Семь ступеней радуги (том1) Учение

Утром в понедельник сгорающая от нетерпения Лариса встретила Жанну у подъезда её дома. В лицей они пошли вместе.  — Ну же, давай, рассказывай: какой он — Лиго? — торопила её подружка. Та вздохнула.  — Ты знаешь, та девчонка, твоя знакомая — была права. Он холодный, как камень и ехидный, как ехидна.  — Ты это тоже с досады?  — Да нет, он действительно не в моём вкусе. Ваш Лиго похож на надменного подростка. Истинный ариец! С такой внешностью и характером ему нужно было брать псевдоним не Лиго, а Отто Фрицевич.  — А почему? — удивилась Лариса. Жанна замялась. Ей вовсе не улыбалось рассказывать, как они стояли перед руководителем «Амадеуса» босиком на сцене и закрывали глаза рукой от света прожекторов, как пленники на допросе. Сначала она думала подать это в шутливой форме, но сейчас поняла, что не сможет. Поэтому она пожала плечами на вопрос подруги:  — Да просто он не улыбнулся ни разу за всё время сбора. Был так серьёзен, словно речь шла не о конкурсе, а об отправке на фронт…  — Значит, Лиго не в твоём вкусе? А кто в твоём?  — Мне нравятся лица латиноамериканского типа, — призналась Жанна, а ещё… можешь счесть меня извращенкой, но мне нравятся мулаты.  — Ого! И кто же Он — твой единственный и неповторимый кумир? Жанна мечтательно закатила глаза:  — Майк Тайсон. У него — такие сильные мускулы, и к тому же — самые острые зубы… Девушки расхохотались, и разговор о сборе был исчерпан. …Жанна оказалась в третьей группе, и потому первое конкурсное занятие должно было состояться у неё сегодня же, в понедельник. Она едва-едва высидела на занятиях в лицее, и после их окончания поспешила домой. Там девушка вытащила из своего стенного шкафа пакет и улыбнулась. Три года назад, когда Жанна впервые ощутила свою привлекательность, в ней проснулась жажда ко всему вызывающему. Ей хотелось, чтобы её замечали, обращали на неё внимание. Поэтому она очень любила всё яркое: красное, жёлтое, оранжевое, жёлто-зелёное. В то время Жанна постоянно ставила над собой эксперименты: отпускала ногти до критической длины, пока ручка не начинала выскальзывать из пальцев; красила их в одной гамме с губами — в кроваво-красный. Однажды даже выкрасила волосы в коньячный цвет (правда, результат сразил её наповал). Собираясь заняться аэробикой, Жанна подобрала себе экипировку, соответствующую её тогдашнему вкусу: пламенно-алый купальник, бордовые лосины, красно-белые гетры-гольфы. Вот в таком виде она и войдёт сегодня в танцкласс дворца «Космос». С того времени, правда, вкусы её сменились с точностью до наоборот: сейчас Жанна, как известно, любила всё естественное, и наряды предпочитала нейтральных или холодных оттенков — белый, сиреневый, голубой, цвет морской волны… Но что же теперь — покупать новый купальник ради участия в конкурсе? Может, он ей больше месяца и не понадобится… Девушка положила пакет в сумку, поглядела на часы и вздохнула. Времени до выхода из дома оставалось ещё много, уроков задали целую кучу, завтра предстояла контрольная по алгебре, а она ни о чём не могла думать, кроме предстоящего занятия. …Жанна кое-как покончила с уроками, нетерпеливо бросила ручку и, поднявшись, принялась одеваться. Натянула спортивный костюм (ведь занятие начнётся с кросса), вздохнув, убрала шпильками волосы в «ракушку», протянула было руку к шкатулке с серебром, но потом строго посмотрела на себя в зеркало и сказала, стараясь подражать интонациям Лиго:  — Девушка, обвешиваться серебром, как новогодняя ёлка, можете после занятия. А сейчас извольте снять свои побрякушки и отнести их в раздевалку, — и, вздохнув, жалобно добавила: — Но одно-то маленькое колечко на пальчике можно оставить, Лиго? — (она чувствовала дискомфорт, если на ней не было хотя бы одного серебряного украшения). Жанна не переставала раздумывать об этом странном, почти неуловимом акценте в речи Лиго. Трудно даже сказать, в чём он заключается — в чуть ли более мягко звучащих твёрдых согласных? В ударных гласных, которые звучат у него чуть более протяжно? Может быть, он иностранец? Но не поймёшь, к какому языку относится этот акцент. Не то, чтобы ей много иностранцев встречалось в жизни, но всё же… Не прибалт Лиго точно, хотя имя его больше всего соответствует этой части света. Не американец, не француз, не немец. Ну ладно, спишем это просто на своеобразие его речи, как и странную манеру выделять голосом отдельные слова, словно бы подчёркивая их… Расписание «десятки» Лариска ей дала. Собравшись, Жанна поспешила на остановку: ведь опоздаешь на этот разнесчастный автобус, и тогда пиши пропало. Условия, поставленные руководителем «Амадеуса», не слишком её порадовали, но как быть? — выбирать