***
Эван возвращался из лесу уже затемно. Усталость в ногах лишь усугубляла его и без того скверное настроение, поэтому он спешил поскорее оказаться дома и лечь спать. На закате он отправился в лес, чтобы проверить расставленные капканы, собрать добычу и установить новые. Однако каково было его разочарование, когда все капканы оказались пусты. Не мог же он ошибиться с расположением? Вскоре Макмиллан наконец зашёл в свой дом и кинул пустой мешок для дичи у порога, тут же стягивая грязные резиновые сапоги. Ему нравилось мастерить ловушки для поимки самого разного зверья — в обычном мире у него почти не было времени на охоту, но здесь время не было помехой, равно как и возможности. Выйдя из душа, Эван размял ноющие плечи и переоделся в домашнее. Он направился на кухню, чтобы немного перекусить перед сном, как вдруг заслышал, что на втором этаже что-то скрипнуло. Эван нахмурился и поднял взгляд вверх, будто силясь увидеть что-то сквозь потолок. Конечно, фамильное поместье было очень старым, и в нём частенько случались всяческие странности, что так пугали Эвана в детстве. Но всем им обязательно находилось объяснение. В мире же Сущности логичного объяснения могло и не быть — и это лишь распаляло интерес Эвана. Он тотчас бросил затею с едой и бесшумно, насколько это было возможно, поднялся по старой деревянной лестнице. Из его спальни определённо доносились приглушённые звуки, будто там возился какой-то зверь. Эван был в недоумении, такого раньше никогда не случалось. Приблизившись к двери, Макмиллан услышал очередной грохот и уже не сомневался, что в его комнате кто-то был. Распахнув дверь, он влетел в спальню, однако она оказалась пуста — лишь холодный ночной ветер из открытого окна сновал по комнате, путаясь в занавесках. Взгляд Эвана тут же упал на постель, которая должна была быть аккуратно заправлена, но теперь на ней не было ни покрывала, ни даже одеяла. Кому могли понадобиться его вещи? Эван в ярости сжал кулаки и подошёл к распахнутому окну, видя, как по лужайке кто-то удирал. Догонять его смысла не было, да Эван и не смог бы. Судя по виду, это был один из выживших. Макмиллан усмехнулся. У него была заготовлена пара сюрпризов для непрошеных гостей. И их острые челюсти, скрытые в высокой траве, терпеливо ждали своего часа. Накинув куртку, Эван не торопясь вышел во двор, зная, что через несколько секунд бедолага наступит в его капкан. Механизм сработал с громким щелчком, а следом послышался несдержанный вопль, перемешанный с ругательствами. Выходит, сегодня Эвану всё же удалось поймать одного непутёвого зверька. Улыбаясь собственным мыслям, он подошёл ближе и опустил взгляд на свою добычу. — Моррисон?***
Какая удача! В голову ударил адреналин, дающий лёгкость в теле, наводящий дурман. Он закрыл на мгновение глаза, хотелось на бегу что-то вытворить такое, чтобы жертва его ограбления запомнила, как правильно запирать окна. А желательно заколотить. Вспоминалось, как раньше, ещё до Ормонда с его серыми домами, удавалось обокрасть какого-то дурака. Преград не было для Фрэнка Моррисона, который без зазрения совести оставлял без нитки непутёвого одноклассника в его собственном доме, или случайного мужика-пьяницу, не закрывшего за собой дверь. Он был рождён бегать. Раздирать себя в кровь и всегда оставаться неуловимым. Но бывали и такие случаи… Сам не услышал, как сильно вскричал от боли. Ещё мгновение назад бежавший парень повалился наземь, осипшим голосом давя болезненную брань, не ощущая ничего, кроме боли в ноге. Ржавые челюсти капкана впились в мясо, разорвали мышцы и словно сломали кость, раздробили в ничто. Сердце зашлось, встало в горле. Дерьмо. Сколько раз ему говорили смотреть под ноги? Закусив губы, с отвращением он смотрел на то, как разорвало ему ногу. Кровь запачкала одежду, капкан, но не шла бесконечным потоком. Не отдышавшись