До Кёнсу.»
Чанёль перечитывал письмо не один раз, не веря своим глазам. Он и сам хотел было написать письмо Кёнсу, но тот взял инициативу в свои руки. Бабочки в животе начали свой замысловатый танец, голова немного кружилась, а воображение уже рисовало картинки встречи с Кёнсу. Руки начали дрожать, а в самых кончиках пальцев ощущалось лёгкое покалывание. Пак выпроводил Кима за дверь, а сам улёгся на кровати. Сейчас не хотелось думать ни о чём кроме предстоящей встречи. Чанёль пойдёт. Обязательно пойдёт. Потому что ему кажется глупым упускать такой шанс сблизиться с Кёнсу. Он прикрыл глаза, размышляя что он ему скажет. Ветер нежно ласкал его лицо, и Пак не заметил как заснул.***
Идея встречи с принцем уже не казалась Кёнсу такой отличной и гениальной. Он ходил из стороны в сторону и глубоко дышал, пытаясь унять дрожь в теле. Ладони потели, а все мысли в голове превратились в кашу. Время уже приближалось к трём, а принца всё ещё не было видно. Кёнсу нервничал. — Да не мельтеши ты! — прикрикнул на него Минсок, которому уже надоели его метания. Ким Минсок был лучшим другом Кёнсу. — И сядь уже наконец! Сам сначала убеждал меня, что это, цитирую, «отличная, прекрасная и просто гениальная идея», а теперь мечешься, словно от этого зависит твоя жизнь. До послушно сел около друга. Он был в Столице вместе со своей семьёй и ускользнуть от надзора отчима было не так просто. Благо, на помощь пришёл Ифань. Бросив брату короткое «я прикрою», он занялся отвлекающим манёвром и Кёнсу смог спокойно улизнуть. Кёнсу соврал, если бы сказал, что он не боялся в тот момент. Он боялся. Боялся, что Пак не придёт. Сердце сжималось в маленький комок, стоило ему подумать об этом. Но стоило ему подумать о том, что Пак придёт, так его сердце начинало бешено стучать и грозило, что ещё немного и оно выпрыгнет из груди. Вот и сейчас его сердце беспокойно стучит в ожидании принца. Вдруг среди толпы появилась высокая фигура Чанёля. Он оглядывался по сторонам, явно ища кого-то. Заметив Кёнсу, он не спеша направился к нему, словно боясь. Тот застыл на месте, не находя в себе сил шевельнуться. — Я пожалуй пойду, — лукаво улыбнулся Минсок, оставляя друга один на один с принцем. — Потом расскажешь, как всё прошло, хорошо? Тот кивнул в ответ. Кёнсу встал и пошёл к Паку на встречу. Он пытался подавить в себе необъяснимый страх, который сковал его, и некое стеснение. На его щеках проступил лёгкий румянец, что очень позабавило Чанёля. Наконец они встали друг перед другом. Кёнсу смотрел на одежду принца, на его волосы, руки, но только не в его глаза. — Прошу меня извинить, я немного опоздал, — начал первым Пак. — Появились неотложные дела. — Ничего страшного! — До поднял на него свой взгляд и ещё пуще залился краской. — Я понимаю, вы же принц всё-таки. Разговор никак не шёл и Кёнсу уже начал думать, что зря он затеял это. Они простояли так уже несколько минут и ни одни из них не проронил ни слова. — Почему бы нам не прогуляться? — спросил Чанёль, которому явно уже надоела эта тишина между ними. — Я знаю немало интересных мест. Думаю, вам там понравится. До облегчённо выдохнул последовал за ним. Из-за их разницы в росте юноше приходилось идти как можно быстрее, чтобы не отстать от принца. Сам принц шагал медленнее обычного, чтобы Кёнсу не приходилось бежать. Поравнявшись с ним, последний наконец взглянул на него. Солнце очерчивало его профиль, отчего создавалась иллюзия, что вокруг Пака божественный нимб, который бывает только у самых чистых ангелов Рая. Яркие лучи солнца запутывались в его тёмных волосах, ласкали его кожу. Его глаза, в которых Кёнсу видел лишь всю печаль мира тогда на балу, сейчас светились, а на лице появилась едва заметная улыбка. Из мрачной и холодной статуи принц превратился мягкого и тёплого человека. Чанёлю показалось, что он находится в Раю. Его переполняли самые нежные и самые приятные чувства и ощущения, которые только есть. От них участилось дыхание, а колени подкосились. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на всём белом свете. Пак шёл рядом с До и радовался, словно маленький ребёнок. Сердце быстро билось, грозясь сломать его рёбра, выбраться наружу и прыгнуть в руки юноши, что гулял с его хозяином. Бабочки закружились в танце, ударяясь о внутренние стенки его живота. Чанёля волной накрыла эйфория.***
