно, он остался слепым и брошенным, и это — лишь мечта в его голове. Жизнь, которая не случилась.       Он быстро моргнул, сбрасывая эти глупые мысли. Здесь, среди теней, пора отпустить свои страхи. Это не сон. Это правда.       Под конец Вэй Ин почти бежал. И как раз тогда, когда он открыл рот, чтобы выкрикнуть имя Лань Чжаня, тот обернулся.       Месяц и все звёзды, все кометы и небесные огни меркли по сравнению с блеском его глаз.       Вытянув руки, Вэй Ин с разбегу прыгнул вперёд, зная, что не упадёт. Лань Чжань поймал его, слегка качнулся и обнял. От него пахло сандалом и домом. Пахло детством и зелёным чаем. Пахло любовью. Закрыв глаза, Вэй Ин ткнулся носом в ворот его пальто, вдыхая и наслаждаясь. Лань Чжань ничего не сказал, просто крепче прижался к нему и, также опустив голову, спрятал лицо на его плече. А затем тихо-тихо, едва слышно, вздохнул.       И отчего-то — отчего-то — сердце Вэй Ина болезненно дрогнуло.       Он весь день пытался убежать от навязчивых мыслей о том, что что-то не так с Лань Чжанем. Заставлял себя верить, что это его глупая паранойя, что на самом деле всё хорошо. Но этот крошечный вздох, наполненный печалью, разрывающей горло, разбил его жалкую веру на части.       Тень чемодана мелькнула в сознании, сменившись опущенными глазами и отведённым взглядом друга, его молчанием на вопросы о будущем, его прощанием со школой.       Вэй Ин всхлипнул.       Он вдруг со всей ясностью осознал, что этот день, этот прекрасный волшебный день, которой сделал его таким счастливым, который он считал началом чего-то особенного, на самом деле был концом. Лань Чжань прощался не только со своими учениками.       Он прощался с Вэй Ином.       Сильнее сжав кулачками пальто друга, Вэй Ин закусил нижнюю губу, чтобы не издать ни одного жалкого звука. Глупый, глупый, глупый. Как мог он поверить, что, после всего, что было, заслуживает чего-то настоящего и прекрасного? Как посмел мечтать о своей семье и доме с тем, кого желал? Здесь, под звёздами, не было свидание. Лань Чжань позвал его сюда не для того, чтобы сказать «Я люблю тебя», но для того, чтобы произнести «Прощай».       Вэй Ин не знал, как услышать это и не развалиться на части. Но он должен был. Он поклялся себе, что, если Лань Чжань, узнав правду, не пожелает его больше, он отпустит его. Он дал слово и должен был его сдержать. Поэтому он лишь отчаянней обнимал своего друга в последний раз, пытаясь найти и собрать в себе все силы, чтобы отпустить Ванцзи с улыбкой, как тот и заслужил.       — Вэй Ин, — мягко в самое ухо позвал Лань Чжань.       Это всё. Это конец.       Вэй Ин совсем по-детски затряс головой и крепче схватился за чужое пальто. Ещё немного, ещё чуточку, пожалуйста. Если это правда, если действительно самый последний раз, он хотел запомнить это тепло, это ощущение, когда любовь всей его жизни обнимает его.       Но эти мысли лишь делали его сердцу больнее. Лицо скривилось, и Вэй Ин чувствовал, как беззвучные горячие слёзы обжигают его глаза. Только обретя Лань Чжаня, он должен был снова его потерять. И он не знал, не знал, как…       — Вэй Ин, — снова позвал Лань Чжань, на этот раз более настойчиво. И легонько потянул Вэй Ина за плечи, пытаясь отделить от себя.       Если бы Вэй Ин мог, он бы сплавил их тела, соединил в одно так крепко, чтобы никто не разлучил. Но он не мог удерживать своего друга, если тот этого не хотел.       — Вэй Ин? — тон Ванцзи окрасился беспокойством, оно звучало в его голосе натянутой болезненной струной.       Вэй Ин не мог так поступить с ним, не мог допустить, чтобы она порвалась. Если кто-то и должен здесь разбиться, то только он. Он не причинит Лань Чжаню больше боли, чем уже сделал. Даже если это будет стоить ему всего.       Громко и некрасиво шмыгнув носом, Вэй Ин отстранился. Опустив голову, он быстро вытер лицо ладонью, продолжая сопеть.       — Вэй Ин? — ладони Лань Чжаня обхватили его за щёки. Голос едва заметно дрожал, будто те самые струны. — Вэй Ин?       Мягко Лань Чжань поднял его лицо, и Вэй Ин не смог сдержать жалобно всхлипа, когда увидел эти мягкие медовые глаза, смотрящие на него с такой интенсивной любовью, что, казалось, её можно было потрогать.       «Если ты любишь меня, если так любишь меня, то почему это прощание?» — с горькой болью пронеслось в голове.       — Вэй Ин… — прошептал Лань Чжань. Ласковым нежным касанием — так Вэй Ина гладили лишь двое: шицзе и давным-давно его мама — смахнул его вновь выступившие слёзы. И это движение, такое простое, пришедшее из детских воспоминаний, из жизни, где были семья и любовь, разбивало сердце ещё сильнее. Но оно же воззвало к каким-то силам внутри, и Вэй Ин почувствовал, что вновь способен разговаривать, не сорвавшись на рыдания.       — Лань Чжань, — его собственный голос звучал едва знакомо, — Лань Чжань, скажи мне. Скажи это сейчас.       Во взгляде Ванцзи мелькнуло непонимание.       — Что сказать? — тихо спросил он. Вэй Ин ещё раз шмыгнул носом и быстро провёл под ним кулаком. Слёзы прекратились, и он даже гордился собой за то, что так быстро сумел взять себя в руки.       — Что случилось, Вэй Ин? — Лань Чжань одной рукой погладил его по волосам. — Почему ты плакал?       Вэй Ин втянул носом воздух и покачал головой.       — Я вижу, что с тобой что-то не так, Лань Чжань, — выдохнул он решительно. — Я знаю это. Я знаю тебя. И… это что-то… Просто… — он должен был это произнести. — Ты ведь не собираешься остаться, верно?       Сказал.       Ладони Лань Чжаня упали вниз, похитив с собой свою нежность и тепло. Вэй Ин не позволил себе вздрогнуть от потери их ощущения или отвести взгляд. Быть сильным и принять правду, вот что он должен.       — Брось, Лань Чжань, — Вэй Ин издал короткий невесёлый смешок. — Мы знакомы так давно, я действительно знаю тебя, неужели ты думал, что я ничего не замечу? Может, если бы я всё ещё был слепым. Но теперь ты не можешь ничего скрыть от меня. Поэтому просто скажи, что это прощание, и всё. Скажи мне правду. Разве не достаточно секретов, мм? Именно они разрушили нашу жизнь. Неужели ты действительно собираешься хранить ещё один как раз тогда, когда мы только-только говорили о правде, когда только что избавились от всех тайн и недомолвок?       Мерцание глаз Лань Чжаня стало тусклее. Чуть опустив ресницы, он медленно-медленно повёл головой из стороны в сторону. А затем всё вдруг стало каким-то ненастоящим. Вэй Ин видел, как шевелились его губы, но не слышал ни звука. Не только голоса друга. Вообще ничего. Будто всё вокруг него исчезло, и он оказался в бездне из пустоты. Только тишина, замёрзшая, обледеневшая от многих тысячелетий, неподвижная. Мёртвая.       А затем вдруг рука Лань Чжаня коснулась его шеи, и Вэй Ин словно очнулся. Мерно и неспешно шумела бегущая в реке вода, шептался в ветвях кустов ветер, и всё так же где-то далеко пела поздняя птица.       — Лань Чжань? — Вэй Ин встряхнулся, пытаясь не придавать своему секундному выпадению из мира внимания. — Я не расслышал.       Лань Чжань немного прищурил глаза.       — Верно, — произнёс он. — Я сказал «верно».       Вот оно. Вэй Ин заставил себя улыбнуться. Он знал. Конечно, его предчувствие не могло его обмануть.       — Я позвал тебя сюда, чтобы рассказать, — продолжил Ванцзи. Вэй Ин кивнул. Разумеется, добрый хороший Лань Чжань не мог просто разбить его сердце, поэтому он подарил ему этот прекрасный день и оставил правду на самый конец, чтобы произнести её в темноте, там, где оба они могли скрыть свою боль.       