Дело № "Личная жизнь"

Когда Павлик вернулся со смены, Стёпа был рад. В добавок ко всему, Гранин заявился в квартиру с двумя огромными пакетами из супермаркета. — Паш, я же сегодня был в магазине. Ну, пока был выходной и все дела. Даже СМС-ку прислал, что всё купил. — Да? — Гранин невинно хлопает глазками и лезет в карман за телефоном. И правда… СМС-ка… Парень продолжал тупо пялиться в экран телефона, не зная, что сказать в своё оправдание. — Да ладно, не переживай. Съездишь завтра к родителям, я отвезёшь им продуктов, завтра же суббота. — А, ну, хорошо. Неплохая идея. Павел расслабился и, наконец, додумался снять с себя куртку. Только тогда Стёпа заметил между двумя пакетами ещё один, но поменьше. — Давай отнесу на кухню, — он хотел было взять все три пакета, но вдруг, Гранин метнулся раненой змеей и выхватил, а точнее вырвал, у него из рук тот самый маленький пакет. — Эти неси, а этот не надо! За мной не ходи! — с этими словами Павел ускакал в кабинет так быстро, что аж ветер поднялся. Тут же послышался хлопок двери, и капитана, как и не было. Стёпа, так и оставшись в коридоре с пакетами в руках, молча офигевал от происходящего. Такое было впервые. Пожав плечами, Данилов направился на кухню, чтобы выгрузить продукты. Вот только дурные мысли юркой змеей пролезли в его голову. Не то, чтобы он сомневался в Павле, нет. Встречаться с капитаном ФЭС и изменять ему — просто самоубийство. Тогда в чём же дело? Может, Павлик какой-то подарок прикупил? Но зачем? День рождения у Степана ещё не скоро, годовщина их отношений — тоже, Новый год давно прошёл, а что же ещё может быть? Капитан не знал. Тогда почему же Гранин так удрал? В голову бывалого оперативника сразу пришли мысли о чём-то незаконном. Может, Паша связался с наркодилерами, которые фигурировали в последнем деле? Так нет же, помнится, они всех переловили и отправили на зону. Незаконная торговля оружием? Контрабанда? Сутенерство? Преступная группировка? Мафия? Что может быть еще? Капитан не знал. От полетов в своих мыслях действия Стёпы стали немного смазанными, необдуманными. Бутылка его любимого персикового йогурта проскальзывает мимо полки и с грохотом падает на пол. Пластик трескается, и половина йогурта достается коту, которого у них в квартире нет. — Опа… — приходит в себя капитан, — твою ж…! Выругаться не позволяет только совесть. Наскоро вытерев пол и выкинув бутылку, Данилов решил не мучить себя вопросами, а пойти все расспросить у Гранина. Он быстро моет руки, вытирает их и направляется в кабинет, дабы либо застукать Павла с поличным, либо… А что, либо? Капитан не знал. К счастью, дверь в комнату не заперта, Степан легко открывает ее и… замирает на пороге. За их общим рабочим столом сидел Гранин и восторженно рассматривал цветную ручку. Данилов, для верности, поморгал, но нет — ему не показалось, Паша действительно сидел. и. рассматривал. ручку. Яркую ручку. С кошачьей лапкой на колпачке. Что, простите? А на столе разбросана куча всякой мелочи: похожая ручка с единорогом, пушистая ручка с кроличьими ушами, несколько блокнотов, несколько записных (блестящих!) книжек, цветные терки, карандаши с рисунками. Отдельной стопочкой были собраны закладки самых разных форм, цветов и размеров — от пластиковых неоновых, до металлических. Рядом с закладками лежали линейки — тоже цветные, но рисунка на них Степа рассмотреть не мог. Еще правее лежала бумага для заметок всех цветов радуги в пачках. Все они были запечатаны, разных размеров, но сложены аккуратно в виде башенки. Далее шли обычные маркеры и текстовыделители ядовитых