***
Двадцать одну минуту назад у меня был урок древнелинфейского языка. Двадцать минут назад в воздушном порту столицы Айсиса приземлился эраклионский корабль. Тридцать пять минут спустя делегация Эраклиона во главе с самим королём находилась в малахитовой приёмной. Честно говоря, моё присутствие там вовсе не требовалось, но я была очень рада, что мне позволили остаться. Диаспро выдернули с урока фехтования, поэтому мы все дружно ждали, когда кронпринцесса закончит приводить себя в порядок и предстанет перед высокими гостями. Ровно через три минуты — а я специально засекала время — Диаспро, как всегда безупречная в кремовом платье в пол, чинно вошла в приёмную. Когда все условности приветствия были соблюдены, Эрендор заговорил: — Принцесса Диаспро, я надеюсь, вы готовы отбыть в свой новый дом, — вопиющая наглость с его стороны — начать говорить раньше местного властителя. Будь он хоть трижды королём, Эрендор должен был дождаться стандартного вопроса о причине визита. Сестра, надо отдать ей должное, на «новый дом» не повелась. — Ваше величество, не сочтите за грубость, но у меня всего один дом, и он находится именно здесь — в месте, где я родилась, — спокойно и уверенно ответствовала Диаспро. Я мысленно ликовала: так ему и надо! — О, принцесса, поверьте: на нашей планете к вам будут относиться с должным почтением. К тому же вы ведь станете невестой моего сына, — мне показалось, что я ослышалась. Ни о какой помолвке речи не шло. То есть вообще никогда. Да, Диаспро рассказывала, что Эрендор даже предлагал отцу оформить гражданство Эраклиона для его старшей дочери и по совместительству наследницы престола Айсиса, но о свадьбе с принцем договора не было! — Выслушай теперь меня, Эрендор, — папа включился в их диалог, ненавязчиво закрывая собой Диаспро. — Я прекрасно помню, что ты говорил о неком новом последнем условии, но выдавать свою дочь за твоего сына я не собираюсь! — твёрдо сказал Альмандин. — Это твоё последнее слово? — чересчур спокойно осведомился Эрендор. Отец, переглянувшись с мамой, уверенно кивнул, и тогда король Эраклиона продолжил: — Что ж, тогда сделка не состоится. Господа, — обратился он к своему сопровождению, — пойдёмте, нам здесь больше делать нечего. Прямо на наших глазах шанс на исцеление Диаспро всё ближе подходил к выходу. Скрипнув зубами, Альмандин остановил делегацию: — Хор-рошо, я согласен… — Замечательно, — тут же отозвался Эрендор, одним словом разрушив образ сурового короля. — … но я не потерплю принуждения по отношению к моей дочери. Если Диаспро не полюбит твоего сына, ты пересмотришь условия нашего договора, — чётко смотря в глаза Эрендора, заключил отец. — Ну что вы, как можно! — влез тот самый достопамятный своей противностью посол Эраклиона на Айсисе. — Разумеется, если дети не проникнутся друг к другу симпатией, мы не будем их заставлять! — даже я не верила ему ни на грамм, что уж говорить о прожжённых дипломатах. Слова посла и согласие Эрендора были насквозь фальшивыми. После этого Диаспро и меня отправили на прерванные ранее уроки, а взрослые продолжили обсуждать договор. — Диа, — позвала я сестру, — ты как? — она остановилась, и я сумела догнать её. — Не знаю, — честно призналась Диаспро, — я, безусловно, крайне удивлена случившемуся. Но, насколько я знаю, о принце Скае многие отзываются хорошо, и если для того, чтобы жить, мне нужно будет выйти за него, то я согласна даже на это. Диаспро уже давно скрылась за поворотом, а я всё смотрела ей вслед.***
Нередко девочки (разумеется, не все) в девять лет мечтают о прекрасном принце на белом коне, который спасёт их от злого дракона или от любой другой напасти, зависящей от фантазии данной конкретной девочки. У Диаспро такой принц был, причём даже с обязательным атрибутом, именуемым «конь белый, одна штука». За триста шестьдесят пять дней жизни на Эраклионе Диаспро каждый день связывалась с родителями и написала триста пятьдесят писем лично мне, каждое третье из которых посвящала описанию принца Ская и их совместного досуга. К слову, просто упоминался принц во всех письмах. Моя сестра была совершенно очарована наследником Эраклиона, и, кажется, это было взаимно. И вот сегодня, девятнадцатого марта, я прочитала в ежевечернем письме сестры, что завтра, на