Рука Лань Чжаня с его плеча соскользнула вниз и, найдя его ладонь, крепко сжала, переплетая пальцы. А затем мягко потянула за собой. Тихо, неторопливо они побрели к реке и остановились у самой кромки воды, так близко, что волны едва не касались носков их обуви. Отражение месяца в перекатывающихся, подвижных волнах разбилось на тысячи огоньков и напоминало новогоднюю гирлянду, мерцающую своим волшебным голубым светом.       Это был первый Новый год, который Лань Чжань и Вэй Ин встретили друзьями. Они стояли рядом в тёмном школьном зале среди других детей и смотрели на то, как на ёлке зажигаются огни. А потом их учительница, очень старая и очень добрая, рассказала легенду о крошечных духах Нового года, о том, что они живут в этих огнях и что способны исполнить любое желание. Но только одно от одного человека. Это должно быть что-то особенное, потому что, услышав желание, дух гасит свой огонёк, чтобы его исполнить, и отменить его невозможно. В тот вечер Вэй Ин спросил Лань Чжаня, что тот пожелает, но друг смутился и не ответил. Вэй Ин не стал настаивать, вместо этого он пытался придумать, что загадать ему. Он хотел попросить огонёк вернуть его маму и папу. Он почти сделал это. А затем взгляд его упал на Лань Чжаня. Тогда его друг ещё не начал так сильно расти, а в тусклом освещении гирлянды он казался совсем тоненьким и таким одиноким. Он стоял, сложив ручки в молитвенном жесте, и смотрел на гирлянду так отчаянно, будто то, о чём он просил, разбивало его сердце.       И тогда Вэй Ин обернулся к огонькам и попросил их совсем о другом. Его родители умерли, и ничто не могло вернуть их. И даже если бы могло… У Вэй Ина теперь была семья, был Цзян Чэн, была шицзе, был дядя Цзян. Они любили его. Он не был один.       Вэй Ин не знал, почему это воспоминание всплыло в его голове именно сейчас. Он давно позабыл про ту легенду. Но эти огни в воде всколыхнули в нём память. Он никогда не спрашивал больше Лань Чжаня о том, что тот загадал, но внезапно ему захотелось узнать.       — Лань Чжань, — позвал он.       — Мгм? — тихо отозвался тот. Друг явно собирался с мыслями, чтобы рассказать правду, и был несколько удивлён тем, что Вэй Ин, вопреки обычному терпеливому ожиданию, позвал его.       — Я не тороплю тебя, чтобы ты понимал, — сразу же выпалил Вэй Ин, чтобы убрать это недоразумение между ними. Взгляд Лань Чжаня прояснился, хотя брови чуточку сдвинулись к переносице в немом вопросе. Вэй Ин ощутил яркое желание прижаться губами к этому месту, к этой крошечной складке и разгладить её.       — Я вспомнил кое-что, — вместо этого объяснил он. — Та легенда о духах, живущих в новогодних огнях, помнишь? И каждый человек может получить от них одно желание. Нам рассказывали её в школе.       Лань Чжань кивнул, подтверждая, что понял, о чём речь. Вэй Ин вдруг ощутил странное смущение. В конце концов, он собирался задать довольно личный вопрос. Тогда, ребёнком, ему хватило такта не лезть и вовремя остановиться. Но сейчас он готов был рискнуть. В тот вечер их доверие ещё не было достаточно крепким, они едва узнавали друг друга и не так давно стали друзьями, но теперь их связывали годы и их чувства стали намного больше и глубже, чем когда-либо.       — Ты… — Вэй Ин прочистил горло, — что ты тогда загадал?       Он мог поклясться, что на губах Лань Чжаня мелькнула и тотчас пропала нежная печальная улыбка.       — Чтобы Вэй Ин никогда не оставил меня, — ответил он. И оттенок грусти с его губ отразился в глазах. Старые раны, вечные отголоски боли. Печальные воспоминания.       Сердце Вэй Ина дрогнуло. В его памяти вновь возник образ того худенького тихого мальчика, который был совсем один, и единственным желанием которого оказался его лучший друг.       — Что загадал ты? — поинтересовался Лань Чжань. Вэй Ин моргнул и поспешно улыбнулся.       — Кажется, сто тысяч кисточек и пять килограмм мармеладных мишек, — усмехнулся он. — Или вроде того.       Лань Чжань весело фыркнул, и теперь уже точно улыбка возникла на его лице. Прекрасная, настоящая маленькая улыбка. И грусть в глазах растаяла серебряной дымкой. Вэй Ин всегда так стремился заставить своего друга улыбаться, и его сердце радостно подпрыгнуло, когда он понял, что ему это удалось. Так было каждый раз. Быть нелепым и шутить, чтобы убрать грусть из этих золотых глаз — было так же естественно, как дышать.       Они вновь замолчали. Вэй Ин позволил Лань Чжаню искать нужные слова, а себе — блуждать по коридорам памяти.       Он как раз ловил бродячих котов вместе с Хуайсаном и ещё двумя мальчиками — кто-то сказал им, что так можно научиться быть ловким и быстрым — когда раздался голос Ванцзи, возвращая его из воспоминаний в настоящее.       — Когда я был в туре… Я не собирался возвращаться. И мне некуда было идти. А потом я вспомнил об одном человеке, с которым познакомился в Лиссабоне, ещё в то время, когда учился.       Лань Чжань замолчал. И что-то смутное вдруг шевельнулось в памяти Вэй Ина. Что-то о Португалии и людях там. Незаданный, но разъедавший его вопрос.       — Человек, который научил тебя варить какао, — произнёс Вэй Ин прежде, чем успел себя остановить. — Которого ты сам попросил. О том человеке?       Живот неприятно скрутился. Вэй Ин с самого начала знал, что с той историей с какао всё не так просто. Лань Чжань не тот, кто бросается к незнакомцам со странными просьбами. И этот загадочный некто должен быть действительно особенным.       Это же раздражение чувствовал Вэй Ин тем днём, когда Лань Чжань приготовил для него то волшебное какао. Тогда он не нашёл этому новому ощущению названия да и не искал. Но теперь он знал, что это, знал имя этого чувства. Не то, чтобы от этого ему было легче.       — Мгм, — подтвердил Лань Чжань, и живот скрутило ещё сильнее.       — Так ты едешь к нему? — выдохнул Вэй Ин, стараясь скрыть в голосе чрезмерную желчь.       Этот незнакомец из чужой страны забирал у него Лань Чжаня. Кем он был? Что в нём было такого особенного, что Ванцзи возвращался к нему спустя столько лет? Что их вообще связывало? Что было между ними тогда? Что могло быть? Лань Чжань сторонился людей, отстранялся, был холоден и не искал общения. Так что такого он увидел в том португальце, что изменил себе? Пока Вэй Ин работал, собирая деньги на поездку к своему другу, тот варил какао с новым знакомым и… Чем ещё они занимались?       Ох. Вэй Ина будто со всей силы пнули в живот. Если он был первой любовью Лань Чжаня, если был тем, для кого Ванцзи написал песню, то это ещё не означало, что он был единственным. Это он так подумал и поверил в это. Но тот португалец действительно нечто особенное, иное. Даже более особенный, чем Вэй Ин. Ведь это Вэй Ин бегал за Лань Чжанем, а не наоборот. Но за этим человеком шёл именно Ванцзи. Друг сам так сказал, сказал, что был тем, кто попросил научить его варить какао.       Лань Чжань снова кивнул и промычал, отвечая на вопрос.       Вэй Ин действительно устал от недомолвок и тайн, а ещё от собственных мучительных догадок и обжигающей живот ревности.       — Ты любишь его или что? — прямо спросил он, не заботясь о том, как это звучало. — Потому что, если любишь, то хорошо, я пойму и даже буду рад, что ты нашёл его, что вы будете вместе. Но если нет, то я не понимаю. Ты не бросаешься на людей и… Просто… Лань Чжань, что между вами?       