СовершенноЛетняя

Слезы застилают глаза, а в слабом освещении телефонного фонарика едва удается разобрать дорогу. Воздуха катастрофически мало, тело бьет озноб, хотя мне совсем не холодно. Скорее, я злюсь. Не обижаюсь. Злюсь на саму себя за собственную глупость, за то, что поверила в красивый роман. Но вот она я, посреди дороги, бреду в неизвестность и стараюсь не завыть на всю округу. Сколько там осталось, две недели? Поживу в отеле или обменяю билет на новую дату, лишь бы не видеть больше никого. Вернусь в Балтимор, запрусь в комнате в общежитии и буду рыдать в подушку до начала семестра. А что, отличная перспектива! В итоге ведь ты всегда остаешься один, неважно, как хорошо вам было вместе. В какой-то момент пути расходятся и уже никогда больше не пересекаются. Сегодня и мы оказались на развилке, а судьба-машинист ловко развела рельсы, бросив нас в разные стороны. Смахиваю слезы, оглядываясь и понимая, что забрела я достаточно далеко. Дорога, уходящая в сторону, кажется хорошо знакомой, поэтому, услышав довольный стрекот цикад, что будто зазывают меня, смело ступаю на нее. Через пару минут выхожу к пляжу, который под светом луны выглядит совсем иначе, окутывая своим волшебством. Песок поблескивает, переливаясь тысячами крохотных бриллиантов, волны успокаивающе шепчут, убаюкивая соленым теплом, а атмосфера напоминает волшебную сказку. Сказку, в которой нет прекрасной принцессы, зато есть плаксивая неудачница. Сажусь на песок, почти у самой воды, но так, чтобы она не касалась пальцев на ногах, а лишь волнительно подбиралась к ним. Обычно говорят, что в такие моменты в голове вертится куча мыслей. Но в моей ничего. Одинокое перекати-поле и желание сбежать из этой страны, пульсирующее в висках. Смотрю на экран телефона, что ненадолго загорается от входящего звонка. Конечно, Стефани. Разве я кому-то еще нужна в этом мире? Снова пелена слез застилает глаза, и я кусаю губы, запрокидывая голову и сдерживая рвущийся наружу порыв. Не хочу плакать, не буду. Не стоит. Жалею, что не прихватила бутылку вина с собой. Вышло бы весьма драматично. Девушка, море и вино. Звучит как начало чего-то хорошего.

Стефани: Сара, ты где? Ответь, я волнуюсь. Джон: У тебя все хорошо? Ты слишком внезапно исчезла. Вишня: Если решила пострадать, стоило прихватить французский коньяк, байк и надежного собутыльника. Так что признавайся, куда умчалась, я приеду.

Бросаю телефон в сторону, уже сейчас жалея, ведь потом придется искать в темноте. Поднимаю глаза к небу, разглядывая сотни созвездий, как тогда… Здесь хоть что-то может не напоминать о нем? Не справляюсь. Не могу сдержать рвущийся откуда-то из глубины всхлип и содрогаюсь всем телом, подтягивая колени ближе и обхватывая их руками, с разбегу бросаясь в пучину неконтролируемой истерики. Не должно ведь все так глупо закончиться. Не ссорой из-за хренова Джона, с которым меня больше ничего не связывает. Не моим побегом и не… — Сара, — проносится ударом молнии по позвонкам, запуская вибрацию в теле. Замолкаю, глядя прямо перед собой. Боюсь обернуться. Это не может быть правдой. Воспаленное сознание играет со мной, проецируя то, чего больше всего хочется сейчас. Невольно сжимаюсь, чувствуя, как свинцовая боль жидким металлом разливается по венам, тут же застывая, не позволяя сделать вдох. — Зачем ты пришел? — хриплю, но мне плевать. Оборачиваюсь, кое-как поднимаясь с песка. Голова кружится от недостатка кислорода, но я стараюсь удержаться на ногах. — Зачем, Аарон? — хочется кричать, но получаются лишь слабые писки. — Чтобы добить меня? Или ты еще не все сказал и хочешь добавить? — слезы льются по щекам, стекая ниже и вырисовывая новые дорожки. — Тогда не тяни. Закончи уже, и… — Сара, прости… — как удар под дых. Он шагает ближе, протягивая руки, и я не могу возразить. У меня попросту не