Как довести нукенина до дурки, или новая жизнь Наруто Узумаки

Амегакуре. Обито никогда не любил это место по очевидным причинам. Солнце здесь практически не появляется, прячась за потянутым тучами небосводом. Вдыхаемый воздух, кажется, пропитан тяжелыми испарениями, что неприятно оседают в легких, облепляя горло точно пленкой. Избавиться от удушливого ощущения возможно лишь покинув землю вечных дождей, да только теперь для Учиха подобная привилегия навсегда закрыта. В глазную прорезь маски забрался пушистый кончик хвоста. Мужчина устало вздохнул и даже рукой не махнул, чтобы избавиться от надоедливого призрака. Когда он покинул место смерти Наруто Узумаки, то очень надеялся, что она там и останется. Но сбежать не получилось. Спустя час, может чуть больше блондинистое чудо заявилось на порог его логова, прямо с ходу начиная отчитывать за подобную бестактность. Попытка вытурнуть ее хотя бы из комнаты закончилась ровным счетом ничем — как и ожидалось, призраки способны проходить через любые препятствия. Но самое смешное во всем этом оказалось даже не нынешнее состояние Наруто, а личные проблемы Обито. Нет, и сейчас речь идет не о полном провале его плана Луны — биджу ведь сдох. Вся соль его положения состояла в том, что лисье подобие призрака видел только он. И только ему она могла напакостить, будто бы в наказание за свою смерть. И самое забавное, что у Наруто и в мыслях не было вредить Учиха. Просто сейчас она абсолютно беспомощна, уйти не может, заняться нечем, кроме как общение со странным дядькой. А тот, негодяй, даже на нее не смотрит. Убил, значит, превратил в какую-то неведомую зверюшку, а теперь сидит себе припеваючи в кабинете еще одного жутика. Смерть оказалась не так приятна, как все ее малюют. Ни тебе покоя, ни даже возможности отправиться по своим делам — она может только бродить, нарезать круги вокруг странного Учиха и вовсю голосить о своей судьбинушке нелегкой. Песенок она не знала, поэтому и несла всякую чушь, периодически поглядывая на себя в зеркало. Вид лисы ей очень понравился. Нарциссизмом Наруто никогда не страдала, но со смертью произошла внезапная смена многих приоритетов. Даже ценностей. Ненависти и злости, которые она должна была испытывать к своему убийце, попросту не было, внутри царил абсолютный покой. Отношение к самой смерти стало намного проще. А желание ломануться к друзьям, Какаши — да просто в деревню куда-то улетучилось. В последние дни Наруто стала ловить себя на мысли, что становится более… бесчувственной. Вроде и жалко себя, хочется свернуть шею этому брюнету, но потом она понимает, что и смысла-то особого в этом нет. Ну убьет, чего уже не может, ну отомстит — дальше что? Наруто не знала, да и думать о подобном каждый раз переставала, когда смотрела на свои ушки, хвосты и просто бесподобную фигуру. И как она раньше не замечала, что обладает такими формами? Подергав свою грудь, которую с трудом укрывали ткани кимоно, призрак прошлепала по каменному полу и без всяких церемония забралась на стол. Место, куда Учиха перенесся, опять позабыв ее в логове, оказалось базой Акацуки. Здесь обитал самый главный, самый жуткий и страшный из всех нукенинов… Так бы Наруто подумала при жизни, а сейчас ей абсолютно по барабану, какие там глаза у Лидера и на что он способен. Дважды убить не получится. — А это кто? — лениво протянула она, пытаясь подобрать хотя бы одну книгу. Обито же в ответ опять вздохнул. Как же он устал от вечных расспросов, постоянно одни и те же вопросы. Голос девушки уже раздражает, а ее близость вызывает у него всепоглощающее отвращение. Хочется блевать, спрыгнуть со скалы, в Камуи затеряться — одним словом, сделать что угодно, лишь бы прогнать доставучего призрака. И вот чем он