Крылья по скидке

— Истерика, истерика, это будет просто истерика! Том удручённо приподнял брови, устало вздыхая и наблюдая за метающейся по всей поляне девчонкой. — Китти, чуть меньше экспансии в движениях… Мисс Руквуд замерла, сдувая с лица выбившуюся из причёски прядь. — Я даже не уверена, что есть такое выражение, потому что правильно будет «экспрессии», — колко заметила она, всё же присаживаясь недалеко от друга; тёплый ветер трепал её волосы, обдувал щёки и делал почему-то особенно хорошенькой. — Ты представляешь, что случится с доктором Руквудом, если он узнает? — Мы ещё сами ничего не знаем, — резонно подметил будущий Тёмный лорд, всё же откладывая в сторону книгу. Информация поступала к ним какими-то оборванными крупицами. Странное поведение профессора Дамблдора было едва заметно, но уже беспокоило весь факультет. Старшие даже отводили Кэтти переговорить, чтобы мягко объяснить одну простую вещь: профессор ненавидел слизеринцев. — С этим была связана какая-то неприятная история из его молодости, — объясняла красивая, статная, но всё же бесконечно обеспокоенная мисс Мюриэль Прюэтт. — Вроде как с какой-то выпускницей Хаффлпаффа, чьи родители-слизеринцы отказали Альбусу от дома, когда он пришёл просить её руки. Но до желаемой точности никто в этом вопросе так и не разобрался — профессор вдруг оказался крайне скрытен. И вот это «крайне скрытен» теперь всё больше и больше настораживало мисс Руквуд, доводя просто до белого каления. Больше Дамблдора беспокоил и раздражал разве что некий Булстроуд с Райвенкло. Однако в отношении этого молодого человека любые догадки просто глохли: казалось, он терпеть её не мог просто за сам факт существования. Удивительная черта для третьекурсника. Том же выглядел абсолютно расслабленным. Мальчишка не то чтобы не понимал всей шаткости их положения — напротив, это он осознавал достаточно ясно — но оставался таким прохладно-спокойным, что это попросту выводило из себя. Кэтерин фыркнула, падая рядом с другом в опавшую листву, ловя его — особенный, ни с чьим не спутаешь — взгляд. В зрачках плясали бесы. Девочка подняла с земли кленовый лист, вглядываясь в прожилки. И всё-таки Выручай-комната была чем-то уникальным. — Как думаешь, — словно вторя её мыслям, подал голос Реддл. — Насколько безграничны возможности Выручай-комнаты? — Вопрос интересный, но в изучении крайне опасный, — задумчиво ответила девочка. — Всё это — один большой артефакт, и никто не может дать гарантии, что когда-нибудь он не схлопнется. Очередной лист упал с дерева, приземлившись будущему Тёмному лорду прямо на макушку. — А что картинки? — Молчат. Кэтти почему-то даже улыбнулась, вставая. Эта школа — а может, и магия, что ежедневно бешеным потоком проходила через её тело — меняла её в лучшую сторону. Теперь, вспоминая ту, ещё прошлую жизнь, она самой себе казалось циничной и пустой. Не было там ничего по-настоящему дорогого. А здесь был мил даже Ловуд с его странными порядками, что уж говорить о Хогвартсе. Картинки и правда молчали, подкидывая совсем не вызывающие тревоги видения: камин в доме доктора Руквуда, пир в честь отъезда из школы перед каникулами, письмо от Лилиан, пропахшее духами… Ничего, предвещающего хоть какой-нибудь опасности. — Китти, выхода всего два, — снова подал голос её друг, поднимаясь вслед за ней. — Либо мы продолжаем бояться и копать под сильного мага — что ему, конечно же, не понравится, когда он об этом узнает — либо осторожно плывём по течению, отслеживая изменения в происходящем… — И мы оба понимаем, что второй вариант подходит нам куда больше, — закончила за него Кэтерин, улыбнувшись. — В любом случае, больше мы пока что ничего не узнаем… но нам нужно поспешить, прощальный пир вот-вот начнётся, а я хотела ещё заскочить в библиотеку перед отъездом. Том кивнул, и вместе они направились к видневшейся в пространстве двери. Теперь оставалось только добраться до библиотеки, а потом и до Большого зала. Китти, достав палочку и слегка напрягшись, наколдовала Темпус. Опозданий она не терпела. Реддл улыбнулся — его всегда почему-то веселила эта её привычка вечно сверяться со временем — и, схватив её за руку, утянул на лестницу, прибавив шагу. Девочка рассмеялась, слегка путаясь в ногах, и перешла на лёгкий бег, выкидывая из головы все ненужные мысли. А всё-таки как же было бы интересно узнать причину!