толком, он схватился за челюсти, силясь их развести, но только хуже делал словно, раздирая к прочему и ладони об острые зубцы. Сердце ускорило свой бег и в одно мгновенье остановилось, лопнуло, как у хомячка по весне. Всё закаменело в нём. Улыбающаяся маска смотрела на Эвана с глупой усмешкой. — Да-да, слушай. Как видишь, у меня здесь небольшая проблемка, не подсобишь?.. И без того не самый приятный голос казался противным, почти визгливым. Дрожал, но тон, с которым было сказано, был удивительно спокоен. Даже не так — ироничен, будто ничего такого не было в ситуации. Рука в то время отведена была куда-то за спину, сжимала в траве оброненный нож. Внутри же Моррисон сгорал от ненависти. Он ведь такой хороший, всего-то ворвался в чужой дом, удачно подгадав время, когда хозяина не было. А сумасшедший перед ним устроил минное поле вокруг своего дома, благодаря чему он позорником лежал в траве и грязи, истекал кровью и от боли видел перед глазами цветные круги, не падая в обморок только потому, что адреналин ещё кипятил кровь. Невероятных усилий стоило банально не стонать. — Думай быстрее, я ждать не в состоянии, — резко и с упреком выплюнул Фрэнк. Нет, а чего, он должен проверять теорию о том, можно ли коньки откинуть в этом грёбаном мире? Спасибо, вам в другую комнату, где вечно стоял безумный смех и трещали провода.***
Эван стоял неподвижно, опешив, а в следующее мгновение его уже захлестнула ярость, он крепко сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не свернуть шею мелкому гадёнышу здесь и сейчас. — Чёрт бы тебя побрал! — наконец, прорычал он. — Сиди смирно. Макмиллан развернулся и быстрым шагом направился в сторону дома. В голове путались мысли, и внутри всё ещё бушевал гнев, готовый вот-вот вырваться, если хоть что-то пойдёт не так. Мало, видимо, было ему забот после тяжёлого дня. Эван схватил одну из аптечек, которыми его снабжал Картер, и пошагал обратно во двор. Он всё ещё сомневался в правильности своих действий, он всё ещё злился — и всё же убить пацана он всегда успеет, и непременно убьёт, если тот не умерит свой гонор. — Ты всё ещё здесь, — усмехнулся Макмиллан, подходя к измученному парнишке. Опустившись на землю, Эван осмотрел ногу Моррисона, застрявшую в крепких челюстях его капкана. Кажется, тот дёргался, тщетно пытаясь высвободиться, но лишь сильнее разодрал свежую рану. Внезапно Эван вспомнил охотничьи походы с отцом, вспомнил, как в ловушки часто попадались глупые детёныши, убежавшие от матери. И Эван всегда отпускал их. Зачем убивать того, кто не мог дать отпор? Он никогда не понимал бессмысленной жестокости — ни тогда, ни сейчас. — Я же говорил сидеть смирно, — процедил Эван, крепко взявшись за края челюстей капкана, и одним мощным движением привычно разжал их. Сколько раз он наступал в собственные ловушки? Должно быть, это выглядело смешно со стороны, но, по крайней мере, благодаря Сущности ощущалось не так больно. В следующее мгновение парень дёрнулся, видимо, почуяв свободу, однако Макмиллан тотчас схватил его за здоровую ногу и прижал обратно к земле. — Если хочешь упасть где-нибудь в лесу, истекая кровью, валяй, — выплюнул Эван, вновь начиная злиться. Он тратил своё свободное время, чтобы помочь глупому мальчишке, который к тому же пытался его обокрасть. Какой самонадеянный и безрассудный поступок. Это было даже забавно. Эван едва заметно улыбнулся, достал из аптечки бинты и начал крепко заматывать разодранную лодыжку Фрэнка. Всё равно Сущность вскоре исцелит его, лишь бы до дома доковылял. — Знаешь, мой отец убил бы тебя на месте, — вдруг проговорил Эван. — Или вообще оставил бы в этом капкане, чтобы поглядеть, от чего ты умрёшь раньше. Так что тебе повезло, пацан.***
