666
— Пока, — Тэхен поправил лямку рюкзака и махнул рукой, — Увидимся завтра, — Ким разворачивается и направляется к одной из ветхих построек, в которой находилась его комнатушка, стараясь не наступать в вязкую грязь, заменяющую асфальт. — Ага, — кивнул в ответ Пак и завернул за ближайшие покосившиеся старые гаражи, поросшие травой по периметру. Парень подцепил пальцем серебряную цепочку, поправляя перевернувшийся не той стороной кулон. Эпоксидная смола, покрывающая листик мяты, блеснула на лучах солнца, пробивающихся сквозь плотные облака. Парень вспомнил, что в смятой пачке должна была остаться одна наполовину поломанная сигарета, и потянулся к карману. Когда искомое было найдено, и никотиновая палочка оказалась между губ, Чимин поднял взгляд обратно на дорогу – путь ему преградила зеленая алюминиевая бита. — Слышала, — Девушка подошла ближе и немного приподняла голову, демонстрируя оскал, растянувшийся на разбитых губах, — Тебя Шуга отпиздил, — Чимин знал ее. Еще одна оборзевшая сука сайфера. Пять. Она вместо учебников таскает в школьной сумке банки дешевого пива и пакетики марихуаны, которые сама же отбирает у других учеников, разбивает в кровь лица девушкам, которые хотя бы просто посмотрят на ее парня, такого же ебанутого и считающего, что ему все можно, и курит прямо в школьном коридоре, выбрасывая бычки в цветочные горшки. — И что с того? — Парень выдохнул весь воздух из легких вместе с дымом только что подожжённой сигареты и взглянул на девушку, преграждающую ему путь домой. Она, как обычно, в черной косухе, надетой поверх обычного кружевного лифчика, чтобы демонстрировать татуировки, покрывающие грудь и заползающие на шею витиеватыми узорами. На коленях ссадины, совсем не скрытые порванными колготками в сетку, пальцы с массивными кольцами сжимают палочку чупа–чупса, находящегося за щекой. — А что ты к нему лез? — девушка усмехнулась, тыкая битой в грудь Чимина, — В себя, блять, поверил? — А Паку так это надоело, что он раздраженно отбрасывает окурок в мокрую, после дождя, траву, отодвигает пальцем биту и просто идет домой, игнорируя дальнейшие высказывания со стороны оппонента. Путь до квартиры лежит через дворы, затемненные тенью старых деревьев и затопленные лужами. В прихожей его встречают разбросанные вещи, темнота и стоящие в ряд пустые бутылки из-под вина. На кухне тоже пусто, газовая плита давно не работает, а в пожелтевшем от старости холодильнике можно найти, разве что, коробку с залежавшимся куском пиццы. Парень достает ее, откусывает, морщится от мерзкого вкуса и сразу же выкидывает в серое мусорное ведро. Захватив недопитую бутылку красного вина, купленного недавно, Чимин идет в свою комнату. Там незаправленная постель, белый комод с выдвинутыми ящиками и одеждой, торчащей из них. Все говорит о пустоте и одиночестве, еще апатии, поселившейся здесь с единственным жильцом. Но так было далеко не всегда. Еще пару месяцев назад они вместе с мамой пили горячий чай за разговором на этой заебанной кухне, в квартире постоянно работал телевизор или играла тихая ненавязчивая музыка, было тепло, уютно и сюда хотелось возвращаться. От воспоминаний на глаза наворачиваются слезы и злость на свою собственную жизнь клокочет где-то в горле. Из пальцев выпадает бутылка и осколками зеленого стекла рассыпается по полу. Чимину срывает крышу, и он подлетает к стене, несколько секунд всматривается в изображения на плакатах, а потом остервенело начинает их срывать. Истерика поглощает его полностью, и когда вокруг него оказывается куча разбросанных клочков бумаги, парень опускается на пол, зарывается пальцами в рыжие волосы, сжимая их у корней. По щекам текут слезы, и он кричит так громко, что соседи услышат, ведь стены здесь тонкие.666
