tangerine

      Ещё одна проблема Кагеямы — летняя практика. Сегодня он впервые за длительное время сходил в университет, едва ли сумев вспомнить, на каком он курсе и в какой аудитории сейчас у него пара. Но ему точно уже не забыть прожигающий насквозь взгляд преподавателя, когда он спокойно вместе с толпой однокурсников входит в кабинет и просто молча поднимается на верхние ряды. Точно, он ведь так и не отдал этому настырному профессору все свои «долги».       Быть в центре внимания Тобио не любил ещё с детства, когда под давлением бабушки — искусствоведа и директора небольшой галереи в Токио — мама отдала мальчика сначала в художественную школу, а потом в детский хор. Ни в том, ни в другом парень так и не нашёл себя, но продолжал ходить на всевозможные художественные кружки. Лишь бы задобрить строгую, когда дело доходило до всестороннего развития, бабулю. Ну, примерно, поэтому он сейчас и сидит за партой и пустым взглядом смотрит на доску за спиной преподавателя. Если это игнорировать, то оно уйдёт.       Летняя практика. Два ненавистных слова, что портили не только общее ожидание от его любимой поры года, но и сами оценки в зачётке. Он никогда не получал высокие оценки по практике, хотя бы потому, что основная цель летних практик — яркие портреты. Портреты девушек, парней, группы людей на фоне летнего леса, пляжа, озёр и жёлтых полей. А сотрудничать с холодным и грубым фотографом могли лишь единицы.       — Кагеяма, надеюсь, в этом году у вас будут результаты получше, — с насмешкой произносит преподаватель, просматривая, что по другим предметам у парня стоят одни зачёты и высокие баллы. И только эта дисциплина тянула его на дно. На предстоящем четвёртом курсе это может стать серьёзной проблемой. Тобио сдерживается от едкого комментария, просто коротко кивает под смешки одногруппников и поднимается с места, направляясь к выходу. Шум вопящих первокурсников в конце коридора заглушает злость.       Однако, несмотря на испорченное настроение, день проходил в обычном режиме. Возможно, даже скучнее, чем у него на работе. Парень не мог перестать мечтать, как сейчас бы довольно вытащил на крыльцо раскладной рыбацкий стул, нацепив на нос солнечные очки и сидел, читал бы новую книгу, которую ему подсунул Ойкава. И совсем-совсем незаметно наблюдал за тем, как порхает в цветочном магазинчике Хината, ловко оформляя какому-то кавалеру букет или подсказывая девушке-фрику какой кактус лучше всего взять. Ох, а вкус подтаявшего шоколадного мороженого, которое он успевал ловить языком, просто незабываем.       Возможно, мысли о непоседливом флористе и кажутся странными, даже подозрительными, но ему не хотелось сейчас разбираться и копаться в голове из-за этого. Они просто есть и всё. Их наличие вполне логично, между прочим. Всё это время они виделись буквально каждый день и аж до вечера (а по выходным и до ночи) были на виду друг друга. А тут вдруг Тобио вызвали в университет, дабы объявить, что на потоке он входит в пятёрку лучших и по большинству предметов у него «автоматы». Кроме практики, конечно же.       Так что ему уже стоит заняться поиском модели на эту практику. Он пока молчит про отсутствие идей, ибо с этим ещё кое-как можно разобраться, подсмотрев в интернете или спросив у младших курсов. Эти «зелёные» живчики особенно плещут идеями на любую тематику. Как плату им, например, можно отдать конспекты за прошлый и позапрошлый год.       Ладно, ещё одна причина, почему студенту здесь не нравилось: автоматы с напитками, среди которых не было молока. В школьной столовой тоже не подают молока, а довериться «гончим» (специальные студенты-бегуны, которых перед большой переменой загружали заказами, а после они приносили чек и продукты; вполне удобно для ленивых студентов) не очень и хотелось. Ибо те всегда выбирали магазины подороже, дабы скосить побольше денег «за доставку». Ну и никто из них не побежит на другой конец города в супермаркет, где продаётся самое вкусное молоко. Ценник за такой заказ будет просто крышесносным.       