Его легенда

Илейн, дочь лесоруба Калеба, не вернулась домой. Эта весть стрелой разнеслась по маленькой деревне на краю дремучего леса. Родители были вне себя. Отец искренне горевал по своей любимице, мать негодовала – куда запропостилась негодная девчонка, в доме столько дел, как тут управиться одной? И только красавица Розалина, сестра Илейн, загадочно улыбалась, когда ее никто не видел. Искать пропавшую девушку решили с утра, но старейшины думали, что поиски напрасны: все знали, какой была проходящая ночь. В ночь полной луны даже самые отважные и глупые не выходили за пределы деревни, всю ночь жглись костры, а люди прятались за крепкими стенами деревни. Старейшины думали, что бедная пропавшая девушка стала очередной жертвой чудовища из леса. Рассветное солнце озарило деревню, лежащие вокруг изумрудные поля, прозрачную реку и дорогу между деревней и опушкой темного леса. На площади у колодца с раннего утра собрались жители деревни, мужчины собирались идти в лес, искать Илейн, женщины провожали их предостережениями и горестными восклицаниями. Лес – гиблое место… Внезапно шум, стоящий на площади, начал стихать, а потом взорвался возгласом удивления, недоверия и радости – на площадь вышел охотник, державший за руку пропавшую Илейн. Отец бросился ко вновь обретенной дочери, за ним бежали мать и младшая сестра. Калеб обнял испуганно оглядывающуюся Илейн: - Дочка… жива… - бормотал лесоруб. Розалина изобразила на лице радость, однако Эдвард, отступивший в сторону и наблюдающий за воссоединением семьи, увидел застывшие злые глаза красавицы. - Сестра, - с трудом выговорила Роза, - ты вернулась… Мать, подошедшая последней, грозно глядела на Илейн. - Бесстыдница, - громко крикнула она, - где ты была всю ночь… мы извелись все, а она, гляньте на нее, явилась, как ни в чем не бывало… - тут ее взгляд упал на охотника, гордо стоявшего поодаль и лениво наблюдающего за происходящим, - а-а-а-а, вот где ты шлялась… - она занесла руку, над опустившей голову дочерью - потаскуха… И неожиданно охнула. Молодой охотник, стоявший в стороне, неожиданно оказался рядом с женщиной и перехватил занесенную для удара руку. Толпа шумела и гудела, смакуя развивающиеся события, старейшины неодобрительно качали головами. - Жители деревни! – голос Эдварда заставил мгновенно утихнуть толпу – я прошу вас отдать эту девушку мне в жены… Толпа ахнула, мать Илейн при этом громче всех, Калеб удивленно смотрел на сумасшедшего, с его точки зрения, парня. Глаза Розалины метали молнии. - Калеб, - обратился охотник к лесорубу, - я знаю закон и чту обычаи, я прошу тебя отдать твою дочь мне в жены. Я принес выкуп, как и полагается жениху, и надеюсь, его хватить удовлетворить утрату… - охотник вынул из сумки на плече большой кожаный кошель набитый золотом и отдал отцу Илейн. Руфин, - он повернулся к матери девушки, - я принес тебе и твоей младшей дочери дары, надеюсь ты посчитаешь их достойными. – из той же сумки молодой человек достал несколько превосходно выделанных шкурок норки и горностая, а также многочисленные золотые украшения и положил все к ногам изумленной женщины. Старейшины рода – молодой человек гордо повернулся к старейшинам, - я прошу вашего разрешения забрать эту девушку из деревни. После обряда десятая часть моей добычи будет ваша… Толпа онемела. Такого еще не приходилось видеть. Жених, выкупающий невесту, по законам деревни, должен был щедро одарить родителей девушки и старейшин, но дары молодого охотника были поистине царскими. Кто-то даже в толпе шепнул, что, мол, девушка не стоит таких даров, но тут же осекся, когда стальной взгляд охотника безошибочно скользнул в сторону говорящего. Илейн стояла, не поднимая головы. Ей было очень неудобно. Охотник тем временем шагнул к ней, мягко поднял ее голову ладонями: - Илейн, дочь Калеба, при всех этих людях я беру тебя в жены. Я буду чтить и любить тебя и твоих детей, отныне мой дом – твой