Каблуки вновь отстукивали ритм по мраморной плитке коридора одного из небоскрёбов Нью-Йорка. Реджина Миллс сегодня вышла на работу, а это означало, что все работники отдела безопасности сейчас в страхе мечутся по помещению, заметая любые следы беспорядка. Проверки после Рождества были обычной практикой в «GoldCommunities», только обычно мистер Голд и мисс Миллс задерживались в отпуске ещё на несколько недель, и сейчас все работники были в панике, слыша стук высоких шпилек. Сегодня Реджина снова на работе. Да, конечно, она могла бы задержаться дома, но смысла в этом теперь не было никакого. Саманта вот уже неделю не выходила из своей комнаты, лишь около полуночи выбираясь, чтобы прихватить кое-что из холодильника, хоть это, надо сказать, и было лишним. Девочка была полностью уверена, что её мать спит, не замечая брюнетку, которая, сидя в гостиной на диване, закусив кулак, чтобы сдержать слёзы, наблюдала за дочерью. Вчера, оставив поднос с ужином на тумбочке рядом с дверью, как делала это уже много раз после того, как Саманта отказалась спускаться на обед, Реджина весь вечер просидела под дверью в надежде поговорить, когда девочка выглянет забрать еду, но дверь так и не открылась. Просидев на ступеньках лестницы до полуночи, женщина, отчаявшись, ушла спать. Проснувшись сегодня, Миллс приняла решение выйти на работу, потому что стало понятно, что иначе она сойдёт с ума. Стоит отметить, что, как можно догадаться, настроение мисс Миллс сегодня оставляло желать лучшего, и предстоящие проверки вряд ли обернутся для отделов чем-то хорошим. Вот брюнетка уже перешагнула порог офиса, заставляя всех замереть в ожидании хаоса, но неожиданно этих людишек спас мистер Голд.
— Реджина, зайди ко мне, пожалуйста, нам нужно кое-что обсудить, — произнёс Роберт деловым тоном, однако лицо его всё же украсила заметная лишь ей улыбка.
Окинув работников компании грозным взглядом, Миллс направилась в кабинет отца.
— Ты хотел меня видеть, пап? — усаживаясь на стул напротив него, произнесла она.
— Как Саманта? — несмотря на всю рабочую кутерьму, что творилась вокруг, семья всё равно оставалась для этого мужчины на первом месте. Женщина подняла выше голову, уводя взгляд вверх, с трудом пряча свои чувства и наивно думая, что он не заметит.
— Это сложно. Она не выходит из комнаты с того дня, — стальным голосом, за которым пряталось отчаяние, сказала брюнетка. — Я не знаю, что будет дальше, — шёпотом призналась она, на что отец ободряюще сжал хрупкую ладонь.
— Реджина, она поймёт. Дай ей время. Тебе ли не знать, люди долго не могут быть в одиночестве. Когда будет тяжело, Саманта вернётся к тебе, — Миллс помнила себя, помнила, насколько хорошо Роберт разбирается в людях, и понимала, что он прав, но сердце всё равно не могло успокоиться.
— Ты, кажется, хотел обсудить ещё какой-то рабочий момент, — перевела тему женщина, на что отец лишь тяжело вздохнул.
— Я хотел передать тебе документы, — начал мистер Голд. — Мы запускаем новую соцсеть, и безопасность должна быть на высшем уровне. Ты, должно быть, слышала о новой программе шифрования данных RLockey. Сегодня у тебя встреча с разработчиком, мы подписали основной договор с директором OLawWood пару дней назад, но остались ещё кое-какие формальности, вот нужные бумаги, — достав словно из ниоткуда папку, протянул он брюнетке нужные материалы. — Встреча через сорок минут, — напомнил Роберт.
— Я помню, — театрально закатив глаза напоследок, Миллс покинула кабинет.
Взглянув на часы и обнаружив, что до встречи осталось уже тридцать минут, Реджина, не теряя времени, двинулась в направлении кабинета. До двери оставалось пара шагов, как вдруг из-за спины её окликнул до боли знакомый голос.