Стрелка часов медленно двигалась, пока сосредоточенные студенты, видимые из окон, склонились над своими тетрадками. Студент понял, что скучал по одиночеству и тишине. Да, компания Шоё уже не так противна, ибо у них появились общие шутки и подколы, а Ойкава, которого удавалось урвать на пару минут на разговор, успел окрестить их «женатиками». За это ему, конечно, попадёт по его прекрасной шевелюре.       Хината был всесторонне развитым, мог легко поддержать разговор или незаметно перевести тему, а обсуждать с ним сюжет той или иной книги было особенно интересно. Они из разных миров: холодный Кагеяма, который вырос в полноценной семье и доселе поддерживает с ними связь, и решительный Хината, мальчик, не принятый никем и сбежавший на другой конец Японии в поисках чуда. И взгляд даже на рутинное поведение злодея у них мог кардинально отличаться.       Но и это утомляло. Всем нужен иногда отдых друг от друга, даже если это друзья, которые за короткий промежуток времени так сблизились. Это бросит вызов вашим убеждениям, поможет лично разобраться, что можно поменять или улучшить. Возможно, вы найдёте новые интересы или хобби и сможете поделиться ими со своими друзьями. Главное, не забывать вовремя останавливаться, дабы не пересечь тонкую черту и совсем не отдалиться друг от друга.       Он нашёл своё тихое местечко на лужайке и устроился под деревом, подложив под голову полупустой рюкзак и прикрыв глаза от усталости, желая тихо подремать. Даже сквозь зелёную листву солнышко легко пробивалось и пригревало его, вынуждая чуть ли не стонать от беспомощности: вода закончилась ещё на прошлой перемене, а взятые с собой деньги он потратил на распечатки и ксерокопии лекций.       — Парам-пум! — голос раздался совсем близко, негромко повторив свою мелодию несколько раз, пока Кагеяма не открыл глаза. Он сразу узнал, кто это, и едва сдержал улыбку, когда встретился взглядом с парнем. Хината, бесспорно. Невидимая ноша легла ему на грудь, когда он быстро пробежался взглядом по фигуре Шоё. Флорист сидел на самой грубой ветке прямо над ним, прижимаясь боком к стволу, и счастливо улыбался ему: — А я гостинцев принёс!       — Как тебя сюда занесло? — студент поднимается со своего места и протягивает слегка дрогнувшую руку, думая помочь «Маугли» безопасно спустится на землю, но тот демонстративно ловко спрыгивает, легонько оттолкнув руку, и резво отряхивается, сразу осматриваясь вокруг. Шоё никогда не был на территории настоящего университета и определённо привлекал внимание отдыхающих учеников, но и упустить шанс рассмотреть всё поближе он не мог.       — М-м, — неопределённо мычит он, махнув рукой, и вертит головой, словно сова. Иногда Тобио действительно кажется, что его друг точно гибрид какой-то птицы. Хината восторженно охает, жадно всматриваясь в окна, и не сразу реагирует на требующий объяснения тычок от студента. Всё же он заикнулся про гостинцы, а фотограф совсем не против перекусить чем-то. Рыжеволосый недовольно морщится, когда сильная рука его разворачивает за плечо и недовольный взгляд голодного Тобио впивается ему между глаз. — Я опять сбежал с работы — отцепись уже, ну! — и у меня есть небольшая идея. Но дай нормально осмотреться, Бакагеяма!       Чёрт, только не это. Кагеяма матерится под нос, хватает свою сумку и мигом проверяет телефон. Пусто, значит, ещё не заметила пропажи. Отношения с Софи можно назвать «ты мне неприятен, но ладно», и только из-за того, что её любимое печенье парень пробивает по большой скидке. Которая потом вычитается из его мизерной зарплаты. Ей совсем не нравятся эти выходные посиделки у парня дома или постоянные попытки Хинаты ускользнуть с работы пораньше, лишь бы посидеть за прилавком и молча пялится на работающего продавца. Возможно, её ещё сдерживала симпатия директора, который при ней очень нахваливал юношу, и она, скрипя зубами, продолжала соглашаться с этим.       — Так вот! — закончив, видимо, с детальным анализом местности, флорист поворачивается лицом к Тобио и без лишних слов выхватывает у того телефон, отведя руку с ним подальше. — Поехали в соседнюю префектуру! Там, говорят, апельсины и мандарины уже завезли! Прямиком из Ев-ро-пы! — вздёрнув палец в воздух, деловито молвил Хината, прикрыв свои янтарные глаза, и совершенно не реагирует на брякнувшего собеседника.       Сбежать. Так действительно называется попытка Хинаты развести его на очередную авантюру, которую он выдаёт ему за «простую поездку». И, главное, знает, на что цеплять его — импортные качественные товары. Хочется согласиться, но…. Синие глаза тяжело смотрят в круглое лицо и сразу же переводят взгляд на огромное здание около них. У него ещё две пары осталось, которые достаточно важны для его оценок в будущем.       Ещё за время их знакомства, Тобио заметил одну маленькую деталь. Просящий взгляд исподлобья, надутые «хомячьи» щёки и протяжное «ну не будь ску-учным» действуют на него очень забавным эффектом. Он с тяжёлым вздохом соглашается и, обращаясь к себе, под нос уничижительно бурчит: «Мягкосердечная тряпка». Работает эта чудодейственная фраза просто безоговорочно, неважно, какие обстоятельства вокруг. Пользуется Хината этим, конечно, редко, дабы не испортить весь эффект ликования, когда Кагеяма сдаётся, и он может спокойно на буксире его тянуть за собой. Но студент всё равно не в восторге.

Но в этот раз он точно сможет возразить! Он досидит все пары до конца и не купится на это вновь!

***

      Хорошо-хорошо. Он проиграл эту жизнь в пользу довольно улыбающегося Хинаты, который стоит перед ним, держа руки на боках, и с громогласным: «Та дам!» демонстрирует ему их сегодняшнее средство передвижения. Жёлтый в белый горошек велосипед, на багажнике которого лежит подушка для табуретов. При этом, судя по тому, что Шоё сразу моститься на заднее «сидение» за рулём этого «чудо-аппарата» будет именно Кагеяма.       — Напомни мне, почему мы не едем на автобусе?       — Потому что мы бедные студенты — ну, как минимум, ты — которым не хватит денег на проезд туда-обратно и достаточного количества апельсин! Элементарно, Ватсон!       — Логично, — кивает он, занимая своё место за рулём. Спорить с ним себе же дороже. Да, именно Ватсоном себя чувствовал Кагеяма в этой ситуации. Если так поглядеть, то у него с Джоном Ватсоном достаточно много общего: попытки жить спокойной жизнью заканчиваются крепкой дружбой с «Я не психопат, а высокоактивный социопат!». И этот самый «не психопат» сразу же хватается за него, прижимаясь к спине и — он ставит годовую стипендию, что так и есть — с довольным личиком прижимается щекой к нагретой солнцем футболке. Не хватает только всем знакомого: «Шалость удалась».       Следующее негласное условие их поездки: ехать лесами и полями, выбирая долгий путь. Шоё признался, что сбежал от Софи ещё раньше, всё же оставив на прилавке записку, и успел чуть-чуть понаблюдать за Тобио и его занятиями. И, как же без этого, подслушать, что у него началась летняя практика. Так что, в отместку за пропущенные уроки, флорист предложил покататься дольше между разными локациями, дабы найти что-то интересное.       Он с уверенностью нажал на педаль, подставив вторую ногу под крутнувшуюся педаль, и ещё мгновение пытается выровнять велосипед на дороге. Ну, в путь! Дорога их ждёт сложная и долгая.       