Подкидыши

      Мастер не любил белый цвет. Ранних визитёров. Глупые шутки. Сюрпризы — в любом виде. А тут всё сложилось в до отвращения полную картину. На рассвете выходного дня в дверь позвонили. Шутник сбежал, оставив на пороге белую корзину с неизвестным содержимым, скрытым неопрятными одеялами. Кроме того, от корзины исходил запах канализационного коллектора. Открывать её руками было неприятно, и Ороку Саки, потянувшись в прихожую, снял с крючка длинный обувной рожок. Подцепив им край одеяльца, поднял. И отпрянул с брезгливым изумлением.       Первое, что он увидел — глаза. Непропорционально большие и ярко-ярко голубые. Затем — зелёную кожу свернувшегося калачиком существа. Оно лежало в корзинке, подоткнув под голову засаленного красного дракончика, и обнимало его трёхпалыми руками. Улыбалось почти беззубым ртом. Издало писк и неожиданно принялось что-то оживлённо рассказывать совершено нечленораздельным набором звуков. Но при этом с весьма яркой эмоциональной окраской.       Последнее, что планировал мастер восточных единоборств по прозвищу «Шреддер» совершить в этот день — стать отцом. Тем более, приёмным. Тем более, монстру. Мужчина понял, что соседские уши вот-вот прильнут ко всем щелям, как, впрочем, и любопытные глаза. Поэтому подцепил край корзины всё тем же рожком и легко втащил его в квартиру. Предусмотрительно запер дверь и снова взглянул на существо.       Ороку Саки не боялся. Будучи выдающимся мастером, он совершенно точно почувствовал светлую, безобидную энергию брошенного под его дверью существа. Более того — его неспособность нападать и причинять вред. Главным вопросом оставалось: кто и зачем оставил маленькое чудовище? В случайности Ороку Саки не верил. Можно было предположить шутку кого-то из учеников, но никто из них не был способен на такой глупый, безответственный розыгрыш. Рассматривая безостановочно гукающего, плямающего, пищащего и всячески общающегося странного ребёнка, японец понимал, что подкидыш беспомощен. Голоден. И, кажется, в придачу описался. Чтобы решать проблемы, следовало признаться себе в их наличии. Взять опеку над странным существом. Возможно, Вселенная прислала ему нового ученика, если только он (ученик) обладал близким к человеческому сознанием. А это ещё требовалось установить.       Шреддер никогда не возился с детьми. Больше того, за всю жизнь он держал на руках единственного ребёнка — свою дочь Караи. Но это было, во-первых, очень давно. А, во-вторых, может… может, позвонить дочери и попросить её приехать? Всё-таки девушке проще справиться с младенцем, должны же быть у неё какие-то врождённые инстинкты? Но эту мысль Ороку Саки решительно отмёл. Он поругался с дочерью и использовать для примирения такой нестандартный повод не собирался.       Перво-наперво ребёнка требовалось отмыть. После — накормить. А уже дальше разбираться, был ли это в действительности дар Вселенной или внезапная головная боль. Пока японец размышлял, ребёнок благополучно попытался выбраться из корзины. Не сумел, но под тяжестью его веса корзина опрокинулась. Монстрик звонко шлёпнулся на плиточный пол. Шреддер замер: сейчас разразится плачем. Не тут-то было. Черепаха (ребёнок оказался именно чудовищной по размеру черепахой с совершенно человеческими повадками), озабоченно посмотрела на свои ушибленные ладошки, потом подхватила дракончика и как ни в чём не бывало поползла по коридору. Ороку Саки посторонился, пропуская малыша, а сам подхватил корзину. Одеяла безжалостно скомкал, стремительно вышел на площадку — мусор требовалось выбросить, пока вся квартира не наполнилась резким запахом. Вернувшись, мастер последовал в комнату за маленьким чудовищем.       Монстр был занят. Он сидел на полу посреди комнаты и сосредоточенно грыз нунчаки мастера.       — Это несъедобно, — Шреддер аккуратно выудил из рук черепахи оружие. Держа двумя пальцами, оглядел обслюнявленную деревянную рукоять со следами малочисленных, но крепких зубов. Ребёнок остался сидеть на полу, снизу вверх с любопытством наблюдая. Увидел, куда японец отнес погрызенные нунчаки, и пополз следом. Саки ребёнка поймал и удержал. — Нет, трогать оружие нельзя. И потом, тебя необходимо выкупать. Равно как и твоего дракона.       