— Так это с Вами у меня встреча, — послышался тот самый чуть хриплый баритон с бархатными нотками. Этот тембр она бы узнала из тысячи.
«Нет. Нет, нет, нет! Это невозможно, Миллс, возьми себя в руки! Совсем уже заработалась. Это не может быть он».
Женщина остановилась и, сделав глубокий вдох, развернулась, чтобы ещё раз убедится в собственной ошибке. Реджина Миллс ненавидела ошибаться, но сейчас до ужаса хотелось, чтобы её догадки оказались ложью. Вот только стоило брюнетке лицом к лицу встретиться со своим собеседником, как перед глазами предстали тот самый чистый лазурный взгляд, который унаследовала их дочь, всё те же ямочки на щеках и тёплая улыбка. Напротив неё вновь тот, кого она пыталась забыть годами, словно самый жуткий в мире кошмар.
Реджине хватило пары секунд для осознания. Казалось, вовсе забыв про высоченные шпильки, Миллс бросилась в сторону кабинета, будто за ней гнался сам чёрт, и, оказавшись в своей крепости, тут же повернула замок. Облегчённо вздохнув, женщина прислонилась спиной к двери. Кровь стучала в висках. Все те чувства, эмоции и воспоминания, которые она пережила и была уверена, что напрочь забыла, вновь нахлынули снежной лавиной, мелькая перед глазами, словно кадры из киноленты. А потом вновь вспомнилось самое жуткое. Воздух мигом вышибло из лёгких, будто от удара в грудь. По щекам потекли слёзы, забирая с собой часть идеального макияжа. А в сознании набатом звучали его слова: «Делай аборт или подохнешь где-нибудь в промозглом переулке!» Солёные капли градом стекали по щекам, с губ срывались всхлипы, в то время как в голове вертелся лишь один вопрос: «Почему я? За что он так со мной? Я ведь просто хотела быть счастливой!» Потеряв всякий контроль над собой, брюнетка осела на пол, забываясь в истерике.
Из-за двери было отчётливо слышно, как Локсли пытается прорваться к ней. В этот момент Реджина больше жизни была благодарна Айви. Девушка единственная из всех секретарш, кто чётко запомнил, что в кабинет начальницы нельзя пускать никого без её на то позволения, а если дверь заперта, то уж тем более никто не должен беспокоить мисс Миллс. Прошло ещё пару минут, и среди ругательств Робина послышался голос отца. Осознав, что сейчас ей предстоит разговор с отцом, брюнетка поднялась на ноги, отворачиваясь к окну. Никто не увидит её слабость, она сильная женщина, которая давно забыла своё прошлое. Именно в этом она пыталась убедить себя последние пятнадцать лет. Как Реджина и предполагала, вскоре дверь открылась, и в помещении оказался мистер Голд.
— Ты что-то хотел, отец? — собравшись, как можно более холодным голосом попыталась произнести она.
— Реджина, я не знал, — в голосе его отчётливо слышалась вина за сложившуюся ситуацию. — Я заключал контракт с Джоном Литтлтоном, он сказал, что пришлёт одного из своих программистов. Я не знал, что это окажется он, — в ответ на его слова она лишь грустно усмехнулась. — Но теперь отступать уже поздно, иначе компания… — он был бестактно прерван дочерью.
— Ты считаешь, что я не справлюсь? Когда это я последний раз была некомпетентна? Думаешь, я не смогу держать в узде свои чувства? А я-то думала, ты обо мне другого мнения! Твой проект будет в порядке, убирайся! — к концу переходя на крик, с яростью сказала Миллс.
Не решаясь злить её, Роберт всё же поспешил исчезнуть, избегая скандала. Реджина на миг окунулась в свои мысли. Да, ей всё ещё больно, но для себя она твёрдо решила, что никто об этом не узнает. Поправив макияж и ярче накрасив губы алой помадой, брюнетка придала своему лицу хладнокровное выражение и, дополнив образ хищной улыбкой, направилась к двери.