Они оба любили свою страну. Красоты пейзажей, которые они встречали, не успев далеко отъехать от городка, обязательно фотографировали на небольшую старенькую фотокамеру Кагеямы. Тёплая погода пусть им и слегка мешала, пытаясь их, видимо, растопить, словно мороженое, но была всяко приятнее надвигающейся сзади грозовой тучи. Мягкое шуршание дороги под колёсами убаюкивала сидящего сзади Хинату. И он только крепче прижался к тёплой спине, прикрывая тяжёлые веки.       В ушах тихо сопел ветер. Цветастые луга на скорости сливались в одно зелёное зернистое благодаря маленьким горошинкам бутонов пятно, мельтеша калейдоскопом. Хотелось вдохнуть полной грудью раскалённый душистый аромат, задерживаясь здесь подольше. Когда дорога привела их к лесу, он не смог сдержать себя и сжал тормоз, жадно хапнув прохладного в тени воздуха. Пассажир сзади не шелохнулся, молча убирая руки и позволяя ему достать камеру.       Она приятно тяжелила руку, лишь текстурой даря ему кучу воспоминаний. О родителях, которые не покладая рук работали ради его заветного подарка. О Микасе — старой чёрной дворняге, которую они с другом подкармливали вплоть до её кончины. Именно она стала его первой моделью, и её фотографии до сих пор можно найти на старых флэшкартах. О школьных годах, в которые он уже вряд ли вернётся и сможет вновь по-настоящему ощутить ту атмосферу детства. Парень грустно улыбнулся, щёлкнув выключателем, и поднял объектив. Чего-то не хватает.       — Хината, — мигом позвал Кагеяма, сделав несколько пробных фото и убедившись, чего именно не хватает. Шоё выглядит немного испуганным, когда парень уже чуть грозно подзывает флориста к себе и подталкивает в спину на «сцену». Да, так определённо лучше. Словно профессионал своего дела, фотограф загадочно улыбается и блаженно выдыхает.

***

      — Так значит, — громко хлюпнув газировкой, заставив глаз Тобио раздражённо дёрнуться, усмехнулся Шоё и примостился на диванчик, — ты у нас круглый отличник ещё с начальной школы. Не удивлён, если честно. Ты хоть пробовал жить?       Это была одна из их остановок после той, в которой они коллективно отсидели свои мягкие места на камнях около небольшого водопада в лесу. Ноги обоих отказывались двигаться. Небольшой кафетерий с разнообразием неоновых вывесок, которые светились даже в светлое время суток, что, удивительно, выглядело даже приятно и красиво.       Владели этим заведением всего двое милых эмигрантов, работающих здесь баристой и официанткой, оба с угольно чёрными волосами (изначально они думали, что это близнецы) и абсолютно разными характерами. За недолгое пребывание здесь, парни успели увидеть пару десятков мелких ссор, после которых официантка демонстративно уходила флиртовать с клиентами. Мужчина, крепко сжав челюсти, выходил из-за своего места и возвращал женщину на место, сразу ставя на стойку тарелку с вафлями и скромно улыбаясь вмиг расплывшейся официантке.       — Конечно, — фыркает Тобио, протягивая под столом длинные ноги и устало вздыхает: мышцы невыносимо гудели, а спина затекла; Хината, словно у себя дома, заваливается на бок и протягивается на диване, что-то буркнув с насмешливой улыбкой. Дорога их вымотала и им точно нужно задержаться здесь подольше. Но это лишь одна из коротких остановок, ехать ещё прилично. — Не думай, что если я тратил большинство времени на учёбу, то у меня не было жизни. Я умел планировать своё время и…       — Звучит скучно.       — Звучит рационально, идиот. Умение удачно планировать время, учитывая всевозможные риски, и подстраиваться под людей — один из важнейших навыков для любого человека. Мы живём в социуме и должны сосуществовать в гладкой и спокойной атмосфере.       — Тебе уже говорили, каким занудой ты бываешь? Как ты вообще смог попасть на творческий факультет, если ты просто вылитый физмат?!       