Погодите, «своего» парня?!
Технически, спят. Ещё недавно футоны стояли буквально в разных углах комнаты, когда сейчас они формируют большое двуспальное место.
Можно считать, что Хината теперь его сожитель, который обитает здесь за его счёт. Спустя каких-то несколько дней после поездки «за апельсинами», Кагеяма начал замечать, что в единственном и без этого небольшом комоде стало меньше места, а его тёмные рубашки подвинули яркие свободные футболки на два размера меньше. В ванной теперь на одну зубную щётку больше, смыв душевой иногда забивают рыжие клочки волос, а его мужской шампунь с «ледяным» запахом мяты подвинул небольшой бутыль со сладким апельсином. — Надеюсь, ты застелил за собой, — негромко говорит парень, опасно покосившись вниз на Шоё, ручки которого уже потянулись к нарезке овощей. Привычкам он своим, конечно же, не изменяет. Рыжая макушка задирается вверх, и уже по одному заячьему взгляду ясно, что именно забыл сделать Шоё. Кагеяма цыкает и щёлкает влажными пальцами по лбу Хинаты. Большую часть ночи место флориста, безоговорочно, пустует, ибо любвеобильный характер обязывает его обнимать Кагеяму каждую***
Приятный град прохладной воды мягко охлаждал его напряжённое тело. Мышцы твердели, чёткими линиями очерчивая его подтянутое тело. Тело настоящего спортсмена, которое желают многие. Он его получил без лишних проблем. Гены добродушно вручили ему высокий рост с широкими плечами, а несколько лет в спортивных кружках подарили выступающие мышцы. И это никак не вяжется с его образом жизни продавца в продуктовом магазине и недо-фотографа по будням. Ему нужно на мировую сцену, на площадку под свист восторженных фанатов…. По двери аккуратно постучали, и к переносице съехались тёмные брови. Это было небольшое напоминание, что если Кагеяма продолжит так долго мыться, то «из жопы вырастет ива», цитируя Хинату. И, к сожалению, игнорировать стук он не мог, если не хочет, чтобы флорист, любящий с хитрой лыбой смущать и подглядывать за ним, вновь ещё несколько дней шептал свои пошлости ему на ухо. Прямо когда он говорит по телефону с преподавателем на счёт его дипломной работы. Тобио понимал Хинату. Он сам осознанно чувствовал влечение к сверхактивному парню. Просто не понимал, с какой стороны к нему подойти и признаться в своих предпочтениях. Тобио быстро обтёрся полотенцем и закрепил его на бедрах, задержав взгляд на своём отражении в зеркале. Медленно сглотнул, проведя согретыми кончиками пальцев по плечам, ключице, крепким бокам. Мурашки следовали за движениями его руки и под прикрытыми синими глазами вырисовывались яркие сюжетные картинки. — Бакагеяма, я не буду помогать доставать иву из твоей прекрасной задницы! Выходи, лягушка-царевна! — приоткрыв двери, показалось круглощёкое лицо Шоё, тупо уставившегося на продавца, рука которого как раз спустилась к кромке полотенца. Святые угодники…. Рыжеволосый слишком громко материт всё, на чем свет стоит, моментально грюкнув дверью; Тобио вздрагивает, открыв глаза, и осознание свалилось на него ведром красной краски. Чёрт возьми, что он только что делал? Воображал, что вместо его руки по влажной коже водит маленькая ладошка Хинаты. И это пока за стенкой сидел вполне себе реальный и настоящий Хината? Он ещё возбудиться умудрился, идиот. Подрагивающая рука в поисках опоры схватилась за ручку двери, но всё никак не решалась на неё нажать. Кагеяма смущался, лицо горело красным стыдом, а голова всё никак не подкидывала варианты, как теперь спокойно посмотреть в глаза Шоё и не умереть от смущения. Но выйти он не успел. Дверь вновь слегка приоткрывается, и маленькая рука протягивает ему пару вешалок с одеждой, а голос неловко пищит: «Пошевеливайся!». Брюнет кивает и автоматически берёт в руки вещи, втупившись взглядом в небольшую щель, где ещё маячило такое же красное лицо парня. Хорошо, на сердце стало немного легче, что не только ему неловко за этот инцидент. Входная дверь находилась прямо напротив двери в ванную и через мутные стекла, он улавливал знакомые движения. Вверх-вниз, чертыхнулся от удара глупой башкой об потолок, поворот по часовой стрелке, три хлопка и молитва. И опять по новой, теперь против часовой. Хината не был из тех, кто раздувает из мухи слона, но даже перелетевший ему на голову Десятый его не успокаивал. Скорее наоборот раздражал своим настойчиво-осуждающим «кар!». — Поговорим об этом вечером, — обещающим голосом выдал юноша, точечно ткнув в лоб Кагеяме, завидев его выходящим из ванной комнаты. Брюнет тяжело вздыхает, поправляя аккуратные манжеты рубашки на запястьях, и разрешает чужим пальцам расстегнуть пару пуговиц сверху. Он идёт на дружескую встречу, а не на собеседование. Синие глаза внимательно изучают решительное лицо, и теперь ему точно не улизнуть от серьёзного разговора.***