Воткнув в землю нож, Фрэнк смотрел в спину охотнику — стоило сказать, удачливому — и невольно вспоминал кое-кого. Такого же вспыльчивого, на грани с безрассудством, но донельзя правильного. Эта схожесть смешила, и только улыбка сглаживала боль. Он ещё трепыхался в пасти капкана, с разочарованием отмечая, что даже при всём своём упорстве не смог бы уползти с таким крючком в ноге. Одно радовало — этого делать не придётся. — Знаешь, подумал, что некрасиво будет уйти и не попрощаться, — смеялся едко в ответ. Было противно. Моррисон, как и говорилось тысячу раз до этого, был лишён здравого ума. Собственная рана не казалась чем-то страшным ещё при обычной жизни вне мира Сущности, страшнее была перспектива голых белых стен, тонкого одеяла, комканного матраса и ежедневных процедур. Из скольких больниц он сбегал? Благо всегда сохранялся баланс: он презирал лечебницы, а в ответ его презирал персонал. Милое время было. Тогда, обычно, никто не старался огородить свой дом сотней медвежьих капканов и силков. Моррисон не то, что дёрнулся — подскочил, проскользив по траве здоровой ногой, готовый бежать без ног вовсе и без огляди назад. Замер с ножом в руке, в позе, когда один рывок — а сил, как оказалось, у него было предостаточно для подобного — отделял лезвие от, к примеру, чужой шеи. И если Макмиллан думал, что воровство — единственное, на что хватит кишки сумасбродному парню, Фрэнк с удовольствием готов был доказать обратное. Но принял чужую правду. Он бы не упал замертво, а если бы и упал — никогда бы не покинул этот мир. Ни по собственному желанию, ни по чужому. Ему казалось с первого шага в туман, что всё его естество пронзили рыжие лапки, питая, давая свободу, в обмен на благодать и лишь мимолетные трудности. Бытовые. Которые преследовали Легион всегда, но были не столь заметны. Беспристрастно наблюдая за серыми бинтами, чужими руками и расплывавшимися пятнами крови, на чужие слова удивился, но улыбающаяся маска красноречиво подчеркнула лишь сорвавшийся смешок. — Не утруждайся, мне такое не раз говорили. И не раз ждали, когда же сдохну, — отмахнулся Фрэнк, перекладывая нож в другую руку. — Клайв под стать будет. Помолчав, улыбнулся пуще, сдерживая смех. Тема скользкая, но сейчас воспоминания о многих приёмных семьях всегда вспоминались именно с безустанным гоготом, но каждая из них всё же по-особенному. Клайва, которого ни разу, даже мысленно, не смог назвать отцом или отчимом, всегда вспоминал с той яростью, что затмевала все чувства прочие. — Слушай, а твоего отца, случаем, не так звали? А то это многое объясняет, потерянный сумасшедший брат.***
Стараясь сосредоточиться на бинтовании чужой конечности, Эван сперва сделал вид, будто не слышал болтливого парня. Чересчур болтливого. Интересно, с выжившими во время испытаний тот тоже разговаривал? Не похоже, что глава Легиона мог унять свои беспрестанные насмешки и рассуждения вслух. Должно быть, он успевал выговорить их прежде, чем обдумать. Эван покачал головой, поднимая взгляд на Фрэнка. Хороший охотник должен быть тихим. Ощутив странный менторский порыв, Макмиллан решил поддержать разговор, а заодно получше узнать своего коллегу-убийцу, какими бы дикими не казались его методы. — Моего отца звали Арчи. И сейчас он мёртв, — Эван отвёл взгляд. — Сущность убила его на моих глазах. Эван обманул бы себя, если бы сказал, что долго горевал по старику. В последние годы тот совсем обезумел, и Эван выполнял его указания или по привычке, или чтоб не позволить крысиным конкурентам растащить его наследство. Которое ему никогда не суждено было получить. — Всё, чего я добился — я добился благодаря ему, всё, что я потерял — я потерял из-за него, — проговорил Эван, руками разрывая конец бинта и затягивая его в тугой узел. Непрошеные воспоминания начинали заполонять его мысли: обиды, заглушённые много лет назад, но так и не исчезнувшие — сплетались безумно с восхищением, с гордостью, с готовностью наброситься на любого ради… Ради чего? Макмиллан