Перед глазами Чимина голубой потертый кафель, исписанный черным маркером, абсолютно не имеющими смысл рисунками и фразами. Запах здесь отвратный, давно впитавшийся в стены и находящийся в этом помещении постоянно, но благодаря открытому окну, из которого слышны крики парней, играющих на стадионе в футбол, легкий ветер немного освежает пространство и слегка отрезвляет от ощущения тошноты. Застегнув молнию на ширинке и едва справившись непослушными пальцами с пуговицей, Пак покинул кабинку туалета. Уже на выходе, он смотрит в грязное, заляпанное чужими пальцами зеркало, и замечает в раковине под ним окурки вперемешку с пеплом. Дверь распахивается, запуская внутрь шум коридора и Шугу, с зажатым между губами косяком. Когда он проходит мимо Чимина, сильно задевая его мускулистым плечом, парень чувствует исходящий от него едва уловимый запах горького крепкого кофе. Сделав пару шагов, мятноволосый разворачивается и убирает идеально скрученный косяк за ухо, потом кладет руки в карманы джинс. — Хорошо я тебя вчера, — Шуга указывает пальцем на яркий синяк на скуле Чимина, — разукрасил. — Вы своей охуевшей компашкой доебались, а получил я, — Договорив, Пак поворачивается лицом к парню и видит наглую ухмылку на губах, — Несправедливо. — Справедливость мнима, — Мин подходит вплотную и наклоняется к уху, шепча продолжение фразы, — А вот мои пиздюли вполне реальны. — Слушайте сюда, уважаемый Карл Маркс, — Паку, в силу своего роста, приходиться встать на носки, чтобы дотянуться до ушной раковины Юнги, — Мне ваши философские высказывания максимально по хую. — Так ты не понял, что язычок лучше держать за зубами, — Шуга немного отстранился, снова растягивая губы в оскале, и заглянул в глаза Чимину. Тот на секунду замер, рассматривая янтарную радужку с маленькими темными крапинками и расширенными зрачками от марихуаны, потом переводит взгляд на фиолетовый кровоподтек на щеке, оставленный им же вчера, и думает, что мало. Шуга должен понять, что не все так просто сходит с рук, и заработать хотя бы пару синяков, хотя бы от рук Пак Чимина. Прислушавшись к своим мыслям, Чимин заносит кулак для удара и уже через мгновение бьет. Голова мятноволосого дергается, а губы разбиваются в кровь, звенит звонок, оповещающий о начале урока. В коридорах за дверью постепенно стихает шум, и теперь никакой нежданный гость не прервет внезапно начавшуюся потасовку. Юнги снова, как в тот раз, наматывает ткань черной футболки на кулак, от напряжения перевитый синими венами. Под его пальцами нитки трещат, грозясь порваться, а шов больно впивается Чимину в заднюю часть шеи, оставляя красный след. Шуга сглатывает кровавую слюну, с трудом проталкивая ее в горло, чувствует, как бьется его сердце, захваченное волной адреналина. И, в тот миг, когда взгляд парня падает на разбитые после вчерашней драки губы, действие этого гормона будто бы усиливается, и Юнги, следуя неведомому порыву, прижимается к ним своими. В пару шагов Юнги припечатывает Пака к стене, тот больно ударяется об кафельное покрытие, коротко вскрикивает в его рот и, в отместку, кусает, и без того кровоточащую губу. Поцелуя не выходит, парни несколько раз стукаются зубами, разделяют металлический вкус слюны, когда их языки переплетаются. Между ними даже не страсть, а что-то животное, сродни инстинкта, желанию сделать больнее. Воздух искрится от напряжения, посылая электрические разряды по всему телу. Шуге надоели соленые, пусть и пухлые, губы Чимина, поэтому он вгрызается в шею рыжеволосого, довольно ухмыляясь, когда слышит хриплый вдох парня. Юнги так похуй на Пака, на его чувства, на его эмоции, на его жизнь, настолько, что даже если он прокусит ему сонную артерию и тот захлебнётся в собственной крови, то Мин просто оставит бездыханное тело на полу. Но это не отрицает того факта, что Чимин физически привлекательный, настолько, что у Шуги стоит член, который неприятно трется об ткань джинс и пачкает их природной смазкой. Порывом ветра захлопывает окно, которое дрожит в деревянной раме, и эхом отражается от стен пустого помещения. Юнги отрывается от шеи Пака, украшенный следами зубов, и смотрит на стекло, жалея, что то не разбилось, осыпаясь осколками на пол. Потом он снова возвращает свой взгляд на Чимина, замечает, что по подбородку стекает капля рубиновой крови и слизывает ее одним протяжным движением языка. Бледные пальцы забираются под хлопковую футболку, с нажимом проводят по выпирающим ребрам в надежде оставить синяки. Юнги плевать на все, кроме сайфера, а Чимину плевать просто на все. И как далеко они зайдут тоже не имеет значения. И когда в голове становится максимально пусто, а руки уже тянутся к пряжке ремня, дверь неожиданно распахивается, сопровождаясь громким: — Мин Шуга, можете быть свободным, — произносит невысокий жирный старик с масляным взглядом, являющийся директором этой школы. Юнги шлепает Чимина по заднице, с силой сжимая ягодицы, и только потом отходит от него. Мятноволосый покидает туалет, не оборачиваясь. Чимин смотрит на широкою спину, обтянутую кожей черной куртки, — А вы, мистер Пак, зайдите ко мне. — Блять, — Парень ударяет кулаком об кафельную стену, разбивая только начавшие заживать костяшки, — Почему этому уебку все сходит с рук? — Вы знаете обстоятельства.666