дом, да будет так, пока солнце встает на небе… Он достал из сумки маленькое золотое кольцо с ярким зеленым камнем и одел на палец девушки. - В знак моей любви и верности… «Изумруд…» - пронеслось над толпой. Старейшины, обступив молодых людей, закончили обряд, связав им левые руки куском грубой веревки. Эдвард оторвал взгляд от лица модой жены, обернулся к толпе: - Трактирщик! – трактирщик, толстый, похожий на кота, как и положено трактирщику, заискивающе склонился: - Да, господин охотник… - Хватит ли у тебя в твоем заведении еды и пива? Трактирщик угодливо потер руки: - На сколько человек прикажите подать? Молодой охотник усмехнулся: - На всю деревню… Трактирщик вздрогнул и побледнел, по толпе опять пробежал шелест голосов – неслыханное дело: жених полностью оплачивает свадьбу! Толстый трактирщик молча замотал головой в знак согласия и бросился к себе, отдавая слугам приказы направо и налево… Эдвард окинул толпу людей острым насмешливым взглядом: - Мы приглашаем всех… - он наклонился к Илейн, стоящей рядом, заглянул в глаза девушке, - ты же не против? – Илейн заворожено покачала головой. Когда к жителям деревни пришло осознание того, что через некоторое время начнется свадебное гуляние, они бросились в дома – собираться. На площади осталась Илейн с охотником и ее семья. Девушка посмотрела на своих родных: отец держал в руках кошелек с золотом, врученный Эдвардом, и грустно смотрел на старшую дочь, мать льстиво улыбалась новоиспеченному зятю, Розалина пряталась за спинами родителей и ее лица Илейн не могла разглядеть. - Где вы будете жить? – вдруг спросил отец. - В моем доме, на опушке, - спокойно ответил охотник, глядя на растерянного отца своей жены. - В лесу!? – воскликнула мать и изобразила на лице испуг, прижимая к груди подарки жениха, - но моя девочка не может быть от меня так далеко! Да и опасно это, ты же так часто ходишь на охоту! И так надолго! Пусть она живет с нами, когда тебя нет… Молодой охотник смерил мать Илейн спокойным насмешливым взглядом, от которого она осеклась и густо покраснела: - Теперь я не буду уходить так далеко и надолго, - он обнял новоиспеченную жену за талию и прижал к себе, - у меня теперь есть тот, ради кого хочется быть в доме… *** Вечер накрыл деревню тонким покрывалом сиреневых сумерек. На центральной площади загорелись костры, вокруг которых расставили столы с праздничным ужином, около которых собиралась деревня. Здесь были и родители невесты и ее сестра, только самих молодоженов не было видно. Розалина стояла окруженная подругами и воздыхателями. Она была чудо как хороша в платье из тонкой белой шерсти, со своими длинными волосами, украшенными белыми речными лилиями. Однако ее лицо выражало не радость и веселье, а жгучую ненависть ко всему происходящему. Прекрасная и холодная, как речная лилия, она стояла, освещаемая бурным заревом костров, и их адский огонь отражался в ее светлых, полных гнева глазах. Кэтрин, ближайшая подруга Розалины, с беспокойством посматривала на нее: -Роз, не мое, конечно дело, но белое – цвет невесты… Роза повернулась к Кэтрин и та вздрогнула под ее ненавидящим взглядом: - И что? – неожиданно спокойно произнесла она. - Ну, как… невеста же… - девушка отступила на полшага назад, на всякий случай, - Илейн… Розалина презрительно хмыкнула, сморщив свой хорошенький носик, как будто учуяла неприятный запах: - По чистой случайность, Кэт, эта дура безмозглая оказалась в постели моего мужчины… Глаза Кэтрин округлились: - Ты… уверена?... - Конечно, - царственно кивнула Роза, - ты же сама ее отправила к охотнику. Но это уже не в первый раз… А он, человек чести, обязан теперь жениться… на этой… Но ничего, - девушка мрачно улыбнулась, - она ему быстро надоест… И он поймет, кто его избранница… Кэтрин неуверенно смотрела на подругу: - А когда… он… ну… поймет…, что ты будешь делать? - Когда поймет? – Розалина иронично вздернула брови и презрительно скривила