Когда зацветёт сирень

Вчерашний день прошёл в разы лучше, чем я планировала. Благодаря Стрепетову мне удалось расслабиться и перестать думать о том, что меня беспокоит. Мы весело проводили время на катке, хорошо посидели в кафе и лишь ближе к вечеру добрались до дома. Убедившись, что я добралась до квартиры, Саша ушёл домой. Отец был дома, поэтому остаток вечера я провела с ним. Сегодня с утра, папа сообщил мне, что ближе к двум часам дня ко мне приедет Морозов, дабы позаниматься по химии. Возражать я не стала, наоборот, была несказанно рада. Проводив отца на работу, я закрыла за ним дверь и, вернувшись в комнату, решила повторить пройденный материал. После продолжительного отдыха было сложно вникнуть и уж тем более вернуться в привычное русло. Но я постаралась заполнить образовавшиеся пробелы в памяти. Химия сама по себе была сложным предметом. Её нужно было понимать и что самое главное, разбираться в ней. И я вроде бы понимала её, но без помощи Димы всё равно было сложно. Закончив повторение, я решила дать отдохнуть своему мозгу перед занятием и поэтому легла на кровать, прикрыв глаза. Тишина, царящая в квартире уже который месяц успокаивала и медленно убаюкивала. Сознание слишком быстро провалилось в сон.

***

Приоткрыв глаза, сонно потягиваюсь и резко для самой себя принимаю положение сидя. Поднявшись с кровати, выглядываю в коридор и смотрю на настенные часы. Времени до приезда Димы остаётся не так много, а потому я решаю привести себя в порядок. Пижаму я меняю на спортивные штаны и футболку, непослушные русые волосы забираю в высокий хвост, а лицо второй за сегодня раз умываю ледяной водой. Отыскав мобильный телефон на кровати, набираю короткое сообщение Диме. — Насколько голодный? Пока я шагаю на кухню, телефон в моей руке вибрирует, оповещая о входящем сообщении. — Ужасно голодный, — приходит ответ от Димки, на что я усмехаюсь. — Поняла, сейчас что-нибудь приготовлю, — быстро набираю ответ и захожу на кухню. Раньше я никогда не готовила. Даже близко к плите не подходила. Но с уходом мамы из семьи и появлением Морозова в моей жизни, я всё чаще стала осваивать этот вид искусства. Кулинария для меня действительно была искусством, не каждый может красиво нарезать продукты, и уж тем более правильно приготовить их. Этому нужно учиться и вкладывать все свои силы, чтобы в конечном итоге результат порадовал, а не огорчил. Достав из морозилки упаковку с гавайской смесью и выставив сковороду на плиту, попутно, искала в кухонном шкафу упаковку с рисом. Не сказать, что рис с гавайской смесью я считала верхом кулинарного искусства, но это меньшее, чему мне удалось научиться за короткий срок. В новый год, Морозов мне дал прекрасно понять, что он тот ещё шеф-повар. Готовил он явно наравне с Гордоном Рамзи, а я чувствовала себя как на Адской кухне. Шаг влево, шаг вправо — расстрел! Тем не менее, что Диме, что отцу нравилось как я готовлю. Заливая рис в кастрюле водой, и отправляя его вариться на конфорку, я взялась за приготовление смеси. Сосредоточившись на собственных мыслях, я вспомнила, как весело я проводила время на даче летом. Именно тогда мы и были там в последний раз. Мама была в отпуске, а отец не так сильно занимался клиникой. Она слишком мало требовала от себя времени, чего не скажешь об этом сейчас. Отец там практически живёт. А на даче и, правда, хорошо. Уютно, в конце концов. Нужно будет как-нибудь съездить туда. Пока есть время. Из мыслей меня вырывает звон домофона. Я хмурюсь и выхожу в прихожую. «Неужели домофон починили?» — задаюсь вопросом, снимая трубку. — Макарова, открывай, — слышу голос Димы и, улыбнувшись, нажимаю на нужную кнопку. Открыв дверь, я отхожу в сторону и жду, пока мужчина поднимется по лестнице. Долго себя ждать он не заставляет. Закрыв за собой дверь, Дима подходит и заключает меня в объятия. Куртка холодная, поэтому я сразу покрываюсь толпой мурашек. Мужчина чмокает меня в губы и выпускает из объятий. — Я скучал, — признается Морозов. И я не могу не скрыть улыбки. Он смотрит на меня почти лукаво, когда снимает с себя куртку и сапоги. — А ты? — Ну, даже не знаю, — закатив театрально глаза, произношу я. — А вы как думаете, Дмитрий Александрович? — Определённо скучала, — констатирует факт Морозов, и