только думал, применяя ту технику? Почему Зецу так спокоен в отношении погибшей Джинчурики? У них же теперь не хватает Девятихвостого? Странно. — Лидер Акацуки, — сухо ответил и оперся головой о раскрытую ладонь, в глубокой задумчивости провожая каждую каплю дождя, что срывалась с крыши. Их размеренный стрекот успокаивал, мысли постепенно приходили в норму. Но когда Наруто опять что-то говорила или просто двигалась, всё хрупкое спокойствие рушилось, и Учиха вновь ощущал себя полной бестолочью. — А? — Пейн разлепил глаза, вырванный из полудремы тихим голосом Обито. — Ты что-то сказал? Тот отрицательно мотнул головой. — Нет, дальше спи… Ками, и что мне теперь делать? — Ты забрал кольцо Сасори? — Учиха демонстративно показал большой палец левой руки, на что Нагато понятливо кивнул. — Тогда сегодня я официально представлю тебя организации. Заинтересованная увиденным, Наруто спрыгнула со стола и в несколько шагов добралась до кресла, в котором и сидел Учиха. Как только она опустилась перед ним на колени, единственно видящий глаз упал в ложбинку меж грудей, что так аппетитно, показательно предстали его взору. Обито помассировал подбородок, подавшись чуть вперед. Тело у девчонки выглядит очень сексуальным, кимоно почти и не скрывает ее фигурку, раскрывая для потаенных желаний всё самое интересное и вкусное, что есть у женщины. Было бы, если бы эта сучка не подохла вместе с биджу. Обито зажмурился под маской, отгоняя от себя неправильные мысли, затем снова воззрился на балкон. — Так ты член Акацуки? — Наруто перехватила его руку и поднесла к себе поближе, дабы рассмотреть довольно страшное колечко. Сидящий за столом Нагато чуть нахмурился, когда Учиха начал выписывать в воздухе странные зигзаги рукой. Поднял ее зачем-то, а теперь водит, кружит, словно заколдовать его хочет. Странный. — Нет, я ее Лидер. Пейн сразу вскинулся, с чуть растерянным выражением лица смотря на Мадару. — Ты хочешь раскрыть себя перед остальными? — В смыс… — Обито на секунду подвис, но в следующий момент выдернул свою руку из лап призрака, картинно сплюнул, поднимаясь с кресла. — Черт, Нагато, иди дальше спать! Я вообще не с тобой говорю. Могущественные глаза, вечно холодные и пустые, насытились едва заметным замешательством. Нагато на всякий случай осмотрел свой кабинет, еще раз просканировал местность на наличие посторонних источников чакры. Нет, всё чисто и спокойно. — А с кем тогда? — стало самым очевидным, что он бросил в спину уходящему Учиха. Семенящая за ним Наруто остановилась на полпути к выходу, морща свой курносый носик. — А чего он жуткий такой? Дверь распахнулась, и Обито покинул кабинет своей марионетки, напоследок бросая: — Это труп. В помещении повисла тишина, нарушаемая лишь перестукиванием дождя по металлическим крышам. Нагато резко выпрямился в кресле, а после молвил, пораженный: — Где ты его увидел? Таким же вопросом сейчас донимала себя и Наруто, наступая на пятки своего призывателя. Обито терпеливо сносил ее компанию, пока бесшумной тенью лавировал по пустым коридорам базы Акацуки. Ткань кожаных перчаток поскрипывала, то сжимаясь, то разжимаясь в желании ударить доставучую белобрысую муху. Ее зудеж, казалось, уже просочился под черепную коробку и теперь очень медленно, мучительно убивает в нем рассудок. Хотелось крови. Много крови той, что не оставляет его ни на секунду. Попытка удрать с помощью Камуи не увенчалась успехом — Наруто успела уцепиться за рукав его плаща и вместе со странным Учиха материализовалась в его спальне. Обито сдержанно выдохнул. Он спокоен, спокоен как удав. Снял свой плащ, повесил на стул и медленно лег на кровать, откладывая маску на тумбочку. Никаких лишних, резких движений. Он спокоен… В своих мечтах. Не успел мужчина