***
Так пролетело время почти до сентября. Домовики привыкли к тому, что питание каждого преподавателя, а в дальнейшем и студента, должно быть согласовано с целительницей, потому что пила у мадам Помфри страшная, а еще ведь клизма есть… Связываться со школьной целительницей никто не хотел, даже всесильный Дамблдор. Профессорам иногда казалось, что всесильный Дамблдор побаивается целительницу. Счастливая Минерва МакГонагалл, которой маггловские целители объяснили, что еще не поздно и она может иметь детей, вернулась и приступила к работе, только Дамблдора это почему-то не обрадовало. Я прошлась по всем коридорам и лестницам, сильно, много и обильно поругалась и с директором, и с деканами, но теперь школьники жили по двое в комнате вне зависимости от факультета, и к каждой спальне был прикреплен свой домовик, который нес ответственность за детей — от чистоты в комнате до болезней. В случае любых недомоганий у детей домовик был обязан немедленно докладывать своему декану и мне. Попытавшемуся вмешаться Альбусу была обещана клизма со скипидаром, поэтому он быстро увял и сбежал. А я все чаще возвращалась мыслями к доченьке, когда меня никто не видел. Здесь-то у меня детей уже точно не будет… В отпуск уйти я не успела, да и не хотелось особо, честно говоря, что мне там одной делать в пустой квартире? Гуляла по Лондону с Гиппократом, пыталась отвлечься и прекратить воевать. Получилось ли это у меня, нет ли — не знаю. Будущее покажет, наверное. Или не покажет. Завтра уже первое сентября, прибудет поезд, полный детей, значит, нужен план медосмотра. Очень мне понравился половник, которым зелья наливают. Тяжелый, крепкий — хороший аргумент. С этим аргументом ознакомились все домовики хотя бы по разу. Альбус после знакомства с половником попытался было меня уволить, да не срослось у него — попечительский совет встал за меня горой и сильно заинтересовался, почему директору не нравится, когда о детях заботятся. Теперь у Альбуса много разнообразных проблем и на школу времени не хватает, что немного огорчает Минерву, смотрящую на него как-то странно. От взгляда декана Гриффиндора у Дамблдора немедленно появляются срочные дела. Вот уже и вечер… Сижу на парапете Астрономической башни и курю папиросу за папиросой, глядя за горизонт. Эх, война, когда же ты отпустишь меня…И самому никогда не отказывать им в совете и помощи
13 октября 2021 г. в 20:24
Утром дрожащую Минерву переправили в маггловскую больницу. Декан Гриффиндора нервничала так, что кушетка ходила ходуном, на что анестезиолог только улыбнулся, протягивая ей стаканчик:
— Выпейте и успокойтесь, все будет хорошо. Это рутинная операция, которая просто не может пойти не так.
Минерва послушно выпила и, возвращая стаканчик, слабо улыбнулась.
— Поппи, вы ведь не оставите меня? — еще дрожащим голосом спросила МакГонагалл.
— Ну что вы, Минерва, конечно же нет, — ответила ей я и погладила по голове так, как успокаивала девочек еще там…
Ах, война, война… Скольких ты искалечила, проклятая. Я уже столько здесь, в этом времени и в этом мире, который так похож и непохож на наш, а кажется, что я все еще там. Вот выброшу папиросу — и снова вагоны, пропитанные потом, гноем и болью, операционная с ее неверным светом и тяжелый труд с утра до ночи. Учеба девочек, пришедших добровольцами, по старым конспектам… Эх…
Минерве дали наркоз и увезли в операционную. Пора мыться и одеваться. Как все изменилось-то — теплая вода, специальная удобная одежда, перчатки одноразовые, инструментарий… Боже, я бы там душу дьяволу продала за такой инструментарий. Лезвия, крючочки, пинцетики… Чудо-то какое!
И началось… Я здесь лишняя, но мне разрешили стоять и смотреть. Бригада работает слаженно, нет ни криков, ни матерной ругани, свет прекрасный… Ох, Минерва, до чего же ты себя довела. А вот это интересно, шов какой красивый, я это хочу уметь! Операция закончилась очень быстро, пациентка дышит нормально, скоро проснется в реанимации, дам ей зелья — и все заживет, как на кошке. Непрошенная улыбка трогает мои губы под маской. Хорошо, что не видно, коллеги не поняли бы. Горячо поблагодарить бригаду, размыться и бегом в реанимацию, где спит сном ангела всегда суровая большая девочка. Вот это зелье накапать прямо сквозь повязку, не забыв наложить чары, а вот этим смачиваем вокруг. Вот, проснулась, моя девочка. Глазки бессмысленные, как и должно быть после наркоза, анестезиолог зашел, посмотрел, молча показал большой палец и ушел. А я ей вот это зелье спою и еще вот это. Они гадостные, но эффективные. Вкусным лекарство быть не должно, тут мальчишка Снейп прав, а то будут с удовольствием болеть, дети же.