ухмыляется. — Чем пахнет? — Чёрт! — Вскрикиваю я, и тут же развернувшись, бегу на кухню. Гавайскую смесь на сковороде мне удаётся спасти только чудом. Никак иначе это не назовёшь. Дима заходит следом и смеётся, пока я пытаюсь смешать всё с рисом. — Ну и поварёнок, — тянет мужчина, — чуть не сожгла овощи. — Я сейчас специально всё сожгу, и ты будешь есть угли, — обиженно цежу я и бросаю на мужчину гневный взгляд. — Ладно-ладно, — вскидывает руки Дима и, подойдя ближе, обнимает меня со спины. — Не злись, Стюра. Моё сердце делает пару кульбитов. Я тут же робею, но нахожу в себе силы, чтобы не показывать этого. Пока Дима обвивает руками мою талию, я продолжаю стоять у плиты и готовить. Сейчас рядом с Димой я себя чувствую комфортно. Хотя если вспомнить наши первые занятия, да и знакомство в целом, то только под его холодным взглядом карих глаз пробегал холодок по коже, не говоря об его отношении ко мне. Он был сдержанным. Держался холодно, почти отстранённо. До сих пор удивляюсь тому, как он изменился по отношению ко мне. — Иди и мой руки, — скомандовала я, поворачиваясь в руках Димы к нему лицом. — Уже гонишь меня, — заглянув в глаза, улыбнулся парень. — Можно и так сказать, — ехидно процедила я, — иди. А я на стол накрою. — Слушаюсь и повинуюсь, — неохотно выпустив меня из хватки и картинно поклонившись, Морозов вышел из кухни. Я лишь усмехнулась, и взяв подставку под горячее, поставила её на стол, а следом на неё сковороду. Находиться рядом с Димой и не смущаться каждый, чёртов раз, уже кажется для меня чем-то более чем возможным. Я нахожу в себе силы смотреть в его глаза и не отводить взгляд, могу слушать всё что он говорит и не краснеть и что уж греха таить, я могу его, в конце концов поставить на место. Может, пройдёт ещё немного времени и я смогу смело командовать им? Дима вернулся слишком быстро, бросив взгляд на стол он довольно простонал, чем заставил мои щёки вновь покраснеть. — Стюра, — протянул мужчина, подойдя ближе, — выходи за меня. Ты идеальна. — Ч-что? Я же просто тебе покушать приготовила. В этом нет ничего такого, — таращась на Морозова так, будто он разделся передо мной и начал выплясывать самбу, проговорила я. — Обычная еда, ничего сверхъестественного. — Раньше для меня готовила только мама. Поэтому поверь мне, в том, что ты приготовила ужин, есть что-то особенное. Даже больше, — садясь за стол, объяснил мужчина. — А как же Екатерина, если не ошибаюсь? — Задалась вопросом я, садясь напротив. Дима поёжился так, будто его на силу лимонной кислотой накормили. Какое-то время он молчал, явно обдумывая говорить мне или нет. Я вручила ему вилку и, вооружившись сама, начала есть. — Катя не готовила, — резко выпалил Дима, что у меня от неожиданности вилка из рук выскользнула и упала на стол с лязгом. Я быстро подняла прибор и бросила на мужчину удивлённый взгляд. — В наших отношениях у плиты стоял только я. Как говорила она: «я не кухарка. Готовить — это не моя работа». — Чего? Значит, просто приготовить ужин для того, кого любишь — это работа? Обязанность? — Такой тупости я даже оправдания найти не могла. Именно таких девушек я никогда не понимала. — Прости, Дима, но у тебя был весьма дурной вкус на девушек. — Действительно, был, — подметил Морозов и приступил к трапезе. — Приятного аппетита. — Спасибо и тебе, — кивнул Дима, охотно уплетая рис. — Тогда зачем ты с ней встречался? — Обескуражила вопросом я, и теперь вилку чуть не выронил Дима. Он ту же закашлялся. — Аккуратно, Дим, — дотянувшись, я похлопала мужчину по спине. — Хороший вопрос, — прокашлявшись, проговорил мужчина. — Правда. Прозвучит, возможно, грубо, но мне нечего скрывать от тебя, Настя. Я использовал Екатерину в личных целях. Нас связывала только постель. Не больше. Опять Настя. Спасибо, что не Анастасия. И правда ли тебе нечего скрывать, Морозов? На некоторые мои вопросы ты предпочёл не отвечать, отмахнувшись, что обязательно посвятишь меня позже. — А что нас с тобой связывает? Что связывает тебя со мной? — Я ждал этого вопроса, — отложив вилку, проговорил Дима и отодвинулся на стуле. — Иди сюда, — протянув руку, позвал он. Отложив свой прибор, я поднялась и взяла его за руку. Он притянул меня и усадил к себе на колени. С каждым днём это начинало