Всего лишь на несколько часов. Не больше, не меньше. И из этих «несколько» прошёл какой-то несчастный час. Большинство выпускников ещё подтягивалось, извиняясь за опоздание, но — Кагеяма расстроенно кривится — со времён школы ничего не поменялось. Всё так же все разбиваются по небольшим группам, состав которой даже спустя пять лет не изменился, и негромко обсуждают насущные проблемы. Своих одноклассников он не видел. Он единственный пришёл из своего класса. «Да и не очень хотелось видеться с этими идиотами» надоедливо крутилась мысль, разозлив его ещё сильнее. По общему согласию встреча происходила в тенистой беседке парка, и ему ничего не оставалось, как раздражённо подпирать дерево неподалёку от импровизированной танцевальной площадки. Никто с ним не общался, даже не обратил на него внимание, и он с радостью ушёл бы отсюда поскорее. Нашёл бы Хинату, который сейчас точно прохлаждается в цветочном магазинчике, и уехал бы на первом попавшемся автобусе подальше. Но нет же. Клятву «повеселиться и развеяться» он нарушить не мог. — Кагеяма-кун! — он оторвал взгляд от бумажного стаканчика, который всё это время со всемирной злобой сжимал в руках, и удивлённо вскинул брови; стоящий напротив парень улыбнулся шире, помахав рукой, и сразу быстро шагнул к нему. Он был из тех самых опоздавших, которые хоть краем глаза заметили «чёрную тучу» под деревом и без лишнего желания общаться просто проходили мимо. Но этот опоздавший всегда был не таким как все. — Помнишь меня? Как жизнь студенческая? — Конечно, — Тобио расслабил лицо и дёрнул уголками губ в приветствующей улыбке, протянув руку для рукопожатия, но им нагло дёрнули вперёд и заключили в аккуратные объятия. Ямагучи Тадаши был из тех редких людей, которые мягко освещали этот мир своим дружелюбием и пониманием, не навязывались, если человек сразу отталкивает их, и точно были сродни ангелам с невидимым для простого люда нимбом. Парень коротко кивнул, быстро осмотрев, не пролил ли он случайно свой напиток: — Всё хорошо. А ты, что ли, не студент?Он обещал не влезать. Ему специально не сообщали адрес встречи, дабы он не сумел проследить и влезть. Но именно это он сейчас делает. Стоит недалеко от той самой беседки, неверящим взглядом смотря на раскрывшуюся картину. Что-то внутри недовольно буркнуло. Он думал, что эти аккуратные и неуверенные улыбки дарят лишь ему. И лишь он заслуживает видеть их.
— Я уже мужчина, можно сказать, — «мужчина» зарделся, нервно потерев пальцами шею, словно привлекая внимание к одной маленькой детали. Серебряное кольцо тонкой полоской кольцевало его безымянный палец. Ямагучи женился. Кто бы мог подумать, что самый тихий из «первогодок» первым решился вступить в семейную жизнь. И кто же его пара тогда? Кагеяма восторженно охает, сразу обведя взглядом подошедших недавно людей, и сводит брови к переносице. Среди новоприбывших было сразу два кандидата: Ячи Хитока и стоящий около неё Тсукишима Кей. Но руки второго спрятаны в задние карманы джинсов, а первая роется в своей сумочке, видимо, в поисках платочка, потому что совершенно ожидаемо, расплакалась от вида повзрослевших одноклассников. Заинтересованный взгляд возвращается к притихнувшему Тадаши, и тот негромко выпаливает ответ. Отлично, Кагеяма проиграл ставку. За долгом, конечно же, уже никто не придёт, но всё равно неприятно от проигрыша. Всё же в школьные годы те несчастные полторы сотни йен ему выдавали всего на неделю, дабы он подкрепился в столовой, а он их так глупо проиграл в споре.Кровь прилила в ноги, наполнив их живой энергией. Ему нужно срочно подойти к нему. Он недовольно кривится, и голос разума едва заглушает эти мысли, твердя ему, что ему там не рады. Его там никто не ждёт. Он всё вновь испортит.
