***
Португалия встретила Лань Чжаня дождями. А ещё — тёплыми улыбками и добрыми словами. Виллиам и его милая жена были рады встретить его. Они настаивали, чтобы он поселился в их доме, но он не хотел, чтобы его выделяли над остальными работниками, и отправился в общие комнаты в построенном специально для приезжающих здании. У него была узкая кровать у окна, тумбочка и полка в шкафу. Он поставил у постели фоторамку со снимком себя и Вэй Ина среди кроликов. Здесь его друг ещё был слепым. На телефоне Лань Чжаня было много новых фотографий, но он позабыл распечатать хотя бы одну из них. Маленького кролика Усяня он посадил на подушку. А затем, наклонившись, поцеловал в нос. Шкатулка матери вместе с нотами оказалась в тумбочке, рядом — скрипка, неизменный атрибут всех поездок, без неё он бы не чувствовал себя собой. И только коробка, которую дал ему Цзян Ваньинь, осталась на дне чемодана. Часть Лань Чжаня болела от того, как сильно он хотел увидеть то, что лежало в ней. Но часть сжималась от страха — эти письма были написаны, когда Вэй Ин только вернул своё зрение и когда думал, что лучший друг его бросил, устав возиться со слепцом. И на этих листах могли быть не только добрые слова или эмоции, но и обвинения, и тоска, и боль. Первым же вечером Лань Чжань сделал селфи с четой Виллиам и отправил Вэй Ину. Ответ пришёл незамедлительно и состоял из нескольких десятков смайликов в виде поднятого вверх большого пальца и мордочки со звёздами вместо глаз. А следом сообщение «Ты только приехал? У вас вечер?» Извинившись — сидеть за телефоном в обществе других людей было неприлично, но Лань Чжань не мог не ответить, ведь это Вэй Ин — он отошёл в сторону, чтобы напечатать: «Семь вечера. Я тебя разбудил?» «Нет. Я всё равно не мог уснуть без тебя». Лань Чжань проглотил вздох, прочитав это сообщение голосом Вэй Ина в своей голове. Он совсем позабыл о часовых поясах, поспав в самолёте. Дома уже было три утра. Он хотел немного пожурить друга, но не успел. Телефон провибрировал, и в окне диалога появился немного размазанный снимок: Вэй Ин в белой майке, съехавшей с одного плеча, с распущенными волосами, лежал в кровати в обнимку с белым кроликом и улыбался. Обещание есть обещание. Лань Чжань чувствовал, как всё в нём загорелось от такого кадра. Хотел бы он быть там сейчас вместо кролика. Уши налились жаром, и Лань Чжань лишь надеялся, что никто не смотрит на него сейчас. «Мы с Ванцзи уже в постели». «Хочешь к нам? Тут ещё есть место». И смайлик, посылающий поцелуй. Лань Чжань кашлянул, прочищая горло, но сердце всё равно стучало там слишком громко. «Тебе пора спать, Вэй Ин», — написал он в ответ. И добавил: «Уже очень поздно. Если не уснёшь сейчас, завтра будет тяжело». «Я ждал тебя», — быстро замигало новое сообщение. «Теперь спи. Я позвоню тебе завтра». В диалоге появилось сообщение о том, что Вэй Ин печатает. И печатает, и печатает, и печатает. Лань Чжань ждал, гадая, что это за огромный монолог сейчас будет. Но, когда бегающие точки исчезли, появилось лишь: «Сладких снов, Лань Чжань» в сопровождении голубого сердца. Внутренне улыбнувшись, Лань Чжань ответил «Спокойной ночи, Вэй Ин» и, немного подумав, прикрепил к этой фразе красное сердечко.***
Лань Чжань, привет! Сегодня у меня было большое-большое обследование. Мои глаза так болят, что хочется плакать. Если я вновь перестану видеть, ты вернёшься ко мне?***
Работа официанта оказалась даже лучше, чем Вэй Ин предполагал. Он с лёгкостью влился в молодой коллектив и быстро стал его самой яркой частью. И, хотя к концу смены он немного утомлялся, он всё равно был рад стать частью этой команды. На третий же день его работы девушка по имени Аманда, у которой он принимал заказ, оставила ему своё имя и номер на салфетке вместе с сердечком, нарисованным помадой. Похихикав, Вэй Ин сфотографировал это послание и отправил Лань Чжаню, прежде чем выбросить в мусор. «Смотри, что я сегодня получил». Из-за большой разницы во времени и работы им редко удавалось оказаться в онлайне в одно время. Но неизменно они каждый день отправляли друг другу фото и созванивались. Обычно — поздней ночью или ранним утром Вэй Ина. Он даже шутил, что стал Ланем, раз теперь встаёт в пять утра. А ещё вечером перед сном, когда у Лань Чжаня был трёхчасовой перерыв из-за полуденной жары. — Так ты не позвонишь ей? — удивился другой официант, Чу Цзяэр. — Она очень миленькая. Вэй Ин ухмыльнулся и покачал головой. — Она может быть хоть самой милой на свете, но я занят. Чжан Тун и Ян Лянья, ещё две официантки, услышав это, захихикали. Вэй Ин обернулся и подмигнул им. А затем подхватил три книжки с меню и направился к вновь прибывшим посетителям. Ответ пришёл после девяти, Вэй Ин как раз стоял у мольберта и пытался нарисовать ночной город, когда телефон просигналил о входящем сообщении. «Красивый почерк. Ты позвонил?» Вэй Ин широко улыбнулся и быстро напечатал: «Ты можешь говорить? Хочу тебя видеть!» Вместо сообщения в ответ на экране появился видеозвонок. — Привет, Лань Чжань! — Вэй Ин воскликнул так громко, что не сомневался, что сестра и её муж в гостиной услышали его голос. Он уже искал себе съёмную квартиру, но пока не нашёл ту, что соответствовала бы его бюджету. Небо за Лань Чжанем было голубым-голубым, как бывает только жарким летом, хотя на улице всё ещё была весна. Ветра не было, и за навесом высились неподвижные деревья. Приглушённые голоса раздавались издалека вместе со смехом. Лань Чжань выглядел немного утомлённым, а его кожа казалась смуглее, чем обычно, несмотря на шляпу с широкими полями, которую он носил, полностью спрятав под ней волосы. На нём была свободная светло-серая рубашка, обнажавшая ямку между ключицами. — Здравствуй, Вэй Ин, — ответил он, и его голос звучал самой прекрасной музыкой. В тени его глаза казались темнее, и зрачок будто плавился в них от жары. — У тебя перерыв? Ты уже поел? — сразу же выпалил Вэй Ин. Лань Чжань неопределённо хмыкнул и, чуть наклонив камеру, указал на стол, за которым сидел. Перед ним стояла тарелка с каким-то супом, хлеб и фрукты. — Я помешал? Ты ешь, Лань Чжань, — Вэй Ин совсем не хотел, чтобы его друг оставался голодным из-за звонка. — Успею, — Лань Чжань покачал головой, словно этот вопрос не имел значения. — Как прошёл твой день? — Ах, знаешь, всё хорошо, — Вэй Ин с улыбкой покачал головой. — Сегодня ходил смотреть одну квартирку, она такая крошечная, но мне бы хватило. Но она почти в центре и слишком дорогая. — Может, тебе не стоит переезжать пока? — предположил Лань Чжань. Вэй Ин выдохнул. — Ты говоришь, как шицзе. Но я хочу, и так правильно, верно? Лань Чжань, ай, Лань Чжань, я уже достаточно сидел на их шеях, пора слезть и встать на свои ноги. Лань Чжань слегка наклонил голову вбок. — Не стоит спешить. Вэй Ин только фыркнул. А затем развернул телефон, чтобы показать Лань Чжаню свою незавершённую картину. — Смотри, что я сейчас рисую! — Красиво, — отозвался Лань Чжань. Вэй Ин быстро вернул камеру на себя и успел заметить что-то странное в лице Ванцзи. — Лань Чжань? — улыбка сразу же слетела с губ. — Что-то не так? Лань Чжань опустил глаза, и это только убедило Вэй Ина в собственной правоте. — Ты можешь сказать мне всё, что хочешь. Ты ведь знаешь это? Лань Чжань вздохнул, кивнул и прямо посмотрел на него. — Ты позвонишь? — спросил он. Несколько секунд Вэй Ин просто хлопал глазами, не понимая, о чём речь. Пока не вспомнил о своём сообщении. И тогда весело рассмеялся. — Лань Чжань! Нет, конечно, нет. И в мыслях не было. Я выбросил салфетку и сказал, что моё сердце занято. Он видел тот момент, когда тревога отпустила друга, и его плечи вновь расслабились, заметил даже в контрастном освещении тёмный цвет ушей. И довольно ухмыльнулся. — Ни одна Аманда мира, как бы красив ни был её почерк, не станет тобой, — уверенно сказал он. — И, если честно, это мне стоит волноваться. Каждый раз, когда я тебе звоню, ты в окружении кучи мужчин, и я успел заметить, что многие из них довольно привлекательные. Наверняка они на тебя засматриваются. Лань Чжань расправил плечи и так резко покачал головой, что чуть не уронил шляпу. — Не имеет значения, — отрезал он решительно. — Никто из них. Только Вэй Ин. Никого больше. Сердце Вэй Ина танцевало в его груди.***
Знаешь, Лань Чжань, сегодня я проснулся и не видел. Несколько секунд, но я думал, что у меня случится сердечный приступ. Врачи сказали, это нормально. И я должен им верить, правда? Должен.***
Работа оказалась тяжелее, чем Лань Чжань предполагал. Всю свою жизнь он привык к интеллектуальному труду. Хотя дядя следил за их с Сичэнем физической подготовкой, водил их к тренеру, приучил вести здоровый образ жизни, он никогда не заставлял их работать руками, у них не было огорода или домашних питомцев, они не ходили на рыбалку или охоту, не искали подработку. На самом деле этот опыт сейчас был для Лань Чжаня первым в жизни. И, хотя к концу дня его мышцы побаливали и наливались усталостью, а от жары кожа казалась расплавленным воском, он ощущал, что энергия внутри него лишь растёт и крепнет, словно оживающая утраченная сила. Он чувствовал приятное удовлетворение от того, что делал, от осознания того, ради чего всё это. А звонки и сообщения Вэй Ина заставляли его сердце биться чаще в ожидании новой встречи. Ночью приходила желанная прохлада. В их доме не закрывали окна. Утомлённые за день рабочие засыпали быстро, а Лань Чжань тратил время на общение с Вэй Ином, пока тот собирался на работу, пересматривал их фотографии и, в итоге, тоже засыпал в обнимку с чёрным кроликом. Однажды кто-то из его коллег встал ночью, чтобы выпить воды, и в шутку сфотографировал его, лежащего на спине и прижимающего к груди плюшевую игрушку. Лань Чжань совсем не обиделся — люди здесь были добры к нему и друг к другу, и они нравились ему, с ними было просто — и попросил снимок себе. А потом сразу же отправил Вэй Ину. В ответном сообщении было лишь одно слово «Милашка» и несколько сердечек. Лань Чжань не знал, было ли это о нём, или об игрушке.***
Лань Чжань, представляешь, Цзян Чэн сказал, что я не должен думать о тебе, потому что из-за этого у меня может случиться приступ, похожий на тот, который был дома. Это так несправедливо. Ты ушёл. Но хоть думать-то я о тебе могу?***
Вэй Ин рисовал так долго, что у него заболели плечи. Ему нужно было срочно отвлечься, и он, натянув куртку, вышел из дома, чтобы прогуляться и освежить голову и мысли. Ночной город завораживал. Вечером прошёл дождь, и сейчас в свете фонарей деревья казались увешанными горящими праздничными гирляндами. Дарящими надежду на чудо. Новое начало. Новый год и новую жизнь. Лучшую, чем прежняя. Перемены, ведущие к счастью. Глядя на гирлянду на ёлке, тот, маленький Вэй Ин хотел попросить живущего в ней духа вернуть ему маму и папу, если можно. Но потом он посмотрел на Лань Чжаня, такого одинокого, такого хрупкого, нежного и печального. И его сердце разбилось уже тогда. И желанием Вэй Ина не были его родители. Как не были килограммы мармеладных мишек или сотни кисточек, хоть он и сказал так Лань Чжаню. Он помнил, как закрыл глаза, сложил ручки, и отчаянно позвал в своей голове: — Добрый волшебный дух. Если ты слышишь меня, если существуешь, то исполни для меня одно желание. Оно очень важное, и я больше никогда ничего не буду просить. Просто сделай так, чтобы оно осуществилось. Я хочу, чтобы мальчик рядом со мной, мальчик по имени Лань Чжань, Лань Ванцзи, встретил человека, который бы любил его больше всех на свете, кто любил бы его так, как он того заслуживает, кто любил бы его больше жизни и не оставил. Капли воды на деревьях подмигивали, отражая свет фонарей. И Вэй Ин печально улыбнулся то ли им, то ли собственным воспоминаниям. Ещё было слишком рано, чтобы звонить Лань Чжаню, тот всё ещё работал. Но Вэй Ину так сильно хотелось услышать его голос, хотелось сказать, что он скучает. Может, вся эта легенда о духах Нового года, живущих в рождественских огнях, только сказка, но желание Вэй Ина, кажется, всё же исполнилось.***