Распахнув дверь перед Локсли, Миллс наконец смогла осмотреть его с ног до головы. От этого мужчины за километр несло самодовольством и завышенной самооценкой. Как же человек мог так изменится за пятнадцать лет? Хотя ей ли об этом говорить, после того, во что превратилась за это время она сама? И всё же раньше он не был таким. А может, она просто не замечала, ослеплённая собственными чувствами. Бросив на Реджину заинтересованный взгляд, Робин не спеша прошествовал в центр помещения, усаживаясь на одно из кресел. Не теряя времени, брюнетка опустилась напротив него.
— Итак, мистер Локсли, согласно заключённому договору, Ваша задача состоит в том, чтобы внедрить в технологии разработки свою программу защиты и хранения данных, а также подробно проинструктировать сотрудников отдела безопасности обо всех аспектах работы с новой технологией, — за всю свою речь Миллс ни разу не отвела взгляда, вовсе не отвлекаясь на чувства. Недаром Реджину Миллс воспитали хорошей актрисой. — Вот документы для ознакомления и подписи, — протянув ему папку, закончила она. Локсли в удивлении поднял брови, ожидая продолжения.
— Это всё, — поднимаясь со своего места припечатала она.
— Неужели не скучала по мне, детка? — спустя минуту он понял, что сказал это очень зря. Взгляд женщины тут же ожесточился ещё больше, а в и без того строгом голосе теперь уже отчётливо звенела сталь.
— Проясним. Я тебе не детка. Для тебя моё имя мисс Миллс. План таков: ты делаешь свою работу, получаешь деньги и выметаешься отсюда ко всем чертям, а я позабочусь о том, чтобы мы больше не пересекались. Я забыла своё прошлое, как страшный сон, ты для меня пустое место, тебе не на что надеяться. Если ты думаешь, что после всего того, что ты сотворил со мной и моей жизнью, у меня есть хоть какие-то чувства к тебе, ты идиот, — голос чёткий, отточенный до идеала, Реджина не споткнулась ни разу, расставив все точки над i. — Наша встреча окончена, — Миллс направилась к столу, а Локсли ничего не оставалось, кроме как фыркнуть и, громко хлопнув дверью, покинуть кабинет. Опустившись в своё кресло, брюнетка с облегчением выдохнула, а в сознании лишь пронеслось: «И я идиотка, потому что ты окажешься прав». По щеке скатилась последняя одинокая слеза.
Прошло полчаса, а Реджина так и не смогла заставить себя выйти из кабинета. Попытки заняться документами, составить отчёт или вообще хоть как-то отвлечься были тщетны. В очередной раз поймав себя на том, что перечитывает одну и ту же строчку третий раз, Миллс, отшвырнув от себя папку с бумагами, со злостью направилась к шкафам, открывая дверцу укрывшегося там мини-бара. Как назло в самый нужный момент все бутылки оказались пустыми. С раздражением швырнув один из сосудов в стену, не выдержав, женщина в бессилии осела на пол. Спустя пару минут (а возможно, и многим больше, она совсем потеряла счёт времени) дверь отворилась, и в помещение аккуратно проскользнула Айви. Девушка занимала пост её секретаря вот уже почти пять лет. Она продержалась дольше всех. Белфри никогда не задавала лишних вопросов, ничего не забывала, терпела все психи и закидоны начальницы (что, по мнению Миллс, было самой большой её заслугой), делала всё вовремя, откуда-то всегда знала, что ей нужно, даже если Реджина не просила её об этом и, что, пожалуй, было самым важным среди её качеств, никогда не читала моралей, прекрасно осознавая, что никто в этом мире не святой, у всех свои скелеты в шкафу, потому что иначе в этом мире выжить невозможно.
— Мисс Миллс, думаю, Вы не откажитесь от мартини, — присев на корточки возле неё и протягивая бутылку, произнесла она.
— Спасибо, — еле слышно пересохшими губами прошептала женщина.
Кивнув, Белфри собралась было уходить. «Снова вечер в одиночестве, опять все эти нескончаемые мысли. Не могу так больше!» — пронеслось в голове у Реджины, и та окликнула девушку.