прикрыть глаза, как пружины матраца внезапно скрипнули и у него под боком оказалось пушистое нечто. В черных глазах полыхнуло то ли замешательство, то ли раздражение на грани злости. На секунду почему-то показалось, что он больше растерян от подобной наглости. Даже в кровати не может побыть один. — В твоем распоряжении целое логово, Узумаки, — процедил сквозь зубы, отодвигаясь поближе к стене. — Найди другую комнату и постель. А меня сейчас… не трогай! Рыкнув, мужчина схватил блондинку за края кимоно и не жалея сил спихнул ее на пол. Еще и ногой в конце ударил, дабы окончательно расползтись в глазах призрака поистине детской обидой. Девушка присела на колени и опутала свое тело хвостами, негодующе поглядывая на мужлана и грубияна. — Мне одиноко! — вскрикнула она и тут же замерла, когда Учиха присел на краю кровати. Поджав губы, она заинтересованно проследила за ним взглядом, поправила распахнувшееся кимоно. Обито подлетел к столу, с корнем вырвал верхний ящик. Немного порылся в нем, выбрасывая на пол всякую мелочевку. Ручки, чистые свитки, даже нитки с иголкой обнаружились. Но самое интересное, что внезапно упало рядом с Наруто, стал блестящий квадратик. Кроваво-красные глаза сверкнули неподдельным интересом, и с губ слетел почти беззвучный шепот: — презервативы… Тебе они зачем? Обито резко застыл, схватив рулон скотча. На короткое мгновение его посетила до безумия абсурдная мысль. Ведь так? Зажмурился. Точно, уважать себя после этого перестанет. Слегка опешив, Наруто внезапно оказалась прижата коленом к полу. Хвосты задергались, ведомые мыслями хозяйки, потянулись к мужчине, обволакивая его тело своим мехом. Края кимоно расползлись еще сильнее, но Обито даже не посмотрел на обнажившиеся стройные ножки. Нельзя. Он выше всего этого. — Не дергайся, — холодно ответил на немой вопрос и обхватил запястья девушки, заводя их за голову. В следующий момент Узумаки оказалась обездвижена, прибитая корнями к полу. То же самое Учиха повторил и с ногами, чтобы уж точно не сбежала, а после оторвал от женского кимоно внушительный кусок тряпки. В раскрывшийся рот затолкнули импровизированный кляп, который немедля заклеили скотчем. Как только одна проблема устранилась, довольный собой Учиха похлопал девушку по животу и ушел обратно к кровати. Наруто возмущенно замычала, когда ее же убийца, мучитель и просто неблагодарный человек повернулся к ней спиной, засыпая. Лицо мгновенно исказилось недовольством. Радужка глаз потемнела, и Узумаки бесшумно выбралась из бесполезного для нее плена. Кляп зажала в кулаке. Ничего, сейчас она тоже «поиграет» со странным дядькой… Но все ее мысли пошли в разрез с реальностью ровно в тот момент, как Учиха стал бестелесным. Запрыгнув на кровать, блондинка неожиданно оказалась подмята под мужское тело. Ноги раздвинули коленом, прижимаясь так плотно, интимно к ее промежности, что Наруто мгновенно зарделась. Взгляд потупился, и она покорно обмякла под своим призывателем, ожидая развязки сие противостояния. Мужские губы сломались в ухмылке. Покорность Узумаки сейчас поражала, даже вводила в легкий ступор. Ее кимоно развязалось до того безобразия, когда глаза уже невозможно оторвать от женских красот, а в штанах чуть покалывает от нарастающего напряжения. Спорить Обито не собирается: девчонка еще при жизни была ничего, но после своей смерти она переродилась во что-то притягательное. Ее небесно-голубые глаза не потускнели, не затухли, наоборот, они замерцали странным блеском, и взгляд отчего-то стал обжигающим, проникновенным до потаенных желаний, которые так хочется задавить. Но Учиха не может. Ведет глазами по выступающим ключицам, ныряет в соблазнительную ложбинку меж грудей, неустанно облизывая пересохшие губы. На