Лань Чжань, Лань Чжань, мне страшно засыпать. И страшно просыпаться. Если я вновь упаду, ты не здесь, чтобы поймать меня. Почему ты не здесь?***
Подрезать кусты и деревья Лань Чжаню нравилось особенно. Он даже не мог объяснить почему. Виллиам часто приходил к нему, и они работали в паре. Лань Чжань никогда не был тем, кто говорил много, но старик ловко сглаживал тишину. И даже молчание с ним оставалось комфортным. Однажды днём он пригласил Ванцзи на кухню, чтобы научить его готовить одно из блюд традиционной кухни. — Только оно очень острое, — предупредил Виллиам. — Ты, кажется, не ешь такое. — Нет, — согласился Лань Чжань. — Но я хочу научиться. Для кого-то другого. Взгляд Виллиама сразу сделался хитрым, и он ухмыльнулся всепонимающей улыбкой. — Кого-то особенного? — подначил он. — Девушки? Лань Чжань только покачал головой. — Его зовут Вэй Ин, — ответил он просто. — Вэй Ин, Вэй Ин, — свёл брови Виллиам, вспоминая. — Тот Вэй Ин? Твой друг из школы, о котором ты говорил тогда? Лань Чжань кивнул. Улыбка старика вдруг сделалась мягче. — Ты любишь его? — прямо спросил он. Лань Чжань снова кивнул. Виллиам хмыкнул и повернулся к плите. — Так, давай ближе, я покажу, с чего стоит начать. Сюда, сюда. И возьми нож, нечего просто стоять, будешь сразу помогать. Так быстрее и запомнишь. Лань Чжань взял со столешницы нож и подошёл к мужчине. Он никогда не стремился к разговорам, ему нравилось молчать, нравилось слушать, но сейчас он чувствовал, как от слов разрывается язык и опухает горло. Слов, которые вдруг откуда-то взялись в нём и рвались на свободу. — Он мой лучший друг, — выпалил Лань Чжань, поражаясь собственной разговорчивости и эмоциям. — И он… Вэй Ин любит всё острое. Всё яркое. И опасное. — Хм, смотри-ка, он похож на нас по темпераменту, — ухмыльнулся Виллиам. — В следующий раз привози его в гости. Он будет в восторге от кухни. — Мгм, — Лань Чжань знал это. — И солнца. Вэй Ин любит солнце. Он сам как солнце. Горячий. Весёлый. И всегда улыбается. — Мм, кажется, твой парень красавчик. Вы долго не увидитесь, как ты его оставил? — полюбопытствовал Виллиам, наливая в чашу масло. Лань Чжань нарезал поданный ему баклажан. — Я ему верю, — ответил он честно. А затем вздохнул. — Я скучаю по нему. Виллиам бросил на него быстрый взгляд. — Конечно, скучаешь, — согласился он. — Мы с женой сразу это заметили. Ты здесь телом и разумом, но твоё сердце, о, Снежный мальчик, твоё сердце не здесь.***
Мне уже пора спать, Лань Чжань, но я всё равно хотел тебе написать. Сегодня был такой насыщенный день. Я познакомился с девочкой по имени Берта. У неё глазной протез. Она очень хорошая, хотя мы оба плохо знаем английский и общались практически жестами. Это было весело. Она бы понравилась тебе, я знаю. Надеюсь, ты в порядке в своём туре, у тебя много зрителей, и ты получил, что хотел, и счастлив. Если это так, то я рад. Даже если мне немного грустно, потому что я всё ещё не понимаю. Ты сказал, что твоя мечта не сцена, а я. Так почему ты сейчас не со мной, а там?***
Это было чертовски больно. Вэй Ин с досадой уставился на то, как красная кровь стекала по его руке от мизинца к сгибу кисти, и как-то отстранённо подумал, что это очень красивый цвет и его стоит использовать для новой картины. Пока Вэнь Нин не накрыл его рану полотенцем и не вывел его тем самым из ступора. — Иди в ванну, промой, — указал он. — Я принесу аптечку. А-Юань, жди здесь, не мешайся. Притихший мальчик сжался на диване, напуганными круглыми глазами глядя на взрослых. Вэй Ин покачал головой и, улыбнувшись, присел рядом с ним. — Всё хорошо, А-Юань, — мягким тоном произнёс он. Кровь, пропитывая тонкую белую ткань, окрашивала её в малиновый цвет. — Это только царапина, не бойся. Даже швы не придётся накладывать. Сейчас Вэнь Нин помажет меня мазью, заклеит пластырем, и я снова буду как новенький. Ага? Вэнь Юань тихо всхлипнул. Всё началось так хорошо. У Вэй Ина был выходной и, так совпало, что у Вэнь Нина тоже. Они встретились днём, чтобы пообедать вместе. Отвезли бабушку к её подруге, живущей через несколько улиц, и забрали А-Юаня из школы. А затем они сидели в гостиной квартиры Вэней и собирали старый конструктор, состоящий из металлических деталей, которым, наверное, развлекалась в детстве ещё бабушка Вэнь, когда Вэй Ин и А-Юань начали шуточную борьбу за особо редкий элемент. В итоге Вэй Ин не рассчитал и дёрнул так сильно, что раскроил себе руку. Вэнь Нин сразу же бросился на кухню за полотенцем, а А-Юань испуганно забился на диван на грани слёз. — Прости, прости, — прошептал он. — Это моя вина, дядя Вэй. Вэй Ин покачал головой и целой рукой погладил мальчика по голове, прижав раненную ладонь к груди так, чтобы не уронить полотенце. Кажется, этому ребёнку досталась не только внешность его и Лань Чжаня, так ещё и их способность к самобичеванию. Не лучшее наследие. — Нет, нет, перестань. Что ты такое говоришь? — Вэй Ин ласково потрепал его волосы. — А-Юань, малыш, это не так. Мы просто дурачились. Мы же мальчишки, а мальчишки всегда в царапинах и синяках, правда? Ты не виноват, это я был неаккуратен, вот и всё. Успокойся, не бойся, я цел и невредим. Обещаю. — Вэй Усянь, иди сюда! — позвал его из ванной нетерпеливый крик Вэнь Нина. И Вэй Ин поплёлся на зов. Он ошибся. Рана оказалась очень глубокой, и ему всё-таки понадобились швы. Вэнь Цин смотрела на него так яростно, что Вэй Ин чуть не сгорел от желания провалиться под землю. Но взгляд Лань Чжаня, когда тот узнал, был в тысячу раз хуже. — Покажи, — потребовал он таким командным тоном, что Вэй Ин, до этого намеревавшийся уклоняться как можно дольше, сразу же поднял руку на камеру, демонстрируя свою новую боевую отметину. — Клянусь, Лань Чжань, я в порядке. Это просто пара стежков, и только, — бодро выдохнул он и улыбнулся. — Не о чем беспокоиться, ладно? Лучше расскажи, как прошёл твой день. — В отличие от тебя — без подобного, — фыркнул Лань Чжань. Вэй Ин в ответ состроил ему рожицу, и лицо друга приняло такое выражение, словно он боролся с сильнейшим желанием закатить глаза. Это было так очаровательно, что Вэй Ин тайком сделал скриншот. Кажется, он только что нашёл себе новое хобби — собирать скрины с Ванцзи.***
Лань Чжань, Лань Чжань. Лань Чжань! Сегодня мне вернули телефон, я так ждал, я хотел позвонить тебе, хотел спросить, хотел узнать, почему ты меня оставил. Хотел извиниться, если это я сделал что-то не так. Позвать тебя. Поговорить. Рассказать, что операция прошла. Просто услышать твой голос. Что угодно. Но случилось что-то непонятное. Всё удалилось, представляешь? Само по себе! Все номера, все сообщения. У меня больше нет твоего номера. Ни у кого нет! Как мне теперь найти тебя? Позвони мне, позвони. Теперь только так мы сможем снова связаться. Пожалуйста, Лань Чжань, позвони.***
В деревне, где жил Виллиам, была школа. Однажды днём Лань Чжань, Виллиам, и ещё двое мужчин, работающих с ними, отправились на прогулку и зашли туда. В одном из классов стояло старенькое пианино. Никто не остановил Лань Чжаня, когда он подошёл к инструменту, отбросил крышку и начал играть. Занятый работой и общением с Вэй Ином в свободное время, он давно не брал в руки скрипку, но сейчас вдруг осознал, как скучал по музыке, как ему не хватало этого ощущения. Он не заметил, как вокруг него собрались дети и учителя, слишком увлечённый тем, что играл. Растворившись в музыке, он потерял весь мир. А когда открыл глаза и заметил толпу, страшно смутился. — Простите, — он поклонился, извиняясь. — Я не хотел мешать. Я был не должен. Простите. — Нет, нет, — одна из учительниц, знавшая английский, подошла к нему с улыбкой. — Это было прекрасно. Знаете, наш учитель музыки уехал, а новый не играет на инструменте, и уже пару лет мы не слышали подобного. Мы так рады. Вы ведь работаете у сеньора Виллиама? Вы не хотели бы учить наших детей? По вечерам, недолго, по два часа в день. Лань Чжань растерянно моргнул. Он думал, что преподавание навсегда осталось для него в прошлом. И смирился с этой мыслью. Потому такое предложение внезапно выбило его из колеи. — Он подумает, Марта, — громко ответил за него Виллиам. — Пойдём, пойдём. А вам, дамы, я скажу позже, ладно? Концерт окончен. Старик схватил Лань Чжаня за локоть и повёл прочь. — Никто не настаивает, — произнёс он, когда они отошли достаточно далеко и остались вдвоём. — Ванцзи, я знаю, что ты приехал сюда, чтобы отдохнуть от музыки, чтобы убежать от неё. И я не стану просить тебя к ней вернуться, если ты сам этого не хочешь. Но ты так играл. Я всегда восхищался тобой, твоим талантом. Но за эти годы, когда я видел твои выступления, я замечал, что с каждым из них что-то в тебе словно затухает. И мне было грустно. Но сейчас ты играл так, словно вернул этот огонь. Не знаю, может, это пламя — твой парень. Но, как бы то ни было, ты всё ещё любишь музыку, и она всегда будет частью тебя, как бы далеко ты ни бежал. И если тебе ещё нужно время без неё, то хорошо. В моих садах полно работы. Но если ты готов, я стану отпускать тебя раньше на пару часов несколько дней в неделю. Подумай об этом, хорошо? Лань Чжань кивнул. Он сразу же написал об этом Вэй Ину. Друг позвонил ему через двадцать минут — с его волос капало, а на голые плечи было наброшено полосатое полотенце. — Я был в душе, Лань Чжань! — первым делом воскликнул Вэй Ин. Лань Чжань обернулся, чтобы убедиться, что за его спиной никого нет, и никто больше не увидит Вэй Ина в таком виде. — Тебе предложили учить детей игре на пианино?! Это круто! Ты хочешь? — Я не знаю, Вэй Ин, — признался Лань Чжань. — Я… не уверен, что готов. Вэй Ин сузил глаза, сжал губы и изучающе принялся осматривать его. А затем кивнул сам себе, будто пришёл к какому-то выводу. И произнёс твёрдым тоном: — Откажись. — Что? — Лань Чжань не ожидал такого ответа. На самом деле он был уверен, что Вэй Ин станет уговаривать его согласиться, потому что друг всегда поддерживал его музыкальную сторону. — Ты же не хочешь, — Вэй Ин тряхнул головой и несколько капель сбежали быстрыми струйками по его лицу. — Если бы ты хотел, ты бы не сомневался. Ты сам это знаешь, Лань Чжань. Но ты не хочешь отказывать, потому что не желаешь подводить этих людей. Потому что привык быть ответственным, привык ставить долг и чужие запросы выше себя. Ты хотел, чтобы я убедил тебя согласиться, чтобы ты мог переступить через своё нежелание. Но я не буду. Откажись. Ты, правда, ещё не готов. Но, когда будешь, они примут тебя. Не заставляй себя. Наверное, Вэй Ин был прав. Лань Чжань мог быть решительным и безжалостным, мог отказывать людям, если не чувствовал, что что-то должен. Но та часть внутри него, что была учителем, что ощущала этот долг перед детьми, мешала ему так просто отказаться здесь. И всё же он устал не только от боли и лжи, но и от музыки. От людей, которые пытались оторвать от него эти куски с нотами и мелодиями. Он соскучился по музыке, да. Но не по зрителям. Не по преподаванию. Он мог бы играть для себя. Но для людей — пока нет. И Вэй Ин понимал его, на самом деле понимал. — Хочешь, я сыграю для тебя? — предложил Лань Чжань. Вэй Ин на мгновенье уливлённо открыл рот, а затем улыбнулся и кивнул. — Очень. Лань Чжань направился к дому. В обед здесь почти никого не было: все предпочитали прохлаждаться в тени или купаться. Поставив телефон на тумбочку, Лань Чжань развернул его так, чтобы было хорошо видно, достал скрипку и впервые с момента приезда, прикоснулся к её струнам. Он играл, и в этих звуках, как и прежде, звучало тихое «спасибо», и в этой музыке лилось нежное «я скучаю», и в этой песне говорилось преданное «я люблю тебя».***