Ну, Минерва пока поспит, а мне надо обратно.
— Отдохните, Минерва, все прошло хорошо, я попозже вас навещу, и тогда поговорим, хорошо?
— Спасибо, Поппи, большое спасибо!
— Вот только плакать не надо, все будет хорошо.
Погладила ее, девочка расслабилась и уснула. Вот и умница. Для меня все пациенты девочки и мальчики, даже старики. Как-то так за войну привыкла. И маленькие, и большие — они мои. Часто беспомощные, потерявшие все, даже смысл жизни, и им тоже нужна ласка. Все война проклятая.
Перенесясь в Хогвартс, поймала этого мальчишку, с татуировкой который. Он, конечно, сопротивлялся, но со мной не посопротивляешься. У меня и генерал делал то, что я скажу. Да… Ну давай, посмотрим, что у тебя тут… Хм… Ладно, иди пока.
Метка Северуса не давала мне покоя, интуиция прямо зудела — вырезать эту гадость. Гиппократ говорит, что магическая медицина бессильна, но там, где бессильна магическая медицина, должна быть эффективной военно-полевая. Мне так кажется, а интуиция меня еще ни разу не подводила. Ни когда бомбили эшелон, ни с тем пацаном, оказавшимся сыном самого Берии…
Хорошо, что выяснилось это значительно позже операции, руку ему спасли, да и сам он побит был сильно. Как его вынесло в сорок втором к нашему эшелону — одному Богу известно, да… Разведка — это не только бинокль и «язык», она и глубинной бывает, когда вокруг никого из своих. Рассказывал под эфиром, конечно. У нас тогда эфир был, недолго, но ему хватило. Хотя потом со всей бригады подписку и взяли, но есть что вспомнить. Так бы и не подумала, что у парня отец — страшный нарком, ну да сын за отца не в ответе.
Сижу я, задумалась, и тут пришла мне в голову мысль — бриллиантовый зеленый, которого я здесь и не видела. Отличный же дезинфектор и для инструментов, и для ран. Спросила Гиппократа — большие круглые глаза. Надо его нам… Так, как он там создается… Значит, каталитическая конденсация диэтиланилина с бензальдегидом; образующийся при этом 4,4’-бис-диэтиламинотрифенилметан окисляют на катализаторе. А что у нас из катализаторов под рукой? Оксид марганца или триоксид хрома мы тут вряд ли найдем, а вот диоксид свинца — вполне. Отлично. Полученное таким образом карбинольное основание дегидратируется нагреванием и при нейтрализации щавелевой кислотой образует искомое. А кто у нас это может произвести? Зельевар! А кто у нас зельевар? Снейп! Значит, надо уговорить Северуса.
Северус уговорился неожиданно быстро, на мой взгляд, ему самому интересно. А мне интересно вырезать эту чертову метку.
Гиппократу идея очень понравилась, решили сделать из этого действа урок, как в институте. В зале оперируют, на галерее жадно смотрящие студенты — так и тут. Собрали коллектив целителей, кто не дежурит, прочитала им пару-тройку лекций, начиная с нормальной анатомии и физиологии, заканчивая хирургией как таковой. Подчеркнула необходимость думать об анестезии и сокращении периода послеоперационного восстановления. Как у нас было: подлатали — на фронт, подлечился — воевать…
— Ну, здравствуйте, уважаемые коллеги. Прошу рассаживаться, начнем.
…В военно-полевых условиях обезболивание при травматических и термических повреждениях и во время хирургических операций имеет свои особенности. Применяются преимущественно простые, доступные и достаточно эффективные методы. Обезболивание в порядке профилактики и помощи при шоке и в целях подготовки к предстоящей эвакуации раненого некоторые авторы обоснованно называют «транспортным обезболиванием» по аналогии с «транспортной иммобилизацией. Такое обезболивание должно предшествовать наложению транспортных шин. Важно помнить, что заклинания транспортировки не обеспечивают нужной фиксации поврежденного органа или конечности, поэтому рекомендовано фиксировать физически — шиной и заклинанием «ферула». Это понятно? Хорошо, перейдем к хирургии и конкретному примеру. Конкретный пример скоро придет, зовется он профессором Снейпом. Вижу ваши улыбки и потирание псевдоподий. Запомните на всю жизнь, кем бы ни был пациент — он пациент, а вы — целитель. И Пожирателя, и маму с папой вы будете лечить одинаково, потому что вы — целители, а не мясники подзаборные. Запомнили?