красивые губы, - Ты, Кэти, предлагаешь мне ждать?... - А как иначе, Роз, он же должен понять… Розалина снисходительно посмотрела на подругу. - Кэт, мужчины никогда ничего сами не понимают, им всегда надо помогать… Вот ты, ждешь Малькома, когда он тебя заметит, да оценит… - Роза хохотнула с издевкой - А он что-то не торопиться… Кэтрин опустила голову, две тонкие морщинки залегли у нее на лбу. - Я не собираюсь ждать, я хочу показать Эдварду, кто его истинная любовь… сейчас… С этими словами Розалина, гордо подняв голову, направилась к столу, стоящему в центре, оставив подругу в недоумении и расстроенных чувствах. В тот момент, когда Розалина начала свой путь к столу, на площади появились молодожены. Вся деревня рассматривала их с восхищением. Молодой охотник был одет в свои кожаные брюки и дорогой выделки сапоги, рубашку он сменил на белую, с пышными рукавами и глубоко вырезанной треугольной горловиной, в которую была видна его загорелая грудь. Платиновые волосы рассыпались по плечам, он был похож на духа леса, вышедшего к людям погреться у костра. Илейн была необыкновенно хороша в белом платье из тонкой текучей материи, открывающем ее руки и грудь. Темные пряди волос девушка убрала с лица и заколола на затылке, украсив прическу нежными белыми цветами лесной розы. На пальце сияло изумрудное кольцо. К молодым потянулись родные и знакомые с поздравлениями. Илейн принимала их с улыбкой и словами благодарности, Эдвард стоял молча, улыбаясь, обнимая жену. Вдруг круг поздравляющих расступился и к невесте подошла ее сестра. Роза с улыбкой обняла Илейн, поздравила. Невеста тихо ответила. Все вокруг смотрели на двух девушек в белом, двух невест одного жениха. Кто-то в толпе тихо заметил, что Роза больше подходит статному охотнику, чем ее сестра… Праздничное гуляние было в самом разгаре. Осоловевшие от обильной выпивки и еды люди развязали языки. Над столом гудел гул, в котором тонули и свадебные песни, и поздравления, и пожелания счастья молодым, которые сидели молча во главе стола. Молодой охотник сидел вполоборота к окружающим, лицом к жене, и о чем-то тихо говорил с ней. Она молча улыбалась то ли словам супруга, то ли своим мыслям, озаренная заревом костров. Молодежь танцевала, опьяненная звуками музыки, жаром костров и благородным вином, льющимся рекой. Вот от толпы танцующих отделилась фигура в белом – сестра невесты. Красавица Розалина вызвала ропот восхищения: стройная, гибкая, нежная, как утренний туман, она буквально плыла в танце над землей, приближаясь к молодоженам. Вот она подошла к ним почти вплотную, улыбаясь и протягивая руки, предлагая сестре и ее мужу потанцевать. Илейн с радостью согласилась и поднялась с места, протянув руку Эдварду. Старейшины за столом насторожились – такого они не помнили уже очень давно, чтобы сразу две девушки приглашали жениха на танец. Строго говоря, никто, кроме невесты, не мог танцевать с новобрачным, но… иногда случалось, что жених принимал руку другой красавицы и тогда брак тут же признавался недействительным: молодой муж не должен обращать внимание на других женщин, а молодая жена – на мужчин. И вот две девушки, обе в белом, протянули жениху руки. Эдвард с улыбкой поднялся и, не глядя на Розалину, подхватил Илейн на руки, закружил в танцующей толпе… Розалина с трудом улыбнулась, сдерживая истерику: как же так, он отверг ЕЕ, первую красавицу, он видел ее руку, точно видел… Злоба накрыла Розу с головой. Она оглянулась, взгляд ее задержался на столе, полном снеди и приборов... Илейн и Эдвард танцевали в кругу молодежи под радостные крики. Пара весело кружилась в танце, не замечая ничего вокруг. Илейн, совершая очередную танцевальную фигуру, выскользнула из рук молодого мужа, закружилась, остановилась в позе и увидела напряженное лицо быстро двигающегося к ней охотника. В этот момент кто-то толкнул невесту и она с ужасом увидела, как на ее белое платье выплескивается