— Айви! — крикнула она и, подождав, пока та обернётся, продолжила, — останься, — попросила Миллс и, заметив на лице собеседницы непонимание, добавила, — пить в одиночестве — признак алкоголизма, — пояснила брюнетка.
Губы девушки дёрнулись в лёгкой улыбке, и она, вздохнув, устроилась на полу рядом с женщиной, наблюдая, как Реджина вынимает из шкафа два бокала. И вот мартини разлито по фужерам. Первые два бокала были выпиты в молчании и практически залпом. Затем раздался голос Белфри.
— Кто был тот мужчина, что приходил к Вам сегодня, Мисс Миллс? Я понимаю, он бизнес-партнёр компании, но кроме этого… — решилась наконец спросить девушка.
— Реджина, когда мы пьём вместе, я предпочитаю Реджина, — Айви помнила, как во время пары их предыдущих посиделок начальница просила называть её по имени в неформальной обстановке, но никак не могла привыкнуть к этому. — Робин Локсли — тот самый человек, который пятнадцать лет назад предал меня, нас, — с горечью в голосе ответила она.
— Он? Он отец Саманты? — с неверием произнесла Белфри, получая в ответ утвердительный кивок. Девушка смутно знала о трагичной истории Реджины Миллс, о бросившем её с дочерью на руках мерзавце, но сейчас… Это было совсем другое.
Следующие пару минут прошли в тишине, пока спокойствие кабинета офиса не нарушил хриплый голос мисс Миллс.
— И знаешь, что самое поганое и отвратительное? Я ненавижу его, я его забыла, этот человек умер в моих глазах и больше ничего не значит! Так скажи мне, какого чёрта у меня внутри всё разрывается на части от боли? — стало легче, с губ слетел сдавленный всхлип. Это то, что ей было нужно — выговориться. Голова непроизвольно опустилась на плечо Айви, которая с переживанием посмотрела на Реджину, убирая с её лица пряди волос.
— Я вызову такси. После тяжёлого дня тебе стоит отдохнуть, — набирая номер, сказала Белфри.
Пятнадцать лет назад
Реджина сидела на кровати, погружённая в свои мрачные мысли. Что будет дальше? Она не знает, да и вряд ли знает вообще кто-нибудь. Что ей сейчас нужно? Соврать? Сказать правду? Неизвестность разрывала на части, не давая покоя. Она пыталась уснуть уже несколько раз, но сознание упорно отказывалось отпустить реальность. Вдруг дверь в её комнату отворилась. Это он. Мужчина вошёл в комнату и сел на кровать рядом с брюнеткой.
— Ты избавилась от ребёнка? — глядя на неё всё с той же суровостью, спросил Локсли. Ответом ему был лишь утвердительный кивок, после чего выражение его лица стало мягче. Робин положил руку ей на плечо. Миллс отчего-то вдруг стало так до ужаса противно, будто он совершенно незнакомый человек. От его рук, глаз, лёгкой щетины, ямочек на щеках, от всего, что она так любила, теперь веяло промозглым холодом. Спустя мгновение Реджина резко стряхнула с себя его руку, отворачиваясь к окну. Вздохнув, мужчина вышел из помещения, оставляя её наедине с самой собой. Всхлипнув, девушка положила руку на живот, по щекам пробежали две крупные горькие слезы. А в голове вновь мелькали воспоминания сегодняшнего дня.
Холодные белые стены больницы будто давили на людей. Отовсюду пахло каким-то едким запахом лекарств и хлорки. Вокруг неё множество девушек, женщин. Вот рядом с ней какая-то девушка плачет. На вид ей едва восемнадцать, молодая и красивая, а рядом с ней мать, сурово втолковывающая что-то о возрасте и жестокой жизни. А молоденькая брюнетка кричит, что хочет оставить малыша себе, вот только ей не суждено быть услышанной. Внутри Реджины в одно мгновение что-то перевернулось. С горечью наблюдая за происходящим, Миллс засовывает руку в карман, ненароком обнаруживая пластиковую карточку. Ту самую, что приберегла на чёрный день. Там приличная сумма денег, но, что самое главное, её не отследить. Поднимаясь со своего места, она приближается к той самой девушке, окликнув её мать.