вздохнул, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей и так не вовремя захлестнувших его чувств. Он задумчиво потёр подбородок, ненароком проведя пальцами по маленьким шрамам у основания челюсти. — Однажды отец сломал мне челюсть, — с невесёлой усмешкой проговорил Эван. — За то, что я ослушался его. С тех пор я старался не перечить ему — по крайней мере, в открытую. Должно быть, если бы Арчи узнал о сыне всё то, что тот так тщательно от него скрывал, Эван закончил бы, как его дядя или мать. Какая странная и досадная смерть, с кем не бывает. Он подал Моррисону руку, помогая подняться с земли. — Не от хорошей жизни ты научился так быстро бегать, а? — усмехнулся Эван, пытаясь разрядить обстановку. — А под ноги смотреть не научился. Хлопнув Фрэнка по плечу, Макмиллан невольно улыбнулся, глядя на то, как парнишка прихрамывал. Будет ему урок. Здесь наставников больше не было. — В любом случае всё это уже в прошлом. Считай, что Сущность дала нам второй шанс. Не упусти и его, пацан. Эван развернулся и направился в сторону поместья, теряясь во тьме бесконечной ночи и клубах густого тумана. — Вещи оставь себе, тебе они нужнее! — вдруг послышалось напоследок.***
Ловя чужой взгляд и осуждение, Фрэнк закатил глаза, привычкой обводя пошарпанные края маски. Тихим? Куда уж. Пусть жертва знает, от чьей руки она испустит дух, а наблюдатель несёт на себе бремя знания, которое не выскажет никому. Если, конечно, не захочет повторить судьбу. Это работало безотказно даже в столь маленьком и тесном, как консервная банка, Ормонде. Никто не хотел проблем. В том числе и Легион. Моррисон был придурковатым, но не идиотом — кричать на всю округу опасно. Намного практичней настигать неожиданно и столь же быстро покидать место преступления, желательно по пути поднасрать чертям как можно больше. Удивительно и иронично то, как Сущности пришлось это больше по нраву, чем вечная игра в прятки. Чувства на грани, натянуты жилы-струны, а Она играет на них своими когтями на потеху себе и ему, Фрэнку Моррисону. — Чёрт, братан… да тебе охереть как повезло. Завидую, — с едкой усмешкой тянул он, подмечая хмурый настрой Эвана. Наверное, поэтому дальше пожал плечами, не имея колкого словца на откровение. Ему-то терять нечего и никогда не было что. За своими словами и действиями стоял сам, а судьба одарила его острым умом и порядком удивительной ловкостью — дай Бог его поймать за шкирку, чтобы заставить нести ответственность. Даже Легион не лёг на него грузом, но здесь сплетались столь эфемерные нити в неожиданно неразвязный узел, что даже заикаться не стоило. Он и есть Легион. Он нёс ответственность за себя. Непонятно? Фрик осторожно повёл ногой с затаённым дыханием, переживая пульсирующую боль. Жить можно. Клыки разодрали больше голень, чем ступню, а значит, хоть сейчас можно было пускаться в бег. — Радикально. Клайв предпочитал разбивать об меня лишнюю пару бутылок, — попытавшись ступить на ногу, шипел досадно. Крепко ухватившись длинными узловатыми пальцами за чужую лапищу — рукой обозвать эту конечность было бы оскорбительным приуменьшением! — качнулся слегка, пытаясь встать ровнее. От ночного холода и влаги мышцы окаменели в конец и ныли. — А ты жил припеваючи, сапёр? — фыркнул Фрэнк, ответно острым локтем пихая, конечно, шутя. — Конечно, вдруг кто-то позарится на любимые трусы в горошек… Урок, значит. Хорошая попытка, судьба, сегодня ты постаралась на славу. Только попусту. Моррисон увильнул из-под чужой руки, чтобы не отхватить за правду-матку. Ему хватило и ноги. И всё же смотрел вслед за тёмным силуэтом, сливающимся в потёмках с кустами и травой. На будущее: первое — лучше через болото, чем через заросли; второе — надо бы навестить Макмиллана, заскочить на огонёк да спросить, как ставить эти чертовы капканы. А то что, зря он подхватил вместе с сумкой эту ржавую железяку?