входить в привычку. При любом серьёзном разговоре, Диме было важно, чтобы я находилась как можно ближе к нему, и единственным верным решением было посадить меня к себе на колени, что он и делал. Он мягко погладил меня по плечу и очертил рукой контур на спине. — Я говорил это раньше и скажу сейчас, с тобой всё по-другому. Самое главное, что меняет в корне ситуацию — я тебя люблю. Это не просто слова. Ими я просто так никогда не бросаюсь, — Дима мягко целует меня в висок и перемещает ладонь мне на бедро. — Я прекрасно это понимаю, но согласись, я толком не знаю, что от меня требуется. Я не понимаю как мне себя вести, что делать. У меня никогда не было отношений, — мне пришлось приложить усилия, чтобы посмотреть возлюбленному в глаза. — Анастасия Павловна, тебе и не нужно ничего делать. Просто быть собой, — задорно хохотнув, ответил Морозов. Для него всё было крайне просто, но не для меня. — Головой-то я это понимаю, Дим, а вот душой… Я будто потерялась, — грустно вздохнув, я опустила голову. — Тогда я помогу тебе найти себя, — прошептал на ухо Дима, приблизившись. — Но для начала нам нужно с тобой разобрать пару заданий по химии. — Тогда ешь быстрее, — поднимаясь, проговорила я и заняла своё место. Я была благодарна, что он перевёл тему. — Только из-за тебя и задерживаем занятие. Показав ему язык и получив скорченное лицо в ответ, я рассмеялась. Рядом со мной он не боялся вести себя как ребёнок, и мне это нравилось. За обедом он рассказывал о том, как прошла ночь и утро в клинике. Я внимательно слушала, поедая рис. Слушать Диму было настоящим наслаждением. Речь хорошо поставлена, а дикция была на высшем уровне. Мне кажется, он мог спокойно работать диктором. — Ты, наверное, не спал совсем? — Забеспокоилась я, ведь если Дима не спал, то сейчас он слишком уставший для того, чтобы проводить занятие. — Нет, — помотал головой мужчина, не соглашаясь, — я успел отоспаться перед занятием. Не беспокойся. — Хорошо. А что сегодня будем разбирать? — Новую тему. Химические свойства солей, — слегка прищурившись, ответил Морозов. — Перманганаты и манганаты тоже будут? — Жалобно поинтересовалась я. Больше всего мне не хотелось разбирать эту тему, и я, где-то в глубине души надеялась на то, что Дима будет откладывать её как можно дольше. — Угу, — согласился мужчина, — а еще хроматы и дихроматы, ионная кристаллическая решётка, электролитическая диссоциация и все остальные включающие. — Дима-а-а, да за что?! Я тебе какое плохое зло сделала? — Подперев щёку рукой, спросила я. — Что-то не так, Анастасия Павловна? Что вам не нравится? — Едва сдерживая улыбку поинтересовался мужчина. — Дмитрий Александрович, эта тема мне не нравится. Я протестую и прошу отложить её на несколько уроков вперёд! — Вздёрнув указательный палец правой руки вверх, проговорила я. — Ах-ха-ха, — Дима рассмеялся тем самым низким голосом, от которого сходят с ума многие женщины, и я сейчас не была исключением. — Тогда предлагаю разобрать окислительно-восстановительные реакции. Такой вариант тебе нравится больше? — А знаешь что, думаю, свойства солей мне нравятся больше. Разберём их, так уж и быть, — быстро проанализировав ситуацию, мне оставалось только согласиться на ту тему, которую Дима предложил изначально. Закончив обедать, мы убрали со стола, и пока я мыла посуду, Морозов доставал из сумки, подготовленный им материал. За последние несколько месяцев я заметила одну характерную для него особенность. Ему было жизненно необходимо поддерживать порядок во всём, жуткий перфекционист. Сейчас он доставал листы из папки и раскладывал их по порядку, следя за тем, чтобы каждый лежал на своём месте. Наблюдая за его движениями нельзя было не улыбнуться. Такой сосредоточенный и оттого более привлекательный. Закончив с посудой, я села за стол и приготовилась внимать тот поток информации, который подготовил на сегодня Дима. Единственным желанием на ближайшие пару часов было — не умереть от переизбытка информации. Ибо количество листов на столе внушало страх. — А это всё на сегодня? — С осторожностью поинтересовалась я, наблюдая за каждым движением Димы. — Да, мой ангел, это всё на сегодня, — мазнув по мне насмешливым взглядом, ответил Морозов и положил передо мной лист с таблицей. — Изверг…