Семь ступеней радуги (том1) Учение

В лицее никто по-прежнему не знал, что Жанна участвует в конкурсе. Она научилась делать бесстрастное лицо, когда вокруг начинали жужжать об «Амадеусе». Ей нисколько не улыбалось рассказывать о Лиго и его порядках одноклассникам, хотя — только заикнись она о том, что вхожа во дворец «Космос» — Жанна в то же миг стала бы сенсацией и суперзвездой лицея №5. Впрочем, «серебряная девушка» и так была суперстар. Гордая, красивая, независимая — пожалуй, не было во всём лицее ни одного парня, который хоть раз не обернулся бы ей в след. За ней многие ухаживали — одни галантно, другие неуклюже. Это было причиной того, что женская половина лицея №5 тихо и тайно возненавидела новенькую — в душе всё-таки страстно и беспомощно ей завидуя. У Жанны так и не появилось больше ни одной сердечной подруги, за исключением Лариски. Не было там девчонки, которая не посчитала бы Жанну опасной соперницей. Лариса же таковой её не считала. Во-первых, из-за своих габаритов она и не думала с ней соперничать, а во-вторых, как выяснилось — она была убеждённой феминисткой и на мужчин смотрела лишь с потребительской точки зрения, считая их за нечто среднее между приспособлением для переноски тяжестей и, пардон, пробиркой со сперматозоидами. В древние времена Лариска, наверное, выжгла бы себе правую грудь, чтобы не мешала натягивать лук — и ушла к амазонкам. Такие дела… А как Жанна смотрела на вожделенный блеск в глазах сильной половины лицея? Абсолютно равнодушно. Плевала она с высокой колокольни на всех этих прыщавых мальчиков с потными ладонями. Она по-прежнему ждала Его — темноволосого принца с испанскими глазами и точёным профилем, с зубами, сияющими как белый жемчуг за яркими чувственными губами. Но такой красавец продолжал существовать лишь в мечтах; никто из её ухажёров там и близко не валялся. Местные лицейские красавицы окрестили Жанну «фригидной ромашкой» — вот так, не больше, не меньше. Узнав об этом, она только фыркнула. Да, она была целомудренной девушкой — хотя это уже не популярно в наш сумасшедший век. Её взгляды отнюдь не были пуританскими, просто она не собиралась лезть в постель с кем ни попадя, да и не тянуло её к этому! Итак, о конкурсе она никому не рассказывала, и даже в разговорах с родителями и Лариской только отшучивалась. Хотя в «Космосе» ей было вовсе не до смеха… Кто бы узнал там гордую неприступную красотку? Затянутую в купальник цвета, который она давно уже не выносила, с гладко зачёсанными назад волосами, истекающую потом, скрипящую зубами на растяжках? Всё вокруг преображалось, переворачивалось с ног на голову, когда Жанна вступала под своды «Космоса», в царство Лиго. Было в нём что-то иррациональное, не поддающееся никаким объяснениям. Он доводил конкурсанток до изнеможения. Может, он был просто садистом? — но лицо его не выражало никакого удовлетворения. Нет, он оставался абсолютно равнодушным и к их мольбам, и к слезам, и к усталости. Упрекать его за безжалостность — это было всё равно, что читать мораль бетонной стене — ибо он, похоже, и не подозревал о существовании такого недостатка, как жалость. С лёгкой руки и острого языка Жанны прозвище «мистер Ли» намертво приклеилось к нему, теперь девчонки иначе и не звали его между собой. По той же причине шведскую стенку они стали называть «дыбой». Подняться на «дыбу» — это звучало, как приговор. Мало кто умел откачать пресс двадцать пять раз. Некоторые уходили сами, не дожидаясь, пока до них дойдёт очередь. Почти на каждом занятии количество конкурсанток сокращалось на одну, а то и на две. Как выяснилось, к середине октября их из сорока восьми осталось только тридцать — но зато эти были самые выносливые (как казалось). Недолго думая, Лиго соединил первую группу с третьей, а вторую — с четвёртой, и получилось две группы по пятнадцать человек. Он добавил ещё один день занятий, и теперь девушки занимались четыре раза в неделю. На одном из занятий директор «Космоса» показал конкурсанткам белый пластиковый жетон размером со старый советский металлический рубль, и пояснил, что такие жетоны он будет теперь выдавать по окончанию занятия тем, кто «проявил больше всех усердия и прилежания». А после конкурса те, кто соберёт большее число жетонов — получат контрамарки на все годовые выступления «Амадеуса». Это сообщение воодушевило девчонок, теперь они старались больше, чем раньше, и казалось, готовы были в лепёшку расшибиться за возможность получить контрамарку. Сонька, естественно, сразу оказалась впереди планеты всей. Очень скоро она стала обладательницей сразу трёх жетонов, когда у Жанны и большинства других не было ещё ни одного. И это обстоятельство тоже невероятно раздражало Жанну — не отсутствие жетона, а то, как Лиго подчёркивает превосходство