долю секунды возникает ощущение, что кожа у призрака блестящая, она завораживает своей молочной бледностью, притягивая желанием коснуться этой материи губами. Учиха не решается зайти так далеко — лишь пальцем касается яремной ямки, чертыхаясь. В перчатках он и ощутить ее не может, ведь происходящее так необычно. Ему часто снится Рин, воочию он тоже видит ее, но не так явственно, как Наруто. Наруто — призрак. Она мертва, убита его же глупостью. Вот только ощущает он ее так, словно она действительно с ним, под ним… Пальцы ударяются о женские губы, которые Наруто раскрывает с поразительной покорностью. Учиха хмыкает. Но в следующий момент его маска бахвальства трещит, покрывается тонкими трещинами, откуда сочится неподдельное замешательство. Пораженный, мужчина не смеет даже пошевелиться, когда лица касаются хвосты. Их мех действительно мягок, шелковист. Каждая волосинка заскакивает в загрубевшие, глубокие шрамы лица, зарождаясь мелкой дрожью. Мужчина невольно морщится и сразу же перестает дышать, когда еще один мохнатый проказник забирается к нему под рубашку, а другой протискивается, лаская, меж ног. В ответ на пораженный взгляд Наруто лишь дергает плечами, по-прежнему лишенная возможности шевелить руками. Обито держит их крепко, до хруста костей вжимая в кровать. Но в свободе сейчас нет нужды — она действительно жаждет человеческого тепла, холодная, мертвая, оставленная всеми на той стороне… И лишь один человек способен подарить ее частичку живого тепла. — При жизни я так и осталась девственницей, — ее голос не звучит обвиняюще, скорее в нем больше грусти, просьбы не отталкивать и не бросать во тьме. Своими хвостами она оглаживает тело мужчины, скользя по ребрам, оглаживая мехом твердеющие соски. К лицу Наруто прикасается с особой нежностью, не оставляет без внимания ни один уродливый шрам. И Обито, прикрыв глаза, готов умереть прямо здесь, провалиться сквозь землю, дабы сохранить непривычные мурашки навечно. Меж ног скользит еще один хвост, но он только дразнит, изводит мужчину своими невесомыми поглаживаниями. Терпеть становится совсем невмоготу, рассудок плывет, плывет точно облако, в котором исчезают все глупые и никчемные сомнения. Это же призрак. Не шлюха, не девушка — всего лишь погибшая душа, привязанная к нему навечно. Тяжелый вздох, и Обито ведет глазами по женскому телу медленнее, чуть отводя края кимоно в сторону, открывая прекрасный вид на подтянутую и еще никем не тронутую грудь. Как жаль. Действительно жаль, что такая красота умерла без мужской ласки. Мужчина незаметно выдыхает, отпуская запястья девчонки. Она так покорна, даже почти не раздражает. По-детски невинная, похожая на ангела, Наруто Узумаки видится чем-то нереальным. Или просто он уже устал? Не пора ли немного отдохнуть, остановиться, чтобы просто вспомнить, каково это жить? За своими мыслями он и не замечает, как с бедер приспускают штаны и всё теми же хвостами обволакивают каменеющую плоть. С плотно сжатых губ срывается заинтересованный смешок, но во взгляде разгорается лукавство, то самое, природное, на грани самодовольства и некой злобы. Мужчина опирается на обе руки, оставаясь на коленях, и любопытно оглядывает каждый хвост, что смыкается в кольцо вокруг члена. Ощущения необычные. Прикрывая глаза, кажется, что он нырнул сознанием в пушистое облако. Оно скользит по перевитой венками плоти, задевает чертовски чувствительную кожу, ласкает, облизывает налившуюся кровью головку, слипаясь от капелек смазки. Обито выдыхает, когда всё те же хвосты дотрагиваются до твердых сосков, закручиваясь вокруг двух сгустков нервов. Ресницы дрожат от безграничной эйфории, но дальше становится лишь хуже, мучительнее для возбудившегося рассудка. На задворках сознания