— Мы с Намджуном вчера прикончили пачку презиков, — Звучит мягкий голос Джина. Между его пальцев зажата сигарета, которую он через секунду прикладывает к потрескавшимся губам, затягиваясь ядовитым дымом, — Сейчас куплю и поеду к нему в трупарню. Чонгук поворачивает голову чуть левее и видит, по тропинке между деревьями идет парень, задница которого вчера так понравилась Чону. Не дослушав Кима, а лишь махнув ему рукой на прощание, Гук двигается в сторону черноволосого. Тяжелые ботинки, которые он так любил, покрыты пылью, мелкие камни застряли в протекторе, шаги тяжелые и быстрые. — Привет, — Голос Чонгука хрипит, когда он начинает говорить. Во рту царит знакомый кислый привкус недавно выкуренного косяка. Незнакомец оборачивается на оклик, локоны его волос падают на глаза, — Помнишь меня? Мы вчера «познакомились» — Чон изобразил кавычки пальцами в воздухе. — Помню, — Парень протягивает узкую ладонь с длинными пальцами, — Ким Тэхен, — он иронично выгнул бровь, намекая на то, что их первая встреча прошла достаточно необычно. — Шесть, но ты можешь звать меня Чонгук, — Чон пожимает протянутую кисть с нежной кожей, в отличие от его огрубевшей из-за вечных драк и дрочки. — Ноль один один ноль, — Тэхен нахмурился, будто что-то вспоминая, — Чимин говорил мне какие-то номера. — Что за ноль один один ноль? — Не понял Чонгук. — Двоичный код,— сказал парень и, развернувшись, пошел дальше по тропинке, залитой светом лучей, пробивающихся сквозь листву деревьев, окружающих ее. Гук замер на пару секунд, но после, вспомнив зачем он изначально подошел, нагнал Кима. Тот шел быстро, обходя лужи, которые еще не успели высохнуть. — Я что хотел то, — Он схватил парня за предплечье, заставляя остановится и вновь посмотреть на него, — Извини, но твоя задница реально самая привлекательная из всех, что я видел. Не хочешь прогуляться? — Подмигнул Чонгук Тэхену, тот, на удивление, согласился. Они, не спеша, идут по улицам Ашвилла, ни о чем не разговаривая. Проходят мимо разграбленного недавно киоска с выбитыми окнами, стекла лежат на потрескавшемся асфальте и блестят на неярком солнце. Чонгук затягивается только что зажжённым косяком и смотрит на Тэхена. Он в идеально выглаженной школьной форме, за плечами рюкзак, набитый книгами, а у Чона в сумке только пара банок пива и пачка сигарет, которые не понадобятся ему долго после дня самокруток. По ощущениям Ким хрупкий, у него тонкие запястья, нежные руки и большие блестящие глаза, но слабым не кажется. Даже просто потому, что так легко согласился прогуляться с таким опасным человеком, как номер шесть из сайфера. Парни подходят к Френч–Брод, которая течет в центре города, а в их район попадает маленькое заболоченное ответвление, ведущее к небольшому озерцу, используемое для промышленных нужд. На берегу стоит обшарпанная скамейка, покрытая надписями, с одной отсутствующей перекладиной. Гук выдыхает последнюю порцию сизого дыма в сторону своего попутчика, и тот морщится от неприятного для него запаха. Чон плюхается на лавочку, не заботясь о том, испачкаются джинсы или нет, они и так в некоторых местах украшены каплями чужой крови, открывает выуженную из порванного рюкзака банку самого дешевого пива и поднимает взгляд на Тэхена. Кудри его волос колышет легкий ветер, он грустно смотрит на водную гладь, стоя все еще рядом. Чонгук дотрагивается до холодной руки и утягивает парня на свои колени. Тэхен в его руках действительно маленький и теплый. Он тихо всхлипывает Гуку в плечо, а тот ставит тару с алкоголем на землю и кладет большую шершавую ладонь на кудрявую макушку. Так было нужно.