алая жидкость, заливая подол платья. Илейн оцепенела, гости ахнули, музыка сорвалась и замолчала. В круге осталась Илейн с залитым платьем и подбежавший к ней Эдвард. Старейшины, услышав шум голосов, поднялись от стола и пробрались в центр толпы. Увидев невесту с залитым красным вином платьем, они озабоченно переглянулись: залитый красным цветом подол платья невесты говорил о том, что она пренебрегла традициями деревни и жила с мужчиной до брака. Это был грех, прощения которому не было, девушка могла смыть такой позор только своей кровью и покаянием. Блудницу по законам деревни секли розгами на глазах у всей деревни, тридцать ударов розгами, вымоченными в соляном растворе, а затем отсылали в древний монастырь, находящийся в неделе пути от деревни, стоящем на вершине горы, вечно покрытой снегом. Монахини помимо прочих обетов давали обет молчания. Также они не имели права покидать монастырь. Никогда. Имя каждой монахини было забыто для мира. Старцы оглядели толпу и нахмурились, переведя взгляд на Илейн, которая, прочитав в их глазах приговор, гордо выпрямилась. Эдвард стоял рядом с женой, обнимая ее за плечи и оглядывая толпу стальным взгляд. Многим, стоящим в толпе показалось, что охотник в мгновение ока превратился из человека в непонятное существо, в котором человеческого осталось очень мало. Охотники деревни говорили потом, что взгляд Эдварда напомнил им взгляд волка, загнанного в угол и готового разорвать каждого, приблизившегося к нему. Старейшина Кольраб, самый уважаемый из всех, осторожно приблизился к новобрачным: -Что случилось, Илейн? – дружелюбно спросил он – почему твое платье… испачкано? Девушка спокойно посмотрела в глаза старцу: -Кто-то из гостей был неосторожен и залил мое платье вином. - Неосторожен? – Кольраб удивленно вздернул брови. - А как еще можно объяснить это пятно? – раздался голос охотника, - Гости пьяны, кто-то не рассчитал своих сил… Кольраб невольно съежился. Голос молодого охотника был спокоен, но было ясно: если кто-нибудь вздумает отнять у него его жену, долго не проживет, но все же старейшина решил не отступать. - Ты знаешь наши законы, охотник, ты говорил, что чтишь их… Эдвард тяжело посмотрел в глаза Кольрабу: - Я чту ваши законы… - И потому – повысил голос старейшина – ты должен не мешать нам соблюдать их… Молодой охотник почувствовал, как вздрогнули плечи его жены, она инстинктивно прижалась к нему, но головы не опустила. - Илейн, дочь Калеба… - начал он, Эдвард жестко усмехнулся. - Ты ошибся, старейшина, - Кольраб взглянул на охотника и вздрогнул: глаза на минуту подвели старца (как потом говорил он всем, до конца своих дней), он увидел жуткую картину – юная Илейн в белом платье стояла как мраморная статуя, прекрасная и холодная в ожидании приговора, а за ее спиной, возвышаясь над неземной красотой девушки (во что старец не мог поверить), стояло древнее чудовище из леса, такое, каким оно было в сказках старух – не человек и не зверь, прекрасное и жуткое создание с глазами цвета закаленной стали. Чудовище смотрело прямо в глаза старцу и Кольраб вдруг услышал в своей голове его голос: - Ты ошибся, старейшина… Старец моргнул, прогоняя видение, морок развеялся, и перед ним опять стояла юная пара: - Что ты сказал, охотник? – еле шевеля онемевшими губами, с трудом проговорил Кольраб. - Ты ошибся, Илейн больше не дочь Калеба, она моя жена… - Эдвард продолжал тяжело смотреть в глаза старца и того снова сковал страх – и потому только я могу решить, что с ней будет… - Нет, охотник, - раздался льстивый голос Лоана, второго старейшины, - девушка пока не твоя жена... Эдвард повернулся в сторону Лоана, прищурился и... вдруг понял, куда клонит старик: по законам этого народа обряд венчания был завершен только тогда, когда муж уводил жену в свой дом. Только пробыв в его доме до утра, девушка становилась полностью женой своего мужа. До этого любая случайность могла расторгнуть