Лань Чжань, доброй ночи! Сегодня пишу совсем поздно, за окном уже так темно. Ко мне приходили Цзян Чэн и шицзе. Мне было так грустно из-за того, что ты не звонишь, а у меня нет твоего номера, что шицзе принесла планшет. Мне ещё нельзя много пользоваться подобным, но она зарегистрировала меня в сети вместо той, старой страницы. Я пытался найти тебя, но не смог. Наверное, ты давно удалился, да? Я понимаю, если бы ты этого не сделал, твои миллионы фанатов забросали бы тебя признаниями в любви. Ах, ладно. Пойду спать. Устал. Сладких тебе снов!***
Вэй Ин загрузил на свою страницу кадр, где он улыбался со своими новыми друзьями-официантами из кафе и подписал «самая лучшая команда». Довольный собой, он похлопал себя по животу и уронил телефон на кровать рядом. Весна подходила к концу, и от жары всё вокруг плавилось, словно масло на солнце. В распахнутое призывно окно лишь изредка попадал едва уловимый ветер. Вэй Ин задумчиво вздохнул и закрыл глаза. Хотел бы он знать, каково сейчас Лань Чжаню. Не в целом сегодня, а именно в этот самый миг. Что он делал. Склонился ли над плантацией, вырывая липучие сорняки, держал ли в руках шланг, поливая кусты, обрабатывал ли деревья от вредителей или собирал опавшие раньше времени испорченные плоды. О чём он думал, глядя в голубое небо. Разговаривал ли с кем-то или был один. Был весел или грустил. Прошёл уже месяц, как они расстались. Время шло быстрее, когда Вэй Ин был занят, постоянно придумывая для себя дела, лишь бы отвлечься от тоски. Он брал дополнительные смены, а когда не работал, читал что-то новое в интернете о местах, где хотел побывать, рассчитывал стоимость своих планов, рисовал или играл на флейте. Музыка никогда не была его первым выбором, всегда уступая карандашам и краскам, но сейчас, каждый раз прикасаясь к инструменту, Вэй Ин чувствовал себя чуточку ближе к Лань Чжаню. Словно, минуя время и расстояние, ноты связывали их незримой нерушимой верёвкой. — Скажи, Лань Чжань, ты с кем-нибудь подружился? — с любопытством спросил Вэй Ин сегодня утром. Он собирался на работу и разговаривал по громкой связи с другом, который только вернулся из садов. — Мгм, — прозвучал искажённый телефоном звук голоса. — Здесь хорошие люди. Мы работаем вместе. — Они лучше, чем ваши музыканты? — Вэй Ин почти залез в шкаф, пытаясь вытащить из сваленной в кучу одежды штаны. Пожалуй, ему всё-таки придётся в один день навести здесь порядок, иначе однажды он утонет в этой груде. — Они честные и открытые, — ответил Лань Чжань, что можно было принимать за согласие. Подростком Вэй Ин думал, что Ванцзи с лёгкостью подружится с другими музыкантами, потому что все они изысканные и утончённые, и одинаково любят музыку. Разве мог он, искренне восхищаясь талантом Лань Чжаня, предположить, что другие, вместо того, чтобы так же впечатлиться, будут завидовать и отталкивать того, кто лучше них? — Я рад, — пропыхтел Вэй Ин. Кажется, он нашёл то, что искал и со всей силы потянул. Раздался странный треск, шум, а затем он упал на пол, сжимая штаны в кулаке. — Вэй Ин? — сразу же тревожно среагировал Лань Чжань. Подскочив и потирая ушибленный зад, Вэй Ин сразу же воскликнул: — Я тут. Искал штаны. Так что, есть кто-то, кого ты выделишь? — Нет. Вэй Ин попытался скрыть разочарование. Он надеялся выудить парочку имён. Нет, конечно, он доверял Лань Чжаню и был бы рад, если бы тот завёл настоящих друзей. Скорее, он не доверял другим людям. И, конечно, он не мог не заметить, что в последние дни на странице Лань Чжаня активизировались стайки иностранцев, ставившие лайки под его редкими записями и снимками, даже совсем старыми. Вздохнув, Вэй Ин поднял телефон, снова посмотрел на только что загруженную фотографию, а затем повернулся на живот и, подтащив поближе белого кролика, снял его, сидящего на подушке. «Скучаю выше звёзд», — написал он, публикуя и этот снимок. А затем, выключив телефон, оставил его на постели и, вскочив, перебрался за стол. Его минутка безмерной тоски была закончена. Пора вновь взять себя в руки и заняться делом. Достав карандаши, Вэй Ин включил на планшете музыку и принялся рисовать. И медленно, часы спустя, на бумаге появлялось синее небо. Бирюзовый океан простирался до горизонта, окаймлённый белым песком пляжа. Город стирался в утренней дымке. И, едва уловимый, размытый силуэт человека в белой одежде, что стоял у самой воды и смотрел вдаль, словно желая увидеть того, кто был по другую сторону моря.***
Привет, Лань Чжань. Сегодня мне звонили Вэнь Нин и А-Юань. Мы так чудесно поговорили. Я очень скучаю по ним. И по Не Хуайсану. И по малышу Цзинь Лину, конечно. Ты, разумеется, его уже видел, но я впервые увидел лишь недавно, шицзе показала мне фото. Он такой смешной карапуз. И, знаешь, я даже по Павлину чуточку скучаю. А ещё я всегда скучаю по тебе.***
Лань Чжань заметил, что на его руках появились мозоли. Это было так странно и непривычно. Сначала мягкие, белые, они вздулись и болели при каждом прикосновении. Но со временем они загрубели и перестали причинять неудобства. Словно стали бронёй из кожи, ощущаясь, как вторые перчатки каждый раз, когда он брал в руки лопату, кирку или секатор. Он вновь начал играть, чтобы не позволить своим пальцам загрубеть, а кистям потерять прежнюю ловкость. Ему не хотелось устраивать шоу для людей, поэтому обычно он выбирал такие моменты, когда в доме почти никого не было. Ночью прошёл сильный дождь с ветром, и наутро нужно было проверить деревья, убрать сломанные ветки, отсечь надломленные, собрать сбитые фрукты и вернуть на места сетки. Лань Чжань порадовался, что взял с собой дождевой плащ. Тучи всё ещё заполняли собой всё небо, и время от времени на землю падали мелкие капли. Одевшись, он вспомнил, что у дождевика был пояс, но того не оказалось в карманах. Возможно, он выпал в чемодане. Опустившись на колени, Лань Чжань вытащил его из-под кровати и, расстегнув молнию, отбросил крышку. Картонная коробка стояла на дне. И, несмотря на жару, Лань Чжань ощутил прошедший по всему телу холод. Он до сих пор не нашёл в себе силы открыть её. Коробка смотрела на него осуждающим взглядом Цзян Ваньиня. Проглотив вздох, Лань Чжань нашёл пояс и, бросив на неё ещё один взгляд, захлопнул чемодан. Не сегодня. Удары его сердца казались порезами кинжала. Нет, спустя месяц он всё ещё не был готов. — Ванцзи, ты идёшь? — позвал его Колин. — Да, — Лань Чжань запихнул чемодан назад под кровать, обвязал пояс вокруг талии и пошёл за остальными на улицу. Воздух пах бурей. И, после стольких дней тишины и спокойствия, этот воздух казался самым волшебным на свете. Запах свободы. Ощущение стихии. Непокорной, бушующей, прекрасной. Подняв голову, Лань Чжань взглянул на тёмное серое небо. Вэй Ин. Это всё был Вэй Ин. Его горячий неукротимый нрав, его вспыльчивость и его нежность, его дикая пламенная красота. Его огонь, способный уничтожить любого. Его глаза, искрящиеся, серые, полные жизни. Созидание и разрушение. Хаос и целая Вселенная. В этом шторме был его смех, его улыбка, его голос. Вся его суть. Надев капюшон на голову, Лань Чжань заспешил к садам. Им нужно было успеть сделать всё, пока ливень не вернулся. Виллиам поторапливал их, обеспокоенно крича на португальском. Лань Чжань успел выучить некоторые основные слова, но сейчас многие были ему не знакомы. Схватив за ручки тележку, он отправился в указанную ему и Колину сторону. В такой ситуации всем было проще работать парами или группами, на случай, если непогода застигнет внезапно и что-то случится. Ветер кричал в листьях так, словно был пойман в их клетки и не мог вырваться. Вопил от боли, и эти звуки заставили дрожь пройти по спине. Лань Чжань не любил суету и даже в такой ситуации оставался собранным и сдержанным. Все его действия были быстрыми и чёткими, и он заметил, как изрядно нервничавший до этого Колин, тоже смог взять себя в руки. Когда, справившись, они шли обратно, хлынул настоящий водопад. Оставив заполненную ветками тележку под деревом, они побежали к дому и едва успели до того, как грянул гром, и потоки воды стали ещё мощнее, хотя казалось, что уже некуда. Сердце прыгало в груди, но Лань Чжань вдруг с удивлением заметил, что вовсе не от боли и волнения. Это был адреналин, и это было… это было прекрасно. Он словно впервые за годы чувствовал себя живым и свободным. Как тогда, когда впервые заступился за Вэй Ина. Когда впервые сказал «нет» дяде. Когда вместе с Вэй Ином дрался против напавших на друга хулиганов. Когда сбежал из дома, чтобы найти маму, ещё не зная, что она не с ним, потому что умерла. Каждый раз, совершая поступок, выходя за рамки привычного себя, делая что-то решительное, смелое, яркое. Это кружило голову. Вэй Ин был тем человеком, кто всегда жил так. Но Лань Чжань был другим. И такие моменты были его алмазами. Подняв мокрое лицо кверху, глядя на торжество стихии, он почти незаметно улыбался, и его губы едва уловимо дрожали. Сейчас, в эти мгновенья, он не чувствовал ни усталости, ни вечной боли, ни пустоты. Он стал мальчишкой. Он был жив и свободен. И от переполнявших его эмоций всё тело подрагивало, и его трясло. Им больше нечего было делать на улице, и все разошлись по дому, кто куда. Лань Чжань вернулся к своей постели, достал папку и позволил этому чувству завладеть им. А затем начал писать. Он писал песню о грозе. О стихии, которая была сильнее всего на свете. О буре, способной снести что угодно на своём пути. О ветре, не знающем преград. О дожде, смывающем с земли грязь. О громе, разрывающем небеса. О молниях, вспарывающих мироздание. И о мальчике, о мужчине, что был центром бури, оком торнадо, сердцем урагана. С самыми серыми, штормовыми глазами.***
Ай, Лань Чжань, это снова я! Прости, что вчера ничего не написал. Кажется, я сделал что-то очень-очень-очень-очень-преочень глупое. И теперь всё плохо. Я не скажу тебе, что, но из-за этого у меня случился глобальный приступ. Таких давно не было. Я ничего не помню, только как кричал и темноту. Поэтому я больше не буду о тебе думать в течение дня. И ждать твоего звонка. Мне нельзя. Прости меня. Но врач сказал, если подобное повторится, могут быть осложнения, и я могу вновь ослепнуть. Но я обещаю, что эти пять минут перед сном всегда будут твои. Я буду писать тебе, ладно? Ладно.***