Итак, перейдем к пациенту, когда он придет. Гангрена — это некроз тканей организма из-за отсутствия кровотока или бактериальной инфекции. Гангрена чаще всего затрагивает конечности, в том числе пальцы, стопы или полностью конечность, но также может развиться в мышцах и внутренних органах. Наблюдаемая картина на руке пациента может быть сочтена начальными стадиями сухой гангрены. Лечение гангрены включает в себя хирургическое иссечение некротизированных тканей, антибиотикотерапию и другие методы. Прогноз на выздоровление лучше, если гангрена выявляется на ранних стадиях и быстро начато лечение. Дифференциацию вполне можно провести опросом. Уважаемый профессор утвердительно ответил на вопросы: «ощущались ли в районе аномалии сильные боли, а в последующем ощущение онемения?», «становилась ли рука отечной, опухшей?» и «менялся ли цвет аномалии?». Все это вполне вписывается в клиническую картину сухой гангрены, которая и является худшим из возможных вариантов. Важно помнить, что когда диагнозов несколько и дифференциация невозможна, то мы предполагаем худший из возможных. Это понятно? Хорошо.
Перед проведением операции иссечения нам следует профессора усыпить. Во-первых, для блокирования боли, а во-вторых, для блокирования комментариев, хотя хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается. Почему мы решили усыпить профессора, понимают все, но даже в случае с более спокойными пациентами я предпочитаю полный наркоз, что в условиях войны неосуществимо, потому в боевых условиях мы склоняемся, когда есть такая возможность, к блокадам. Следует помнить, что производить новокаиновые блокады через мацерированную или инфицированную кожу не следует, так как можно занести микроорганизмы в глубжележащие ткани. В таких случаях иглу проводят сбоку, через здоровую кожу…
Блокада… совсем недавно она означала только блокирование проведения болевых импульсов, но в сорок первом приобрела совсем другое значение — страшный голод, холод, отрезанный город… По щеке покатилась слезинка, которую я быстро стерла плечом, надеясь, что никто не видел.
Что мы только что говорили об обезболивании в военно-полевых условиях? Правильно, молодцы. Итак, операционный стол, операционной поле и всякие разности. Подходим поближе.
Все было готово, я показала каждый инструмент, объяснила, для чего он предназначен, как на экзамене в первом меде, который ЛМИ. Как и было сказано, Северуса необходимо усыпить, чтобы его ядовитые комментарии не мешали ходу операции, а то знаю я таких, они под анестезией что только не говорят. Определяли начало действия наркоза — пока «за родину, за Сталина» — рано, а вот как пошел простой и незамысловатый мат — можно работать.
Жду пациента, пациента нет, я медленно зверею. Уже хотела попросить эльфа, как прибегает. Глаза большие, круглые, рот раззявлен, на лице — общее охренение. Оказывается, часть синтезируемой зеленки попала ему на руку. Казалось бы, чего так паниковать, она даже смывается, хоть и не сразу, но оказалось, что его метка среагировала с бриллиантовым зеленым, испустив вонючий дымок и исчезнув.
Дальнейшее обследование целителями Мунго показало, что да, пропала. Очень странно и очень необычно. А вот показательную операцию на сегодня это происшествие мне отменило, что радовать, конечно, не могло… Гиппократ понял мое состояние и утешил меня тем, что Северус — не последний. Это меня порадовало. Много материала для исследований — это хорошо. Кажется, я кого-то напугала. Ну хоть этот мальчишка избавился, и то хорошо. Правда, по-моему, Альбусу это не сильно понравилось, интересно, почему?
Дальнейшее показало, что меченные за эту возможность схватились всеми конечностями, включая неучтенные. Даже очередь выстроилась. Очень хорошо, просто очень. Буквально за месяц мы избавили всех желавших и не желавших, среди которых было множество сидельцев Азкабана, от этой метки. Сидельцы, конечно, возмущались и что только ни говорили, но кто их спрашивает? Посадили — сиди тихо, как говорил товарищ Берия, чтоб ему котел погорячее подобрали.