не приходилось… Ворота «Космоса» на сей раз были открыты, и Жана прошла на стадиончик за дворцом, по дороге ещё раз восхищённо полюбовавшись заботливо ухоженными клумбами. Почти все девчонки из их третьей группы уже собрались возле ярко-голубой скамейки. Они перездоровались и стали дожидаться Лиго. Вчерашней надменности уже ни в ком не было, теперь все они — в одной упряжке. Им предстояло заниматься бок о бок не меньше четырёх недель. Жанна первой заметила руководителя «Амадеуса», повернувшего к ним из-за угла дворца, и поднялась со скамейки. Он подошёл к ним, и девушки дружно и почтительно его поприветствовали. Жанна нетерпеливо и жадно уставилась на Лиго, впервые при дневном (ну, скорее — при вечернем) свете. И устыдилась за свой сегодняшний разговор с Лариской. Внешность этого юноши была, без сомнения, оригинальной. Волосы цвета лесного ореха со стрижкой что-то вроде отросшего «ёжика». Чёлка зачёсана назад, но одна тоненькая длинная прядка, умышленно отпущенная, спадала до переносицы. В разрезе его удлинённых серо-голубых глаз было что-то восточное, несмотря на чисто европейские черты лица. У него был красивый рот с надменной нижней губой, бледная гладкая кожа без признаков румянца, дивный излом бровей. Его высокая фигура скрадывалась в складках свободного спортивного костюма, но прекрасная осанка и выправка танцовщика были налицо. Но прежде всего Жанна обратила внимание не на это. Всегда очень чувствительная к звукам и запахам, она просто обомлела от облака аромата, окружавшего Лиго. Чуть заметного, но сводящего её с ума. Что же это за одеколон? Или лосьон? — гадала она. Наверное, так должно было пахнуть ультрафиолетовое море где-нибудь на Юпитере….  — Кажется, все собрались? — ответив на их приветствие, спросил он.  — Да…  — Тогда начнём с кросса. Для начала — пятнадцать минут. Постарайтесь от меня не отставать. Они вышли не беговую дорожку. Лиго с места взял такой темп, что Жанна через несколько минут задохнулась. Но усилием воли она заставила себя дышать глубоко и ровно, и вскоре втянулась. В конце концов, ей всегда хорошо давались длинные дистанции (гораздо лучше, чем короткие — она была стайером, а не спринтером). Потому Жанна чувствовала себя вполне терпимо, хотя и ей было несладко. …Худо-бедно, но все они выдержали этот кросс, кроме одной девчонки. Примерно на десятой минуте она замедлила бег и, тяжело дыша, сошла с дорожки. По окончании кросса Лиго подошёл к ней, и, не церемонясь, взял левую руку, нащупывая пульс. Девушка виновато опустила глаза, а он, сосчитав биения сердца, сказал:  — Думаю, вам нет смысла продолжать. С сердцем у вас всё в порядке, вам не хватает элементарной выносливости. Я предупреждал.  — Вы хотите… Но я втянусь, я привыкну! — растерявшись, пролепетала девушка.  — Мне некогда ждать, когда вы втянетесь! — отрезал Лиго. — У вас не хватит сил участвовать в конкурсе, поэтому — прощайте! И, обернувшись к остальным, он предложил им следовать за ним. Оборачиваясь на разнесчастную девчонку, те вошли в холл «Космоса». Но этим неожиданности не закончились. В холле Лиго пригласил их к зеркалу, возле которого стояла тумбочка и два стула.  — Подходите по одной, — велел он, усаживаясь на стул и приготавливая тонометр. «Слава Богу, у меня давление, как у космонавта», — подумала Жанна. Так оно и оказалось. И, лишь прослушав одну девушку, последнюю, директор «Космоса» покачал головой и сказал, вынимая из ушей трубки тонометра:  — У вас очень высокое давление. И думаю, вы это знаете. Вам нельзя заниматься слишком интенсивными видами спорта. У той глаза наполнились слезами:  — Но я нормально пробежала кросс… Лиго поднялся:  — Для вас участие в конкурсе равносильно самоубийству! Я не буду сознательно подвергать опасности ваше здоровье. Найдите себе более спокойное занятие, чем танцы.  — Ну пожалуйста!.. — у девчонки задрожали губы.  — Приходите на концерт, девушка. Оставшиеся поднялись в месте с Лиго на второй этаж. «Вот это да! — обескуражено думала Жанна, — Первое занятие ещё толком и не началось, а нас уже осталось десять из двенадцати. Кто будет следующей? Может быть, я? Ну уж нет. Вам придётся очень постараться, чтобы найти повод выставить меня отсюда, мистер Ли…» Он показал им раздевалку, объяснил, как пройти в малый танцевальный зал, и попросил поспешить. Наскоро переодеваясь, девчонки знакомились и обменивались впечатлениями. Кому-то было жаль двух отсеянных девушек, но большинство придерживалось того принципа, что баба с возу — кобыле легче. В купальнике, кроме Жанны, была ещё только одна девушка; остальные, основном, в лосинах и коротких маечках-топиках. Девушку в чёрном купальнике и таких же лосинах звали Соней. Она так профессионально завязывала ленточки на мягких тапочках, что Жанна спросила, скорее, утвердительно:  — Ты где-то занимаешься?  — Да. Балетная студия «Арабеск» в ДК «Сталевар».  — А что же я вас не видела в юбилейном концерте?  — Там участвовали только старые коллективы, — отозвалась Соня, — а «Арабеск» недавно появился.  — Идёмте? — предложила одна из девушек, — а то он ещё рассердится, что мы долго… Они поспешили в малый зал. Потянули на себя обширную дверь с волнистым стеклом сверху и одна за другой просочились внутрь. В последний момент Жанна вспомнила какое-то правило насчёт входа-выхода в зал, и неловко присела в реверансе. Подняла глаза на Лиго… и второй раз за сегодня обомлела. Он был в форме для занятий танцами — чёрная майка и лосины, белые гетры. Лоб перетягивала белая вязаная повязка, чтобы пот не заливал глаза. Ожидая девушек, он стоял в непринуждённо-небрежной позе танцовщика, знающего, что тело его безупречно и в нём нет ни единого изъяна. Скульптурно вылепленные руки, плечи, тонкая талия, длинные ноги, королевская посадка головы. Просто Аполлон Бельведерский, шагнувший с пьедестала… Тонкая золотая цепочка переливалась на его шее в свете ламп. Лицо Лиго было абсолютно непроницаемым, а глаза — сейчас серые — такими холодными, словно в них плавали кристаллики льда. Почему-то он сразу обратил внимание на Жанну и, сделав несколько шагов в её направлении, сложил на груди руки.  — Девушка в белом стала девушкой в красном? — проговорил он. Жанна несмело улыбнулась и кивнула, обрадованная и настороженная одновременно. Обрадованная, потому что он, оказывается, запомнил её, и в чём она была на сборе, а настороженная — потому что его тон не предвещал ничего хорошего.  — С кем из моих учениц ты знакома? — раздался требовательный и неожиданный вопрос.  — Ни с кем… — растерялась Жанна .  — Вот как. Ни с кем? — Лиго подошёл и встал в полутора шаге от неё. Жанна вновь попала в облако исходящего от него свежего аромата, и чуть было не закрыла глаза от блаженства.  — Я никого не знаю из Ваших учениц, — она решительно не понимала — в чём виновата и за какую, собственно, оплошность отчитывается, но чувствовала почему-то, что ей непременно нужно отвести от себя подозрения в знакомстве с танцовщицами «Амадеуса», — я только второй месяц в N-ске, и раньше никогда не слышала о Вашем театре-студии. Я единственную программу и видела — «Плачущие Плеяды»…  — Постой, — Лиго словно в замешательстве провёл ладонью по лбу, — я понял только сейчас… Этот купальник… Ты чем-то уже занималась раньше? Аэробикой, я угадал? Разжалованная на «ты», удивляясь и не понимая, причём тут её купальник? — вроде бы Соня тоже была не в трусах — Жанна только закивала согласно.  — Вам идёт красный, девушка… — как-то задумчиво глядя на неё, заметил Лиго. И добавил: — Вы — единственная, кто вспомнил о необходимости делать реверанс при входе в зал. Но исполнили вы его неправильно, вот с этого мы и начнём занятие. Это ко всем относится, девушки. Встали в одну линию. Пока они строились, Жанна оглядела зал. Обычный танцкласс со всеми атрибутами: зеркальные стены, балетная палка-станок, паркетный пол, слева — небольшое возвышение типа эстрады, на ней — стойка с магнитолой, а за эстрадой — не совсем уместная здесь «шведская стенка». Лиго прошёлся вдоль шеренги девчонок.  — Встаньте подальше друг от друга. Реверанс-приветствие состоит из трёх движений, реверанс при входе-выходе — из двух, реверанс-вопрос (когда вам нужно что-то спросить) — из одного движения. Каждое движение тщательно прорисовывается, между ними необходимо делать акцентирующие паузы. Все реверансы выполняются с разной скоростью. И ещё. Обратите внимание на положение кистей и пальцев рук, угол наклона головы или корпуса, на расстояние между ступнями. Я показываю, вы повторяете. Он показал им три реверанса — грациозных и чопорных, как при дворе. Девушки повторили несколько раз, и Лиго констатировал факт:  — Отвратительно. Полчаса они долбили эти реверансы, не смея пикнуть, что надоело. Но, наконец, грозный учитель оставил их в покое, решив, что для начала — вполне сносно; и отправил девушек к станку. Остаток занятия было посвящён экзерсису у балетной палки — в том, естественно, объёме, который они могли усвоить. Когда-то Жанна знала всё это, ещё со времён художественной гимнастики — теперь приходилось наскоро вспоминать. Она глядела на Соньку и повторяла за ней — эта балерунья из «Арабеска» по своим способностям явно была вне досягаемости… Лиго двигался с грацией и пластикой чёрного леопарда, и Жанна следила за ним восхищёнными глазами. Это был последний раз, когда она смотрела на него восхищёнными глазами.