Семь ступеней радуги (том1) Учение

Жанна очнулась на полу. Жестоко ломило тело, голова раскалывалась от боли. С трудом открыв глаза (их нестерпимо резало от дневного света), сквозь мутную пелену она увидела Лиго, сидящего на коленях возле неё и делающего ей непрямой массаж сердца. Возле другого бока сидела Мария и с совершенно белым от ужаса лицом поддерживала одну руку у неё под головой. Увидев, что Жанна пришла в себя, Лиго прекратил массаж.  — Ты… как? — дрожащим голосом спросила Мария. Не отвечая, она смотрела на хореографа, пока его изображение не перестало расплываться у неё перед глазами.  — Ещё немного — и для тебя всё было бы кончено! — его глаза жгли не хуже, чем пламя из розетки, — с того света вытаскивать людей я не умею.  — Так это была правда… — прошептала она, — Розетка не обесточена…  — Конечно, нет, Алугина, — его голос был столь же ледяным, сколь огненными — глаза. — Двести двадцать вольт плюс-минус ещё двадцать. С чего ты взяла, что я тебя обманываю?  — Не знаю… — сказала Жанна обескуражено, — Но похоже… Вы спасли мне жизнь.  — Ничего бы не было, если бы не твоё ослиное упрямство и неверие! — он поднялся.  — Лиго, не надо так! — взмолилась Мария. — Ей ведь так плохо сейчас!  — Может быть, я виноват в этом? Кто просил её лезть в розетку? Электрик хренов! Жанна смиренно молчала. Как могла она обижаться на человека, которому обязана жизнью?  — По-Вашему, она не заслуживает даже сочувствия? — не успокаивалась Мария.  — Она заслуживает не сочувствие, а хорошую порку! Родители в детстве не учили тебя, Алугина, что с электричеством шутки плохи?  — На самом деле… я очень боюсь электричества, — оправдываясь, слабо сказала Жанна. — Но я правда подумала, что всё обесточено… Значит, то, что Вы рассказывали о себе — правда? Вы действительно — Посредник, и Ваша родина — иной мир?!  — А тебе, чтобы поверить в это — нужно было непременно потрогать всё руками, как Апостолу Фоме? Так вот в чём объяснение его неуловимого и странного акцента… подумать только — она думала, что Лиго, возможно, иностранец, а он вон кем оказался… Правая её рука болела так, что едва не отнималась. Поморщившись, Жанна поднесла к глазам правую кисть. И тихо вскрикнула. На последних фалангах двух пальцев — большого и указательного — виднелся скобообразный ожог, след раскалившейся шпильки. Вдавленный в кожу, симметричный на обоих пальцах, он был похож на латинскую букву «U».  — Что у тебя там? — сухо осведомился Лиго, увидев, как она растерянно разглядывает пальцы.  — Вот… Он склонился и взял её за руку. И вдруг изменился в лице. Изумление, потрясение отразилось на нём. В первый момент Жанна сгоряча подумала, что это он — от жалости к ней (придёт же в голову!) — но секундой спустя ей стало ясно, что за этим стоит нечто большее. Гораздо большее. – Uvean… — произнёс вдруг Лиго загадочное слово, — Этого не может быть…  — «Ювеан»? — тихо переспросила Жанна.– Что это?  — Uvean — так называется моя родина… Мой мир. Ты поставила себе клеймо моего мира. Сама. Потому что след от этого ожога останется у тебя на всю жизнь.  — А что означает слово Uvean? — подала голос Мария. Лиго отпустил руку Жанны и уселся на пол. У него был такой вид, словно он вдруг сразу страшно устал. Девушки молча и выжидающе смотрели на него.  — Это слово можно перевести так… Чистый Свет, — ответил он, наконец, и провёл рукой по волосам; вид у него был самый обескураженный. — Да… такого со мной ещё не случалось. Жанна снова взглянула на руку, и сцепила зубы, чтобы не застонать, когда новая порция боли пронзила её. Лиго перевёл на девушку взгляд.  — Я помогу тебе, — и, придвинувшись, жестом велел ей опустить руку на пол. После этого его ладонь приподнялась над пылающей рукой Жанны. Лиго сосредоточился, и с его пальцев потекла вниз прохлада. Да, это было не обжигающее тепло, с помощью которого он когда-то ликвидировал мышечный спазм в её брюшном прессе. Теперь с ладони лилась целительная прохлада, и обволакивала обожжённую руку страдающей девушки подобно вязкому чудотворному желе. Жанна закрыла глаза, и иллюзия стала полной. Ей казалось, что она по плечо погрузила руку в волшебный бальзам. Облегчение пришло сразу же, боль растворялась и уходила всё дальше и дальше… Дальше и дальше. Когда она снова взглянула на Лиго, он ободряюще улыбнулся ей. Опустил ладонь.  — Как дела? Жанна приподнялась.  — Не знаю, как мне благодарить Вас… Он посерьёзнел.  — Речь не об этом нужно вести, Жанна. Ты сама отметила себя клеймом — как я могу теперь отстранить тебя от занятий? Разве что ты сама по-прежнему этого хочешь.  — Нет, — сказала она твёрдо, — я не останавливаюсь на полпути, Вы же знаете.  — Но и вы обе должны знать, — Лиго поочерёдно поглядел в лица обеим девчонкам, — Учение Семи ступеней — лабиринт, в котором есть только один вход и только один выход. Это путь извилистый и сложный, можно подняться на три ступени и спуститься на две, но вернуться назад, к выходу — невозможно. Как только вы войдёте, входная дверь закроется навсегда.  — Почему? — спросила Жанна.  — Сожалею, но сейчас я не могу открыть вам причину. Вы всё узнаете позже. Итак, я спрашиваю вашего согласия, девушки. В последний раз. Согласны ли вы стать моими ученицами? Пройти Путём Семи ступеней, чтобы обрести совершенство, мудрость, Силу, абсолютное знание? Обрести истинное счастье? Бессмертие?  — Согласны, — ответила Мария.  — Согласны, — как эхо, ответила Жанна. Всё сбылось… Путь, на который однажды позвала её Сирин, тернистый неведомый путь лежал перед ней, и она готовилась на него вступить. Это было похоже на фантастику, на сбывшийся сон. Было ли ей тревожно? Отчасти. Но Лиго продемонстрировал ей своё могущество, она поняла, что он — Настоящий. А Настоящее так редко встречается в жизни, что не стоит этим разбрасываться. И он спас ей жизнь. Сначала избрал, а потом спас ей жизнь. Как она может после этого повернуться к нему спиной и уйти? Лиго между тем улыбнулся и положил обе руки на плечи девушкам:  — Такое единодушие меня радует. Когда вы хотите пройти Обряд Посвящения? Завтра, перед тем, как я расскажу вам основные постулаты Учения — или же прямо сейчас?  — Сейчас! — откликнулись они в один голос. Не переставая улыбаться — он был поистине прекрасен в такие минуты — мистер Ли поднялся, вместе с ним встали с пола и Жанна с Марией.  — Идите за мной, — сказал он. Втроём они покинули зал, и Лиго повёл их дальше вдоль коридора дворца. Жанна напряжённо прислушивалась к себе, ощущая радость, нетерпение, но и какое-то опасение одновременно. Недоверие и осторожность никак не покидали её, и она вновь ощутила царапнувшую сердце зависть к своей спутнице, на лице которой разливалось лишь безмятежное радостное спокойствие. Возле одной двери Лиго остановился. На табличке была надпись: «Комната Семи этапов».  — Я войду первым, — объявил хореограф, — зажгу свет, — и, уже приоткрывая дверь, добавил загадочно: — Только осторожнее… Не упадите за порогом… Девушки переглянулись и закивали. Руководитель «Амадеуса» скрылся в комнате, и спустя примерно минуту они услышали его голос:  — Входите! Мария отворила дверь и вошла первой. В ту же секунду раздался её вскрик. Сердце Жанны подпрыгнуло от неожиданности, и она настороженно заглянула в комнату. И язык у неё словно прилип к нёбу. Ей показалось, что, шагнув за порог, она оказалась на краю гигантского обрыва. Ноги утопали в густой траве, растущей на вершине скалы, а в двух шагах скала обрывалась в пропасть. Прямо перед ними было необъятное небо, насквозь промоченное дождём и почти всё затянутое тучами. Но в одном месте завеса туч разорвалась, лучи солнца, бьющие откуда-то сзади, нарисовали по краям этого разрыва золотую каёмку. А самое главное — на фоне золотисто-стального неба, из края в край над пропастью волшебным коромыслом сияла радуга. Жанна растерянно оглянулась назад, поверив, что стены дворца растворились и взгляд её упрётся сейчас в глухие неприступные скалы. Но дворец никуда не делся — вот она — дверь, в которую они вошли, порог, через который перешагнули несколько секунд назад… «Не упадите за порогом…» Когда она повернулась — иллюзия исчезла. Жанна всё поняла.  — Голограмма, — объяснила девушка Марии. Та кивнула. Гигантская голограмма, поражающая своей достоверностью, занимала целиком всю стену шагах в трёх-четырёх от них. Да, в нескольких шагах была вторая стена, а то, что они приняли за густую траву — была просто-напросто пушистая ковровая дорожка зелёного цвета, искусно вписавшаяся в картину и довершившая волшебную иллюзию.  — Вот это да! — только и сказала Мария. Вслед за её словами открылась дверь в стене напротив. Коридор света, появившийся из-за неё, нарушил голограмму. Арочный вход повторял своим изгибом очертания радуги. Проходя в эту вторую дверь сквозь голограмму, Жанна всё-таки не могла избавиться от ощущения, что она сейчас пройдёт сквозь небо и свалится в пропасть за краем скалы… Но за второй дверью была обычная комната, и здесь их ждал Лиго.  — Как ощущения? — осведомился он.  — Как на американских горках, — призналась Жанна. — Неописуемо. Хозяин дворца подошёл к стене и щёлкнул выключателем. Взвилась вверх занавесь, скрывающая глубокую нишу в стене, и девушки снова ахнули. Там, в нише, стояла широкая — около двух метров — лестница, похожая на пьедестал для награждений из семи ступеней. Каждая ступень была покрыта бархатом — цветом в соответствии с радужным спектром — от ярко-красного до фиолетового. Лестница освещалась матовыми панелями, встроенными в стены ниши. В этом мягком рассеянном свете ступени переливались так, что резало глаза. Пока девушки во все глаза пялились на лестницу, Лиго на некоторое время исчез из их поля зрения, а когда появился — в руках у него было два одинаковых хрустящих целлофановых пакета, в которых лежали аккуратно сложенные спортивные купальники того же пламенно-алого цвета, что и первая ступень радужной лестницы. Пакеты он вручил двум своим новым ученицам.  — Переоденьтесь вон там, — Лиго указал им на небольшую ширму, которая загораживала один из углов. Девушки, не говоря ни слова, ушли за ширму и принялись спешно разоблачаться. В пакетах оказались ещё и короткие, по колено, лосины того же цвета, и мягкие тряпичные тапочки-балетки. Словом, этот спортивно-танцевальный набор почти полностью повторял конкурсное одеяние Жанны; немудрено, что Лиго опешил, в первый раз увидев её в нём… Когда они вышли из-за ширмы, Жанна, как ни старалась — не могла унять сильно-сильно стучащее сердце, и в голове у неё навязчиво, как заезженная пластинка, крутился вопрос: «Неужели всё это правда?.. Неужели всё это правда?..» Сейчас ей казалось, что она поверила бы скорей, если бы Лиго за то время, когда они переодевались — как-нибудь преобразился. Ну, скажем, надел чёрный плащ с капюшоном, расписанный загадочными мерцающими символами… Но он по-прежнему выглядел, как обыкновенный хореограф.  — Иди сюда, Мария, — велел он. Когда та приблизилась, Лиго опустил руки ей на плечи и спросил требовательно и твёрдо:  — Итак, ты решила войти в число учеников?  — Да.  — Ты согласна следовать Путём Семи ступеней?  — Да.  — Ты даёшь слово во всём подчиниться мне, пока не поднимешься на самую высокую ступень?  — Да.  — Какова же будет твоя цель?  — Абсолютное знание и совершенство, — спокойно и торжественно ответила она, и Жанна диву далась — ну, словно её кто-то учил, что следует говорить.  — По традиции ты получишь новое имя, — сказал Лиго, снимая руки с её плеч, — Мария! Отныне я буду называть тебя Мишель. Поднимайся на первую ступень, Мишель. И стань ко мне лицом. Новообращённая Мишель так и сделала. Лиго подозвал Жанну и повторил над ней Обряд Посвящения, задав ей те же самые вопросы. После того как она сообщила, что её целью будет абсолютное знание и совершенство, он заявил:  — Твоё имя отныне будет… — Лиго на секунду задумался, потом произнёс, словно пробуя на вкус: — Джоан… Джой… Нет! Отныне я буду называть тебя Джен. Так она превратилась в Джен. Когда обе девушки оказались на первой ступени лицом к нему, Лиго вышел ненадолго в коридор с радужной голограммой. Вернулся он оттуда с объёмной, похоже, что золотой, чашей в руках. Чеканка сияла огнём на её широких боках, а в чаше была налита ярко-алая жидкость, похожая на кровь. Джен стало не по себе. Лиго приблизился к ней и подал ей чашу.  — Омой лицо и руки, — приказал он. Она растерянно поглядела ему в глаза. Перспектива выглядеть как вождь краснокожих её нисколько не порадовала.  — Джен, когда ты только научишься доверять мне? — с досадой сказал Лиго и протянул чашу Мишель. Не колеблясь ни секунды, та погрузила в неё руки и, зачерпнув горстями алую жидкость, умылась. Никакого следа красноты не осталось ни на её лице, ни на руках — они блестели влагой, как от обычной воды. Да, эта девушка была намного сильней её духовно… Джен тоже совершила омовение, и тогда Лиго сказал:  — Всё, девушки. Обряд Посвящения вы прошли. Учение вы узнаете завтра. Жду вас в малом зале в пять часов вечера. И запомните: то, что вы видели и слышали сегодня — не должен узнать больше никто! Он взял Джен за руку. За ту руку, что была обожжена шпилькой и отмечена клеймом «Uvean». Сжал её ладонь. Она стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть: боль пробудилась в руке.  — Запомнила, Джен?  — Да, Лиго, — ответила девушка, глядя ему в глаза. — Никто об этом не узнает…