их брак, например, неудачно пролитый бокал вина… Эдвард плотнее прижал к себе Илейн: - Вы не получите ее. Старейшины переглянулись и резко втянули воздух – спорить с охотником никто не хотел, но обряд уже был нарушен. Кольраб беспомощно смотрел на Лоана, а последний вдруг хитро усмехнулся: - Не переживай, охотник, твое останется с тобой… как только мы докажем невиновность этой девушки. Может ли кто-то подтвердить невиновность Илейн, дочери Калеба? – обратился он к толпе. Та молчала, ошеломленная происходящим. Вдруг из толпы вышел отец невесты. Он был бледен, на лице отразился страх за судьбу дочери: - Старейшины, - произнес он твердым голосом – я подтверждаю невиновность моей дочери… Лоан снисходительно усмехнулся: - Но ты отец, Калеб, а отцы не всегда все знаю о своих дочерях… Кто еще что-нибудь скажет? Толпа опять зашевелилась и на поляну, опустив глаза, вышла Кэтрин. - У тебя есть что сказать, дитя? – ласково спросил Лоан. Кэтрин молча кивнула, не поднимая глаз. - Говори… - Я… хочу сказать… - неуверенно начала девушка. – Илейн… она хорошая девушка… Заботливая… Добрая…Она так заботится о сестре… вот и искать ее пошла тогда… Лоан прищурился, а Кэтрин неуверенно продолжила: - Ну, когда все думали, что она… пропала… - И куда она пошла искать?... – почти прошептал Лоан. Кэтрин замялась: - Не знаю… - Не обманывай старейшин, Кэтрин, - елейно пропел Лоан, - тебе нечего бояться… если ты говоришь правду… Кэтрин беспомощно глянулась по сторонам, судорожно вздохнула: - Я видела, как Илейн уходила в сторону леса… Хотя, это не в первый раз… Толпа ахнула, загудела множеством голосов. Громче всех Руфин, по ее словам, она знала, что дочь ходила в лес не просто так, но теперь она все поняла… Кольраб поднял руки над головой, призывая толпу утихнуть. Он повернулся к молодой паре: - Илейн, дочь Калеба, ты признаешь свой грех? Илейн спокойно смотрела в глаза старейшине: - Нет, за мной нет греха… Толпа возмущенно зароптала. Кольраб опять призвал всех к молчанию: - У тебя есть тот, кто подтвердит твои слова? - Я не нуждаюсь в оправдании, за мной нет греха. – повторила Илейн. Эдвард, стоявший до этого молча и наблюдающий за происходящим, заговорил: - Старейшины, - с насмешливым почтением произнес он – а кто может подтвердить справедливость обвинений? Лоан льстиво улыбнулся: - Конечно, ты прав, охотник. Правду знает только эта девушка и Тот, Кто Над Миром. Но мы можем выяснить, кто прав, а кто лжет - Эдвард пристально смотрел на старца – мы должны отправить Илейн в Монастырь, там есть человек, который определит степень ее виновности. Если девица невинна, она вернется к нам и ты станешь ее мужем, а если она лжет… - Лоан по отечески проникновенно посмотрел на охотника – зачем тебе такая жена? И, довольный собой, он повернулся к толпе: - Люди деревни, вот наше слово – Илейн, дочь Калеба, завтра утром отправляется в Монастырь для определения ее виновности – он усмехнулся – или невиновности, разумеется… Вот наше решение… Жители деревни напряженно молчали. Старец недоуменно крутил головой с самодовольной ухмылкой не понимая причину молчания толпы. Неожиданно он почувствовал, как ему на плечо легла тяжелая рука и обернулся. Перед ним стоял охотник с искаженным гневом лицом. Лоан, как и Кольраб до этого, вздрогнул и попятился назад, ибо увиденные им изменения в охотнике, повергли старца в ужас. Молодой человек за секунды превратился в Ужас Леса, чудовище из седых сказаний. Охотник сурово смотрел в глаза старцу и Лоан видел, как на дне этих прекрасных стальных глаз плескалось животное желание смерти: - Ты этого не сделаешь, старейшниа, - охотник-чудовище говорил тихо, но Лоану казалось, что голос его гремел над площадью деревни – Илейн моя… - ледяной огонь полыхнул заревом – мое принадлежит только мне… - Лоан мелко затрясся – я не отдам ее ни вам… ни вашим монастырским крысам… Лоан от ужаса пронзительно взвизгнул, как прирезанный