Его бодрая решительная речь закончилась усталым лепетом и вздохом.       Глаза Лань Чжаня сделались странно круглыми, и Вэй Ин никогда прежде не видел у друга настолько ошеломлённого, открытого для эмоций лица. Будто все стены и маски рухнули разом, отражая чистейшее недоумение, недоверие и шок. Это было бы даже весело и забавно, если бы не всё внутри не закручивалось от раздражения и боли.       — Вэй Ин, я… — Лань Чжань задохнулся, словно не мог найти слов от возмущения. Он просто смотрел и смотрел в раздражённое, искривлённое лицо Вэй Ина, хлопая своими несправедливо длинными ресницами. А затем вдруг улыбнулся своей маленькой и ужасно красивой улыбкой.       Он улыбнулся, и Вэй Ин хотел сердито кричать и нежно улыбаться в ответ одновременно.       — Что? — фыркнул он. Потому что, если Лань Чжань вдруг что-то понял, то сам Вэй Ин перестал понимать.       — Ты ревнуешь, — просто ответил Лань Чжань. В его голосе сквозило неверие, будто он осознал какое-то чудо. Вэй Ин хотел желчно огрызнуться, но не мог. Не с этим человеком.       — Да, — признал он своё поражение. Улыбка Лань Чжаня оставалась такой же крошечной, но каким-то немыслимым образом с губ перебралась в глаза и зажгла там подпрыгивающие светлячки огней.       Тот человек в Португалии должен был сейчас же принести кровавую жертву всем богам света в благодарность за то, что такой невероятный человек, как Лань Ванцзи собирался приехать к нему.       — Почему ты улыбаешься? — спросил Вэй Ин. Вышло чуточку разочарованно и обвинительно. Улыбка Лань Чжаня мягко потухла, но её шёлковый свет всё ещё горел в глазах.       — Никто никогда не ревновал меня прежде, — негромким тёплым голосом ответил он. А затем полез в карман и, вытащив телефон, принялся в нём что-то искать.       Вэй Ин просто стоял рядом, не зная, что говорить. Ему всё ещё казалось, что он не понимает что-то важное в том, что сейчас происходило. А затем Лань Чжань протянул ему свой телефон. На миг Вэй Ин прищурился от смены света, а затем рассмотрел. Это была чья-то страница в социальной сети. Какой-то незнакомый мужчина преклонных лет. Судя по седым волосам и обилию морщин, он был даже старше Лань Цижэня.       — Кто это? — Вэй Ин непонимающе моргнул. Этот старик ничего ему не говорил и не похоже, что вовсе имел отношение к только что произошедшему разговору.       Лань Чжань смахнул страницу и выключил телефон.       — Это он, — Ванцзи мягко посмотрел на Вэй Ина. — Его зовут Канселу Виллиам. Он работал поваром в общежитии, где я жил на втором курсе. Тогда меня перевели из Порту в Лиссабон. Однажды я заблудился, здание было большое, и забрёл на кухню. Он готовил так, будто создавал свою собственную музыку, только из еды.       Вэй Ин всё ещё не знал, к чему этот рассказ, но внимательно слушал. Любая частичка прошлой жизни Лань Чжаня была важная, была особенной, и, чем бы всё ни закончилось, он был счастлив к ней прикоснуться.       — Он был добр ко мне, — продолжил Лань Чжань медленно, тщательно подбирая слова. — Иногда я спускался к нему поздно вечером, когда другие повара уходили, а занятия заканчивались, и просил его научить меня готовить что-нибудь новое. Одной ночью это было какао. Я… хотел научиться делать его, потому что Вэй Ин всегда любил какао.       Вэй Ин почти рассмеялся от облегчения и от собственной глупости. Он так рассердился на незнакомого португальца, пытавшегося украсть его Лань Чжаня, что не составил два и два, чтобы понять, зачем друг показал ему то фото. Он был так смешон со своей ревностью.       — Так ты едешь к нему? К этому старику? Что ты будешь там делать?       — Мгм, — подтвердил Ванцзи. — Он давно не в Лиссабоне. У него своя ферма и сады. В маленькой отдалённой деревне. Каждый год к нему приезжают люди, чтобы ухаживать за фруктами и животными. Он даёт им кров и еду, а они помогают ему собирать и продавать урожай. И все деньги идут в фонд защиты и восстановления природы.       И всё вдруг встало на свои места. Боль, скрутившая живот, исчезла. Вэй Ин глубоко втянул воздух через нос, гадая, как этот уже и без того совершенный человек напротив него, может быть ещё идеальнее.       — Ты не собирался здесь оставаться, — вслух произнёс он, просто чтобы зафиксировать в голове всё, что понял. — И, так как у тебя больше нет дома, ты решил уехать в Португалию, чтобы помочь своему старому другу с его садами. Сделать что-то хорошее и правильное и заодно вернуть покой своему сердцу. Так?       Лань Чжань сжал губы и кивнул.       — Мгм.       А затем опустил голову и вздохнул.       — Я устал, Вэй Ин.       От боли. От одиночества. От того, что его мир постоянно рушится, едва успев установиться. От путешествий. От навязанных ему людей и правил. От соответствия чужим ожиданиям. Вэй Ин слышал все эти невысказанные слова так ясно, будто Лань Чжань всё-таки их озвучил.       Он понимал, конечно, понимал, желание своего друга сбежать от всего, что так долго мучило его. И вновь найти себя среди природы, за физическим трудом, так отличающимся от обычной игры на скрипке, среди людей, кто никогда не знал его и не требовал от него соответствия каким-то стандартам.       Лань Чжань устал так давно. Поэтому он оставил сцену. И вся эта история с Вэй Ином лишь стала последней каплей, но совсем не началом этого гнетущего чувства.       Вэй Ин тихо приблизился к Лань Чжаню и обнял его. Положив одну руку на затылок друга, он тихо погладил его по волосам, а затем оставил ладонь на шее.       — Всё хорошо, Лань Чжань, — прошептал Вэй Ин, прикладывая все свои силы, чтобы его голос не дрожал. — Всё хорошо. Если это то, что тебе нужно, то всё в порядке. Ты должен поехать.       — Я дал слово, — глухо отозвался Лань Чжань. — Я обещал.       Нежная улыбка тронула губы Вэй Ина.       — Конечно, — он снова принялся гладить Ванцзи по волосам. — Конечно.       Он хотел попроситься поехать вместе, упрашивать, как ребёнок, жалобно и отчаянно. Убеждать и обещать. Да, он не мог заниматься тяжёлым трудом, но ведь в садах должна была быть и более лёгкая работа. Он мог убираться, чистить гряды или что там есть, мыть, готовить, стирать. Он так сильно хотел попросить Лань Чжаня взять его с собой, что ему пришлось укусить себя за нижнюю губу, чтобы сдержать слова.       Он хотел. Но в этот раз речь была не о нём и не о его желаниях. Если Лань Чжань позовёт его, Вэй Ин бросит всё. Но если нет, если Лань Чжаню нужно это время без него, Вэй Ин даст ему это даже ценой своего сердца.       Руки Ванцзи сомкнулись вокруг него, как одеяло. Вэй Ин тихо продолжал гладить чужие волосы и, незаметно для себя, начал что-то тихо и бессвязно напевать. Кажется, подобную мелодию в детстве перед сном пела им с Цзян Чэном шицзе. Лань Чжаню никто не пел.       Так они и стояли, пока месяц медленно плыл по небу, и река несла свои воды в далёкие края.       — Лань Чжань, — позвал Вэй Ин, закончив петь.       — Мгм?       — Сколько времени у нас осталось?       Он должен был знать. Лань Чжань выдохнул тихо:       — Неделя.       И первым разорвал объятья. Вэй Ин взглянул в его лицо, посеребрённое светом месяца и звёзд, и ему показалось, что их огни застыли в его ресницах круглыми капельками.       — Не так уж и плохо, — ответил он, рисуя улыбку на своём лице.