***

На платформе их уже ждал неприятный сюрприз: дождь вперемешку с мокрым снегом стоял стеной. — Да уж, это не Шотландия, — со вздохом пробормотала мисс Гринграсс, прощаясь с ними. — Не забывай мне писать, Кэтт, я буду ждать! Мисс Руквуд улыбнулась, отчего на её щеках вспыхнул едва заметный румянец, и кивнула. — Обязательно! Они обнялись, после чего обе поспешили в разные стороны: Лилиан — к родителям, а Китти — за Томом, к выходу на магловский вокзал. Доктор Руквуд уже ждал их. При виде любимого старика глубоко внутри Катерины точно что-то сжалось. Он выглядел хуже, чем она могла подумать: неестественная худоба сильно бросалась в глаза, а сам его взгляд словно потускнел. Впрочем, увидев детей, в нём будто бы что-то зажглось. — А вот и вы! — радостно воскликнул он, обнимая сначала Тома, а после и Кэтт. — Честно признаться, я удивлён, что вы не решили остаться на Рождество в этой своей волшебной школе. — В гостях хорошо, а дома всегда лучше, — легкомысленно процитировала девочка, принимая протянутую ей руку дедушки. — В любом случае, мы очень соскучились. А книг мы и так взяли много, поэтому волшебства нам и дома будет вполне достаточно! Старик рассмеялся и лишь кивнул, не желая спорить. Что бы кто ни говорил, а эти дети заставляли его вновь чувствовать себя молодым. Рождество прошло неожиданно весело, разительно отличаясь от приютских праздников. Вместе с доктором они украшали огромную рождественскую ель, вместе же ездили и за подарками. Мужчина посоветовал подарить школьным друзьям книги и декоративные перьевые ручки. — Классика хороша в любом обществе, — рассказывал он тем же вечером у камина, пыхтя толстой чёрной трубкой. — Тем более, это показатель хорошего вкуса. А перьевые ручки всегда были и будут практичным, но утончённым подарком. А уж если они пишут перьями… — С этим, кстати, наверняка что-то связано, — заметила мисс Руквуд, отрываясь от вышивки. — Маги совсем не глупые люди. Либо это какая-то традиция, либо перья несут в себе весьма конкретную цель, которой мы пока что, увы, не знаем… — Но обязательно узнаем, — заметил Том, также отрываясь от книги. — В любом случае, для этого же и нужна школа, верно? Чтобы узнавать что-то новое. Подобные вечера вносили куда-то в глубину души что-то бесконечно тёплое. Кэтерин нравилось наблюдать за тем, как Реддл, словно пуганная когда-то неосторожным ребёнком птица, наконец приучается «есть из рук». Теперь мальчишка спал без кошмаров, чаще улыбался, да и вообще вид имел более чем презентабельный. И всё же, где-то глубоко внутри тлело какое-то неясное чувство скорой беды, которым она изредка делилась с Томом. — Это как знаешь, — путалась в мыслях девочка, пытаясь описать всё хотя бы немного схоже с действительно существующей в душе эмоцией. — Как будто всё слишком хорошо, а значит скоро обязательно будет плохо. И в такие моменты она понимала, насколько же ей повезло с другом. Он не высмеивал её, но и не закатывал испуганных истерик, а просто осторожно принимал всё, как данность. — Думаешь, это интуиция? Или тебе просто страшно? На один и тот же вопрос Кэтерин отвечала не спеша, задумываясь иногда на долгие минуты, прислушиваясь к себе. — Скорее первое, чем второе. Да, эта жизнь с приездом в Хогвартс теперь наполнена кучей всего странного, но… Том, я всё же привыкла думать, что случайностей и «просто страхов» в этом мире не существует. Купленная одна на двоих сова старательно относила письма, стараясь приноровиться для кануна Рождества, когда пришлось бы таскать кое-что побольше, чем просто пухлые конверты. Китти старательно переписывалась с Лилиан, вежливо отвечала изредка пишущим Нотту и Малфою, но на этом круг её собеседников ограничивался. Девочка всё ещё относилась ко всем с осторожностью, здраво полагая, что во многие места ей лучше не лазить. Сожрут. И знания канона здесь совсем не помогут. Что вот она может сказать о Булстверах? Только то, что она никак не может запомнить их фамилию, которая читается как Бул-стро-у-ды. Ну и ещё их наследник по каким-то совершенно непонятным для неё причинам терпеть её не может. Поэтому к другим ученикам — особенно к слизеринцам — она пока не лезла. Будет ещё время. А пока что лучше поберечь себя, свои нервы и свою пятую точку. От всяких приключений и на всякий случай. 1939 год начался с крупных хлопьев снега и хорошего настроения. В доме было тепло натоплено, а подарки на канун Нового года уже порадовали своих получателей: теперь Том получил два вышитых платка и тёплые вязанные носки с забавными змейками, а Китти ещё перед сном убрала в потайной карман сумки маленького дракона, выточенного из дерева. Пусть они и были детьми, которые находились в весьма тяжёлом материальном положении, подобные мелочи, подаренные друг другу, приносили огромное количество эмоций. Было в подобном что-то тёплое. Возвращаться в школу совсем не хотелось. Да, там были друзья, интересные предметы, вкусная еда, куча занимательных загадок, соревновательный дух… но там не было той теплоты и того спокойствие, которое дарил старый добрый дом доктора Руквуда. Почти что перед самым отъездом, а фактически в ночь перед ним, Кэтерин приснился первый в её здешней жизни кошмар. Сам по себе сон не казался страшным, но атмосфера продирала до дрожи. Перед ней были десятки, если не сотни «картинок», так быстро сменяющихся, что перед глазами начинало рябить. Девочка словно понимала, что где-то в них есть нечто по-настоящему важное, но никак не могла «поймать» нужное видение. В ту ночь она проснулась в холодном поту, обнаружив, что вся её сорочка от выреза до середины живота насквозь пропитана кровью. Вытирая нос и тихо матерясь, Кэтерин вышла в коридор и направилась в ванную, отмывать лицо и застирывать вещи. Если кровь утекла вниз, а не на подушку, то это может значить только одно. Девочка зло фыркнула, сдувая со лба прилипшую прядь и продолжая оттирать под холодной водой следы крови. Одной проблемой больше. Теперь она ещё и ходит во сне.