поросенок, и увидел краем глаза, как оцепенели люди на площади. Видимо, все видели то же самое, подумал старец. Внезапно Лоан услышал голос Кольраба: - Отпусти старейшину, охотник, иначе нам придется тебя запереть… Охотник резко выпустил Лона и тот, обмякнув, плюхнулся в придорожную пыль, мелко подрагивая и повизгивая: - Эта девушка только моя… Тяжелый ледяной взгляд обвел толпу. - Это решать не тебе, охотник… - Кольраб горделиво смотрел на молодого человека. – Наши традиции живут веками и мы… - Веками?!.... – расхохотался в лицо старейшине охотник – То есть те жалкие сто лет, что вы живете здесь – это века?!!!! - Ты оскверняешь наши обычаи, чужак! – вырвалось у задетого словами охотника Кольраба – Мы не заставляли тебя следовать им, ты сам пришел к нам!... – запальчиво воскликнул старейшина. Эдвард оборвал смех и обвел толпу гневным стальным взглядом. Он еще больше стал похож на духа леса, освещенный заревом костров, с рассыпавшимися платиновыми волосами, прекрасный и грозный. Он подошел к Илейн, забытой всеми, ошеломленной происходящим, обнял свою несостоявшуюся жену за талию, притянул к себе: - Ничего не бойся, - тихо сказал он, глядя ей в глаза своей избраннице – я не отдам тебя никому, радость моя. Ты – моя, чтобы ни случилось… - девушка смотрела в глаза охотнику и видела не только нежность, но и всполохи того адского пламени, что так напугал старейшин. Охотник нежно поцеловал девушку, затем повернулся к толпе и старейшинам, молча наблюдавшим за этой сценой: - Люди деревни и вы, старейшины, я сам отвезу в Монастырь Илейн… и заберу ее оттуда… Толпа в очередной раз вздохнула, зароптала: охотник, чужак в деревне, диктует ее жителям и старейшинам свои условия… Было отчего возмутиться. И из-за чего – из-за жалкой никому не нужной девчонки. Все бы поняли, если бы речь шла о Розе или Кэтрин, или какой-нибудь другой признанной красавице деревне, но Илейн… Люди не понимали… Старейшины в свою очередь неприязненно смотрели на охотника, который так легко диктовал им свою волю, но возразить все-таки не решались: было в охотнике что-то такое, что не заставляло их нервничать… Сильно нервничать… - Хорошо, охотник, - расплылся в улыбке Лоан, - если ты этого хочешь – так оно и будет. Завтра на рассвете ты заберешь Илейн от родителей, да, да, она останется у них, и отвезешь в Монастырь. С вами поедет еще кто-нибудь из деревни… в качестве свидетелей… Эдвард насмешливо смотрел на старейшин: - Ну если вам так угодно… - с ноткой угрозы произнес он, - завтра на рассвете… Он повернулся к Илейн, поцеловал ее еще раз и подвел к родителям: - Береги ее, Калеб, - он вложил в руку отца маленькую ручку дочери, - завтра на рассвете я приду к вам… После этого охотник развернулся и направился в сторону леса. Старейшины самодовольно переглянулись: все шло так, как должно быть... *** Илейн сидела в доме родителей, грустно оглядывая свой наряд: белое платье было безнадежно испорчено, с лесных роз облетали лепестки. Девушка была так погружена в собственные мысли, что почто не слышала упреков матери, ругавшей на все корки свою непутевую дочь. Илейн не могла понять, почему Роза сделала такое с ней, чем она так провинилась перед сестрой. Неужели тем, что Эдвард выбрал ее, Илейн, а не Розалину? Мать прервала горестные мысли дочери сердитым тычком: - Чего расселась, как принцесса, давай, раздевайся и ложись спать, опозорила нас всех! С этими словами мать вышла из комнаты дочерей, вынеся с собой свечу и оставив Илейн в темноте одну. Девушка устало вздохнула, переоделась в сорочку и легла. Сон не шел к ней, она лежала с открытыми глазами, думая об Эдварде… В конце концов усталость взяла свое и девушка уснула. Разбудила ее мать, стоящая со свечой около кровати: - Вставай, - она коснулась плеча девушки и слегка встряхнула ее, - вставай, Илейн, за тобой приехали… Илейн открыла глаза, покорно встала и начала одеваться. Выйдя полностью одетая из