Твой любимый киллер

POV Ника Я вновь чувствовала это воодушевление. С трудом удавалось понять, было ли оно вызвано примирением с Костей или настало само собой, но это было не суть важно. Важно было лишь то, что я снова могла думать, как раньше. Правда, дискомфорт вновь вызывали роящиеся мысли в голове, однако на тот момент это было терпимо. В какой-то мере я даже могла это контролировать. — Опять мельтешишь, — прокомментировала Руся мои хождения из стороны в сторону. — Мне нужно что-то придумать, — со вздохом ответила я и уставилась на беспорядок на ее столе: в моей голове было практически то же самое. — Понимаю, что повторяю тебе это в миллионный раз, но… может, ты хоть немного подождешь? У тебя есть хоть какие-то границы? Какой смысл убивать кого-то только ради доказательства своего интеллектуального превосходства?. — в очередной раз не унималась Руслана. Я с трудом улавливала то, что она говорила. В сознании отложилось только слово “границы”, и ураган мыслей почему-то зацепился именно за него. — Границы… — пробормотала я и уставилась в пол, погрузившись в размышления. Когда-то давно, когда я начала убивать людей, мне стало интересно, каково быть по ту сторону, на месте жертвы. Я начала читать множество статей в Интернете по этой теме и наткнулась однажды на интересный способ убийства, который как раз и заключался в границах, в своего рода пределах, за которыми люди не мыслят своего существования. Смерть идет не откуда-то… Она не наступает просто потому, что человек теряет литры крови или лишается конечностей. Смерть наступает тогда, когда умирает мозг, даже если наше сердце продолжает биться. Поэтому я всегда считала, что мозг важнее сердца во всех сферах человеческой деятельности. Но даже мозгом можно управлять. Мозг часто поддается обману... Зверев пришел с повинной. Он сам сдался, раскрыв свои коррупционные махинации. Это многое для меня значило. Это значило то, что его страх перед Протектором был достаточно велик. Это значило то, что он был запуган. А в совокупности своей это значило то, что человек мог оказаться достаточно внушаем, чтобы убить его практически без применения любого рода оружия. Все равно, что напугать хомячка, который с большой долей вероятности не переживет довольно сильного стресса. Шанс на воплощение своего плана у меня был не так уж велик, поэтому существовал до мозга костей банальнейший план “Б”. Просто застрелить его из пистолета с глушителем в надежде, что господа “шпионы”, караулящие его возле дома, заметят это не сразу. — Я думаю, лучше всего сделать это в пятницу, — сказала Руся, внимательно разглядывая график патруля дома Зверева. — Будет дежурить этот придурок, Ульянов-младший. — Почему придурок? — на автомате спросила я, даже не вникая особо в суть диалога. — Я слушала его телефонные разговоры. Этот идиот позвал с собой на дежурство какую-то телку. Видите ли, ничего не происходит, никакой Протектор не появляется, а ему там скучно сидеть будет одному столько времени. — Руслану аж перекосило от отвращения. — Хорошо. Пятница так пятница. Я не знала, кого лучше взять с собой. Чтобы убить, мне обязательно нужна была помощь другого человека. Выбор мой не был столь широким. Я колебалась между Лизой и Виктором. Раз он согласился встать на мою сторону, то и на дело со мной, как я думала, не отказался бы пойти. К тому же, у него было гораздо больше опыта, и он мог что-нибудь посоветовать в критический момент, если таковой наступил бы. Но проблема была в том, что его довольно сложно контролировать. А мне нужен был человек, который бы безоговорочно мог бы мне подчиняться. Поэтому я все-таки остановилась на Лизе. Уже в пятницу мы с ней отправились к дому Зверева. Мне изначально не очень понравилось