— Так куда мы направляемся? — спросил Кёнсу спустя минут сорок, когда они отправились в путь. — На краю Столицы течёт небольшая река. Если прийти туда вечером, то там открывается красивый вид на закат, — Чанёль взглянул на небо, укутанное в одеяло из мягких облаков. — Сегодня я хочу сводить вас туда. Если мы продолжим идти в таком же темпе, то успеем прийти перед закатом. — В Столице правда течёт река? — удивился До. — А я и не знал. Я уже много мест обходил в Столице со своим другом. А вы там уже бывали? — Да. Я был там и со своими друзьями, сам и с…с мамой, — он поник. Но в ту же минуту он оживился, словно отогнал от себя мрачные мысли. — Могу с уверенностью сказать, что вам понравится. — Не загадывайте, Ваше Величество, — рассмеялся юноша. — Ведь не исключено, что мне может и не понравиться. Я не особый любитель закатов. Мне больше по душе рассветы. — Называй меня просто Чанёль. Мы же не на официальном приёме, — Пак повернулся к нему лицом и широко улыбнулся. — И к тому же, мы ведь друзья. А где ты видел друзей, которые обращаются друг к другу на «вы»? — сердце Кёнсу пропустило удар от этой улыбки. — Мы вернёмся в столицу только ночью. Тебя не будут искать? — Нет. Я сказал, что останусь у друга, — он прикрыл улыбку ладошкой. — А мы скоро придём? — Нам осталось ещё немного. Они остановились на крутом берегу реки. Кёнсу застыл на месте, смотря на горизонт, на котором разгорался закат. Солнце, медленно опускающееся, окрашивало облака и небо в алые и оранжевые тона. Облака, больше похожие на дольки спелого апельсина, тянулись вдоль горизонта настолько низко, что казалось, будто они хотят зацепиться за него и не отпускать. На водной глади реки, окрашенной в красный, отражалось закатное солнце, отчего вода словно загоралась и пылала. — Безумно красиво, — прошептал он, не находя в себе сил, чтобы сказать что-то более красноречивое. — Я знаю, — также тихо ответил Чанёль, не отрывая взгляда от этого зрелища.***
Они вернулись уже глубокой ночью. Попрощавшись и пообещав друг другу, что встретятся вновь в следующий четверг, они разошлись. Кёнсу направился к Минсоку, а Чанёль пошёл к Чунмёну. Ночью город, который и днём был для него большим, стал ещё больше. Он почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Его шаги раздавались гулким эхом. Кёнсу стало страшно. Сглотнув вставший в горле ком, он, стараясь не оборачиваться, зашагал по узкой улочке к дому Минсока. Он вздрагивал от каждого шороха и редко озирался по сторонам. Наконец показался дом Минсока. В некоторых окнах приветственно горел свет, отчего Кёнсу с облегчением выдохнул. Из дома, навстречу другу, выбежал Минсок. — Ну как всё прошло? — первым делом спросил Ким. — Погоди, — До опёрся о плечо друга. — Расскажу всё только после того, как ты меня покормишь, — они направились вместе в дом.***
С того четверга их встречи вошли у обоих в привычку. Чанёль показал Кёнсу уже все места, в которых бывал сам, и теперь они просто прогуливались по длинным улицам Столицы. Каждый из них с нетерпением ждал четверга. Бабочки в животе Чанёля каждую их встречу кружились в нём, изредка ударяясь об его внутренние стенки, а его сердце всегда быстро-быстро стучало, когда рядом был Кёнсу. Принц чувствовал себя на пике блаженства, испытывая новые чувства и эмоции. Это казалось ему таким необычным, словно он во сне. Но он заметил одно странное чувство, которое преследовало его, даже если Кёнсу не было рядом. — Чондэ, на что похожа любовь? — спросил Чанёль после очередной прогулки с Кёнсу. Чондэ от этого вопроса впал в ступор. Он то сводил свои брови к переносице, то разводил их, пытаясь осознать что только что у него спросил его друг. Наконец, осознав вопрос, он ответил. — Любовь похожа на…на… — он замялся, стараясь подобрать более понятные слова и ассоциации. — Она похожа на бабочку. Сожмёшь слишком сильно — раздавишь. Отпустишь — и она улетит. Ещё она похожа на весенний вечер в поле цветов. А что? — Кажется, я влюбился, — ответил тот и на его лице появилась едва заметная улыбка. — Влюбился в Кёнсу. Ким удивлённо посмотрел на друга, не веря своим глазам. Пак улыбался. Через некоторое время он очнулся. — Это же здорово! — воскликнул он. — И на что похоже это чувство? — На что-то такое лёгкое и воздушное, — Пак задумался. — Ещё это чувство похоже на облако. Оно такое же мягкое. Ещё похоже на яблочный пирог. Знаешь, такой вкусный и пышный, с лёгкой кислинкой и не приторный. Чондэ засмеялся от вида задумавшегося друга, на что получил подушкой в лицо. Но от этого он только пуще рассмеялся. — Прекрати смеяться, — потребовал Чанёль, отворачиваясь от друга. — Не могу ничего с собой поделать, — произнёс тот, смахивая скопившиеся в глазах слезинки от смеха. — Просто так непривычно видеть тебя таким. — Каким? — поинтересовался принц, выгибая бровь. — Таким эмоциональным, — Ким взъерошил свои светлые волосы. — Я же тебя таким видел десять лет назад. А сейчас ты тут улыбаешься, спрашиваешь, на что похожа любовь. Это очень непривычно. — Тогда прошу меня извинить, — засмеялся Пак.