— Вэй Усянь. — Привет, Вэнь Цин. Вэй Ин оторвал взгляд от А-Юаня, спящего положив голову на его колени, и посмотрел на вошедшую в комнату подругу. Она выглядела уставшей после смены в больнице, но в её вечно суровом взгляде промелькнуло что-то нежное, когда она увидела открывшуюся перед ней сцену. Сегодня у Вэй Ина был выходной. Вчера он работал допоздна и утром к собственной досаде проспал то время, когда ещё мог поймать Лань Чжаня бодрствующим. Друг сильно уставал от жары и работы и не мог ждать его всю ночь. Вэй Ин бы побился головой о стену, но знал, что это ни к чему не приведёт, и потому выместил своё разочарование, устроив пробежку и загнав себя так, что закололо бок и появилась одышка. После уроков он встретил А-Юаня, втроем вместе с бабушкой Вэнь они приготовили обед, и Вэй Ин ужасно гордился, когда эта пожилая женщина его похвалила. Возможно, когда Лань Чжань вернётся, Вэй Ин сможет порадовать его чем-нибудь вкусным. После он и А-Юань погуляли в парке, сделали уроки и сели читать книгу. Вэнь Цин вошла в комнату и присела на ручку дивана. — Знаешь, — полушёпотом произнесла она, — ты стал другим. Вэй Ин негромко усмехнулся и хитро взглянул на неё снизу вверх. — Конечно, ведь я больше не слепой. Вэнь Цин легонько шлёпнула его по плечу — будто смахнула пылинку. — Я не об этом, Вэй Усянь, — она покачала головой. — Просто ты…словно… Слова оборвались. Вэнь Цин была прекрасным врачом и не страдала проблемами с красноречием, когда нужно было быть строгой, чёткой и внятной на работе или с семьёй, но такие вопросы, более личные, неосязаемые, туманные, были для неё сложны. — Словно кусок глины обретает очертания фигуры, которой станет? — подсказал Вэй Ин. Вэнь Цин взглянула на него и кивнула. — Когда Лань Ванцзи уехал, мы с А-Нином думали, это разрушит тебя, — вздохнула она. — Я так рада, что мы ошиблись. Ты, вы оба, вы поступили правильно. Ты ещё такой ребёнок, но, когда вырастешь, станешь изумительным взрослым. Вэй Ин чувствовал, как краснеет. Похвала от этой женщины была подобна чуду. Он слышал от неё что-то хорошее лишь пару раз, и потому эти слова были ещё ценнее. — Но мне уже давно больше двадцати, — хмыкнул он неловко, только чтобы разбить этот жутко смущающий момент. — Я взрослый. Вэнь Цин ухмыльнулась. — Как по мне, так тебе всё ещё пять, — фыркнула она и встала. — Пойду, разогрею ужин. Разбуди А-Юаня, ему тоже нужно поесть. Махнув волосами, Вэнь Цин зашагала прочь. Вэй Ин мягко провёл рукой по голове А-Юаня, а затем выдохнул, глядя в мирное спокойное лицо мальчика: — Спасибо, Цин. Она не ответила.***
Привет, Лань Чжань, Лань Ванцзи! Ты снился мне сегодня. Снилась темнота и твой голос, ты говорил, что ненавидишь меня. Я знаю, что это ложь. Конечно, я был приставучим в школе, но, если бы ты ненавидел меня, ты бы меня прогнал, верно? Хотя ты прогонял. Но ведь не всерьёз, правда? Я даже не знаю, почему сомневаюсь. Всё из-за глупого сна. Пожалуйста, скажи, что это ложь.***
Лань Чжань: «Ещё около полутора недель, и мы будем собирать инжир». Вэй Ин: «Ммм. Уверен, это безумно вкусно, Лань Чжань! Обязательно попробуй его! Ты его когда-нибудь ел? Уверен, тебе разрешат. Виллиам же твой друг». Лань Чжань: «Не пробовал». Лань Чжань: «Вэй Ин?» Вэй Ин: «Тоже нет». Вэй Ин: «Но я куплю и попробую, точно! Если и ты тоже». Вэй Ин: «Смотри, какой красивый голубь». *Прикреплённый файл* Вэй Ин: «Белый-белый, как снег». Вэй Ин: «Сегодня Чу Цзяэр, я и Не Хуайсан ходили в бар смотреть чемпионат по танцам. Это было немного странно, я даже не знал, что такие соревнования бывают, но всё равно весело». Вэй Ин: «Пока ты не спросил — я не пил». Вэй Ин: «Мне нельзя ещё два месяца». Вэй Ин: «И там всё равно не было «Улыбки императора». *Прикреплённый файл* Лань Чжань открыл фото и ощутил выдох пламени. Вэй Ин был таким красивым. Небрежно уложенные распущенные волосы, обтягивающая красная майка и безрукавая чёрная жилетка. Он смеялся, прищурив глаза и широко открыв рот, обнажая зубы. Лань Чжань мог практически услышать его заливистый хохот. Не Хуайсан рядом с ним казался почти незаметным, несмотря на разноцветную рубашку и вычурный веер в руке. Третий мужчина, по-видимому, был тот самый Чу Цзяэр, новый друг Вэй Ина, работавший вместе с ним. Он был старше, темноглазый, с короткими колючими волосами. У него была весёлая улыбка. Он сидел, сжимая в руках бутылку с пивом. Перед Не Хуайсаном стоял высокий бокал с чем-то ядовито-голубым и трубочкой с бабочкой. Перед Вэй Ином — простой стакан, но уже пустой. Лань Чжань был рад, что его друг не тратит всё время на тоску, что он не один и ему весело. Что он, наконец-то, живёт, общается и узнаёт что-то новое. И эти двое рядом с ним должны быть счастливы и благодарить небеса за то, что Вэй Ин дружит с ними. Но всё же, всё же часть его сердца сжалась. Лань Чжань знал, что был не таким весёлым, как этот Чу Цзяэр, не таким общительным, как Не Хуайсан, и вряд ли вписался бы в их компанию. Нет, в этом баре он бы чувствовал себя неловко, не на своём месте. «Я скучаю, Вэй Ин», — написал он прежде, чем успел остановиться. Ответ пришёл моментально. «Я тоже скучаю, Лань Чжань».***
Я скучаю, Лань Чжань. Я так сильно по тебе скучаю.***
*Два новых сообщения в диалоге с пользователем «Вэй Ин»* Вэй Ин: «Мы с Цзяэром и его приятелем идём в кино. Вышел какой-то новый боевик. Я знаю, ты не прочитаешь это сейчас, ты в садах, но я хочу, чтобы это был ты». Вэй Ин: «Почему это не ты?» *Сообщения удалены отправителем* Вэй Ин: «Сегодня было супер скучно на работе. Закрылись раньше, так как у хозяйки День Рождения, и она будет проводить его в нашем кафе». Вэй Ин: «Мы с Цзяэром и его приятелем идём в кино на новый боевик». Вэй Ин: «Ах, Лань Чжань, это был ужасный фильм. У меня теперь так болит голова». Вэй Ин со стоном закрыл глаза и наугад отшвырнул куда-то телефон. От большой и яркой картинки, от чрезмерно громких звуков его голова раскалывалась, и ему хотелось отрубить её и оставить в стороне, пока это не закончится. Он уже тысячу раз пожалел, что согласился идти в кино. В итоге он сбежал, не высидев и часа, и почти не запомнил, как добрался домой. Всё, что ему было сейчас нужно, это тишина и покой. Он слабо радовался тому, что Цзинь Лин в комнате не шумел, должно быть, на него повлияла шицзе. Вэй Ин так и не переехал. В конце концов он нашёл для себя комнату, не слишком далеко от работы и по соответствующей его доходу цене, но шицзе и Лань Чжань убедили его ещё немного пожить в доме Цзинь. Решающим аргументом стало то, что Вэй Ин всё равно собирался куда-нибудь съездить, и было бы крайне глупо снять жильё, перевезти туда вещи и, не живя там, платить за пустую площадь. Лучше было пока ничего не трогать, а сэкономленные средства откладывать на путешествие или учёбу. — Я понимаю, что ты так долго не был свободен, А-Сянь, — мягко сказала ему шицзе, гладя по плечу. — Но ты не должен спешить жить. Ты всё успеешь. Просто… позволь себе наслаждаться моментом. Ведь, как бы ты ни торопился, это всё равно не вернёт тебе те пять лет. Так что не надо бежать. Резкий удар в голове, словно кто-то стукнул Вэй Ина молотком по лбу, заставил его негромко застонать и, вытащив из-под головы подушку, закрыть ей лицо. Темнота и прохладное давление ткани заставили боль немного ослабнуть. Вэй Ин вспомнил, как Лань Чжань гладил его по волосам. Как большие ласковые руки друга были его спасением. Все эти недели Вэй Ин старался занять себя каждое мгновенье, и у него получалось. Но в последние два дня на него навалилась странная усталость, монотонность, и всё вокруг казалось бесцветным и безвкусным. Он сделался чувствительней, и удручающие мысли чаще влезали в его голову. Он не знал, почему сейчас, ведь ничего не случилось. Пытался понять, но не мог, что столкнуло его с края, на котором он так успешно балансировал с того дня на вокзале. Изо всех сил Вэй Ин старался скрыть это ото всех, и у него получалось. Он так же улыбался и шутил, спешил куда-то и сыпал разговорами на совершенно рандомные темы. Он жил. Он видел. И он так сильно скучал. В дверь его комнаты постучали. Вэй Ин хотел крикнуть, чтобы его не трогали, но из-за боли ему не хотелось слышать никакие громкие звуки, включая собственный голос, так что он лишь сглотнул слюну и промолчал. С тихим звуком дверь открылась. Раздались тяжёлые шаги, и кровать прогнулась. — Вэй Усянь, — голос Цзян Чэна был приятно тихим, — как ты? Вэй Ин медленно спихнул подушку с лица и открыл глаза. Брат сидел рядом, держа в руках стакан, наполненный водой, и с отчётливо читаемым беспокойством на лице смотрел на него. — А-Ли сказала мне, что тебе нехорошо, — произнёс Цзян Чэн тем же полушёпотом и протянул стакан. — Я принёс воды. Может, тебе выпить таблетку от боли в голове? Раньше это помогало. Вэй Ин сел и, схватив стакан, с жадностью выпил его крупными глотками. Вода оказалась прохладной и такой вкусной. Смочив горло, он слегка кашлянул, проверяя голос, и ответил: — Всё я в порядке. Вышло сипло и почти беззвучно. Но Цзян Чэн услышал. — Нет, не в порядке, — возразил он в несвойственной себе мягкой манере. Вытащил из рук Вэй Ина стакан и крепко сжал. — Ложись, я принесу ещё воды. — Мгм, — Вэй Ин не был в том состоянии, чтобы спорить. Он повалился назад на кровать, пихнул подушку под голову и закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, в комнате был включен свет. Цзян Чэн сидел за столом и читал книгу, а будильник на тумбочке показывал, что Вэй Ин проспал почти четыре часа. Рядом стоял стакан, наполненный водой, тарелка с печеньем и таблетка. Проигнорировав последнее, Вэй Ин потянулся к стакану и залпом сделал несколько глотков. Его боль стала тихой-тихой, лишь слегка отдавалась в задней части головы, когда он делал резкие движения или слишком усиленно думал. Потерев затылок, Вэй Ин схватил одну печеньку и запихнул в рот на пробу. Тошноты не было, и боль не усилилась. — Цзян Чэн, — позвал он. Голос стал лучше. Всё ещё негромкий, но уже не дыхание ветра. Брат обернулся. — Как ты? — спросил он. Вэй Ин слегка приподнял уголки губ в крошечной слабой улыбке. — Лучше. Почему ты здесь? Цзян Чэн растерянно хлопнул глазами. А затем насупился. — Читаю, — ответил он. — Просто интересная книга. Если бы Вэй Ин всё ещё не чувствовал отголоски боли и усталость на плечах, он бы обязательно пошутил о том, что брат присматривал за ним, просто для того, чтобы увидеть, как тот это отрицает. Но у него не было сил, и он просто кивнул, приняв такой ответ. Цзян Чэн закрыл книгу и осмотрел его с ног до головы. — Знаешь, — потянул он задумчивым тоном, — ты хорошо держишься. — Моя голова уже почти не болит, — Вэй Ин снова потёр затылок. Цзян Чэн закатил глаза. — Я не об этом. Я просто… Я думал, ты развалишься без Лань Ванцзи, но ты в порядке. Относительно. Вэй Ин громко фыркнул. Пожалуй, слишком громко, так как это моментально отозвалось в левом виске. Цзян Чэн всё ещё рассматривал его, будто картину Гогена. — Он говорил тебе что-то? Вопрос оказался внезапным и не совсем понятным, и Вэй Ин невольно насторожился. — О чём? Взгляд Цзян Чэна сделался каким-то изучающим, словно пытался залезть под кожу Вэй Ина, но безуспешно. — Что он вернётся, — произнёс брат. Вэй Ин хотел снова фыркнуть, но вовремя вспомнил о боли в голове и удержался. — Он вернётся, — пожал он плечами. — Лань Чжаню не нужно мне это говорить, я знаю и так. Это была правда, которой он дышал. Цзян Чэн откинулся назад, опершись спиной о стол и немного расслабился. Взгляд его перестал быть таким цепким, и он покачал головой. — Ты и правда хорошо справляешься, — произнёс он. Вэй Ин вспомнил, как вчера ночью после переписки с Лань Чжанем не мог уснуть и почти час лежал в темноте и плакал в обнимку с белым кроликом. — Да, — с улыбкой подтвердил он. — Да. Это так.***
Здравствуй, дорогой Лань Ванцзи. Знаешь, за окном моей палаты дерево. На нём нет ни одного листочка, потому что сейчас зима. Я знаю, что дома всё зелёное. Я помню этот цвет. Он очень красивый, правда? Где бы ты ни был, посмотри за своё окно и за меня полюбуйся этой зеленью.***