цветов и еще что-то, чего капитан не мог рассмотреть. Он молча продолжал глазеть на своего Пашку, который перебирал всю эту многочисленную канцелярию с мило улыбался. Вскоре, в ход пошли тетрадочки. Их молодой человек достал из нижнего ящика, где угадывалось двойное дно. Так вот, где он все это время хранил «контрабанду». Рядом остался стоять тот самый маленький пакет, который Гранин, под страхом смерти, вырвал у Стёпы. Скоро руки дошли и до него — Паша достал оттуда еще один блокнот, еще одну пушистую ручку (на этот раз, с лисьими ушами), а так же несколько мотков декоративного скотча. «Глаза этого милахи горят во тьме» — так подумалось Степе. Он спокойно оперся на дверной косяк, сложив руки на груди и умиротворенно наблюдая за маленьким счастьем своего (это — главное!) капитана. А ведь до этого момента Данилов и не замечал за Павликом таких пристрастий к яркой и, можно сказать, детской канцелярии. Раскрыв один из блокнотов, Гранин написал там пару-тройку строк, и лишь когда хотел уже спрятать блокнот в потайной отдел — повернулся к двери и заметил Степана. На лице последнего все еще блуждала умиленная улыбочка, он уже и забыл, что, вообще-то, подсматривает за любимым — лучше бы затаиться. Секундная пауза, и Паша вскакивает со стула, как ужаленный, по пути случайно смахнув половину канцелярии на пол. Шум падающих предметов вывел из прострации Данилова. — Стёп, ты что тут делаешь? Я же запер дверь, — суровый и спокойный голос вопреки часто и шумно бьющемуся сердцу. — А я… — капитан замялся. Признаться в собственном неверии? Сказать, что решил подсмотреть, не занимается ли любимый чем-то нелегальным? Степа даже не знал, что хуже. — Дверь была не закрыта… — Не важно! — резко прервал его Гранин, — просто иди на кухню, ладно? Данилов удивился. Почему это его прогоняют? Такой расклад его немного не устраивал. — Давай помогу тебе все собрать. Ты же снес половину, словно ураган, — капитан принялся собирать ближайшие от него предметы: линейки, терки, закладки. На линейках, кстати, попадались узоры. Павел следил за ним. — И ничего не спросишь? — осторожно спросил он, крепко ухватившись за оставшуюся на столе линейку, словно это был пистолет. — Но ты же этого не хочешь. Данилов продолжал методично собирать все с пола и класть на стол. А там уже Паша складывал все обратно по стопкам, в нужном ему самому порядке. Сердце постепенно перестает рваться из груди. Повисла рабочая тишина. — Маленькое увлечение, — наконец, первым произносит Гранин. — Очень милое, — поднимаясь с пола, Степа отдает ему последнюю ручку и впервые смотрит в глаза. На идеальном лице Павлика читается удивление, — почему ты раньше не говорил, что любишь подобные мелочи? Мне бы эта информация не помешала. Данилов улыбается. Просто и искренне. — Думал, ты не поймешь… — С чего бы? — Ну, взрослый мужик собирает канцелярию, словно хомяк… И Степа начинает смеяться. Заливисто, долго. В какой-то момент Гранин и сам понимает, насколько глупо звучит все вышесказанное и тоже начинает смеяться. Отдышавшись, Данилов говорит лишь одно слово: — Стереотип. Он притягивает своего мальчика поближе и не дает ответить — яростно впивается поцелуем в кремовые губки. А Паша задыхается. Задыхается от радостного осознания того, что самые странные и нелепые части его души принимаются безоговорочно, без осуждения. Становится даже смешно от того, как сильно его беспокоила такая мелочь вот уже полгода. Да, ЕГО принимают — всего и полностью. И в груди разливается доселе неизвестная теплая волна, согревая изнутри. Может, это и есть любовь?