комнаты, девушка увидела мать и отца, сидящих за столом, она подошла к родителям. Отец встал, обнял дочь, погладил по голове: - Ты хорошая девочка, Илейн, ни о чем не беспокойся… Мать тоже обняла дочь: - Вот, - сказала она, отдавая девушке большой узел, - здесь твои вещи, я думаю, ты сразу после Монастыря поедешь к мужу, - она расплакалась… Илейн обняла родителей: - Ну что вы, - она грустно улыбнулась, - все будет хорошо, я вернусь и буду часто приходить к вам… А где Роза? Мать печально покачала головой: - Она ушла ночевать к Кэтрин, сказала, что не вынесет такого позора… Илейн вздохнула: - Что ж, тогда… прощайте, - девушка еще раз обнялась с родителями, поцеловала их и вышла за дверь. Руфин зарыдала, Калеб тоже прятал слезы. Внезапно женщина вскинула голову: - Калеб, что это? – родители прислушались: с улицы раздался сдавленный крик, короткий шум. Женщина уставилась на мужа безумными глазами: - Калеб, ты видел Эдварда? Мужчина растерянно посмотрел на жену. Женщина, лихорадочно сминая сорочку руками, замотала головой: - Я не слышу его голоса… Родители переглянулись и бросились на улицу, пытаясь догнать повозку, увозящую их дочь… Илейн вышла за дверь в непроглядную предутреннюю мглу. Прямо перед домом стояла большая крытая повозка, тускло освещенная фонарем, закрепленным на козлах. - Эдвард… - тихо позвала девушка и почувствовала, как ее схватили поперек талии и потащили к повозке. - Ма..м-м-м… - рот Илейн зажала чья-то рука, девушке грубо отвесили пощечину и впихнули в повозку, хлестнули лошадей и те помчались галопом… Руфин рыдала у огня, Калеб, бледный растерянный, метался по комнате, когда в дом неслышно вошел Эдвард. Он все понял без слов: - Когда? – это единственное, что спросил он у родителей Илейн, а через минуту он уже летел по следам повозки, увозившей его жену… Повозку тряхнуло на очередном ухабе и Илейн схватилась за край. Они уже вечность тряслись по этой дороге, ведущей в никуда. Девушка пыталась понять, кто ее везет, но в проделанную в ткани дырочку были видны только спины двух возниц. Тогда Илейн решила посмотреть, по какой дороге ее везут. Вторая дырочка заставила девушку заледенеть от ужаса, ибо она поняла, что везут ее вовсе не в Монастырь, о котором говорили старейшины. Дорога, по которой ехала Илейн, вела к другому, более страшному месту – Дому Хранительниц Снов… Про это место Илейн слышала с детства. По сравнению с ним Монастырь был игрушкой. Дом Хранительниц Снов – дом в котором жили жрецы, толкующие сновидения великих мира сего. Для того, чтобы объяснить сон, жрецы использовали проводников между миром живых и миром мертвых, которые могли объяснить живым суть увиденного. Проводников поили отварам, дурманящими разум, а затем проводили дикие по своей сути обряды, основой которых была кровь невинных. Проводник должен был быть невинным, чистым, как горный хрусталь, только такая кровь могла заставить мертвых говорить. Проводниками всегда были девушки, вошедшие в пору невесты. Чистые невинные души и тела… Только им открывалась суть вещей во время обряда, только они могли передать истину жрецам. Но за все это девушки-проводники платили своими жизнями. Их изуродованные обескровленные тела иногда находили путники в окрестностях Дома Хранительниц Снов. И именно туда везли Илейн. Девушка сидела, глядя в одну точку, слезы лились хрустальным потоком. Ветер, пронизывающий повозку своим ледяным дыханием, разметал длинные волосы, укрыл ее ими, как саваном… Дорога до Монастыря занимала обычно неделю у повозок, у всадников чуть меньше – дня 4. Эдвард надеялся догнать старейшин, увозивших Илейн, гораздо раньше. Его конь, огромный черный норовистый зверь, буквально летел над лесной дорогой. В глазах у всадника бушевал мрачный огонь. Он знал, что разорвет на части похитителей его жены, его единственной радости в этой длинной и, в общем то, никому не нужной жизни. Он заметил Илейн год назад на деревенском