***

      Это была самая прекрасная и самая необыкновенная неделя в жизни Лань Чжаня. Неделя, когда он и Вэй Ин были парой. Да, они по-прежнему не разделили ни одного поцелуя, но друг каждую ночь оставался у него в постели, они ходили, держась за руки, и обнимались столько, сколько Ванцзи не обнимался за всю предыдущую жизнь.       Иногда Лань Чжань замечал на себе взгляды Вэй Ина, такие странные, будто умолявшие о чём-то, просившие так отчаянно, так сильно. Но, стоило другу понять, что его заметили, как это исчезало из его взгляда, сменяясь знакомым теплом и радостью. Каждый раз Лань Чжань хотел спросить, но его язык неизменно наливался свинцом, отказываясь ворочаться, и он молчал.       За эту неделю они почти не расставались, хотя Вэй Ин и уезжал на несколько часов домой. Они даже успели пообедать с госпожой Цзинь, её мужем и милым сынишкой. А вообще Вэй Ин, кажется, поставил себе целью успеть как можно больше. Они ходили в ботанический сад и картинную галерею, на пикник в парке, возили А-Юаня поиграть с кроликами и в парк аттракционов, играли дуэтом у открытого окна, катались на лодке по реке, ездили за город на велосипедах, ужинали с Вэнь Нином и Не Хуайсаном, вместе с Сичэнем сходили в гости к Не Минцзюэ, посетили крытый каток и убрали сухую траву и ветки на своей полянке в сквере за музыкальной школой.       Всё было словно во сне, и Лань Чжань не желал просыпаться.       Но крошечная червоточинка всё ещё жила в его сердце. И в порывах ветра за окном в темноте ему порой слышался далёкий, полный искренней злости крик. Разумом он понимал, что ведёт себя глупо, что Вэй Ин никогда больше не скажет ему таких слов. Но его сердце, привыкшее к одиночеству и боли, по-прежнему отказывалось верить до конца. Иррационально. Нелогично. И каждый раз, когда Лань Чжань ощущал, что переполнен от любви, каждый раз, когда хотел сказать это Вэй Ину, сердце в его груди предательски сжималось, и слова так и не слетали с губ.       Он лишь надеялся что там, в Португалии, найдёт то, что ищет. То, что поможет ему избавиться от этой ядовитой тьмы. Потому что Вэй Ин заслужил быть любимым всем сердцем, без страха и сожалений, без оглядки на прошлое. И дело было совсем не в прощении. Просто Лань Чжань был ранен так сильно и так долго держал это в себе вместо того, чтобы выпустить свои эмоции, свою боль разом, что она въелась в него слишком сильно, отравила его изнутри.       Лань Чжань оторвал взгляд от книги и посмотрел на Вэй Ина. Тот пристроился рядом с ним на диване, плотно прижавшись, со скетчбуком на коленях и, высунув кончик языка, рисовал. С белого листа на Ванцзи смотрел какой-то монстр, напоминающий дракона и ругару одновременно. Был ли это один из тех демонов, что жил в его голове?       Не одному Лань Чжаню нужно было обрести себя.       Он хотел, чтобы Вэй Ин поехал с ним, эгоистично и сильно. Но он не мог позвать друга с собой. Вэй Ин жаждал свободы, жаждал жизни и путешествий. Он так долго был привязан к одному месту, слепой и беспомощный. А этого никогда не должно было случиться, не с ним. Он всегда был ветром — непокорным и неукротимым, свободным и беспечным. Он хотел путешествовать, хотел увидеть мир и заслужил этот шанс. А Лань Чжань… Лань Чжань так устал от переездов, от скитаний и странствий, что в конце он уже едва ли понимал, что за город за его окном. Он устал делать то, чего не желал, от людей, огней и шума. Он хотел тишины, хотел остановиться и заземлиться на одном месте хотя бы ненадолго. И разве мог он тащить Вэй Ина за собой в эту тихую рутину? Это было бы так нечестно. Ведь он уже успел посмотреть мир и устать от него. Он не мог отобрать у Вэй Ина его мечты, его путешествия.       Он понимал, как никогда, почему Вэй Ин не сказал ему о той аварии и предпочёл молчать. Чтобы не разрушать его мечты. И теперь Лань Чжань делал то же самое.       Ветер не запереть в клетке. Но нужно дать ему время увидеть мир, чтобы в один день он сам вернулся к тебе.       Но они уже дали друг другу слово, что в этот раз не потеряют связь, что бы ни случилось. Даже если это будет что-то плохое, больше они не оттолкнут друг друга. Они обещали, и Лань Чжань верил.       И однажды, когда они оба будут готовы, быть может, они смогут…       Хлопнула входная дверь, оповещая о возвращении с работы Сичэня.       — О, вот вы где, — Лань Хуань заглянул в гостиную и улыбнулся. — Сегодня были такие трудные переговоры, я проголодался. Что насчёт японской еды? Я сделаю заказ?       Все эти дни Лань Чжань был так счастлив готовить для Вэй Ина, но сейчас они сидели так уютно и так удобно, что он просто кивнул, соглашаясь с таким вариантом.       — Привет, Сичэнь-гэ, — запоздало отозвался Вэй Ин, помахал рукой и вновь обратился к своему наброску. Лань Хуань в ответ потряс своей ладонью, а затем вышел, чтобы переодеться и позвонить в ресторан.       Проводив спину брата взглядом, Лань Чжань тихонечко вздохнул и опустил голову набок, прижимаясь щекой к волосам Вэй Ина. Тот на мгновенье замер.       — Знаешь, ты так разбаловал меня за эти дни, — произнёс друг. В голосе его звучала улыбка. — Я буду очень скучать.       — Я тоже, — согласился Лань Чжань.       — Тогда хорошо, что это не навсегда, — кивнул Вэй Ин. — Просто как будто у тебя служебная командировка. Или гастрольный тур. Это не расставание на всю жизнь, так что всё хорошо.       — Мгм, — согласился Лань Чжань. А затем задал вопрос, который не покидал его всю неделю. — Что ты будешь делать?       До той ночи на пляже Вэй Ин делился своими планами и мечтами о будущем. Но после разговора об отъезде Ванцзи он ни разу не поднимал подобные темы в своих бесконечных разговорах.       Вэй Ин поёрзал, а затем немного повернул голову, чтобы искоса снизу вверх посмотреть на Лань Чжаня.       — Сначала работать, — ответил он, задумчиво надув губы. — Потом, когда накоплю немножко денег, хочу поехать куда-нибудь. Знаешь, без излишков, просто… Посмотрю другие города. Людей. Доберусь до побережья. Буду подрабатывать чем-нибудь простым в пути, ездить на самых дешёвых местах, бродить пешком. Ты ведь знаешь, мне много не нужно.       — Мгм, — Лань Чжань знал. Вэй Ин мог бы жить на улице и перебиваться крошками еды, если бы при этом мог получать новые впечатления и эмоции и, конечно же, рисовать. Он был такой. Все эти насущные бытовые и жизненные мелочи, обязательные, но приземлённые, мало волновали его. Он мог вытерпеть любую боль, чтобы просто увидеть что-то прекрасное, чтобы узнать нечто новое, чтобы создать что-то волшебное.       — Я буду присылать тебе много фото, не волнуйся, — игриво улыбнулся Вэй Ин и подмигнул. — Я завалю тебя сообщениями так сильно, что ты ещё от меня устанешь. К тому же мы каждый день должны видеть друг друга. Это правило. Ты же любишь правила. Обязательные видеозвонки. А если нет возможности, то селфи. Но это, — он подтянулся вверх, развернулся и твёрдо посмотрел в лицо Ванцзи, — это нерушимое правило. Никто из нас не сломает его. Что бы ни происходило. Каждый день.       — Каждый день, — Лань Чжань не спорил, он был полностью согласен.       — Мы будем общаться так много, как будто всё ещё рядом, — добавил Вэй Ин убеждённо. Лань Чжань не хотел его разочаровывать, но он знал, что так не получится. Работа в садах и в поле требовала много сил, начиналась с восходом солнца и заканчивалась поздно вечером. Был небольшой перерыв днём, в самую жару, и, конечно же, ночи. Они не смогут переписываться и перезваниваться целыми днями. Но каждую свободную минуту Лань Чжань был готов подарить Вэй Ину.       До того, как он рассказал другу правду о том, что не сможет остаться, он действительно боялся, что это может разрушить их отношения. Но сейчас, оглядываясь назад, он понимал, как был глуп и напуган напрасно. Они с Вэй Ином через столько прошли, и ещё одна разлука не могла сделать им больше, чем уже было сделано ранее. Лань Чжань, глядя на оптимизм Вэй Ина, согреваясь его теплом, и сам постепенно начал относиться к своей поездке, как просто к командировке, к долгу, отдав который, он станет вновь целым и свободным, как к пути, ведущему к исцелению. И ему больше не было страшно. Вэй Ин держал его за руку, и ничто больше его не пугало, пока они были вместе.       В его ранее пустом телефоне теперь было множество снимков Вэй Ина, их вместе и А-Юаня, милых кроликов и Сичэня. Лань Чжань знал, что эти кадры, как и воспоминания об этих днях, будут согревать его одиночество, когда он уедет.       Но он дал слово. Он обещал и не мог остаться. К тому же он понял, что на самом деле часть его хотела уехать, хотела пройти этот путь очищения покоем и простым физическим трудом. И Лань Чжань, и Вэй Ин были слишком поломаны. Если они действительно хотели создать вместе что-то прочное и прекрасное, сначала они должны были воссоздать себя. Найти своё сердце, собрать его из осколков и пепла. А затем вернуться друг к другу.       — Лань Чжань, — позвал его Вэй Ин.       — Вэй Ин, — отозвался Лань Чжань.       Вэй Ин отложил альбом и карандаши на колени и посмотрел на него круглыми просящими глазами. Теми, которым никто был не в силах отказать.       — Я видел в той комнате, где кабинет, ваше пианино, — произнёс он. — Давай поиграем вместе, а? Как раньше?       Лань Чжань улыбнулся от этой милой просьбы. Вэй Ин с таким взглядом, приоткрытым в ожидании ротиком, затаивший дыхание, лохматый и такой домашний, напомнил ему самого прелестного крольчонка на свете. Его хотелось зацеловать, каждый дюйм его тела, а после обнять так крепко-крепко, чтобы стать одним целым.       — Пойдём, — Лань Чжань поймал ладонь Вэй Ина и крепко сжал.       Пианино, подаренное отцом, было перевезено сюда после продажи магазина и, кажется, нашло здесь своё место.       Вэй Ин начал играть первым — его пальцы, перепачканные грифелем и углём, легко и изящно заскользили по клавишам. Лань Чжань сразу узнал песенку. Та самая, которую они впервые сыграли вместе, когда были детьми. Обычно он был тем, кто начинал её, но в этот раз Вэй Ин перехватил инициативу, и Ванцзи с лёгкостью подхватил партию для второй пары рук.       Они играли, и эти звуки возвращали Лань Чжаню уверенность, что всё будет хорошо.       Когда прибыла еда, Сичэнь позвал их. В итоге они уселись в гостиной прямо на полу, чего, на памяти Лань Чжаня, они с братом никогда себе не позволяли, и ели под шум включенного на развлекательном канале телевизора. Лань Хуань рассказывал о своём новом деле и новом клиенте на работе, Вэй Ин заваливал его вопросами и смеялся. Каждый раз, глядя на его довольное, радостное лицо, Лань Чжань чувствовал свет улыбки на собственных губах.       В последний вечер перед отъездом Лань Чжаня Вэй Ин умчался домой, и Ванцзи, ощутив внезапную пустоту, сидел на кровати и тихо смотрел на засохший пион между нотными листами.       Сомнение, почти угасшее в нём, вновь проснулось, впитываясь в сердце острыми крошечными зубками, похожими на бритвы.       Может, он не прав? Может, ему стоит плюнуть на долг, на обещание и на тот факт, что его ждут, и просто остаться? Последовать за Вэй Ином. Но при одной мысли об очередных скитаниях к горлу подкралась тошнота. Лань Чжань вздохнул. Нет, он не сможет нарушить данное слово, он не такой. К тому же Виллиам очень хороший человек, он был добр к Лань Чжаню, когда другие лишь завидовали ему и считали странным и холодным. Но этот старик никогда так не думал. Он называл его «Снежный мальчик». Без злости, зависти или насмешек. В его голосе было только тепло. И сейчас этот человек ждал его и рассчитывал на его помощь.       В дверь раздался звонок, вытаскивая Ванцзи из мыслей. Отложив папку с мелодиями, Лань Чжань поднялся и поспешил в прихожую. Звонок булькнул ещё два раза, коротко и весело, и сердце забилось чаще, зная, кто пришёл.       В руках Вэй Ина была толстая чёрная сумка, а на лице — довольная широкая улыбка. Лохматые волосы словно языки пламени торчали во все стороны, и тот же огонь отражался в глазах.       — Это я! — воскликнул Вэй Ин громко. — Не слишком долго? Там был Цзян Чэн, он задержал меня.       Лицо Вэй Ина скривилось. Лань Чжань лишь покачал головой и взял у него сумку. Вэй Ин благодарно улыбнулся, проскальзывая внутрь. Пока он раздевался, Лань Чжань мягко подтолкнул ему ближе его тапочки (красные, с кроликами и вишенками, Ванцзи купил их специально) и поставил сумку на тумбочку, убедившись, что она не упадёт.       — Я принёс кое-что для тебя, — объяснил Вэй Ин, деловито указывая на неё пальцем. — Пойдём.       И поманил Лань Чжаня за собой в их комнату. Он выглядел так загадочно и взволнованно, что Ванцзи не мог даже представить, что внутри сумки. Вместе они сели на кровать, Вэй Ин скрестил ноги по-турецки, а затем расстегнул сумку.       — Для начала, — он запустил обе руки внутрь, — мне нужно вернуть тебе это.       И вытащил шкатулку, которую Лань Чжань отдал ему перед поездкой в Германию. Шкатулку его матери, наполненную маленькими, но бесценными сокровищами.       — Она твоя, — Вэй Ин улыбнулся, протягивая её вперёд. — Пора ей вновь оказаться дома.       Аккуратно Лань Чжань взял шкатулку, провёл пальцами по знакомым облачным узорам, а затем открыл. Всё здесь было на месте: рисунки, камень, цветок.       — Вэй Ин, — прошептал он. Но Вэй Ин лишь сжал его руки.       — Это правильно, Лань Чжань, — выпалил он. — Я это чувствую. Она очень помогла мне, когда я был вне дома. Теперь пусть она вновь поможет тебе.       Глаза Вэй Ина сияли насыщенным интенсивным светом, которому Лань Чжань не мог не верить, не мог не преклоняться. Закрыв шкатулку, он кивнул, принимая.       — Спасибо.       Спасибо, что сберёг её для меня. Спасибо, что оценил её так же, как я. Спасибо, что ты можешь меня понять.       Вэй Ин лишь улыбнулся и вновь спрятал руки в сумке. Лицо его при этом вдруг начало стремительно розоветь. Лань Чжань с удивлением моргнул и поспешно отложил шкатулку на кровать. Что бы ни было там, внутри, это заставляло Вэй Ина стесняться, а, значит, было чем-то необычным. Особенным.       — Вэй Ин? — вопросительно вскинул брови Лань Чжань. Вэй Ин нервно хихикнул и быстро облизнул губы.       — Я тут кое-что ещё принёс для тебя, — произнёс он. — Это подарок, и ты можешь не брать его, если он тебе не понравится или ты решишь, что это глупо и по-детски, но я подумал, что будет неплохо, если ты возьмёшь его с собой в Португалию.       — Я возьму его, — решительно выдохнул Лань Чжань, не сомневаясь. Что бы там ни было, это подарок Вэй Ина. Разве существует хоть один шанс, что это не понравится Ванцзи, что он откажется от этого? Нет. Ни в этой Вселенной, ни в какой другой.       Вэй Ин забавно дёрнул носиком, словно собирался чихнуть, но передумал, а затем вытащил то, что лежало в сумке.       Это был игрушечный чёрный кролик с опущенными вдоль мордочки ушками. Лань Чжань сразу узнал его — он был на снимке, сделанном в Германии, вместе с белым крольчонком.       — Вот! — Вэй Ин погладил игрушку по голове, прежде чем посадить её на кровать между собой и Лань Чжанем.       — Твой кролик, — сказал Лань Чжань.       — Один из, — согласился Вэй Ин. — Знаешь, с тех пор, как я купил их, я всегда спал с ними. Они защищали мои сны от чудовищ, — он усмехнулся. — И с ними было не так одиноко. И я хочу, чтобы этот охранял тебя, пока я не могу.       — Вэй Ин, — Лань Чжань чувствовал, как его сердце тает от нежности. Тихо улыбнувшись, он взял игрушку и погладил её между ушками. Хитрая улыбающаяся мордочка напоминала его друга.       — У него есть имя, — подал голос Вэй Ин. Лань Чжань посмотрел на него: тот будто стал ещё краснее.       — Какое?       Вэй Ин снова хихикнул.       — Усянь, — ответил он. — Его зовут Усянь, и, если ты возьмёшь его, то будешь спать с Усянем. А я буду спать с Ванцзи. Так зовут белого кролика.       Лань Чжань почувствовал, как и его собственные уши краснеют в тон лицу Вэй Ина. Однако, не смотря на смущение, ему нравилось, как это звучало. Нравилось, что игрушечных кроликов звали их именами.       — Я возьму его, — пообещал он горячо. — Мне очень нравится Усянь.       Вэй Ин тихо пискнул. А затем рассмеялся.       — Жаль, что речь идёт только о кролике, да? — фыркнул он весело, но за всем этим скрывалось что-то ещё, тяжёлое и гнетущее.       Лань Чжань так легко сказал то, что сказал, потому что действительно говорил лишь о зайчике. За всю неделю он так и не смог произнести для Вэй Ина те слова, что так хотел, что так долго жили в его сердце. И Вэй Ин не мог этого не заметить. Странное чувство вины заскреблось в горле.       — Ах, Лань Чжань, — Вэй Ин не дал ему углубиться в себя и что-то сказать первым. Вместо этого он наклонился вперёд и понизил голос до заговорщического шёпота. — Тебе нужно узнать кое-что ещё об этих кроликах.       Лань Чжань знал, что его уши всё ещё напоминают китайский флаг, и то, как друг приблизился к нему, не облегчало ситуацию, но он всё равно склонился следом.       — Мгм?       В серых глазах плясали хищные игривые огоньки.       — Эти кролики были созданы парой, — зашептал Вэй Ин. — И каждый раз, когда люди хотели разлучить их, купить по отдельности, продавец отказывал им. Потому что они навечно связаны невидимой красной нитью. И, что бы ни случилось, они не должны расставаться. Но, если так случится, если мир заставит их сделать это, они обязательно должны воссоединиться вновь. Так что…       Вэй Ин вдруг замолчал. Улыбка исчезла, и лицо его вдруг стало серьёзным-серьёзным. Огни в глазах потухли, сменившись упрямым стальным блеском мечей.       — Так что, Лань Чжань, — продолжил он негромко, — если ты возьмёшь этого кролика, то ты должен будешь пообещать, что вернёшь Усяня Ванцзи. Что однажды Ванцзи и Усянь будут вместе. И в день, когда они встретятся снова, они больше никогда не разойдутся. Потому что если нет… если они никогда больше не встретятся… ничто в этом мире больше не будет правильным. Для Усяня нет мира без Ванцзи.       Сердце гулко стучало в ушах, в горле, в груди. Его биение заполнило каждую клетку, с каждым ударом оставляя крошечные незримые следы. И Лань Чжань знал, слышал, что речь больше не шла об игрушках.       — Я верну его, — выдохнул он без колебаний. — Даю слово, Вэй Ин. Мой Усянь вернётся к твоему Ванцзи.       Всегда.       Вэй Ин сжал губы и быстро кивнул, удовлетворённый таким ответом. Он отклонился, провёл рукой по носу и, опустив голову, принялся застёгивать сумку. Лань Чжань снова взглянул на кролика и ласково погладил его по плюшевой щеке. Частичка Вэй Ина всегда будет с ним.       Той ночью они долго не спали. Лежали рядом — Вэй Ин положил голову на грудь Лань Чжаня и рисовал на его рубашке узоры пальцами. А ещё говорил. Тихим мягким голосом. Ни о чём таком — рассказывал о каких-то фильмах, новых красках и графических планшетах, костюме динозавра Цзинь Лина для утренника, споре с Цзян Ваньином о мармеладе, планах поужинать с Вэнь Нином и Вэнь Юанем.       Он говорил, говорил, говорил, и голос его постепенно становился тише, слова путались, но тогда он подпрыгивал, щипал себя за руку и вновь начинал болтать. Лань Чжань видел, что Вэй Ин утомился и хотел спать, но почему-то не делал этого, заставляя себя бодрствовать.       Когда в очередной раз Вэй Ин широко зевнул, а затем быстро сел и принялся раскачивать из стороны в сторону, громко дыша, Лань Чжань сел следом и положил руку ему на плечо.       — Всё в порядке, Лань Чжань, это просто такое упражнение, — отмахнулся Вэй Ин. — У меня не приступ паники или типа того, не переживай.       — Нет, — согласился Лань Чжань. — Но ты не даёшь себе спать.       Вэй Ин быстро обернулся. Щёки его надулись.       — Что за глупости? — недовольно фыркнул он. — Я просто не хочу спать, ещё очень рано! Стоп. Ты хочешь? Я тебе мешаю, да? Если да, тогда ты ложись, Лань Чжань. Я больше не буду болтать. Можно тогда я включу ночник и немного порисую?       Не дожидаясь ответа, он отвернулся, чтобы включить лампу на тумбочке. И тогда Лань Чжань обнял его сзади, и Вэй Ин замер.       — Лань Чжань? — удивление в его голосе читалось очень ясно. Лань Чжань потёрся лицом о его волосы. — Что такое, Лань Чжань?       — Я хотел спросить тебя о том же, — тихо произнёс Лань Чжань. — Вэй Ин, ты устал. Ты хочешь спать, твоё тело хочет спать. Почему ты не позволяешь ему?       — Неправда, — упрямо возразил Вэй Ин, — я не хоч…       Его голос вдруг оборвался, и Лань Чжань почувствовал, как затвердело, напрягаясь, его тело. И лишь обнял крепче. Он не спешил, просто молчал, позволяя Вэй Ину найти свой момент. Какое-то время они сидели в тишине, но Лань Чжань знал, что друг не уснул — все его мышцы по-прежнему казались каменными.       — Если я усну, — наконец, раздался тихий-тихий голос Вэй Ина, — то, когда проснусь, наступит завтра.       Лань Чжань закрыл глаза.       Если Вэй Ин попросит его сейчас, он останется. Он перешагнёт через себя, он сломает себя, нарушит своё слово, но останется.       Вэй Ин ни разу не просил его об этом с тех пор, как узнал об отъезде.       — Но ты прав, — его голос стал немного бодрее. — Я устал. Завтра всё равно наступит, так что нет смысла мучить себя. И ты тоже устал.       Этот раз не стал исключением.       Тело Вэй Ина расслабилось.       — Давай спать, Лань Чжань.       — Мгм.       Они улеглись, вновь обнявшись. Вэй Ин закрыл глаза и быстро уснул. Лань Чжань ещё долго лежал, глядя в тёмный потолок, слушая чужое дыхание, гладя чужие волосы, и часть его сожалела о том, что Вэй Ин не попросил.