Шоё садится и с вызовом глядит ему в глаза, не скрывая боевой огонёк. Провоцировать Кагеяму — отдельный вид развлечения для него. Он получал дозу счастья, видя, как заостряются черты округлого лица Тобио, а между бровей залегает раздражённая морщинка. Парень даже планировал прикупить диктофон, дабы записать рокочущий голос злого кассира, чтобы потом передразнивать его. Хината подпирает лицо рукой, растягивая губы в смелой ухмылке, и понимает, что при людях брюнет ему ничего не сделает.       — Это всё бабушка. Она была консервативна в выборе будущего для меня, и у мамы просто не было духу ей противостоять. — флорист тихо икает, не ожидая, что продавец спокойно ответит ему, пригубив свой прохладный каркаде. Тема родственников у них была в списке ультра-запрещённых, а тут Шоё так сразу попал на больное место. Но тёмные глаза невидящим взглядом рассматривают вертящуюся заварку внутри кружки. — Бабуля была сродни главы семьи. Она приносила большую часть денег в семью, воспитывала меня, пока мама и папа был в разъездах. И всегда говорила: «Весь в свою глупую безответственную мамашу». Не очень приятно такое слышать про самого близкого человека.       — Прости, я снова попал на эту тему… — сочувственно поник Хината, но Тобио сразу быстро моргает и отмахивается, словно всё хорошо. Атмосфера между ними была напряжённой: он видел, что Кагеяма, уставившийся пустым взглядом в мелькающую вывеску над флористом, точно не в порядке. Но исправить и отмотать время назад он не может. — Пожалуйста, Тобио, если…       — Приятного аппетита, Хината.       Всё оставшееся время в кафе они провели в молчании, почти не смотря друг на друга.

***

      Вокруг изобиловала жизнь. Целый мир мурлыкал свою мелодию. Это было лето, самое настоящее лето, когда ветер лениво горячо лизал их лица, колыша тяжёлые головы цветов вокруг, а в тени тихо журчал прохладный ручеёк. А они сидели мирно посреди неизвестности, устремив взгляд в небесную гладь. Где-то пробегала прыткая ящерица, прячась от палящего солнца под камушком, а неподалёку пролетала яркая бабочка.       Время для них остановилось. С гордостью разрешило насладиться этими минутами спокойствия, тишину которого нарушали лишь гудящие неподалёку пчёлы. Сидя под кроной большого-большого дерева, они пропускали сквозь себя реальность, растворяясь в чувствах. Так странно, думалось им, но никто не решался спросить другого, что не так. Глубоко вдыхали горьковатый запах молодой травы, щекочущий всё внутри.       Приступать к работе не хотелось. Он продолжал расцветать внутри, сливаясь с тенью изумрудных листьев. Он нашёл своё истинное место. Посреди разлогой долины, прямо под листьями цветущего дуба, когда в ноги впивались салатовые травинки. Здесь он чувствовал себя живым. Здесь он чувствовал себя реальным. Ощущая, как пряная горечь ароматов вокруг приятно щекотала во рту и заставляла приоткрыть губы, выдыхая тёплый воздух из себя.       Кагеяма открыл глаза. Засмотрелся, и устало приподнял уголки рта. Рука сама потянулась к висящей на шее камере.       Он был худеньким и низеньким, даже сквозь большую белую футболку просвечивался его впалый живот. Но он был до одури красив. Аккуратными парящими движениями ступал босыми ногами по земле, склоняясь перед прекрасными бутонами цветов и срывая их, мысленно извиняясь за нарушенный покой. В другой руке уже висела небольшая связка цветов, но ему всё ещё не хватало несколько. Он нырял в цветочное море, глубоко вдыхая запахи и едва не расплываясь от радости.       Это был их рай. Наедине с природой, где-то там, куда простые люди не ходят. Они сюда попали случайно. Случайно не туда свернули. Тобио хмыкнул, сделав исподтишка ещё несколько кадров. Случайность и познакомила их, случайность свела и продолжает подталкивать их друг к другу. И противиться самой Случайности очень глупо.       