Сони. Ведь если оценивать способности той по суровым критериям классического танца — может быть, в ней и не было ничего особо выдающегося. Но на фоне полуподготовленных конкурсанток, в большинстве своём знающих лишь азы танцевальной премудрости — Соня, конечно, выгодно выделялась. Своей неумелостью девчонки только оттеняли умелость Сони. Вот это-то и раздражало Жанну. Она никак не могла понять: почему Лиго, если ему нужны такие продвинутые танцовщицы — тем не менее призывает на конкурс всех желающих? Почему бы ему не набрать сразу самых способных из всех танцевальных студий N-ска? Ан — нет, он даже о начале конкурса не объявляет в газетах, а довольствуется теми, кто приходят. Ждёт, что среди булыжников попадётся бриллиант? Разве это справедливо? «В вашем возрасте кости ещё гибкие», — сказал он. Может быть, и так, но не станут же они резиновыми всего за месяц? Или он надеется, что к моменту окончания конкурса научит их танцевать «Лебединое озеро»? Однако — озеро не озеро, но Жанна не могла не признать, что суровая система мистера Ли себя оправдывала на все сто процентов. За три недели конкурса они научились двигаться в самых разных музыкальных ритмах — от рок-н-ролла до рэпа и техно. И это был не набор простеньких движений — то были красивые и сложные композиции. За время занятия они успевали попрактиковаться во всём — и в беге, и в прыжках, и в растяжках, и в йоге, не говоря уже о станке и танцах. Осмысливая то новое, что она выносила с каждого очередного урока, Жанна не переставала удивляться: как ей удавалось всё это вместить в себе? За два часа она запоминала больше, чем запомнила бы за неделю, занимаясь самостоятельно. Словно время в «Космосе» было свёрнуто и текло в танцклассе медленней в десять раз, чем за стенами дворца… Конкурс приносил девушкам всё новые и новые неожиданности. Но зачастую в этих неожиданностях были повинны они сами. Раз, придя на занятие, Жанна услышала от возбуждённых девчонок оглушительную новость, самую свежую. Накануне во второй группе две девицы додумались до того, чтобы предложить Лиго любовную связь. С тем, чтобы именно их он сделал победительницами. Естественно, девицы оказались на улице раньше, чем успели договорить. «Представляете? Вот дуры-то две!» — «Додумались! С таким предложением — и к нашему мистеру Ли?!» — «Да, это было бы слишком просто…» — одним словом, девчонки первой группы на все лады обсуждали эту новость, гадая — аукнется ли на них эта выходка двух идиоток? Ещё как аукнулась. После построения Лиго, не отвечая на их приветственный реверанс, окинул шеренгу девушек тяжёлым взглядом. Глаза у него были сейчас, как пламя газовой горелки — синие-синие, и изредка в этой синеве словно вспыхивали алые искры.  — Я думаю, внутреннее радио работает хорошо? — холодно осведомился он. — Не сомневаюсь, что вам прекрасно известно о случившемся в группе номер два. Девчонки молчали, не отрицая и не подтверждая его слова. Лиго заложил руки за спину. Его глаза расстреливали конкурсанток в упор и наповал:  — Я также не сомневаюсь в том, что некоторые из вас готовы сделать то же самое, достаточно мне будет только щёлкнуть пальцами. Однако для этого вам придётся подождать, пока мне захочется сделать эту работу — щёлкнуть пальцами! Под его пламенным взглядом девчонки поспешно опускали головы, словно и впрямь были в чём-то виноваты. Директор «Космоса» неторопливо прошёлся из стороны в сторону и вновь остановился напротив центра шеренги.  — Запомните раз и навсегда, — он погрозил им пальцем; его голос гремел под сводами дворца. — Мне нужны две танцовщицы, а не две любовницы! Неужели вы до сих пор этого не поняли? Тогда зарубите себе на носу, или, если угодно — напишите себе на лбу, чтобы не забыть: в студию ко мне попадут самые достойные, а не самые доступные! Лиго подошёл к стойке магнитофона и не спеша стал перебирать кассеты.  — Ладно, начнём занятие, — объявил он, не оборачиваясь к ним, — посвятим сегодняшний урок танцевальным импровизациям. Устроим дискотеку, согласны? Конкурсантки недоверчиво заулыбались, глаза у них загорелись от радости.  — Я не понял, вы согласны? — с кассетой в руке хореограф обернулся к ним.  — Да-да, согласны!  — Очень хорошо! — Лиго вставил кассету в гнездо магнитолы, его голос был жёстким, — Тогда нон-стоп дискотека! Транс-миссия, сорок пять минут без перерыва! Кто остановится или упадёт — его трудности. Прямой наводкой — за дверь! Улыбки сбежали с губ девчонок. Лиго нажал кнопку Play:  — Начали! — и уселся на возвышении эстрады. Из колонок понеслась музыка, заливая танцкласс «кислотой», конкурсантки ринулись с головой в знакомые ритмы, не представляя — кому из них хватит сил продержаться сорок пять минут? «Не сдамся, — подумала Жанна. — Ни за что на свете не сдамся!»