***

      Когда Вэй Ин вернулся домой за шкатулкой и кроликом, то неудачно наткнулся на Цзян Чэна. Что тот вообще делал в доме сестры в час, когда должен был прилежно трудиться на работе, оставалось загадкой. Как и то, почему самой семьи Цзинь нигде не было. Вэй Ин даже подумал бы, что всё это тщательно продуманный план, если бы не сомневался в том, что его отношения с Лань Чжанем настолько важны для брата, что тот решил всё это провернуть.       — Вэй Усянь, — позвал он из кухни. И Вэй Ин пошёл на голос, не желая кричать из коридора.       — Привет, Цзян Чэн, — поздоровался он с улыбкой. — Ты что, осуществил переворот и выселил всех в свою квартиру, а сам переехал сюда?       — Чтобы жить с тобой? — фыркнул Цзян Чэн. — Да никогда больше. Но ты, кажется, здесь больше не живёшь.       — Как и ты, — парировал Вэй Ин и протопал к холодильнику. Кажется, разговор не планировал закончиться парой шутливых приветственных фраз, и ему хотелось чем-то занять себя. На верхней полке обнаружился вишневый пудинг, и Вэй Ин с радостью утащил его себе. Достав ложку, он уселся за стол и принялся есть, чувствуя на себе взгляд брата.       Вэй Ин так до конца и не определился с тем, что чувствовал к нему теперь. Возможно, он всё ещё немного злился за те тайны и за то, как Цзян Чэн поступил с Лань Чжанем. Но он знал мотивы брата, и это всё же оправдывало его, хотя и не снимало с него ответственности. Но разве Вэй Ин имел право судить?       — Ладно, — первым не выдержал тишины Цзян Чэн. Вэй Ин победно хмыкнул. Не то, чтобы у них было соревнование в молчанку. — А-Ли рассказала мне последние новости.       — Мм, — промычал Вэй Ин.       Что ещё он мог сказать? Запретить им общаться? Ничего никому не рассказывать? Но он хотел поделиться с шицзе тем, что происходило в его жизни, хотел услышать её обнадёживающие слова и заверения, что, отпуская Лань Чжаня, на этот раз он поступал верно.       — И я не понимаю, — честно признался Цзян Чэн. Вэй Ин поднял на него глаза, оторвавшись от пудинга.       — Чего именно? — решил уточнить он. Цзян Чэн шумно и раздражённо вздохнул.       — Того, что происходит между тобой и Лань Ванцзи.       Хорошее начало. Вэй Ин облизал ложку, глядя на брата в ожидании продолжения.       — Ты любишь его, — отчеканил Цзян Чэн. — Он любит тебя. Так почему, чёрт возьми, он опять тебя бросает?       — Он не бросает меня, — не удержался от того, чтобы возразить, Вэй Ин.       Конечно, не бросает. Что за глупости? Это не расставание, не конец их истории. Просто временная разлука. И всё.       Он убеждал себя в этом с той ночи всю неделю. И почти верил.       — Но он уезжает! — тон Цзян Чэна стал выше. — Снова. Ради каких-то своих амбиций или планов, куда он позабыл вписать тебя!       — Не говори так, — огрызнулся Вэй Ин. — Ты ничего не знаешь.       — А что тут знать? — выплюнул с раздражением Цзян Чэн. — Всё же и так ясно, Вэй Усянь. Проснись, посмотри сам. Всё повторяется. Вспомни, как он уехал в прошлый раз. Когда оставил тебя. Помчался за своей мечтой. Думаешь, я не помню, как ты тосковал? А ведь тогда вы были просто друзьями! Он уехал, а ты остался. И чтобы дотянуться до великого Лань Ванцзи, ты гробил себя на двух работах, ты почти не спал, чтобы ночами делать задания для поступления в колледж. Ты, может, забыл, но мы с сестрой боялись, что ты доведёшь себя так. А чем всё закончилось, а? Вэй Усянь! Он уехал, а ты чуть не умер!       Цзян Чэн стукнул ладонью по столу так неожиданно, что Вэй Ин вздрогнул. Его сердце нервно забилось чаще. Отодвинув пудинг и отложив ложку, он сжал кулаки на коленях, вцепляясь в брюки.       — Это не его вина, Цзян Чэн. То, что случилось со мной, не его вина, — возразил он. Цзян Чэн лишь покачал головой.       — Но ты был на той дороге, потому что шёл с работы, на которую устроился, чтобы поехать за ним, — отрезал он. — Так что не говори, что он ни при чём.       — Но он ни при чём, — Вэй Ин не позволял себе повысить голос, оставаясь спокойным. Ему не хотелось ссориться. — Он не заставлял меня работать, не просил. Я сам это выбрал.       Цзян Чэн отрицательно затряс головой и отвёл взгляд в сторону. Губы его сжались в ломаной кривой. И Вэй Ин понял, что не переубедил его. Но он надеялся, что однажды брат поймёт, что отпустит то, что заставляло его так злиться, и сможет увидеть правду.       — Так почему он уезжает? — Цзян Чэн кашлянул, возвращая голосу нормальный уровень громкости. — Почему вы двое сейчас не в ванильно-романтичном периоде отношений?       Вэй Ин вздохнул. Он хотел улыбнуться, хотел пошутить, но губы не поднялись вверх, а весёлые слова сломались о шипы в горле.       — Так правильно, — тихо ответил он, задумчиво глядя на свои руки. — Это то, что нам обоим нужно. Я не знаю, кто я теперь. Наверное, я должен найти что-то для себя, узнать что-то о себе, понять, кем я стал и кем могу быть. А Лань Чжань… Он очень устал, ему так долго было больно… Ему нужно это время, чтобы залечить свои раны. Чтобы… тоже что-то найти.       — Но разве всё, что вы искали, это не друг друга? — скептически заметил Цзян Чэн.       Вэй Ин невольно вздохнул. Он думал так же, но, наверное, ошибся. Но его секундной слабости было достаточно, чтобы Цзян Чэн понял. В конце концов, они знали друг друга так давно, что могли замечать больше, чем другие, когда хотели.       — Ты не хочешь, чтобы он уезжал, — произнёс брат, и это не было вопросом. Поэтому Вэй Ин не стал ничего отвечать. Лишь поднял глаза и посмотрел через стол.       На лице Цзян Чэна больше не было ни раздражения, ни злости, только беспокойство. Он волновался. И… он боялся.       Вэй Ин внезапно осознал это и вздрогнул. Всё происходящее напоминало им о прошлом. И о том, чем всё закончилось в прошлый раз.       «Он уехал, а ты чуть не умер!»       Вэй Ин не помнил, не был в курсе и не представлял, как Цзян Чэн услышал об аварии, кто сказал ему. Как тот мчался в больницу и несколько часов кружил по коридору, ожидая вердикта врачей. Гадая, есть ли у него по-прежнему старший брат или больше нет.       И тогда Вэй Ин поднялся с места и, подойдя к Цзян Чэну, обхватил его за плечи и прижал к себе. У него не было слов, чтобы утешить брата, чтобы залечить его старую рану и стереть его страхи, он не мог пообещать, что ничего подобное не случится с ним больше никогда. Но он хотел, чтобы Цзян Чэн знал, что он здесь, сейчас, и он жив и здоров.       — Что ты делаешь? — возмутился Цзян Чэн. — Вэй Усянь! Сейчас же отпусти меня! Иди своего Лань Ванцзи обнимай. Ты вонючий! Убирайся немедленно!       Вэй Ин рассмеялся и, отпустив, рукой взлохматил чужие волосы. Цзян Чэн быстро отбил его руку, злобно фырча.       — Не злись, маленький братик, — хохотнул Вэй Ин. — Но знаешь, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и пойду обнимать Лань Чжаня. А потом мы…       — Избавь меня от подробностей, — отрезал Цзян Чэн. Вэй Ин снова рассмеялся и ушёл.       Стоя на вокзале напротив поезда, он больше не хотел смеяться.       Лань Чжань держал его за руку, о чём-то разговаривая с Лань Хуанем. Вэй Ин не разбирал слова, вместо этого он смотрел вниз, на их обувь. Ботинки Сичэня блестели в лучах утреннего солнца, кожа ботинок Лань Чжаня была матовой, а собственные кроссовки Вэй Ина казались совершенно чужими в этой элитной модной компании, создавая впечатление о подростке, рисующем ночью граффити на стенах и случайно забредшем в дорогой бизнес-центр. На носке зеленело пятно от краски. Вэй Ин даже не помнил, когда его получил. Он потёр его второй ногой, но оно давно въелось, став частью материала. Глупое, глупое, глупое пятно. Чем дольше Вэй Ин тёр его, тем сильнее в нём поднималось раздражение. Он должен был убрать его, оно такое некрасивое, ненужное здесь. С ним кроссовки выглядят ещё хуже рядом с этими ботинками, словно не были достойны даже просто стоять рядом. Нужно его стереть, ну же, ну…       — Вэй Ин?       Ладонь Лань Чжаня сжала его пальцы. Вэй Ин дёрнулся и оторвал взгляд от кроссовок. И едва его глаза встретились с глазами Лань Чжаня, в утреннем свете казавшими полупрозрачным янтарём, как всё раздражение исчезло, не оставив даже следа.       — Я оставлю вас, — где-то на периферии прозвучал голос Лань Сичэня, а затем его сменили удаляющиеся шаги.       — Ты в порядке? — Лань Чжань обеспокоенно заглядывал в лицо Вэй Ина, и тот вызывал свою привычную яркую улыбку.       — Да, не волнуйся. Знаешь, я тут кое-что вспомнил.       — Мгм?       