мужчина внезапно чувствует, как меж ягодиц возникает уже знакомое ощущение мягкости. Веки разлепляет с трудом, и взгляд немедля цепляется за озорную улыбку, что теплится на личике призрака. Играет. Издевается… Но в следующий момент перестает даже моргать, когда призыватель хватается за ее грудь. Наруто жалобно хнычет, закусывая нижнюю губу. Хвосты внезапно прекращают ласкать возбужденную плоть, они дрожат от тех же эмоций, что и хозяйка. В глазах цвета тьмы пляшут черти озорные, пока Учиха мнет соблазнительную, но чертовски холодную грудь. От кожи призрака тянет морозом, могильным, неживым. Однако он продолжает ласкать погибшую чертовку, спускаясь к заветным чертогам. — Это больно, даттебайо? Подцепив край трусиков, Учиха замер, ошеломленный подобной ересью. Он даже сказать ничего находит, поэтому и ткань ненужную срывает без слов. Белье рвется с треском, отлетая прямиком на спиралевидную маску. Несколько секунд мужчина просто сидит, любуется невинной розой, разглядывая светлые волоски, пытаясь ощутить на языке, каков же призрак на вкус. Это так необычно, он даже и сам не до конца принимает реальность, в которой спит с убитой. Абсурд, нелепица. Но… кто его осудит за подобную ересь? — Какая ты холодная… Не облаченные перчатками пальцы касаются комочка женского удовольствия. Наруто вздрагивает, пытаясь свести бедра вместе. Не может — дрожащие колени натыкаются на мужское тело, до хруста вжимаясь в него. Поглядывая на свою любовницу, Учиха зажимает ледяной клитор, с силой, с мыслью проверить одну свою догадку. Секунда, вторая… десятая. Верно. Если ты умер, то уже не почувствуешь боли, а все ощущения, эмоции всего лишь память, заложенная в твоей душе. Тогда и медлить не к чему, он и так на грани, а призраку уже всё равно. Она ничего не почувствует. Горячая головка прижимается к комочку нервов, и Обито ведет по промежности, настолько холодной, что он невольно выдыхает. Велик контраст живого и мертвого, но именно в происходящем он видит нечто возбуждающее, возвышенное. Какой еще смертный получит шанс испытать любовь убитой? — Обито?.. И даже смазка не течет. — Я вижу… что не вовремя. — А? Подернутый дымкой взгляд отлип от колом стоящего члена и заторможенно перекочевал к Зецу… — Совсем не вовремя, — с хрипотцой ответил он и продолжил проталкивать в узкое лоно убитой. Как же внутри холодно, а еще так пусто. И Зецу стоит, наблюдая за ним. Вуайерист, что ли? Так, стоп. Зецу в его комнате. А он, Обито, занимается сексом с призраком. Которого никто не видит. И который куда-то пропал, оставив его одного… Пока на изуродованном лице мелькала одна эмоция за другой, а брови то хмурились, то разглаживались вместе со складками на лбу, воля Кагуи не решалась даже с места сдвинуться. Хоть он и прожил на этой земле почти тысячу лет, но к такому ка-сан его точно не готовила. Ладно бы Учиха просто дрочил в одиночестве, но чтобы пихаться своей палкой куда-то в воздух, изображая поступательные движения как во время секса с девушкой… Это что за новая форма онанизма? Найти ответ черно-белый так и не смог, поскольку в следующий момент его тело пробили корнем и со злости швырнули в направлении двери. Сама дверь напора не выдержала, отчего вместе с Зецу улетела в коридор. Пока черно-белый вуайерист отходил от произошедшего, лежа на полу в форме звездочки и опешившим взглядом прожигая потолок, Учиха натянул портки на задницу, схватил свои вещи и гордой птицей ушел в Камуи. Потрахался, называется. А еще опозорился… Всё! Отныне секс с мертвыми табу для него! Лучше уж теплые и живые тела девушек… одна из которых уже давненько не была «наказана». Вернув свою маску на лицо, Учиха вышел из тьмы и зловеще ухмыльнулся, перехватив чуть встревоженный взгляд Конан.