Оставив свои вещи позади, он бесшумно идёт за ним, подминая голыми ступнями ещё несколько ростков. Хината был словно маленький солнечный зайчик, перескакивал от одной ромашки к другой, радостно хохоча среди порхающих вокруг него бабочек. Он был недостающим звеном. Недостающим кусочком паззла в этой идеальной картине благотворения. Даже сидя среди высоких тенистых зарослей цветов, вплетая в небольшой венок мягкие стебли ромашек, чувствовалось, словно так и должно быть.       Чёрта с два Кагеяма упустит это. Длинные пальцы с жадностью сжали фотокамеру и быстро щёлкали по кнопке, ловя каждый момент. Каждую секунду, когда Шоё ангельски улыбался, примеряя на свою голову цветастую корону. Каждую секунду, когда Шоё откинулся на спину, раскинув руки и громко-громко засмеялся. Каждую секунду, когда Тобио мог видеть радующее его сердце лицо Хинаты.       Случайность. Всей его жизнью правила случайность. Она была дирижёром этого оркестра существования простого недо-фотографа, продавца в продуктовом магазине, который хочет мирной жизни. Именно случайность закрыла ему уши, отключила мозг, когда короткие руки потянулись к нему, зазывая к себе. Лишь по губам он прочитал, что сказал Хината, когда тёплый ветер забрался ему под футболку и толкнул на колени прямо около Шоё.       Садись. Это не была команда, не был приказ. Просьба. Простая ненавязчивая просьба, не имеющая никакого подтекста. Миниатюрная фигура приподнимается и скрещивает перед собой голени, желая поравняться с ним. Кагеяма сразу ровнее садится, подминая под себя ноги, но стыдливо ссутулился под изучающим взглядом янтарных глаз. В свете полуденного солнца они казались ещё светлее, почти жёлтыми, как сердцевина ромашки.       — Мне всегда было интересно, — он едва двигает губами, негромко произнося это в молчаливой тишине; Кагеяма почти не дышит, когда парень заглядывает ему прямо в лицо, не переставая переплетать ножки цветов. Взгляд мигом возвращается к венку, и он продолжает: — чувствовал ли ты себя когда-нибудь живым? Слышал ли ты когда-нибудь мысли: «Я живой! Я дышу! Я чувствую!»?       — Нет, — природа вокруг затихает, позволяет им слушать только их тихие голоса и тёплое дыхание, оставляющее мелкие мурашки на их коже. И вот, вновь они сидят плечом к плечу, едва соприкасаясь бёдрами. Не хотелось садиться дальше, отдаляться. Нет, нужно действовать. — Прости, я помню, что мы договаривались, но… — Кагеяма мягко берёт из букета парочку ромашек, словно невзначай наклоняясь ниже к флористу, и краем глаза наблюдает за движениями тонких рук. — Пожалуйста, расскажи чуть-чуть больше о своей прошлой жизни.       — Думаю, тебя больше всего интересует вопрос, когда я осознал, что я гей? — со смешинкой хмыкает Хината, не удержавшись от улыбки после попыток Тобио сплести такой же венок. Студент кивает; Шоё опять открыто перевёл тему и продолжил неотрывно плести веночек. — Средняя школа, когда началось половое созревание, и я понял, что меня единственного среди мальчиков не привлекают девочки. Да, вот так банально. Тогда я начал наблюдать за своим поведением: приходить пораньше в мужские раздевалки и, чёрт возьми, действительно засматриваясь на одного из своих одноклассников. И, по закону жанра, он оказался тем ещё гомофобом. Не смысля, что делаю, я признался ему в тот же день и прославился на всю школу как величайший идиот.       — А что сказали родители?       — Их вызвали к директору, и уже через час я стоял перед ними, едва ли не плача. Это подростковое. Это пройдёт. Ты перерастёшь это. Всё, как в типичных историях, которые ты, наверное, читал в интернете. Но всё действительно было так, — Хината пожал плечами, смахнув со лба пушистую чёлку, и потянулся к Тобио. Аккуратно раскрыл шершавые ладони парня, рассматривая его работу, которая больше походила на большой комок цветов, улыбнулся ещё шире. Ему нравилось неуклюжее рвение Кагеямы хоть как-то сблизиться с ним. — Как я относился к девушкам? Как к младшим сёстрам. До подросткового возраста, когда начиналась активная подготовка к итоговым экзаменам, я вечно сидел с младшей сестрой, Нацу, поэтому даже не рассматривал другого варианта отношения к девушкам. Да, были и красивые, но…. Только как сёстры или подруги, не более.       — А я? — он не удержался, выпалив без задней мысли и сразу поалев. Цветы вокруг беспокойно зашумели, точно своим шелестом пытаясь подбодрить его, но Хината молчал. Продолжал плести свой венок, напевая под нос какую-то мелодию и Кагеяма прислушался, сразу узнав её. Такая же мелодия играла в магазинчике в тот день. — Шоё, ответь…       Он заправил последнюю ромашку, погладив её по нежным лепесткам. Он издевался, не сдерживая насмешливой улыбки, слыша недовольное рычание над ухом и потянувшуюся руку к рыжим волосам. Он даже не дёрнулся, не вскрикнул от лёгкой боли, когда мужские пальцы крепко сжали пряди на затылке, а круглое лицо нагло подняли к солнцу. Хината жмурился, смеясь прямо в лицо раздражённому Тобио, а ромашковая корона в его руках тут же переплелась с угольными прядями.       А потом случайно тёплое дыхание оказалось у него на губах. Легко и незабываемо случайно полоснуло по тонким губам, оставив после себя влажный след. Поцелуй. Краткий и детский, едва ощутимый. Потому случайно ещё один. На сильные плечи с уверенностью навалились чужие ладони, и весь воздух выскальзывает из него вместе с последними остатками рассудка.

Я живой! Я реальный!

      Он едва успевал за ним. То тут, то там ощущая мягкие губы, мокрые следы которых обдувал прохладный ветер. Настойчиво сжимались тоненькие пальцы на его плечах, когда в отместку его руки оттягивали яркие кудри. Вдыхали и выдыхали один воздух, раскалённый углями чувств и ощущения. Успевали что-то бурчать, рычать и пытаться прикусить, да посильнее. Даже сейчас они будто дрались за главенство.       — А ты как думаешь? — тёмный зрачок расплылся в светлой радужке, что буквально искрилась от радости, одна ладонь вытерла покрасневшие губы, и Хината в неверии выдохнул. Чёрт возьми, что только что произошло? Раскрасневшийся под ним Тобио свёл ровные брови к переносице, дыша, словно загнанное животное. Это всё реально?! Флорист перекатывается на бок, чуть ли не смеясь. — Глупый, ты чего раньше не сказал об этом?       Кровь с гулом разносилась по всему организму, щекоча виски, мозолистые кончики пальцев и ступни. Новые странные ощущения начали будоражить его, заставляя волосы на затылке зашевелиться, а руки с опаской прошлись вдоль его тела. Тёмная футболка слегка задралась. Синие шорты с ключами в левом заднем кармане. Чёрная камера балластом лежала на его груди, не давала полноценно вдохнуть. И цветастый венок, верно державшийся на своём месте, слегка натягивал волоски.       Он словно переродился. Многолетний кокон тихо трескался, пропускал сквозь себя свет и неизведанную свободу. Буквально заставлял жадно глотать свежий воздух, ощущая всё по-новому. Анализируя всё по-новому. Понимая всё по-новому. И ему, чёрт возьми, это нравилось до трепета внутри.       Тело сбоку упрямо толкнуло его в бок, а потом раздался высокий тенор. Да, точно. Хината садится, через плечо, стрельнув хитрыми медово-карими глазами и уже готовясь что-то сказать. Но тактично молчит, позволяет привыкнуть, и просто наслаждается открывшейся картине. Новый мир прекрасен, но по-своему опасен. И одного Кагеяму он больше не оставит. Только позволит себе оставить последний поцелуй, когда Тобио всё же поднимется с места и шагает к лежащему неподалёку велосипеду.       Уже вечереет. Солнце прощально тянет за собой алую дорожку, пока сестрица-Луна рассыпает вокруг звёзды. Пора ехать домой. День окончен. Завтра будет всё по-другому. Завтра у них начнётся новая жизнь. Уже завтра они вспомнят, зачем двинулись в столь далёкую дорогу. Зачем останавливались в полях и лесах. Но этот день навсегда тепло отпечатается в их сердцах…