ее состояние: она была сама не своя, погружена в себя и неразговорчива. Пару раз я спросила, в чем дело, на что получила банальное качание головой и тишину в ответ, после чего я прекратила попытки насильно лезть ей в душу. Однако причина моего безразличия была не только в этом: я просто с ума сходила от желания убить Зверева. Мне хотелось, чтобы моя справедливость восторжествовала. Хотелось, чтобы они поняли, что с их куриными мозгами они бессильны против меня. Да, я безумно хотела доказать свое превосходство, и мне действительно казалось, что я горы могу свернуть. Для меня все то, что было в моем воображении, казалось более, чем реальным. Конечно, мы знали обо всех камерах в доме, и Руся должна была сделать с ними все то же самое, что и раньше, так что за это я даже не беспокоилась. Когда мне наконец удалось собраться с мыслями, мы с Лизой приступили к выполнению плана. POV Костя Я приехал ранним утром, чтобы сменить Ульянова-младшего. Однако, подойдя к его машине, я был немного ошарашен тем, что увидел. Он не дежурил. Он просто спал крепким сном младенца, откинув кресло назад. А рядом, на пассажирском сидении, таким же блаженным сном спала какая-то девушка слегка потрепанного вида. Укрывались они собственной одеждой. Поначалу от бешенства я даже не знал, как себя повести. Хотелось взять этого щенка за шкирку и прописать ему по лицу пару раз в воспитательных целях. Однако я сдержался. Аккуратно постучавшись и нацепив максимально агрессивную улыбку, я дождался, пока он соизволил проснуться. Я заметил накатившее на его удивление в его же округлившихся глазах. Опустив стекло, Ульяно-младший заявил: — А я не ждал вас так рано. — А я не ждал, что ты вместо дежурства тут с бабами развлекаться будешь. — Мой голос прозвучал максимально агрессивно даже для меня самого. Меня дико бесило, что вместо того, чтобы заниматься взрослыми делами, я играл с ним в песочнице в какие-то детские игры. — Дай сюда рацию, — скомандовал я. — И оденься уже. Я попытался связаться со Зверевым, но он почему-то не отвечал. Все мои попытки обернулись провалом. Сначала я подумал, что он спит, однако решил все же проверить. Достав из кармана ключи, я подошел к дому и для начала осмотрел замок. Никаких следов взлома на нем не было, хотя я на это и не особо рассчитывал. На самом деле я был практически уверен, что ничего страшного не произошло, однако почему-то меня все же терзали сомнения. Коротко оглядев двор, я подошел к двери дома, которая тоже была закрыта. Все было ровно так, как и должно было быть. Внутри я поначалу тоже не заметил ничего странного. Кроме какой-то гробовой тишины. Хотя какой шум я ожидал услышать в пять часов утра? — Александр Леонидович? — позвал я, но мне никто не ответил. Вот тогда у меня и появилось ощущение, что что-то не так. Я медленными шагами с пистолетом на изготовке продвигался по коридору в сторону гостиной. — Александр Леонидович, вы здесь? — крикнул я еще громче в надежде на то, что в первый раз он мог не услышать со второго этажа. Я знал, что спал он в последнее время достаточно беспокойно и частенько сам вызывал нас по рации, потому что просто не мог справиться с тревогой. Когда я позвал его уже в третий раз, достаточно громко, что уже, наверное, на улице было слышно, тревога начала расти у меня самого. Было ощущение, что за мной самим кто-то следит, однако я списал это на наличие видеокамер, расставленных по всему дому. Когда я дошел до гостиной, то, что я увидел, повергло меня в шок. Тело мертвенно-бледного Зверева располагалось на стуле в совершенно обмякшем состоянии. Голова его была наклонена вперед, а руки безвольно свисали по бокам. Я был близок к тому, чтобы запаниковать, но держался из последних сил. Даже