Ногти впиваются в мягкую ладонь, и он не выдерживает, делая первый тяжёлый шаг. Потом второй. Потом срывается на бег. Бежит, склонив голову, будто раздраконенный бык, но не отрывает внимательного взгляда от его улыбки.
Кагеяме приятно общаться с Ямагучи. Ещё со школьных времен он был гораздо ближе к этой троице, чем к своим одноклассникам. Пусть они и редко общались, но нередко после встреч с ним и его «двумя блондинками» Тобио ещё полдня ходил с трепещущей радостью внутри. И, возможно, это были единственные люди со всей старшей школы, которым удавалось скрыть страх от его внешнего вида. — Слышал, ты бросил волейбол после школы… — сочувствием в мягком голосе Ямагучи несёт за милю, и Тобио неоднозначно морщится, пригубив бумажный стаканчик с газировкой. Тема спорта и, в особенности, волейбола была одна из спорных для него. Он был влюблён в волейбол с младшей школы, и спортивный кружок был единственной его отрадой. Но бабушка Кагеямы решила, что лучшим будущим для её единственного внука будет работа в её галерее. Ямагучи кладёт ладонь ему на плечо, приподнимаясь на носочках, и тыкает пальцем куда-то ему за спину. Он не сразу услышал приближающийся шорох обуви по опадающей листве. Если бы не округлившиеся глаза, то Тобио даже и не заметил его, продолжая мирно попивать газировку. Кто-то шёл, нет, гнал как ненормальный на своих двух, стремительно приближаясь к ним. Всё быстрее и быстрее, пока парковую умиротворённость не разрезало чёткое и громогласное:— Лови!
На реакцию ему отвелось несколько секунд. Пару глупых морганий и один полуоборот на пятках, отталкивая побелевшего знакомого подальше от себя. Жертв им сегодня не надо. И тогда на него влетает скоростной поезд весом около шестидесяти килограмм. Пытается сбить с ног, комком энергии запрыгивая на него и крепко прижимаясь к сильной спине, которую свернуло в три погибели. Из лёгких вылетает тяжёлый вздох, а над ухом громко выдыхает… Хината. Это было не в новинку. Можно сказать, за столь короткий период это стало уже традицией. Где бы и что не происходило вокруг… Кагеяма поклялся, что всегда поймает его. Не даст упасть, мгновенно страхуя непоседливого флориста руками, и не отпускает до последнего. И пока Шоё счастливо ткнётся ему в плечо, подтягиваясь повыше, Тобио отшучивается, что однажды он так надорвёт спину. — Что тут происходит? — на шум оборачиваются гости и только напуганные Тсукишима с Хитокой подбегают к ним; девушка сразу обеспокоенно глядит на Ямагучи, пока лоб кассира прожигает озлобленный взгляд из-под очков. Блондин даже после школы оставался «стражником» своего лучшего друга, пусть и для других оставался таким же противным и отстранённым. С Ямагучи он мгновенно менялся. Но сейчас тонкие губы искривляются, и из него выплёвывается очередная насмешка: — Ваше Величество приобрело себе мартышку? Или шута? — Чего вякнул? — избежать конфликта, по-видимому, не удастся; Шоё мгновенно спрыгивает на землю и смело равняется с Кеем, агрессивно задрав голову наверх. Выглядело более чем комично. Что и подтвердилось ядовитым хихиканьем и громкое: — Померанского шпица? Прививка от сказа есть? Но он успевает подхватить Шоё под руки, рывком оттягивая от блондина, который в свою очередь лишь средним пальцем многозначительно поправил съехавшие очки и вздёрнул подбородок. Кто тут ещё «Ваше Величество»…. Стоящая за высокой фигурой пара извиняется за его поведение и тянет Тсукишиму за руку. Ямагучи, перед тем, как развернуться и присоединиться к своим друзьям около фуршета, обещает Тобио написать вечером и собраться вместе погулять. В ответ ему прилетает короткая улыбка и кивок. Которая вызывает взрывную реакцию. Кагеяма впервые видит злого Хинату