осталось сил, поэтому обмякаю тряпичной куклой, которой вдруг махом обрезали все ниточки. Но в его объятиях не страшно, они, как теплый и любимый плед, тот самый уютный кокон, в котором хочется спрятаться ото всех своих бед. — Прости, малышка, я не должен был этого говорить, — ладонь скользит по моим волосам, путаясь в длинных прядях, пока я тихо всхлипываю, пряча лицо на его груди, и цепляюсь за плечи, надеясь не упасть. — Не обижай меня. — Больше никогда, — мгновенно отвечает он, оставляя поцелуй на виске, отчего становится легче. Он продолжает что-то шептать, но я уже не слышу, отдаваясь спокойствию и прикрывая глаза, когда поток слез заканчивается. Мы так и стоим, не в силах оторваться друг от друга, боясь нарушить светлую магию, что парит вокруг едва уловимой дымкой. — Я не хочу уходить отсюда, — шепчу, надеясь, что он услышит. — Я взял с собой плед, — усмехается он, чуть отстраняясь и показывая на сверток ткани у ног. — Сейчас. Остаться без его объятий холодно. Аарон быстро расправляется с пледом, расстилая его на песке, и садится, хлопая ладонью по месту рядом с собой. Сердце радостно стучит, разнося крохотные частички счастья по телу, когда я оказываюсь у него на коленях, а его пальцы осторожно скользят по моему бедру. Сосредотачиваюсь на море и плавно кочующих к берегу волнах. Кажется, этим зрелищем можно любоваться бесконечно. — Ты очень красивая, — раздается голос Аарона, запускающий миллиарды мурашек, что робко разбегаются, стоит горячему дыханию коснуться кожи. Хорошо, что здесь темно и не видно моих раскрасневшихся щек. Да, мне делали комплименты раньше, но ни один не говорил это так, как сказал Аарон. До дрожи в коленках и замеревшего на несколько секунд сердца, до глупой улыбки, что растягивается на моих губах, его восхищенного взгляда голубых глаз, в которых я тону безвозвратно, выбрасывая к чертям обратный билет, и трепетных касаний. Впервые сама целую его, осторожно касаясь его губ, чувствуя, как колючая щетина царапает нежную кожу, но сейчас это даже приятно. В голову приходит совершенно безумная идея. Но, окрыленная, я готова ее воплотить, поэтому нехотя отстраняюсь, не позволяя Аарону вновь утянуть меня в сладкий поцелуй, от которого низ живота наливается приятной тяжестью. — Говорят, ночью вода теплее, — задумчиво тяну, замечая, как хмурится Хилл. — Это из-за прохладного воздуха, вода не меняет тем… — он останавливается на полуслове и хитро улыбается. — Решила попробовать? Киваю, подскакивая с места, и Аарон качает головой, усмехаясь, но поднимается следом. Снимаю топ, бросая его на плед, замечая, как голодный взгляд скользит по телу. Будет тебе десерт, но сначала основное блюдо. — Только если ты пойдешь со мной. — Куда ты, туда и я, — серьезно произносит он. — И как давно ты спланировала купание голышом? Он не сводит с меня взгляда, пока я снимаю шорты, нарочно наклоняясь и как бы случайно задевая его бедром. — Буквально пару минут назад. Не поможешь? — поворачиваюсь к нему спиной, и Аарон заводит волосы за плечо, осторожно скользя пальцами к застежке бюстгальтера. — Проказница. Нет, Аарон, это моя игра, но почему-то плавлюсь, как воск, здесь я. Россыпь поцелуев на плечах и спине вынуждает кожу гореть, а тело лихорадочно желать большего. Хочется послать к черту все и, развернувшись, наброситься на него, напрочь забыв обо всех приличиях. Хотя мне ли о них говорить? Стою тут голая, совершенно ничего не стесняясь. Или все же немного смущаясь? Расправившись с застежкой, он отбрасывает ненужный предмет гардероба к остальным вещам, продолжая соблазнять меня жаркими поцелуями. — Это тоже лишние, — произносит он, резко опускаясь вниз, стягивая трусики, и скользит языком по ямочке на пояснице, отчего по телу пробегают электрические разряды, покалывающие кончики пальцев. Возбуждение прокатывается