***

— Предположим, что это всё-таки безобидный лунатизм, — рассудительно заявил Реддл, как только они уселись в поезд, а дверь купе была закрыта и прочно запечатана чарами. — Я тоже склоняюсь к нему же, — подтвердила Китти, ёрзая на сидении. — Но, с другой стороны, не опрометчиво ли исключать возможность наличия какой-то магической составляющей? Том вздохнул и только кивнул, доставая начатую ещё дома книгу. — Опрометчиво. В дверь осторожно постучали. Звук — такой ненавязчивый и тихий — заставил детей вздрогнуть. Кинув на Кэтерин выжидающий взгляд и заметив едва заметный кивок, мальчишка вынул из рукава палочку и отпер дверь. — А вот и вы! — радостно воскликнула Лилиан, будто бы забывая все нормы приличия и тут же бросаясь на шею к подруге. — Я так соскучилась, Кэтт! Почему ты так мало писала?.. Девочка беззаботно рассмеялась и похлопала по месту рядом, предлагая гостье сесть. — Мы переписывались практически ежедневно. Хочешь сказать, этого было мало? — Конечно, — обиженно надулась слизеринка. — В школе мы видимся каждый день, да и вообще… Дверь купе вновь отъехала в сторону; стук, предупреждающий это, никто из детей не услышал. — Том Реддл, а вот и ты, — весело заключил Нотт, влетая в купе не хуже Лилиан. — Итак, что ты думаешь о… Кэттерин, не выдержав, рассмеялась, и почему-то её смех подхватили так же быстро, как ветер подхватывает сухие опадающие листья старой яблони. Они были детьми. И пока что они и правда были в безопасности.