ноги слегка подкашивались… Подойдя к нему, я попытался прощупать пульс, но, только коснувшись его тела, я понял, что в этом нет смысла. Он был уже холодным. Трясущейся рукой я достал телефон из заднего кармана и набрал Ульянова-младшего. — Алло? — Ну что, ты доволен, придурок? — Я был на волоске от того, чтобы не закричать. — Зверев мертв. Звони нашим… и наряд сюда. — Ч-что?.. — Он был ошарашен этой информацией и от шока не мог произнести ни слова. Я положил трубку и, обессилев, уселся на диван, свесив голову. Такого я никак не мог ожидать. Я был практически уверен, что эта тварь никак не проявит себя. Этой операцией я просто хотел понять, насколько он умен, насколько поддается на провокации… Если честно, я думал, что он вообще не отреагирует на все то, что мы запланировали, однако внутри теплилась надежда, что он поведется, и нам удастся его поймать. И он повелся. Но все обернулось в соответствии с его планом, а не с нашим… — Что здесь произошло?! — Будто из воздуха материализовался Ульянов-младший, взволнованно оглядывая место преступления. — Что с ним? Подняв голову, я приложил огромные усилия, чтобы встать на ноги. Мой мозг упорно отказывался воспринимать случившееся, а тело будто пыталось вогнать себя в ступор. Силы куда-то исчезли. Ульянов подошел к телу и оглядел его. — Отчего он умер? Мне тоже пришлось подойти ближе. Странгуляционной борозды на шее не было, пулевого ранения тоже. Сначала я подумал, что это какой-то очередной яд, но позже заметил какие-то странные следы на внутренней части локтевого сгиба, там, куда обычно ставят уколы. На обеих руках именно в этих местах были какие-то слабые порезы, от которых точно смерти наступить не могло. Скорее всего яд и был нанесен через них. За 6 часов до этого POV Ника — Нам придется лезть через забор здесь, — сказала я Лизе, остановившись практически в нескольких метрах от калитки. — Подсадишь меня? — А ты уверена, что лезть под носом у патруля это хорошая идея? — засомневалась она. — Нас оттуда не видно. Слепая зона. К тому же, этот придурок сейчас слишком увлечен своей бабой, чтобы обращать внимание на нас. Во двор мы попали без каких-либо проблем. А вот дальше дверь была заперта. Мы, конечно, поначалу хотели воспользоваться отмычками, но я вовремя вспомнила, что в таких домах не одна дверь. Черный ход либо всегда закрыт, либо его не закрывают вообще, особенно, если кто-нибудь дома. И моя гипотеза оказалась верной. Я держала пистолет наготове. Лиза, как водится, шла за мной. Мне хотелось уже побыстрее приступить к делу. Я так давно не ощущала такой эйфории. Зверев находился на кухне. Он готовил себе что-то, стоя у плиты и даже не подозревая, что в его дом кто-то пробрался, потому что у нас получилось сделать это довольно бесшумно. Да и черный ход находился достаточно далеко от кухни, чтобы он не услышал ни легкий скрип открывающейся двери, ни наших тихих шагов. Я оставила Лизу за поворотом, чтобы он мог видеть только меня. — Выключайте плиту, — коротко сказала я, и он тут же почувствовал холодный край глушителя от моего пистолета у себя на затылке. От моих слов он вздрогнул, но, к счастью, ему хватило ума не повернуться сразу, иначе бы я тут же пристрелила его. — Тебя… Протектор послал? — дрожащим голосом спросил он, выключая плиту. Я отошла на пару шагов, дав ему возможность все же повернуться ко мне лицом и посмотреть в глаза. — Я и есть Протектор. Его глаза, и так уже округлившиеся от страха, стали еще больше. Руки его дрожали, и он случайно смахнул нож, лежащий на столешнице. В его лице не было ничего особенного. Только этот мерзкий крысиный страх, окутавший морщины, которые успели сформироваться у него вокруг глаз к его сорока семи годам. — Вы?.. Я