Португалия была не первой чужой страной Лань Чжаня — дядя возил их с братом в Японию и Южную Корею. Но она поразила его в самое сердце при первом же взгляде своей необъятной неприглушённой зеленью, такой яркой, что с непривычки уставали глаза. И сейчас, став старше и прожив здесь какое-то время в прошлом и настоящем, он всё так же восхищался этими лесами и холмами. Когда выдавалось удобное свободное время, но он не мог общаться с Вэй Ином, он гулял по округе и делал фотографии, наслаждался природой, впитывая в себя её уникальную поразительную красоту. Слушал её музыку, и его сердце ей подпевало. Снимки он часто отправлял Вэй Ину, зная, что тому обязательно понравится. Однажды утром друг прислал ему фотографию картины, которую рисовал всю ночь — Лань Чжань узнал на ней эти ослепительные зелёные леса под насыщенно синим небом. И по простой просёлочной дороге среди холмов и деревьев шагали две далёкие фигуры, в белом и чёрном. Основные работы на сегодня закончились, но, когда все стали разбредаться, Лань Чжань всё ещё оставался в садах. Утром вместе с Виллиамом он ездил на рынок и там неожиданно купил для себя рассаду цветов. Он не встречал таких прежде, но, судя по фотографиям, когда вырастут, они будут изумительны. Крупные красные цветы, похожие на вспышки пламени. Они напомнили Лань Чжаню о ленте в волосах Вэй Ина, о его смеющихся губах и диком огне в глазах, и он не смог пройти мимо. Виллиам выделил ему маленький участок земли недалеко от дома, чтобы он мог сделать свою собственную гряду и посадить там цветы. Лань Чжань не стал никого просить о помощи. Закатав рукава, он обработал землю, очистил, прокопал и прорыхлил, разбивая крупные комья. Тщательно полил и удобрил. А после начал высаживать ростки. Каждый из них имел два круглых зелёных листа. Под ногти попадала грязь, спину тянуло от часов в сгорбленном состоянии, а пропитавшаяся потом рубашка прилипла к коже, очерчивая старые шрамы, но Лань Чжань понял, что на самом деле наслаждается тем, что делал. В своих мечтах, которым он, наконец-то, дал волю, он представлял, как однажды, в будущем, рядом с ним будет Вэй Ин. Они вместе будут высаживать самые разные цветы около их дома. Лань Чжань так долго запрещал себе мечтать, потому что это причиняло ему боль. Но сейчас вместо стонов его сердце тайно улыбалось. Эти мысли больше не были несбыточной сказкой. Вэй Ин ждал Лань Чжаня. И Лань Чжань так же сильно ждал, когда вновь увидит своего лучшего друга. В тот же день он скажет то, что должен был, что хотел сказать давно. А затем поцелует Вэй Ина. И больше никогда не перестанет целовать. Когда Лань Чжань высадил последний цветок и полил землю, солнце уже почти село, и на дорожках один за другим начали загораться фонари. Их приглушённый рыжий свет лишь отдалённо напоминал яркие лучи и заставлял предметы отбрасывать нечёткие синие тени. Вымыв руки на улице под краном, Лань Чжань сел на скамеечке под деревом, заслонявшим его от огней дома и, потянув шею, запрокинул голову, чтобы посмотреть в вечернее небо. Темнело быстро, и искры звёзд, будто угли в костре, мерцали, подмигивали, дрожали. Лань Чжань отыскал взглядом самую яркую. У Вэй Ина уже было раннее утро. Но, быть может, его друг, его любимый, сейчас сидел так же у окна и смотрел на небо. На ту же звезду. И через неё они словно были связаны. Были вместе. В своей жизни, в разные её периоды, Лань Чжань верил в разные вещи. В то, что его мама просто ушла далеко, а не умерла. В то, что папа поправится. В то, что, когда он пойдёт в школу, у него будет много друзей. В то, что он должен беспрекословно слушаться дядю и следовать составленному за него плану на жизнь — стать врачом, стать идеальным племянником, стать гордостью семьи. В то, что ему не дано познать взаимную любовь. В то, что у него никогда не будет первого поцелуя. В то, что он должен следовать за музыкой и стать лучшим скрипачом. В то, что Вэй Ин его бросил. В то, что Вэй Ин его ненавидел. Он верил, и каждый раз ошибался. Но сейчас, даже помня обо всём этом, он снова верил. Верил так сильно, как ни во что другое. Верил в них с Вэй Ином. «Я верю в нас», — думал он перед сном каждый вечер, глядя на фотографию на тумбочке. Когда придёт время, когда оба они будут готовы, они вновь найдут друг друга, они вернутся друг к другу. Без боли, без открытых ран, без теней за спиной. Сердце кольнуло, и Лань Чжань сжал руки на груди, в глупой надежде унять тоску. Он скучал по Вэй Ину так сильно. И даже жаркое солнце Португалии не могло согреть его так, как согревала улыбка друга, как обжигали его руки, как ласкали его глаза. Время здесь пролетало быстро, но в минуты тишины и безделия, предоставленный собственным мыслям, Лань Чжань особенно отчётливо осознавал, как тоскует по Вэй Ину. Иногда он вспоминал о спрятанной в чемодане коробке. Но сразу же отбрасывал эти мысли. Хлопнула входная дверь, и от громкого звука где-то в кустах взлетела с шорохом крупная птица. — Ванцзи! — позвал Лань Чжаня знакомый голос одного из его соседей. А затем тот сам появился из-за деревьев с чем-то в руках. — Твой телефон звонит! Наверное, это твой парень. Лань Чжань удовлетворённо хмыкнул. Ему нравилось каждый раз как в первый, когда он слышал, как кто-то совершенно чужой называл Вэй Ина его парнем. Это случилось на первой неделе во время общего ужина. Кто-то спросил Лань Чжаня, с кем он постоянно разговаривает и переписывается по ночам и в обед. Сразу же пошли предположения, что девушка. И Лань Чжань тогда впервые сам произнёс это слово «мой парень». После этого его сразу же заставили рассказывать о Вэй Ине, и он до сих пор думал, что объяснил недостаточно хорошо, насколько Вэй Ин хорош, прекрасен и поразителен. — Спасибо, — поблагодарил он, забирая свой телефон. Сосед кивнул ему, ухмыльнулся, подняв брови, и поспешил прочь. Сердце Лань Чжаня запело глупую песню о любви, которую он недавно слышал по радио — примитивная мелодия и ещё более простой текст. Но звонил на самом деле Вэй Ин, и разум отошёл на второй план, позволяя ударам пульса танцевать под поп-музыку.***
Лань Чжань, у меня просто мега новость! Сегодня днём меня перевели из больницы! Мы теперь уехали за город, тут центр для восстановления! Это так круто! Здесь можно гулять! И здесь столько новых людей! Лань Чжань, я так сильно рад!***
Это получилось совершенно спонтанно, но Вэй Ина никогда не пугали перемены, и он давно понял, что всё самое интересное происходит вне планов и догадок. Ещё утром он неспеша жарил гренки и размышлял об очередном рабочем дне, а уже спустя два с половиной часа носился по своей комнате, словно ураган, и поспешно скидывал в брошенную на полу сумку вещи. Шицзе суетилась рядом, поднимая и аккуратно складывая их, и время от времени давала советы о том, что обязательно взять с собой, а от чего лучше отказаться, чтобы не забивать лишнее место. Разгребаясь в куче одежды в шкафу, Вэй Ин параллельно пытался связаться с Лань Чжанем. Он знал, что у друга сейчас глубокая ночь, но всё равно не переставал набирать его номер. Даже если это было безнадёжно. Но он должен был попытаться предупредить Лань Чжаня прежде, чем сделает то, что собирался. Личные вещи — для рисования, зарядка к телефону, наушники, лекарства, справки из больницы, документы и пакет с печеньем и водой отправились в рюкзак. Сумка была собрана, Вэй Ин оделся и, подхватив её, вытащил в прихожую. А затем заглянул в гостиную. Цзинь Цзысюаня не было дома, но Цзинь Лин, ни о чём не подозревая, играл на полу. Шицзе догнала Вэй Ина и мягко положила ладонь ему между лопаток. — Попрощаешься? — спросила она. Вэй Ин кивнул. Прощаться у него всегда выходило криво. — Эй, А-Лин, — он улыбнулся и прошагал к племяннику. Мальчик тотчас оторвался от конструктора и с радостью посмотрел на него. — Играть, играть, дядя Вэй! — воскликнул он. Вэй Ин присел на корточки и, вытянув руку, погладил его по волосам. — Мы с тобой обязательно поиграем, но позже, — произнёс он с улыбкой. — Сейчас дядя Вэй… Я… Мне нужно уехать, так что какое-то время тебе придётся играть только с дядей Цзян и твоим папой. Будь хорошим мальчиком и задай им жару. — Уезжаешь? — повторил Цзинь Лин. — Снова? Вэй Ин кивнул. — Дядя болен? — мальчик расстроенно надул щёки и хлопнул ресницами. Вэй Ин поспешил его утешить. — Нет, нет, я здоров. Я отправляюсь путешествовать. — Хочу с тобой! — закричал Цзинь Лин. Вэй Ин усмехнулся и обнял его. Прощаться с шицзе было ещё тяжелее. Она обняла его, пытаясь скрыть слёзы, но не могла. Даже улыбаясь, даже зная, что сейчас всё в порядке, ей всё равно было грустно. В конце концов, они не разлучались так давно. — Попрощайся за меня с Цзинь Цзысюанем и Цзян Чэном, — попросил её Вэй Ин. — Ах, шицзе, милая, не переживай! Ты чего? Всё будет хорошо! — Конечно, — она погладила его по щеке, и Вэй Ин прижался к этому прикосновению, наслаждаясь этой уютной нежностью. — Я знала, что тебя не удержать, и готовилась к этому. Но я всё равно буду скучать по тебе, А-Сянь. Звони нам так часто, как сможешь, ладно? — Обещаю, шицзе! Вэй Ин двинулся вперёд и поцеловал сестру в лоб. Он тоже будет безумно скучать, но он больше не мог здесь оставаться. Его дорога вела дальше. Он лишь сожалел, что не смог лично попрощаться с А-Юанем, но он позвонил Вэнь Нину и тот обещал всё объяснить мальчику и после дать им поговорить по телефону. Спустившись по ступенькам с крыльца, Вэй Ин в последний раз оглянулся на дом. Шицзе с А-Лином на руках стояла у окна, и они оба махали ему руками. Вэй Ин почти не верил, что действительно вновь уезжает. Он прожил в этом доме столько лет, прошёл свои самые тёмные времена, здесь понял, что влюблён в Лань Чжаня, здесь оставалась его семья. Но пришло время расправить крылья, что были сложены слишком долго, так долго, что почти атрофировались, чтобы вновь научиться летать. До самых звёзд.***
Лань Чжань, привет! Ты не поверишь, но сегодня мне разрешили прогулку в город! Вместе с Цзян Чэном и шицзе. И, угадай, что я купил? Вот, внизу рисунок. Кривой, но ничего. Это два игрушечных кролика. Они похожи на нас, правда? Вот этот белый, такой серьёзный и красивый, прямо как ты. А у чёрного такая хитрая мордочка и глазки прищурены, словно он улыбается. Этот похож на меня. Продавец сказал, что они пара. Я назову их Усянь и Ванцзи. Ладно? И нет, мне не стыдно, что у них наши имена. И я собираюсь с ними спать. Мне будет не так одиноко. Добрых тебе снов, Лань Чжань. Надеюсь, ты сейчас счастлив, чем бы ни занимался.***