На самом деле это воспоминание пришло Вэй Ину в голову ровно в тот момент, как он открыл рот, но сейчас он словно снова оказался в том месте и с той женщиной.       — Когда я прилетел на твой концерт, то было ещё очень рано, шёл дождь, и я остался ждать в аэропорту. И там была одна женщина, пожилая госпожа с кошкой, она была добра ко мне, угостила меня бутербродом, и мы разговорились.       Лань Чжань кивнул, лицо его приняло то мягкое выражение, с которым он смотрел на Вэй Ина, когда тот общался с А-Юанем или Вэнь Нином.       — Она рассказала мне о своём муже, — улыбка Вэй Ина стала приглушённей. — Они были друзьями со школы, но очень долго не признавались, что любят друг друга. А потом поженились, воспитали дочь и были очень-очень счастливы, и у них было много прекрасных воспоминаний. И, хотя он уже умер, она всё ещё любит его. И она сказала, что он по-прежнему с ней, даже если его нет рядом. И так будет всегда. Она всегда будет любить его, а он её, даже если теперь они в разных мирах. Потому что для истинной любви нет помех.       Лицо Лань Чжаня упало, а в глазах появилась грусть. Вэй Ин вновь улыбнулся, чувствуя влажность на глазах, и теперь уже сам приободряюще сжал его ладонь.       — Но это ничего, Лань Чжань, — покачал он головой. — Она не грустит, потому что знает всё это. И просто ждёт встречи с ним с той стороны моста. И я… я хотел сказать. Я так рад, что у нас была эта неделя. И теперь у нас тоже есть свои счастливые воспоминания. Да, они были и раньше, но как у друзей. Не, знаешь, не как у пары. А теперь есть. И поэтому, пожалуйста, помни, что я тоже всегда, всем своим существом, буду любить тебя. Нет ни одной клетки во мне, которая бы тебя не любила, и никогда не будет. И даже если я не рядом, Лань Чжань, — Вэй Ин поднял руки, и обхватил ладонями лицо Ванцзи, — если мы не вместе, я всё равно буду любить тебя. И, где бы я ни был, я буду ждать тебя. Столько, сколько придётся. Ты ждал моих чувств столько лет. Теперь моя очередь.       Слёзы бесшумно одна за другой скатились по щекам, туманя взгляд. Но Вэй Ин видел те же слёзы у Лань Чжаня. И, улыбнувшись, отчаянно, со всей своей любовью, смахнул их пальцами. А затем потянулся вперёд и прижался губами к влажной щеке.       — Что бы ни случилось, — прошептал он, и каждое слово оседало на коже Лань Чжаня горячим дыханием, — не забывай, что я люблю тебя.       Механический голос объявил о завершении посадки на поезд Лань Чжаня. И тогда Вэй Ин крепко обнял его, вдыхая любимых запах, ощущая родное тепло. Он будет скучать. Он уже скучал, и сердце его плакало, но знание того, что он поступает правильно, помогало ему дышать и улыбаться.       — Вэй Ин, я… — Лань Чжань с каким-то неистовым отчаянием взглянул в его лицо.       Сердце остановилось, словно вдруг узнало, что будет дальше.       И Вэй Ин прижал палец к его губам, боясь услышать то, что могло с них слететь. Если бы Лань Чжань сказал ему сейчас, что любит, Вэй Ин бы никуда его не отпустил.       Но он должен.       — Просто вернись ко мне, — прошептал он, закрыв глаза и прижавшись своим лбом к его.       — Ванцзи, пора, ты не успеешь, — прозвучал обеспокоенный голос Сичэня. — Простите, что тороплю, но действительно пора.       — Да.       Вэй Ин разжал руки и отступил. Лань Чжань выглядел так, словно только что прошёлся по краю пропасти и едва не упал.       Но Вэй Ин был тем, кто упал и разбился.       Сичэнь обнял брата на прощание и пожелал удачи. Вэй Ин бодро махал рукой и обещал писать каждый день. И, если всё это напомнило ему о том дне, когда юный Лань Чжань уезжал, и их расставание превратилось в пять лет разлуки, то он постарался засунуть эти смутные чувства так глубоко, как мог, чтобы не беспокоить себя напрасно.       В этот раз всё будет иначе.       Они встретятся вновь совсем скоро. Они будут общаться. Они не расстаются навсегда. Просто им нужно это время.       Вэй Ин верил.       В этот раз всё будет хорошо.

***

      Лань Чжань вышел из поезда, таща за собой чемодан, и направился к площади у вокзала, чтобы вызвать такси до аэропорта. Его сердце застряло в горле, и каждый шаг казался пыткой, словно он босиком шёл по лезвиям ножей.       Когда Вэй Ин прощался с ним, когда рассказал ту историю, Лань Чжань едва не задохнулся. Понимание того, что он уезжал, накрыло его так сильно, смешиваясь с памятью о том дне, когда у них уже было похожее прощание. Тогда они так же верили, что их разлука будет недолгой и общение не прервётся. И так и было, пока…       Но в этот раз он не допустит ничего подобного. Он больше не потеряет Вэй Ина. Он любит его. Он хотел сказать это, хотел и мог, наконец-то цепи в его груди спали. Они сорвались в тот момент, когда тихие слёзы скользнули по щекам, слушая признание друга. И слова, горячие, желанные, расцвели на языке огненным цветком. Готовые быть произнесёнными вновь. Но Вэй Ин не позволил ему. Не так. Не в спешке. Не прощаясь. И это признание так и осталось невысказанным.       Слова, которые Вэй Ин так от него и не услышал. Ни разу. Ни на одно «Я люблю тебя» в ответ.       Но он услышит. Лань Чжань вернётся и скажет их ему. Не чтобы проститься, а чтобы остаться.       Потому что Ванцзи любил его. И так же будет любить всегда, где бы ни был и что бы их ни разделяло. И, даже если весь мир сгорит, это чувство останется неизменным.       Поставив чемодан у скамеечки, Лань Чжань вытащил телефон, чтобы открыть приложение и вызывать такси, когда вдруг услышал знакомый голос, который ожидал меньше всего:       — Лань Ванцзи, постой!       Он поднял голову, не веря своим ушам.       В нескольких шагах от него, с бумажным пакетом в руках и с самым угрюмым видом на свете стоял Цзян Ваньинь.       — Здравствуй, — поздоровался Лань Чжань, вежливо кивнув. Цзян Ваньинь громко цокнул языком. — Что ты хотел? Вэй Ина здесь нет.       — Я знаю, — фыркнул Цзян Ваньинь. — Именно поэтому я здесь.       Лань Чжань сжал телефон и уставился на него в ожидании. Они не виделись с того дня, когда у Вэй Ина случился приступ, и его брат прогнал Ванцзи. И вот теперь они смотрели друг другу в лицо.       Человек, который слышал разбитый сломленный шёпот Лань Чжаня о любви, и всё равно стёр его номер и удалил всё, что было от него на телефоне Вэй Ина. Да, это был поступок ради брата, для заботы о нём, но Лань Чжань не мог представить, чтобы его собственный брат сделал что-то подобное. Сичэнь повёл себя совершенно иначе, узнав о любви Вэй Ина.       Цзян Ваньинь подошёл и остановился напротив. Ничего не сказав, он запустил руку в пакет и вытащил оттуда картонную коробку, а затем довольно грубо пихнул её в грудь Ванцзи. Лань Чжань сжал её в руках и с непониманием взглянул на мужчину напротив.       — Открой, — кивнул Цзян Ваньинь, задирая подбородок кверху. Скрестив руки на груди, он прищурил глаза и принялся ждать. Всё ещё гадая, что от него понадобилось этому человеку, Лань Чжань открыл коробку. Внутри неё лежали листы бумаги разного цвета: белые, канареечные, розовые и голубые. Некоторые были вырваны из тетради, некоторые из блокнотов и альбомов. На всех них было что-то написано, а на некоторых можно было рассмотреть маленькие рисунки.       В недоумении Лань Чжань взглянул на Цзян Ваньиня, вскинув брови в вопросе.       — Это письма, которые писал Вэй Усянь, пока был в больнице, — ответил тот несколько резко. — И если он узнает, что я забрал их, он меня убьёт.       Лань Чжань решительно захлопнул коробку. Волна возмущения и обиды за Вэй Ина обожгла горло. Даже если они братья, Цзян Ваньинь не имеет права воровать чужие личные вещи! И Лань Чжань не собирается быть к этому причастным.       — Забери, — он протянул коробку назад. — Я не возьму.       Если это что-то, что касается лишь Вэй Ина, то никто не имеет права смотреть.       — Возьмёшь, — Цзян Ваньинь покачал головой, скривив губы. — Все эти письма адресованы тебе. Посмотри, на каждом листе твоё имя. Так что, ты возьмёшь эту чёртову коробку и прочитаешь всё, что в ней лежит. А потом решишь, стоит ли мой брат того, чтобы вернуться.       Цзян Чэн качнулся вперёд и выдохнул:       — Только пойми это прежде, чем он снова сделает что-то глупое и попадёт в беду.       Он громко фыркнул, смерил Ванцзи грозным недовольным взглядом и, развернувшись, решительно зашагал прочь.       Лань Чжань чувствовал, как мелко-мелко дрожали руки, сжимая в руках коробку, в которой было сердце Вэй Ина.       Ему не нужно было ничего решать, потому что ещё подростком он сделал свой выбор. И Вэй Ин стоил для него всего.