по телу, точно терпкое вино, что, попадая на язык, отдается горячим послевкусием в горле. Аарон медленно поднимается, продолжая руками вычерчивать ломаные линии на коже, проверяя мою выдержку. — Жду тебя в воде, — бросаю, не оборачиваясь, иначе точно потеряю контроль, и иду к морю, погружаясь в его прохладные ласковые объятия. Еще пара шагов, и меня настигает Аарон, привлекая к себе, оставляя на губах поцелуй, от которого становится жарко. Он покачивает меня на волнах, и все тревоги окончательно исчезают, уносясь в далекий океан. — И как ощущения? — спрашивает он, когда я обвиваю его торс ногами, прижимаясь сильнее. — Слишком прекрасно, — улыбаюсь, прикусывая его подбородок. — Я даже не верю, что это происходит со мной. Слишком близко, слишком горячо, слишком хорошо. Захлебываюсь эмоциями, накрывающими с головой, когда он снова накрывает мои губы своими. Сначала мягко и осторожно, но с каждым новым касанием распаляясь все сильнее. Пальцы сжимаются на моих ягодицах, пока я тихо постанываю в его губы. Мы направляемся к берегу, Аарон укладывает меня на покрывало, подминая под себя, и я нетерпеливо ерзаю под ним. Кажется, он одновременно везде и нигде. Его губы скользят от шеи ко рту, терзают соски, а после снова прокладывают дорожку к подбородку. Легкие распирает от переизбытка кислорода, который я забываю выдыхать, то и дело хватая ртом новую порцию воздуха. Прохладный ветерок холодит влажные от воды тела, остужая страсть, которая разгорается с новой силой, когда Аарон снова приближается ко мне, наваливаясь всем телом, давая почувствовать приятную тяжесть. Он будто нарочно испытывает мое терпение, довольствуясь сладкой пыткой, разливая по коже тягучую патоку наслаждения, от которой низ живота начинает гореть, а я боюсь свести ноги, ведь чувствую, как теку. Руки скользят по телу, вырисовывая путь к моему блаженству. Путаюсь в его волосах, тяну к себе, желая ощутить вкус его губ, тихо постанывая в приоткрытый рот. Сливаюсь в поцелуе, а сознание уносится в далекий космос, за пределы атмосферы, рассыпаясь на тысячу атомов, чтобы потом обрушиться крохотными осколками бесконечного удовольствия. Толкаю его в сторону, тут же нависая сверху, и, не дав возможности опомниться, сажусь, осыпая шею и плечи поцелуями. Он слишком вкусный. Одурманенная запахом его кожи и моря, теряю рассудок, отдаваясь страсти. Снова встречаюсь с его губами, которые теперь кажутся слаще, чем мед. Тишину побережья разрезает глухой стон — моя капитуляция, желание, накрывающее с головой, когда Аарон медленно двигается внутри. Чувствую, как он становится тверже и неосознанно сжимаюсь, подмахивая бедрами навстречу. Горячая ладонь накрывает грудь, сжимая и оттягивая соски, и я продолжаю тонуть в этом моменте, что проникает глубоко внутрь, расползаясь каким-то теплым чувством, доселе мне неизвестным. Его движения сбивчивые, вижу, как он сам получает не меньшее удовольствие, как в голубых океанах глаз плещется опьяняющая нега. И я сама срываюсь на сумасшедший ритм, двигаясь в такт Хиллу, не в силах остановиться, задыхаясь, захлебываясь в вожделении. Это пытка, самая приятная, мне хочется продлить ее, замереть, застыть в этом мгновении, навсегда соединившись с ним, ведь нет ничего прекраснее, чем чувствовать его внутри, ощущать, как сжимаются зубы на моих сосках, а ладони прижимают к себе, не давая возможности пошевелиться. Он снова переворачивает меня, когда понимает, насколько я близка к разрядке. Размашистые движения заставляют меня содрогнуться, а глаза сами закатываются, когда под веками блестят миллионы искр, а тело пронзает судорога, после которой наступает безмятежное блаженство. Расслабляюсь, продолжая поглаживать его плечи, когда Аарон, толкнувшись еще несколько раз, кончает и ложится рядом, прижимая меня к себе. — Сумасшедшая. — Твоя.