Его сердце стучало так громко, так испуганно, что могло пробить грудную клетку, сломать все рёбра и, разорвав плоть, вырваться на свободу, оставив после себя потоки крови и зияющую пустоту. Лань Чжань проснулся как обычно в пять утра. Неспеша он умылся, позавтракал вместе со всеми и лишь после этого, прежде чем уйти на работу в сады, решил проверить свой телефон. Дома сейчас было уже за полдень, и Вэй Ин всё равно был в кафе, а брат звонил лишь раз в неделю по выходным, так что Ванцзи не ждал ничего нового. Но, когда он увидел семь пропущенных звонков от Вэй Ина, полученных почти четыре часа назад, земля буквально ушла из-под ног, и он рухнул в бездонную ледяную пропасть. Вэй Ин никогда не звонил ему ночью, тем более столько раз подряд. Что-то случилось. Память, растревоженная, болезненная, один за одним начала услужливо подкидывать самые мрачные воспоминания. Лань Чжань-подросток, которому перестал звонить Вэй Ин. Гудки без ответа. Непрочитанные сообщения. И годы неизвестности. Вечер Дня Рождения Вэй Ина и круглые печальные глаза леди Цзинь, когда она рассказывала об аварии, которая лишила её брата зрения. Глаза Вэй Ина, пустые, слепые. Мёртвые. И слова Цзян Ваньиня, наполненные жёсткостью и тревогой: «Только пойми это прежде, чем он снова сделает что-то глупое и попадёт в беду». Что-то произошло. Плохое, плохое, плохое. Вэй Ин в беде. Вэй Ин в беде, а Лань Чжань за много-много километров от него, их разделяли моря и горы. Беспомощность сжала горло, заставляя Ванцзи чувствовать себя слабым, бесполезным и ненужным. Что он мог, находясь здесь? Что, если Вэй Ин снова попал в аварию? Если он ранен? Если ему больно, если он страдает, если он… умирает… Лань Чжань упал — ноги больше не держали его. Он отстранённо слышал, как ударились об пол его собственные колени, когда он рухнул, не чувствуя в себе ни капли сил. Зачем, зачем он уехал? Он должен был крепче держать то, что получил, а не искать большего. И сейчас он мог всё потерять. — Вэй Ин… Пальцы тряслись так, как никогда в жизни. Телефон едва не выпал из рук, а сердце шипастым комком застряло в горле. Лань Чжаню казалось, что, ещё немного, и он выблюет его вместе со своими лёгкими, заливая рот кровью. — Вэй Ин… Он набрал номер. Но вместо гудков прозвучало равнодушное и механическое сообщение о том, что телефон абонента вне зоны действия сети. Прошло четыре часа. Четыре часа со звонков Вэй Ина, и Лань Чжань не успел. Он опоздал. Пальцы снова и снова нажимали на кнопку вызова, а тот же пустой безэмоциональный голос обрывал все надежды. Замкнутый круг, петлёй всё сильнее и сильнее сжимавший горло, готовясь лишить последних остатков воздуха и задушить. Лань Чжань сжался, цепляясь за телефон, как за спасительный плот, но всё равно чувствовал, что безнадёжно тонет. И чем дольше длилась неизвестность, тем глубже он погружался. Холод сковал спину, заставляя шрамы кричать от боли так, словно кожа на них вновь разорвалась и кровоточила, как в первый раз. Лань Чжань не знал, что делать, что ему теперь делать, потому что всё, что осталось в его голове, это неизбежная сквозящая темнота. И только сердце, надрываясь, стонало одно лишь имя как заветное заклинание — «Вэй Ин, Вэй Ин, Вэй Ин». Время исчезло, разбившись на осколки, и те, усыпав пол, врезались в ноги и бёдра острыми толстыми кусками. А затем в застывшем воздухе словно разряд молнии раздался звонок. Лань Чжань дёрнулся, взглянул на экран, и сердце в горле рухнуло назад в грудь. — Вэй Ин! — он выдохнул, почти крича, когда ответил. — Лань Чжань! — тоже воскликнул Вэй Ин. И его голос был бодрым и уверенным. Никаких признаков того, что ему больно или тяжело. — Лань Чжань, привет! Ты здесь? Лань Чжань, ты слышишь меня? Да. Лань Чжань слышал. Но всё, что сорвалось с его губ, это прозвучавшее с облегчением: — Вэй Ин. В трубке раздалось виноватое сопение. — Прости, — выдохнул Вэй Ин. — Я очень тебя напугал, да? Лань Чжань кивнул, закрыв глаза. Страх всё ещё сжимал его сердце, но дыхание уже вернулось в норму. — Ты в порядке? — спросил он вместо ответа. Вэй Ин и так знал. — Да, да, извини, Лань Чжань, — протараторил голос в телефоне. — Просто кое-что произошло, и я очень сильно хотел тебе рассказать. Лишь потом подумал, как это выглядит, но было уже поздно. И сейчас тут не очень хорошая связь. — Не извиняйся, — Лань Чжань открыл глаза и, опустив голову на кровать, посмотрел в потолок. Он был просто рад, что с Вэй Ином всё в порядке. — Что произошло? Это должно было быть нечто по-настоящему важное. Вэй Ин издал какой-то странный тихий звук, похожий на писк и фырчанье одновременно. — Я сделал что-то, — после паузы ответил он. — Я сделал это, Лань Чжань. И Лань Чжань внезапно догадался. Они не раз говорили об этом, друг делился с ним своими планами и мечтами. И сейчас всё вдруг стало очевидно. — Ты уехал, — произнёс Ванцзи тихо. И буквально видел, как Вэй Ин кивнул. — У Чу Цзяэра отпуск, — зазвучало из телефона. — Он со своей девушкой и другом едут на машине и позвали меня с собой. Это отличный шанс, и у меня не так много денег, так что я согласился. Собрался за пару часов, даже не попрощался почти ни с кем. И очень хотел рассказать тебе до того, как уеду. А потом у меня пропала сеть на телефоне, и я беспокоился, что ты не сможешь дозвониться. — Вэй Ин, — Лань Чжань придал своему голосу силы, — ты всё сделал правильно. Это хорошее решение и то, чего ты хотел. Вэй Ин не должен сидеть на месте, ожидая его, как привязанный. Он должен быть свободен и волен отправляться за своими мечтами. — Ты правда так думаешь, Лань Чжань? — тихо прозвучал нервный вопрос. Ответ на который был безумно важен. — Да, — подтвердил Лань Чжань, не колеблясь ни секунды. — Хорошей дороги, Вэй Ин. Найди то, что ищешь. Кто-то, как Ванцзи, искал это в покое, кто-то, как Вэй Ин, в движении. — Я хочу, чтобы однажды это были мы с тобой, — прошептал Вэй Ин. Лань Чжань тоже этого хотел. — Так и будет, — согласился он. Однажды так и будет. Только они двое и дорога, ведущая за горизонт.***
Мне так грустно, Лань Чжань. Сегодня моя шицзе улетела домой. Я знаю, что она скучала по Цзинь Цзысюаню и А-Лину, и это правильно, ведь я в порядке, но я не могу заставить своё сердце не чувствовать.***
Лето наступило неожиданно. Возможно, потому, что Лань Чжань был постоянно занят. А, может, из-за того, что весной здесь стояла такая же жаркая и солнечная погода. Глядя на себя в зеркало, Ванцзи не мог не отметить, что, несмотря на то, что всегда старался прикрыть кожу одеждой и носил шляпу, он всё-таки умудрился загореть. От этого его глаза казались теплее, словно отражая часть португальского высокого солнца. Их с Вэй Ином общение по-прежнему оставалось ежедневным. Если они не могли созвониться с видео, то отправляли друг другу селфи. Обязательное правило каждый день видеть лицо друг друга оставалось нерушимым. В обеденное время, длившееся несколько часов из-за жары, Лань Чжань предпочитал отправляться гулять в лес. Ему нравилось прятаться под тенью деревьев, дыша их прохладой и наслаждаясь природой в незатронутом человеком виде. Он мог долго сидеть, наблюдая за тем, как порхают с цветка на цветок бабочки, слушать журчание лесного ручья и пение птиц. Музыку природы. Мелодии мира. Постепенно он начал учить португальский и всё так же пару раз в неделю готовил вместе с Виллиамом. Вэй Ин путешествовал. Его приятель высадил его в Чжэнчжоу. Они могли бы поехать вместе и дальше, но Вэй Ину хотелось посмотреть город, и он остался. С тех пор в диалоге Лань Чжаня с Вэй Ином регулярно появлялись десятки фото домов, улиц и памятников, сделанные днём и ночью. Даже по простым снимкам и текстовым сообщениям Лань Чжань чувствовал, как друг возбуждён и счастлив от новых впечатлений. И при каждом звонке голос Вэй Ина звучал как самый обжигающий красный цвет — ярко, радостно и поражённо. Как сама жизнь. И от этих эмоций и сам Ванцзи заряжался энергией. Где бы Вэй Ин не просыпался сегодня, в каком бы городе ни был, между ним и Лань Чжанем всё оставалось неизменным.***
Лань Чжань. Сегодня я ходил в общую комнату на первом этаже. Там стоит телевизор, и все смотрели какой-то немецкий фильм. Я не понимал слов, но понял сюжет. Одна девушка и один парень очень долго были друзьями, и она не знала, что он влюблён в неё. Потом эта девушка уехала далеко-далеко, а он остался дома. Однажды, спустя много лет, когда они давно не виделись, она случайно нашла его тайное признание в любви, и решила вернуться, чтобы признаться в ответ. Я не знаю, чем всё закончилось, меня выгнали, потому что мне всё ещё нельзя напрягать глаза так долго.***
В конце июня, когда Вэй Ин, наконец, добрался до желанного побережья, Лань Чжань взял выходной и тоже отправился на пляж. Они провели в разговорах друг с другом больше двенадцати часов, сидя на разном песке и глядя на разные волны. Но так словно стали чуточку ближе. Они разговаривали и молчали. Смотрели друг на друга и улыбались. И сердце Лань Чжаня разливалось от нежности. Вэй Ин изменился с тех пор, как покинул дом. Он словно оживал с каждым днём, распускался и расцветал всё сильнее и ярче. Его огненная аура была почти видима, настолько яркой и горячей она стала. И блеск в его глазах был в тысячу раз сильнее, а улыбка легче и счастливей. Он тоже начал загорать, его кожа сделалась темнее, и ему безумно шло то, как этот новый отлив оттенял его волосы и скулы. Ему почти не снились кошмары и прошли головные боли. Он был так счастлив, когда, немного смущённо, признавался в этом Лань Чжаню, растянувшись на горячем песке и глядя на экран телефона. Лань Чжань так хотел в этот момент иметь возможность прикоснуться, протянуть руку, чтобы погладить его по голове, а затем оставить мягкий поцелуй в изгибе шеи. — Знаешь, Лань Чжань, — голос Вэй Ина звучал тихо и доверительно, — я так привык жить в темноте, так привык к тому, что каждый день что-то плохое могло возникнуть в моих мыслях, что забыл, как это, когда этого нет. Но теперь… Я столько вижу, столько чувствую, узнаю, ощущаю. И, как бы это ни было парадоксально, мне так спокойно. Внутри, — он прижал руку к груди и сжал свою майку. — Будто… знаешь, Лань Чжань, словно эта тьма… исчезает. Лань Чжань чувствовал, как его собственное сердце трепетало. Он понимал, он и сам заметил это — Вэй Ин стал свободнее от своих чудищ, он стал больше похож на того, кем был до аварии, Вэй Ин оживал и жил. И Лань Чжань чувствовал то же самое в себе. Ему тоже было спокойно. За годы борьбы с миром и собой, годы тщетных поисков, непонимания, боли и одиночества в нём скопилось столько плохого, что тяготило его, тянуло, разрывало. И сейчас это отступало, стираясь пылью. Под горячим португальским солнцем, под обжигающими влюблёнными улыбками Вэй Ина, под тенистыми деревьями, среди тишины и мирной спокойной работы его тьма исчезала тоже. — Я так рад, Вэй Ин, — честно признался он. Взгляд друга сделался нежным-нежным, и улыбка, будто самый прекрасный цветок распустилась на его губах. — Я люблю тебя, — вдруг ни с того, ни с сего выпалил Вэй Ин, ничуть не смущаясь, словно в этих словах не было ничего такого. — Ты ведь помнишь это, правда? Лань Чжань кивнул. Искрящееся, словно пузырьки, счастье от этих слов, танцевало в нём под мелодию звучной флейты. И не было никакой тяжести. Не было ни цепей, ни холода в горле, ни свинца на языке. Лань Чжань выдохнул и робко улыбнулся в ответ. — Я… — начал он, зная, что может сказать это. Хочет. Он так сильно хотел, чтобы Вэй Ин, наконец, услышал от него эти слова. — Лань Чжань! — Вэй Ин закричал, подскочив и, видимо, уронив телефон, потому что несколько секунд всё, что было на экране, это кривая линия горизонта, песок и голая пятка. — Вэй Ин? — Я здесь! — лицо Вэй Ина появилось в камере, отражая целый ураган эмоций. — Ах, Лань Чжань… Он неожиданно замолчал, затем потёр нос и громко вздохнул. — Лань Чжань, — он вновь заговорил, и его голос всё ещё звучал слишком взволнованно, хотя больше и не был криком, — милый мой Лань Чжань. Я могу попросить тебя кое о чём? Лань Чжань, до этого лежавший, чтобы казалось, словно лежат вместе, поднялся на локтях и сел. — Что угодно, — пообещал он, гадая, о чём речь. Вэй Ин снова вздохнул, покачал головой, укусил себя за нижнюю губу, а затем посмотрел прямо на Ванцзи. — Я знаю, что ты хотел сказать, — серьёзно произнёс он без тени улыбки. Лань Чжаню на секунду показалось, что ему сбили дыхание. Если Вэй Ин знал, если догадался, что он готов, что был готов ещё там, на вокзале, то почему он мешал, почему не позволял сказать? Вэй Ин любит его. Так почему не хочет слышать то же в ответ? — Я догадался и… — Вэй Ин вымученно улыбнулся, а затем выдохнул и перестал. Его взгляд, твёрдый, пристальный, увязался за взгляд Лань Чжаня, чтобы не позволить тому отвернуться. — Не говори мне этого. Эти месяцы Лань Чжаню было так спокойно, что он забыл о боли. Но вот она, и тот же вкус пепла во рту, та же горечь и те же иглы. Вэй Ин не отрывал от него глаз. — Не говори, пока ты не со мной, — продолжил Вэй Ин, и тон его голоса из решительного вдруг стал печальным. — Это разобьёт мне сердце. Если ты скажешь, если я услышу, я больше не смогу быть здесь один. Нигде не смогу. Без тебя. Так что… пожалуйста, Лань Чжань, не говори их, пока не вернёшься. Я готов ждать, сколько нужно. Но не мучай меня. Не признавайся, чтобы остаться там, в тысячах километров от меня. Слова, те слова, всё ещё сжигали язык Лань Чжаня, готовые быть озвученными. Но, глядя на несчастное лицо Вэй Ина, которое ещё несколько мгновений назад излучало счастье и покой, Лань Чжань не мог сказать их. Он должен был их проглотить. Вэй Ин прав. Не прощание на вокзале, не связь по видео. Не так. Не в первый раз. Лань Чжань закрыл глаза, втягивая носом воздух. Он хотел вернуться.***