представлял… — Сороколетнего мужика-маньяка со шрамом на лице? — Я не показывала никаких эмоций, хотя внутри творилось просто черт знает что. Мне хотелось поиздеваться над ним... так, чтобы он прочувствовал всю ту боль, которую чувствовали пациенты, которые умирали от его халатности. Мне хотелось, чтобы он в полной мере ощутил страх приближающейся смерти. — Рацию сюда. — Я протянула свободную руку и уставилась на него в ожидании. Он все так же медленно потянулся за рацией, которая неподалеку лежала все на той же столешнице, и отдал ее мне. — У вас ужасный взгляд, — заявил он вдруг. — Меньше всего в жизни я хотел бы, чтобы на меня смотрели такими змеиными глазами... — А какой взгляд был у людей, которые умирали из-за тебя, ты помнишь? — Мой голос, наверное, был примерно таким же, как и мой взгляд. — Из-за меня... никто не умирал. Это были люди, которым и так суждено было умереть... Их убивали болезни, а не я. — А тебя убьет твоя алчность, а не я. Справедливо? Он не нашел, что на это ответить, поэтому просто стоял и смотрел на меня испуганными глазами. — Бери себе стул и иди в гостиную, — скомандовала я и пропустила его вперед себя, продолжая держать на прицеле. — Выкинешь что-то – пристрелю сразу. А так еще хоть какой-то шанс на спасение. Ты же на это надеешься? Зверев судорожно оглядывал окна в надежде, что вот-вот вломятся оперативники и задержат меня. Но их операция, наверное, была слишком плохо подготовлена. Я бы даже не удивилась, если бы узнала, что Костя вообще не делал на нее ставку. Место возле стены показалось мне наиболее удачным. Из окон оттуда ничего не просматривалось, хотя и вероятность такого была слишком мала, потому что сами окна выходили на задний двор. — Садись. — Я протянула ему черную плотную повязку на глаза. — Запомни мое лицо, — не скрывая улыбки, сказала я. — Это последнее, что ты увидишь. Надевай. Он в недоумении нахмурился и какое-то время колебался. — Надевай! — уже более грубо скомандовала я, и только тогда он дрожащей рукой схватил повязку. — И если ты попытаешься закричать, пуля окажется уже не здесь. — Я чуть приподняла пистолет, чтобы он обратил на него внимание. — А в твоей голове. Я поправила ее на нем так, чтобы он точно ничего не мог видеть. Тогда в комнату вошла Лиза и завязала на его глазах еще и плотную черную ткань. После этого она довольно крепко привязала его к стулу, зафиксировав руки на подлокотниках. — Вы не одна?.. — еще более напрягшись, спросил он. — Не одна. Он нервно вздохнул и с дрожью в голосе спросил: — П… почему вы не могли найти кого-то другого? Почему именно я?.. — Ты сам предложил свою кандидатуру для ловли на живца. Это называется отвечать за свои поступки. — Я какое-то время рассматривала часть его лица, которая не скрывалась за этой непроницаемой черной маской, и не до конца понимала, что он чувствует. — Умирать страшно? Зверев издал какой-то непонятный болезненный стон, в котором читалась все то отчаяние, постепенно охватывающее его. Если поначалу он оставался более-менее спокойным, то в тот момент, казалось, начинал понимать, что дело приобретает серьезный оборот. — Я прошу… Может, мы как-то договоримся? Я сделаю все, что попросите… — Он напоминал мне Волкова, который практически так же молил о пощаде. — В этом вся твоя проблема. Ты договаривался со своей совестью последние десять лет. И вот к чему это привело. Ты ведь давал клятву Гиппократа, верно? — Я тяжело вздохнула, подавляя в себе желание сразу же пустить ему пулю в лоб. — Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. — Расхаживая по комнате под пристальным взглядом Лизы, я пыталась понять, насколько он напуган, насколько может контролировать свой страх. — Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла. Кажется, так