Мгновение монстрик смотрел на мужчину. И у Шреддер не осталось сомнений. Он всё понимал. По крайней мере, слово «выкупать», потому что неожиданно принялся извиваться в руках японца и поднял ультразвуковой визг. Мастер, морщась, понёс существо в ванную. Только с удивлением наблюдал, как черепаха пытается ухватиться руками за всё, что попадается на пути, визжа уже то ли от недовольства, то ли просто ради развлечения.       Опустив ребёнка на пол в ванной комнате и предусмотрительно закрыв дверь, Шреддер открыл кран, набирая достаточно воды. Засмотрелся на струю, размышляя, кто и зачем мог подкинуть ему такой подарок. И не сразу понял, что ребёнок подозрительно затих. Обернувшись, мастер удивлённо уставился на черепаху. Тот умудрился, сидя на полу под тумбой у раковины, открыть дверцу, выпотрошить аптечку. И теперь сосредоточенно набивал рот ватой… Ороку Саки поднял черепашонка за основание панциря. Рот от ваты очистил. Монстрика посадил в ванну. Аптечку собрал. Шкаф закрыл. И получил в лицо насквозь промокшего красного дракона. Заливаясь смехом, маленькое чудовище сначала топило игрушку, потом вышвырнуло её за ненадобностью и принялось сгребать бутылки с косметикой с края ванны.       — Так нельзя себя вести, — строго проговорил Шреддер, вылавливая плавающие вокруг черепахи банки. Малыш посмотрел на него. Осмысленно и серьёзно. А потом, неожиданно захохотав, принялся так шлепать руками по воде, что мастер через минуту был мокрый до нитки. Прикрыв глаза, Шреддер проговорил, чтобы поддержать себя, — воспитание детей — великая ответственность и тяжкое бремя.       Вместо ответа черепашонок, довольно смеясь, с размаху опрокинулся на спину, поднимая вокруг себя тучи брызг…       Навыков мастера было достаточно для того, чтобы приготовить кашу и поставить её перед гостем. Но вот заставить ребёнка это съесть не получилось. Шреддер попробовал кормить его с ложечки. Не вышло. Черепаха крутила головой, крепко сомкнув губы, норовила свалиться со стула. В общем, всячески выражала нежелание есть. Японец предположил, что, возможно, монстрику нужна не детская еда, а что-то, чем питаются черепахи. Предложил салатные листья. Ребёнку они пришлись по душе: с упоением маленький шалун изорвал их в клочья, разбрасывая вокруг. Ороку Саки не сдался. Предложил стакан подогретого молока. Молоко было немедленно вылито на пол. Со свойственным ему спокойствием Шреддер взглянул на пол. Не страшно, уборка молочного салата, который образовался после экспериментов — после еды. Судя по поведению монстрика, в его возрасте такое поведение является нормой.       Для себя мастер достал из холодильника роллы, но ещё не успел к ним притронуться. Перевёл строгий взгляд на малыша: тот вожделенно смотрел на тарелку Шреддера, игнорируя приготовленную специально для него овсянку. Японец прищурился. Может быть, существо любит японскую кухню? И он переложил пару роллов на чистую тарелку, придвинул малышу. Тот наклонился и губами схватил угощение. Сосредоточенно жевал, набив полный рот. А потом неожиданно остановился. Странно посмотрел на мастера. Открыл рот и всё пережёванное выплюнул обратно в тарелку. Ороку Саки отодвинул свои роллы в сторону — аппетит пропал.       Ребёнок оказался неспокоен и неусидчив, но обладал на редкость добродушным, неплаксивым характером. Не плакал, даже когда опрокинул на себя узкий книжный стеллаж (Шреддер не на шутку перепугался, решив, что ребёнка зашибла полка). Но нет. Монстрик выбрался из-под неё и с энтузиазмом принялся расшвыривать книги вокруг себя. Вообще энергии Ян в нём было куда больше, только то ли от отсутствия надлежащего воспитания, то ли по другой причине она носила почти разрушительный характер. Собирая в коридоре всё, что осталось от вазы удивительной красоты, Ороку Саки уверился в этом окончательно.       Наконец, даже его терпению наступил предел. Ухватив ребёнка и усадив его на собственную кровать, Шреддер опустился на пол напротив.       — Тебе необходимо говорить, чтобы тебя понимали окружающие. Как тебе зовут?       Огромные голубые глаза смотрели на него открыто и доверчиво. А ещё — почти беззубая улыбка от уха до уха.       — Твое имя. Должно же быть у тебя имя? Кличка? — мастер старался не думать о том, что черепаха, пусть и огромная, всего лишь черепаха. Почему-то от этой мысли становилось грустно. Не могло же настолько необычное существо оказаться на поверку всего лишь уродливой шуткой природы? И мастер упорствовал. — Как тебя зовут?       — Ма-ка-ла-жа-ла, — очередной набор звуков.       — Действительно, лажа, — вдохнул Шреддер. — И что мне из этого выбрать? Мака, лака? Нет, даже если ты останешься в качестве домашнего питомца, я не могу называть тебя так глупо.       — Ма-ма-ма-ма! — ребёнок, ухватив себя пальчиками за ступни, принялся кататься по кровати на панцире.       — Нелепая затея — пытаться с тобой поговорить. Может быть, почитать тебе сказки?       На слове «сказки» монстрик перестал крутиться. Перевернулся на пластрон и подполз к краю кровати с крайне заинтересованной мордашкой. Мастер тут же пожалел о сказанном, потому что ни одной истории в памяти не осталось — слишком давно Караи была маленькой девочкой и любила слушать сказки. Хотя, кажется, одна все-таки припоминалась.       — Жил-был на свете гордый крестьянин. Однажды он возвращался со своего рисового поля. От деревни его отделяла река, через которую был перекинут узкий-узкий мост. Крестьянин ступил на мост и, когда оказался на середине, на другой его стороне возник самурай. Обычай требовал, чтобы крестьянин возвратился, уступая дорогу самураю. Но гордость победила мудрость, и самураю пришлось подождать, пока крестьянин перейдёт мост. Уже проходя мимо воина, крестьянин услышал свистящий звук, издаваемый вынутой из ножен сталью. Но он не поднял глаз, а в какой-то момент почувствовал прикосновение холодного металла к своему затылку. Затаив дыхание, крестьянин шёл дальше. И, наконец, отойдя далеко от моста, решил обернуться, думая, что оказался в безопасности. Он повернул голову, чтобы увидеть самурая, и…       Шреддер вдруг понял, что это вряд ли — детская сказка. Но монстрик неожиданно требовательно запищал, заколотив по покрывалу ножками. Пришлось выкручиваться.       — И увидел самурая. Они обнялись и жили долго и счастливо, конец! — подумав, что получился весьма двусмысленный финал, Ороку Саки прибавил, — каждый в своем доме. Да. Все так и было.       Монстрик смотрел внимательно. Кажется, он всё прекрасно понимал. Потому что неожиданно пополз с кровати на пол. Добрался до журнального столика, низкого и устойчивого. Опираясь о него, поднялся с четверенек, схватил телевизионный пульт. И принялся им размахивать. Неожиданно мастер понял, что сейчас маленькое чудовище играет, изображая самурая с мечом. Неужели?.. Неужели он оказался прав, и сегодня небо привело к нему такого странного и удивительного ученика?       Оказалось, что играть в самураев черепашонку настолько понравилось, что не составило труда занять его играми на весь оставшийся день. Проведя несколько сражений (пультами, подушками и прочим подручным оружием), захватив пару деревень (кухню и коридор), монстрик измотал мастера окончательно. Однако последний больше не сомневался в его понятливости и сообразительности.       На ужин Шреддер заказал пиццу и пончики и не прогадал — монстрик уплетал их за обе щеки. У него даже мысли не возникло швыряться едой. Уснул черепашонок тут же, за обеденным столом, с надкусанным пончиком во рту. Глядя на перепачканную сахарной пудрой мордашку существа, мастер едва заметно улыбнулся. Как бы сказали его юные ученики, милота. Осторожно, чтобы не разбудить, поднял черепашонка на руки и перенёс в спальню, на эту ночь отдав ему свою кровать. Красного плюшевого дракона положил рядом — вдруг ребёнок захочет обнять игрушку во сне. Сам устроился прямо на плотном ковре на полу. И уже засыпая, подумал, что, возможно, из странного гостя удастся вырастить настоящего воина, раз уж игры в самураев нравятся ему куда больше прочих.       Просыпался мастер всегда очень рано, до восхода солнца. Он ещё не успел увидеть, но почувствовал, что остался в квартире один. Кинув взгляд на кровать, увидел красного дракона, сидевшего на листе бумаги. Быстро развернув записку, Шреддер прочитал размашистое: «Спасибо!» Обернувшись, заметил приоткрытое окно. Вот так. Таинственный родитель забрал своё чадо, не потрудившись даже представиться мастеру. Безответственно. Некрасиво. Подойдя, Ороку Саки захлопнул створку. И обернулся. Взгляд его, обратившийся в прошлое, остановился на драконе. Такая игрушка понравилась бы маленькой Караи. И, может быть, повзрослевшей тоже. Усмехнувшись, мастер направился к телефону.       — Здравствуй, дочь. У меня для тебя есть подарок…