Лань Чжань, Лань Чжань. Я узнал, чем закончился тот фильм. Эта девушка, она вернулась, но всё равно не успела признаться. Он разбился на мотоцикле. Это так грустно. Они любили друг друга всю жизнь, но из-за того, что боялись разрушить дружбу, так и не смогли быть вместе.***
Раны Лань Чжаня заживали. И, хотя они никогда не были физическими, не эти, он мог почувствовать, как они затягиваются, а шрамы от них стираются. Через несколько недель после того разговора с Вэй Ином на пляже о признании в любви, Лань Чжань вновь оказался в местной школе. Он и Виллиам со своей женой возвращались с рынка, когда услышал из открытых окон кабинета звуки пианино. Если бы рядом с Лань Чжанем шёл Вэй Ин, тот бы точно скривился и пожаловался на то, как кто-то мучает инструмент, такие неправильные и жалобные раздавались ноты. — Хочешь зайти, Ванцзи? — предложил ему Виллиам. Лань Чжань не знал. Он давно не играл перед людьми, только Вэй Ину, давно не учил детей, и не был уверен, что готов вернуться к этому. Вокруг пианино собралась небольшая кучка ребятишек разного возраста. Они с любопытством крутились вокруг инструмента и, оставленные без присмотра взрослых, по очереди стучали по клавишам и с большими улыбками слушали получаемые звуки. Лань Чжань остановился на пороге, не понимая, что и зачем он здесь делает. И в этот момент самый маленький мальчик с очень серьёзным лицом забрался на стульчик и начал играть. Выходило неверно, но, в отличие от простого стука по клавишам от других, похоже на мелодию, и остальные дети с восторгом открыли рты. Это было слишком тяжело слушать, чтобы остаться на месте. Проглотив вздох, Лань Чжань тихо протиснулся внутрь, проскользил мимо детей, замолкших при его появлении, и, наклонившись, нажал несколько клавиш. — Вот так, — произнёс он по-португальски, стараясь говорить медленно и понятно. — Пальцы сюда. Он не знал на новом для себя языке достаточно слов, но, в любом случае, он никогда не славился красноречием и монологами, предпочитая действия. — Смотри. Он показал мальчику несколько верных нот, которые вместе можно было сложить в простенькую мелодию. Малыш смотрел на него, широко распахнув глаза и приоткрыв ротик. Он не улыбался лицом, оставаясь таким же строгим, но в его взгляде одна за другой загорались искорки метеоров. Показав последовательность ещё раз, Лань Чжань указал рукой на пианино и посмотрел на мальчика. Тот понял, кивнул и попытался повторить. — Чуть сильнее, — мягко скорректировал Лань Чжань, когда тот закончил. — Нажимай ниже. Здесь. Мальчик попробовал снова, и на этот раз вышло лучше, хоть и не без ошибок. Остальные дети запищали полушёпотом, явно боясь кричать при незнакомом иностранце. Малыш попытался ещё раз, а затем уставился на Лань Чжаня, хлопая глазами в немом вопросе. — Неплохо, — ответил Ванцзи. — Но… Твои пальцы слишком неподготовлены. Ты жмёшь недостаточно сильно, а потому звуки выходят в иной тональности, подменяя друг друга. Из-за этого не всегда получается та нота, что нужна. Лань Чжань не знал, как сказать это на языке мальчика. — Просто… — он посмотрел на малыша внимательно. Тот кивнул. — Слушай. Медленно он сыграл. Пальцы не глядя находили нужные точки, зная музыку наизусть. Слушай. У тебя выходит не так. Не тот звук. По-другому. Слушай. Смотри. Запоминай. Язык музыки универсален. Тебе просто нужно его изучить. И тогда ты не будешь знать барьеров в общении с такими же, как ты. — Слышишь? — спросил Ванцзи. Дети вокруг него шептались, но он не мог понять, что они говорили. Мальчик нахмурил брови и серьёзно кивнул. Ему было лет пять или шесть, не больше, но он казался таким суровым и сосредоточенным, какими бывают не все взрослые. — Попробуй. Лань Чжань убрал руки. Ладошки мальчика были такими крошечными. Они легли на те же клавиши, где мгновенье назад находились руки Ванцзи, и начали медленно, неуверенно играть. И в какую-то секунду Лань Чжань ощутил, как его сердце сжалось от внезапно нахлынувшего странного чувства. Это была тоска. Тоска по тому, чего у него никогда не было. Он вдруг ясно представил просторную светлую гостиную с большими окнами, залитую утренним светом. Малыша, так похожего на Ванцзи, сидящего на стульчике перед пианино и играющего свою первую песенку. И сам Лань Чжань, стоящий рядом и показывающий, как правильно. А затем звучащий, словно весёлые колокольчики, счастливый полный любви смех. И Вэй Ин, стоящий в дверях и смотрящий на них с улыбкой. Не сказав ни слова, Лань Чжань развернулся и пролетел мимо замолчавших детей и застывших в непонимании четы Виллиам. Он шёл и шёл, пока грудь его всё сильнее и сильнее сжималась от этого чувства. Он задыхался, и его сердце болело и стонало. Он видел дом, где звучала музыка. Где прыгали кролики. И где Вэй Ин обнимал, поднимая вверх, смеющегося малыша. Где Вэй Ин мягко целовал этого мальчика в пухлые щёчки. Где засыпал рядом с ним на диване. Где А-Юань приходил, чтобы накрыть их одеялом, а после сидел за столом и делал уроки или тихо играл на скрипке. Где пахло цветами и выпечкой. Где было тепло и где жило вечное лето. Дом, куда Лань Чжань возвращался после работы, надевал тапочки с кроликами и входил в гостиную. Где вместе с А-Юанем готовил ужин, а после поцелуями будил Вэй Ина и малыша. Дом, где они ели все вместе за большим столом, где играли с кроликами и смотрели глупые фильмы. Где повсюду валялись кисти и карандаши Вэй Ина. Где Лань Чжань ночью утаскивал его в постель, чтобы тот не рисовал до рассвета. Где целовал его, и это было последним, что он делал, прежде чем заснуть, и первым, когда просыпался. Дом, где жила его семья. Их с Вэй Ином дом. Опустившись прямо на траву, где-то среди деревьев, Лань Чжань закрыл лицо руками. И то, что теснило, что сжимало его грудь, наконец, прорвалось. Он был таким одиноким, не знавшим любви и тепла. Он привык. Он принял тот факт, что у него не будет ничего, что может быть у других людей. У нормальных людей. Он смирился. Он знал, что таков, какой есть. Но теперь всё это могло у него быть. На самом деле. Не в мечтах. Не во снах. В реальности. Его дом. Его семья. Его муж. И это было так прекрасно и так больно одновременно, что Лань Чжань не мог остановить свои рыдания. Но, когда они прошли, ему вдруг стало так легко и свободно, словно гниль, что жила в нём, ушла вместе с этими слезами. Вскрыв рану, он выпустил яд, что отравлял его. И, сломав эти поражённые ветви, словно деревце, он вновь мог начать расти к самому солнцу.***
Я так счастлив снова видеть, Лань Чжань! Я нарисовал тебе маленький рисунок. Это ослик в саду и цветы. Видишь, он ест упавшие яблоки. Надеюсь, ты сейчас тоже счастлив. Жаль, что наше счастье, видимо, не вместе.***
И Лань Чжань снова вернулся в школу. Он согласился учить детей два раза в неделю по вечерам игре на пианино. Вэй Ин, узнав это, очень за него обрадовался, хотя и уточнил, не заставляли ли его. А затем добавил, что Ванцзи не должен делать то, что не хочет. Узнав, что нет, он был очень счастлив и с удовольствием слушал рассказы о португальских детях. Учить их оказалось не сложнее, чем китайских. Хотя порой Лань Чжань сожалел, что не может объяснить некоторые вещи с помощью слов из-за языка, но в целом это не было так уж важно. Сам Вэй Ин уже покинул побережье и теперь направлялся в горы. В пути он читал книги о теории исскуства на телефоне и рисовал. В одном из городов он раздавал листовки и расклеивал объявления, где-то подрабатывал в уличном кафе, подменяя заболевшего официанта, играл на флейте на площади, рисовал быстрые портреты, мыл машины и красил стены. Он всегда находил себе какие-то подработки, но так, чтобы оставалось время увидеть и узнать как можно больше. Среди людей он был как рыба в воде, наслаждаясь каждым днём, даже если в нём были дождь и холод. Лань Чжань немного завидовал тем, с кем сейчас был его Вэй Ин, его новым необычным друзьям. Приехав в Потругалию на работу, Лань Чжань, как и все, кого набирал Виллиам, заключил договор, в котором были указаны сроки его работы. Кто-то приезжал на одну смену, кто-то на несколько. Когда первый контракт подошёл к концу в мае, Лань Чжань переподписал его, решив задержаться ещё на какое-то время. Тогда он не был готов возвращаться. И сейчас, хотя ему нравилось здесь, всё менялось. И даты на листе казались слишком далёкими.***
Доброе время суток, Лань Чжань! Я бы написал «день» или «ночь», но я не знаю, где ты и что за твоим окном. Сегодня у меня был хороший день. Так что, я надеюсь, что и у тебя тоже. Если бы ты был здесь, сегодня я был бы достаточно храбр, чтобы тебе признаться.***
Был поздний вечер, и Лань Чжань только что закончил разговаривать с Вэй Ином, но ему не спалось. Голова была переполнена мыслями, и он вышел, чтобы пройтись, в надежде, что свежий прохладный воздух ночи поможет ему успокоиться. В доме Виллиама в гостиной горел свет. И, хотя было уже неприлично поздно для того, чтобы идти в гости, Лань Чжань знал, что старик не будет возражать. В конце концов, их дружба началась именно с подобных поздних встреч. Постучав и услышав приглашение, Лань Чжань вошёл в дом. Виллиам сидел за столом и писал что-то на листе бумаги. Он поднял голову, чтобы посмотреть, кто пришёл и, увидев гостя, улыбнулся. — Не спится? — спросил он. Лань Чжань кивнул. — Заходи. Поготовим что-нибудь? Действия на кухне и запахи помогут успокоить разум. Только дай мне несколько минут, чтобы закончить. — Мгм. Лань Чжань подошёл и сел на стул рядом. Он мельком бросил взгляд на лист бумаги, а затем заметил конверт и сразу понял. В его голове всплыл образ коробки, к которой он так и не нашёл смелости прикоснуться. — Виллиам, — он сам немного удивился, когда услышал свой голос. Старик тоже, судя по тому, каким стало его лицо. — Что такое, Снежный мальчик? — мягко, по-отечески спросил он. Так, как родной дядя не спрашивал никогда. Лань Чжань немного помолчал, формулируя в голове слова в связные предложения. — Если бы кто-то… — он на секунду снова задумался. Нет, не так. — Если бы ты писал письма человеку, думая, что тот никогда их не прочитает, ты бы всё равно хотел, чтобы он прочитал их когда-нибудь? Виллиам задумчиво посмотрел влево вверх, а затем снова на Ванцзи. — Да, — кивнул он просто. И было ясно, что он не смеётся и не шутит, а отвечает так, как думает, как верит. «Это письма, которые писал Вэй Усянь, пока был в больнице. И если он узнает, что я забрал их, он меня