и откровенно пялится, обещая себе навсегда запомнить это выражение на лице. Это не было похоже на «злого хомяка», которого он себе представлял и иногда наблюдал, когда Шоё не получал, чего хотел. В круглом лице отобразилось всё понятие слова «злой». Цвет янтаря загорелся огнями агрессии и злобы. Над глазами нависли полоски рыжих бровей, делая взгляд ещё выразительнее и сжигающим насквозь. Синие глаза откровенно пялились на то, как он крепко сжал челюсти и поджал в одну полоску губы. Тобио и не возражал, когда его уверенно толкнули в грудь и кивнули ему за спину. Он словно марионетка на выдохе отошёл подальше и тогда едва не расплылся. — Ну и кто это был? — Хината рычал, ревность сочилась из него длинными щупальцами и обвивала Кагеяму, сжав его лёгкие до хриплого выдоха. Ему нравилось видеть ревность в чужих глазах. Ревность не пугала его, лишь заставляла живот наливаться горячим свинцом, а глазами прикипеть к этим рваным движениям и ожесточённому лицу. — Друг из параллельного класса. И та девушка, и блондин. Они иногда общались со мной и пересекались в волейбольном клубе на выходных, — Кагеяма с трудом вытянул слова из горла, понемногу приходя в себя и захватывая свои чувства в узды. Они обязательно это обсудят сегодня вечером. Горячими ладонями он проходится по своей шее, прямо по сонной артерии и отчётливое ускоренное биение напоминанием вбивается ему в пальцы. — Тот с тёмными волосами — Ямагучи Тадаши — женат. Ты приревновал меня к женатому человеку, солнышко. Маты летят в его мыслях словно в потоках Санто Анхель** и лишь чудом не срываются с языка. Он никогда так не называл Хинату. И это отражается на лице флориста непонимающе приоткрытым ртом. Они оба считали, что сладкие прозвища не для них. У них реальные и мирные отношения, а не сахарная вата из женских романов. А тут это обливающее ледяной водой «солнышко» портит всё. Тобио закрывает глаза ладонью и продолжает, надеясь, что по его виду ясно, что видеть реакцию возлюбленного на прозвище ему не хочется: — Ячи Хитока. Точнее, уже Ямагучи Хитока. Ямагучи верен ей ещё с первого года старшей школы, когда она перевелась к нам, и они уже через полгода объявили себя парой. Сразу после выпуска сыграли свадьбу, а Тсукишима — тот высокий противный блондин — был свидетелем на их свадьбе, и они оба дружат с ним. — Но я бы той дылде по роже надавал бы, — пробурчал Хината, сжав кулаки и демонстративно помахал ими в воздухе; Тобио выдыхает, расслабленно опуская плечи, с тихим хохотом наблюдая. Замедляется шаг и Шоё вопросительно оборачивается на него. В ярких глазах тлеют угольки бывшей ревности; Кагеяма не удержался и протянул руку к морщинке между бровями, мягко-мягко разглаживает её. — Безусловно, — большая ладонь ложится туда, где быстро бьётся чужое сердце, и он молча наклоняется. С каждым ощутимым ударом, ему кажется, словно маленькое сердечко трепыхается прямо у него в руках. И он его мягко сжимает, проталкивая его себе в глотку. Звучит более чем жутко, он понимает по трусливо отошедшему Хинате. Но он быстрее. Его собственные руки хватаются за тонкие плечи и притягивают к себе. Они сталкиваются губами, зубами и лбами. Сухие губы щекочет вздох, когда об его собственную грудную клетку бьётся чужая, и он чувствует… их сердца бьются в унисон. Словно одно сердце на двоих качает по их венам раскалённую кровь, заставляя двигаться. Вдыхать и выдыхать один воздух, не менее горячий и обжигающий им лица. Это не было битвой за главенство. Не было «диким танцем языков», как это описывали глупые авторы книжек. Это было обещание. Клятва. Они клялись друг другу. Клялись жить вместе, дышать вместе, ощущать сердцебиение вместе.Любить вместе. Навеки вместе.