— Вы ведь Виктория Тремейн? — читая на бейджике (видимо, эта женщина только что с работы), начинает она. — В регистратуре попросили позвать Вас, — встрепенувшись, женщина тут же уходит. А Реджина берёт за руку рыдающую девушку.
— Ты правда хочешь оставить малыша? Уверена, что готова к этому? — со всей серьёзностью в голосе спрашивает Миллс, заглядывая прямо в глаза. Девушка не отводит взгляд, как это делали многие окружающие. Слёзы перестают течь по щекам, а голос не дрожит ни разу, когда она твёрдо произносит в ответ:
— Я никогда не была ни в чём уверена так, как сейчас! — взгляд становится жёстче, ладони сжимаются в кулаки. В глазах отчётливо читается уверенность. Она будет бороться за своё. Кивнув самой себе, Реджина вкладывает ей в руку пластиковую карточку.
— Здесь достаточно денег, на первое время тебе хватит. Я не знаю твою мать, но что-то мне подсказывает, что она не отступит. Беги и никому не говори, куда ты исчезла. Запомни одно: предать может каждый, — сияющими глазами девушка взглянула на свою благодетельницу и, одними губами прошептав «Спасибо», побежала по коридору в сторону запасного выхода. Миллс лишь проводила незнакомку взглядом и, сделав шаг назад, вернулась на то самое место, где стояла раньше.
Пять минут спустя из кабинета, на двери которого было большими буквами выведено страшное слово «АБОРТ», показалась медсестра.
— Это ведь Вы Реджина Миллс? Проходите, врач ждёт Вас, — приблизившись к брюнетке сказала она.
— Нет. Нет, Вы что-то путаете, — ответила девушка. На душе отчего-то стало легче, а губы растянулись в улыбке. Расправив плечи, Реджина отправилась прочь из этой больницы. Решение было принято.
Моменты снова и снова яркими картинками мелькали перед глазами. С трудом сдерживая истерику, брюнетка вынула из шкафа спортивную сумку, беспорядочно скидывая в неё какие-то вещи из своего шкафа. Натянув на ноги кроссовки, как была в чёрных брюках и майке, лишь накинув сверху кожаную куртку, Реджина схватила сумку и выбежала из квартиры, как можно тише прикрывая за собой входную дверь. Ключи остались валяться на коврике. Она ушла отсюда в последний раз.
Город жил, вокруг гуляли люди, а она бежала, не обращая внимания на мелькающие перед глазами дома и прохожих. И вот она — автобусная остановка. Миллс наконец остановилась и замерла на месте. На глазах вновь выступили слёзы. Именно в этот момент накрыло осознание того, что она совершенно не знает, что же будет дальше. Возвращаться уже слишком поздно, к тому же, у неё не выйдет долго скрывать от него свой обман. Денег у неё нет: они ведь планировали прожить вечность вместе, сбережения все были совместными и лежали в сейфе в его кабинете, а карточку, на которой были единственные средства на чёрный день, она сегодня отдала той девушке, о чём даже сейчас ни капли не жалела. В её кармане едва ли наскребётся мелочь на проезд в автобусе. Идти некуда. Да, у неё есть мать и родной дом, но в то же время нет ничего и никого. Она могла бы поехать к Коре, но девушка была уверена, что её мнение полностью совпадёт с точкой зрения бывшего возлюбленного. Да, бывшего. Теперь уже бывшего. Только вот мать точно доведёт дело до конца, не оставив выбора.
Опустившись на скамейку, она подняла голову к небу. Она за мгновение потеряла всё. У неё остались только полупустая спортивная сумка и любимый малыш под сердцем. Она всегда будет любить своего ребёнка, что бы ни случилось. Как любили её когда-то. В сознании ненароком всплыли старые воспоминания.
«Может, пора вспомнить прошлое?»