убьёт». — Но… — Лань Чжань не ожидал такого ответа, это путало его, — тогда почему? — Что почему, мой мальчик? — Виллиам наклонился ближе к нему, положив ручку на стол. Лань Чжань нахмурился. — Почему, когда был шанс, он… ты бы не отдал их тому, кому писал? Ладонь Виллиама, сухая, мозолистая, накрыла руку Лань Чжаня и погладила утешающим заболивым движением. Это было незнакомо Лань Чжаню, непривычно, но приятно. Знать, что кто-то взрослый, кто-то старший и мудрый заботится о тебе, кто-то, кто может дать совет, когда ты запутался в жизни, ведь она такая сложная, а люди в ней сложнее в тысячу раз. — Быть может, я бы испугался, — произнёс Виллиам, и его хриплый голос звучал успокаивающе. — Это страшно, показать кому-то то, чего он не знает о тебе. Возможно, думая, что эти письма никогда не дойдут до адресата, я бы писал в них глупости или нежности. Или то, что болело во мне. Но отдать их, словно открыть себя без возможности закрыть вновь. Малыш Ванцзи, показать кому-то свою уязвимую сторону, это всегда очень страшно. Даже если ты безмерно веришь этому человеку. — Тогда… почему ты всё равно сказал, что хотел бы, чтобы их прочитали? Виллиам мягко улыбнулся. — Видишь ли, Снежный мальчик, правда в том, что, хоть мы и боимся, на самом деле мы всегда втайне мечтаем, что найдём того человека, кто примет нас со всем, что в нас есть, каждую нашу сторону. Мы мечтаем о том, кому сможем открыть свою душу и кто, увидев всё, так же будет любить нас. Каждую нашу сторону, каждую рану и каждого демона, что бы мы ни делали в прошлом. Кто не отвернётся от нас и не оставит. Старик похлопал Лань Чжаня по ладони и вернулся к своему письму. Ванцзи тихо сидел на стуле и думал о Вэй Ине, закрытом в больнице, слепом и напуганном. И о том, как друг был счастлив, когда снова стал видеть. Он много рассказывал о тех днях. Он признался, что ему было запрещено думать о Лань Чжане, и он не думал. Но коробка в чемодане Ванцзи говорила о другом. Даже если Вэй Ин не думал о нём днями, он всё равно что-то писал каждый вечер перед тем, как лечь спать.***
Знаешь, Лань Чжань, когда я попал в аварию, весь мой мир рухнул, и я не хотел разрушать ещё и твой. Я говорил, если помнишь. Я думал, ты простил меня. А потом ты меня бросил, и иногда мне кажется, может, это возмездие за то, как я поступил с тобой? Я знаю, я уверен, что ты бы не сделал так, не стал мстить, но мне страшно.***
Он не мог перестать думать о письмах, и коробка под кроватью казалась ему бомбой, готовой взорваться и отсчитывающей время до момента, когда она разнесёт всё вокруг, включая самого Ванцзи. Вэй Ин, наконец, остановился. Он всё лето сновал по стране, пытаясь увидеть как можно больше, и теперь взял паузу. Лань Чжань удивился, когда однажды Вэй Ин вдруг начал показывать ему какую-то уютную чистую и маленькую квартирку с одной комнатой и кухней, а затем, жутко довольный, заявил, что снял её. — Ты остаёшься? — не смог скрыть свои эмоции Лань Чжань. Вэй Ин весело засмеялся. — Да. Да, мне нравится здесь! Город чудесный, есть парки, река и пляж! До побережья всего два часа езды! Да, город средний по размеру, хотя больше нашего, но, если сесть на поезд или автобус, то четыре часа — и ты в уже в мегаполисе. Здесь очень много всего, так круто! Я уже записался на два собеседования! И нашёл клинику не очень далеко. Если всё получится, я схожу туда, и попрошу Вэнь Цин прислать все мои данные из старой больницы. Он почти кричал, возбуждённо повысив голос, и выглядел таким счастливым, что Лань Чжаню хотелось просто смотреть и наслаждаться тем, что он видел. Но вопросы кружились в его голове, словно хищные птицы, и он должен был знать ответы: — Ты хочешь там жить? — первый сорвался с губ. Вэй Ин, подпрыгивающий на месте, остановился. Взглянул на Лань Чжаня, всё ещё улыбаясь, и кивнул. — Это хорошее место. Здесь нет жары, но много солнца и тепло. Много зелени, где можно отдохнуть, выставок, музеев. Здесь есть музыкальные школы, филармония и питомник с самыми разными животными. И колледж искусств. Я… хочу попробовать поступить, Лань Чжань. Он замолчал, и его улыбка вдруг сделалась натянутой и немного дрожащей. — Звучит прекрасно, — ответил Лань Чжань. Так и было. Вэй Ин приехал в этот город несколько дней назад, и все фото, что он скинул другу, действительно были изумительны. Прекрасный город, чтобы начать новую жизнь. Место, где есть всё, что он любит. И… что любит Ванцзи тоже. Погода, подходящая им обоим. — Но разве ты не будешь скучать по семье? — поинтересовался Ванцзи. Вэй Ин выдохнул, и его улыбка вновь засияла. — Конечно, буду! Я и сейчас скучаю по ним, — признался он. — Но я больше не хочу, чтобы кто-то определял за меня мою жизнь. Даже мне во благо. Я ещё не сказал им, но они поймут. Они будут рады, я знаю. И мы всегда сможем приезжать друг к другу. Это не слишком далеко, особенно если лететь на самолёте. И на поезде всего два или три дня в пути, точно не помню. Просто… в том, нашем, городе было столько всего, Лань Чжань, но я не думаю, что там моё место. Что там мой дом. А здесь мне хорошо. Я видел разные города за эти три месяца. И нигде я не чувствовал себя так, как тут. Будто это место моё. — Тогда тебе следует остаться, — Лань Чжань нежно улыбнулся. И Вэй Ин расплылся от счастья. — Я не сомневался, что ты поймёшь, — он подмигнул. — Я напишу тебе в сообщении свой адрес. На случай, если… В общем, да. Тебе бы понравилось здесь, точно. И я знаю, что А-Юаню тоже. Лань Чжань, ах Лань Чжань, я бы хотел, чтобы когда-нибудь вы оба приехали ко мне. И, может быть, даже остались. Вэй Ин покраснел и отвернулся. — Я серьёзно, Лань Чжань, — выпалил он, Лань Чжань всё ещё мог видеть только его затылок. — Я бы хотел усыновить А-Юаня. Я знаю, что это большой шаг, и это непросто, мне нужна своя квартира, работа лучше, чем официант, большая зарплата, стабильность и куча справок. Я знаю. Всё сложно. И, не сейчас, не сразу, но я очень этого хочу. Лань Чжань вспомнил, как Вэй Ин признался, что мечтал о доме, где они бы жили втроем: он сам, Ванцзи и Вэнь Юань. Вспомнил, как друг называл мальчика ребёнком, похожим на них обоих, словно их сын. Вспомнил свои мечты о доме и семье. Он знал, что его уши тоже красные, а глаза влажные от счастливых сентиментальных слёз. Вэй Ин не смотрел, и Лань Чжань мог позволить себе эту секундную слабость. Он тоже очень сильно этого хотел. И, пока он лишь мечтал, Вэй Ин сделал первый шаг — нашёл то, что искал. Нашёл себя.***
Привет, Лань Чжань. Ты вчера снова мне снился. Я сегодня проснулся и понял, что видел тебя. А потом вспомнил, что это лишь сон. Но, если бы у нас был шанс встретиться снова, я бы спросил тебя, неужели я так мало для тебя значил, что ты не боролся за меня? Что ты так просто меня отпустил.***
Ночь выдалась ясной и звёздной. Лань Чжань сидел на скамейке, держа в руках телефон, и показывал эту красоту, которой не уставал восхищаться, Вэй Ину. Друг собирался на работу — он устроился официантом в кафе, но его обучили, и он теперь он стал барменом. — Это изумительно, Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин восхищённо. — Будто алмазное море. Уверен, на самом деле это выглядит ещё более завораживающе. — Мгм, — согласился Лань Чжань. И повернул телефон так, чтобы Вэй Ин смотрел на него. На друге была обтягивающая чёрная рубашка, волосы заплетены в высокий хвост, из которого торчал карандаш, рядом на столе валялась сумка и стояла чашка с утренним кофе. На тарелке остались крошки и половинка последнего бутерброда. Вэй Ин не ел, он просто смотрел на Лань Чжаня своим тающим взглядом, полным любви, такой сильной, такой тёплой и бесконечной. Смотрел так, будто Лань Чжань был прекраснее тех звёзд в небе, будто был центром Вселенной, целым миром, которому не было равных. И Лань Чжань вдруг ощутил себя таким ценным. Таким важным и особенным, словно он имел значение. Словно был не просто Ванцзи, а кем-то большим. Тем, кого любили так сильно, как любить, казалось бы, невозможно. Но Вэй Ин любил. Любил и ждал его. Он ни разу не спросил, когда Лань Чжань вернётся. Ни разу не упрекнул его за то, что уехал. И каждый раз смотрел так, как никто и никогда больше. Так, как Земля смотрит на Солнце. Как звёзды глядят на Луну. Лань Чжань чувствовал всё это, эту огромную нерушимую любовь, чувствовал себя драгоценным, избранным под взглядом Вэй Ина. Значимым. И он вдруг понял, что больше ему нечего искать. Когда они попрощались, так как другу пора было выходить из дома, Лань Чжань поднялся со скамейки и направился к дому Виллиама. Он громко постучал и ворвался, едва услышав ответ. Старик и его жена сидели на диване и смотрели что-то по телевизору, когда он вошёл. Едва взглянув на него, Виллиам встал. Мгновенье он просто смотрел с беспокойством, а затем вдруг улыбнулся. — Ты не останешься больше, — произнёс он. Лань Чжань не спрашивал, как он догадался. Просто кивнул. — Я могу? — спросил он. Его договор о работе ещё не был завершён. Но Лань Чжань не хотел ждать, не хотел вновь следовать правилам и оставаться привязанным. Он сдержал своё слово, он так много сделал и он был готов бороться за своё счастье. — Да, — Виллиам подошёл к нему и сжал его плечи. — Что тут осталось? Двенадцать дней? Я не стану держать тебя, Ванцзи. Ты столько сделал для нас. Для этого мира. Для людей и природы в нём. Так теперь иди и сделай что-то для себя. Ты заслужил. Вернись к своему парню и больше не оставляй его. Лань Чжань яростно покачал головой. — Никогда. А затем отступил и, сложив руки, низко поклонился. — Спасибо за всё. Вам обоим. Большое спасибо. Вы помогли мне вновь обрести себя. Виллиам схватил его за руки, заставляя подняться, а затем обнял. — Будь счастлив, Снежный мальчик, — прошептал он. — И, надеюсь, однажды ты привезёшь к нам в гости своего Вэй Ина. Уверен, ему понравится наша погода и наша еда. Да и мы не промах. — Мы приедем, — пообещал Лань Чжань. — Спасибо тебе. Без тебя я бы… Спасибо. Что стал моим другом, когда другие ими не были. Что нашёл мне место, когда моя душа была разбита на части. Что помог мне вновь собрать её и стать целым. И что сейчас не держишь меня обязательствами, а отпускаешь. — Скажи, как купишь билеты, я сам отвезу тебя в аэропорт, — улыбнулся Виллиам. — Мы будем скучать по тебе, Ванцзи. Мы все. — Я тоже. И Лань Чжань обнял старика в ответ. Вернувшись к своей кровати, он ощущал, что за его спиной были расправлены окрепшие, сильные крылья. Он готов был взлететь. Чтобы парить вместе с Вэй Ином. Чтобы создать с ним новый мир. Но прежде, чем сделать этот шаг, прежде чем вернуться, Лань Чжань должен был сделать ещё кое-что. Включив лампу на тумбочке, он вытащил из-под кровати свой чемодан, а оттуда — ту самую коробку, что не давала покоя его сердцу. Сев на пол, он открыл её. Внутри лежали осколки сердца Вэй Ина. Много, много, много. Несколько десятков. По одному на каждый день. Письма, что Вэй Ин писал Лань Чжаню всю зиму и первый месяц весны. Вплоть до своего возвращения из больницы. Они смешались, и теперь было сложно понять, какие из них написаны раньше, а какие в последние дни перед выпиской. Опустив руку, Лань Чжань выудил один из листов и развернул. Время прочитать их всех, одно за другим, пришло. Дыхание замерло, а сердце, тихо ойкнув, застыло в груди. С простого белого листа смотрел знакомый почерк, немного неровный, но узнаваемый. И голос Вэй Ина звучал в голове. «Привет, Лань Чжань. Это снова я. Просто хотел написать кое-что очень важное. Лань Чжань, я люблю тебя!» Впереди была долгая ночь.