балу в честь девятилетия кронпринца Ская, будет официально объявлено о помолвке. Полгода назад Диаспро полностью излечилась — следовательно, пришла пора выполнять условия сделки. И вот странность: родителям никто не сообщал об этом заранее, хотя они, как крайне заинтересованные лица, обязаны присутствовать. Но приглашений нам не высылали. Видимо, настолько не хотят видеть нас всех. Или наоборот — слишком хотят, чтобы Диаспро считала их своей семьёй. Хуже всего было то, что правителям Эраклиона это частично удалось. В последнее время я стала замечать, что Диаспро с каждым днём всё больше доверяет королю Эрендору и королеве Самаре. Она отнюдь не забывала родных маму, папу и меня, исправно связывалась с Айсисом и обещала вернуться на всё лето. Но ей поведывали государственные тайны (которые Диаспро, конечно же, никому не раскрывала — просто упоминала сей факт), посвящали в управление Эраклионом — чужой страной! — и даже «подарили» город. Отныне Диаспро считалась главой Авеннира*. Принц Скай в это время активно восхищался красотой и умом юной принцессы, не уставая заверять, что ему очень повезло с будущей женой. Я пыталась предостеречь сестру, говорила том, что Эраклион в последнее время испытывает финансовые трудности и пытается получить деньги нашей планеты, что нельзя настолько верить политикам — даже если не обманут, то выгоду от тебя точно получат. Диаспро же казалось, что я просто не могу за неё порадоваться, а родители не воспринимали всерьёз слова семилетнего ребёнка, хотя в глубине души наверняка соглашались со мной. Собственное бессилие злило неимоверно: я снова не могла ничего сделать.***
Семь лет и два месяца. Ровно семь лет и два месяца я не видела Рейчел Аддингтон. Однако сейчас, в день объявления о помолвке моей сестры (куда мы всё же чуть ли не с боем прорвались), она стояла передо мной, заставляя застыть находившуюся в комнате волнующуюся Диаспро, которую я до этого пыталась успокоить. — Ты отдаляешься от сестры. Почему? — укоризненно спросила Рейчел, не сочтя нужным размениваться на приветствия. — Я пыталась с ней говорить! У нас были прекрасные отношения до её отъезда! — мне сразу вспомнились все наши весёлые совместные прогулки, скучные уроки, которые мог скрасить всего лишь один подбадривающий взгляд родного человека, самые секретные разговоры на свете и обмены многочисленными тайнами. — Я испробовала все аргументы! — Не все, — отстранённо заметила куратор, — ты могла смоделировать ситуацию из её альтернативного будущего и разобрать ошибки. — Как вы можете так говорить? — у меня даже голос сел, поэтому эту фразу я просто просипела. — Раз уж вы следили за мной, то наверняка прекрасно знаете, что я ничего не помню! Вы даже не рассказали о моём задании в этом мире! — О задании говорить ещё рано. Того, что я сказала раньше, вполне достаточно. А на счёт остального… Ты вспомнишь. Рейчел предпочла уйти по-английски, оставив меня с крутящимися на языке вопросами, которые задать было уже некому.***
Наблюдая с земли за балконом королевского дворца, где Эрендор делал важное для его сына — и всей планеты заодно — заявление, я испытывала настоящее дежавю. Уж слишком похожи были ситуации разницей в десять лет** и одну вселенную. И ровно на словах короля: «Её высочество Диаспро — кронпринцесса Айсиса, принцесса Эраклиона и наша будущая королева!» — мир вокруг меня покачнулся. Образы. Они заполняли мою голову до краёв. Рыжая девушка с голубыми глазами. Шесть фей. Три ведьмы. Феникс. Златовласый принц. Демон. Замёрзшее королевство. И она — моя сестра. Всегда разная: уверенная, напуганная, блистательная, разбитая и вновь собранная своей железной волей. Я вспомнила всё. Все события той, предыдущей, реальности. И глядя на искреннее счастье в глазах Диаспро, на её улыбку, на лица родителей, которые хоть и не были в восторге от сложившейся ситуации, но всё равно радовались за дочь, я решила, что не позволю просто так разрушить жизнь нашей семьи. Хранительница Огня Дракона? Пусть. Я сумею её занять чем-нибудь, помимо чужого принца. Непостоянный в своих желаниях жених? Брачный контракт найдёт на него управу. Мировое зло? Свою планету мы защитить и сами сумеем, не прибегая к помощи вездесущих альтруисток. Ибо я не собираюсь стоять в стороне.