празднике урожая. До этого охотник, конечно, встречал девушку в деревне, видел мельком в лесу, но никогда не обращал внимания на нее. Тихая и пугливая, как косуля, она всегда оставалась незаметной в толпе деревенской молодежи. Куда более активной и заметной была Розалина – признанная красавица деревни. Илейн, не уступавшая сестре красотой, умом и природным обаянием, всегда держалась в тени. Но тот праздник был особенно буйный, старшее поколение крепко выпило и заставило танцевать всю молодежь на деревенской площади. Молодой охотник тоже поддался на уговоры «потанцевать» и смешался с толпой парней и девушек. Во время очередного озорного танца молодые люди должны были ловить себе девушку, а поймав, поднимать партнершу на руки и кружить, пока девушка не соглашалась танцевать с молодым человеком весь вечер. Танец назывался «Рыбак». Все юноши деревни делились на две группы – одни ловили своих невест, которые не особо сопротивлялись, а другие охотились за признанными красавицами, такими, как Розалина, Кэтрин и еще пара-тройка других девушек, которые активно убегали и прятались за спинами более скромных подруг. Крики, шум и беготня добавляли буйного веселья и без того озорному танцу, старшее поколение веселилось, наблюдая это буйство. Но в этот раз к обычной суете прибавился еще и азарт признанных красоток заполучить в партнеры Эдварда, который считался самым выгодным женихом в деревне. И вот в то время, пока за красотками гонялись их воздыхатели, девушки сами пытались попасть в руки охотника, а он просто наслаждался весельем и суматохой. Молодой охотник увидел сквозь всполохи костров огромные зеленые глаза, стройную фигурку, мелькнувшую в толпе, и темные локоны, смешивающиеся с языками пламени. В молодом человеке щелкнул инстинкт охотника, и он начал выслеживать случайную находку. Он озорно улыбнулся, когда увидел, как девушка скользнула в тень деревьев возле кузницы, видимо, желая спрятаться. Охотник направился за незнакомкой, ловко уворачиваясь от «случайных» красоток, добрался до деревьев и увидел девушку со спины. Вот она чуть наклонила голову набок, и темный водопад закрыл лицо от охотника, чуть шевельнулась, и складки платья обрисовали стройную фигуру. Разгоряченный атмосферой, подчиняясь инстинкту зверя, Эдвард решительно шагнул вперед и подхватил девушку на руки. Она вскрикнула, инстинктивно обхватила его за шею, и они встретились глазами. Эдвард увидел, что держит на руках Илейн, старшую дочь лесоруба Калеба. Он знал ее, видел мельком в лесу, но никогда не был так близко. Девушка улыбнулась охотнику: - Эдвард, поставь меня, пожалуйста. – Спокойно проговорила она. Ее грудной голос, притягивающая глубина зеленых глаз, дурманящий аромат тела застал молодого охотника врасплох. Он зачарованно смотрел на девушку и вдруг почувствовал непреодолимое желание унести ее к себе в дом и никогда не отпускать. Странное необъяснимое чувство… Илейн продолжала спокойно смотреть на охотника: - Эдвард, - тихо повторила она, - прошу тебя… Охотник улыбнулся свой очаровывающей улыбкой: - Зачем, Илейн? Ты попалась… - тихо ответил он и удивился, как хрипло и низко звучит его голос – ты знаешь правила… теперь ты моя… - чуть задыхаясь продолжил он… Они станцевали вместе всего один танец. Присутствие Илейн, ее улыбки, движения, взгляды, сводили его с ума. Сдержанный охотник с каждой минутой все больше попадал под обаяние девушки и прямо таки физически ощущал, как рвется наружу сидящий внутри его зверь… С этого вечера он стал искать с ней встреч в деревне и в лесу. В лес его красавица ходила часто и охотник мог часами наблюдать за ней. Иногда он думал о том, чтобы украсть девушку, увезти ее далеко от этих мест, но не решался. Его человеческая часть души хотела, чтобы Илейн полюбила его, сама пришла к нему… И вот теперь, когда его радость была у него в руках люди, жалкие никчемные люди, посмели отнять ее у него – Ужаса Леса…