там написано? И что в итоге? Он молчал, а плечи его тряслись. Казалось, он плакал, но я не могла убедиться в этом из-за повязки, которая закрывала его глаза. — Ты нарушил клятву. Какой ты после этого врач? Зверев долго молчал, не зная, что ответить. — Я… я не хотел. Мне угрожали! Я бы просто... потерял должность, и на моем месте бы оказался кто-то другой. — Его голос начинал звучать истерически, и я, к своему же удивлению, испытывала от этого удовольствие. — В таком случае и сейчас бы на твоем месте оказался кто-то другой. Но здесь сидишь ты. — Пожалуйста… Забирайте все, что угодно! Только оставьте мне жизнь. Я умоляю вас. Как быстро человек из спокойного, сохранявшего самообладание, превращается в трясущуюся крысу, умоляющую о пощаде. Для меня всегда это оставалось поразительным. — Я убиваю из принципа. Думаешь, мне что-то нужно от тебя, кроме твоей смерти? — Я несколько секунд поразмыслила, после чего решила задать вопрос, который дал бы ему надежду: — Кто тебя заставил? — Мэр… — тут же ответил он. — Это мэр. Он многих подчиненных заставлял делать что-то подобное... Откуда, по-вашему, столько коррупции в нашем городе?! Он выделял деньги из бюджета, чтобы мы закупали оборудование по бешеным ценам… а сам поставлял нам дешевое. Мы делили деньги. С препаратами было так же… Я ненадолго прикрыла глаза, чтобы успокоить ярость, кипевшую во мне. — Пожалуйста… я все вам рассказал. Отпустите меня… Повисло молчание. Казалось, я даже слышала, как бешено бьется его сердце. Лицо его побледнело и покрылось какими-то мелкими красными пятнами. Переведя глаза на Лизу, я обратила внимание на равнодушные глаза. Похоже, ее уже ничего не удивляло. — Ты умрешь от потери крови, — мрачно бросила я, продолжая наблюдать за ним. — Мы порежем тебе руки, и ты медленно, по капле будешь терять все больше и больше. И в итоге сдохнешь. — Что?! — завопил он и начал вырываться, однако Лиза довольно крепко привязала его. — Нет!!! Нет! Я моментально приблизилась к нему и, схватив за горло, процедила сквозь зубы: — Заткнись, а то тебя вообще найдут с колумбийским галстуком. Знаешь, что это? — Я выдержала паузу в ожидании ответа, но он молчал. — Это когда перерезают горло и вытаскивают язык через него. Хочешь? Он быстро покачал головой, и я отпустила его. — Ты же врач? Должен знать симптомы кровопотери. Может, расскажешь, что с тобой будет? Зверев закусил губу, скривив лицо в каком-то невнятном выражении страха. — Ладно, тогда я сама… Сначала ты скорее всего запаникуешь. Затем начнет падать артериальное давление, не так ли? — Ответ на этот вопрос мне был не нужен. — Головокружение, тяжесть в теле. Потом сильная жажда. И в конце концов… Ты потеряешь сознание. Его начало трясти от дикого всепоглощающего страха. Он хватал воздух ртом, будто рыба выброшенная на берег. — Не волнуйся. — Я достала небольшой нож и провела им по его шее. — Больно будет только первое время. — Я прошу вас… — В этом нет смысла. Можешь не утруждать себя. Я не настолько сговорчива, как ты. У нас было с собой два термоса с теплой водой, которая приблизительно соответствовала температуре человеческого тела. Еще мы взяли пару довольно объемных металлических посудин, которые и поставили под его руки. Я убрала пистолет, открыла термос и резко схватила его за руку, от чего он моментально дернулся. Сделав небольшой надрез на внутренней стороне сгиба руки в локте, я передала нож Лизе и принялась маленькой тоненькой струйкой лить воду на его рану. Лиза тем временем повторяла все мои манипуляции с ювелирной точностью. Он плакал и слегка задыхался, но к счастью не дергался. Это бы нам сильно осложнило задачу. Вода с характерным звуком стекала по его руке и ударялась о металл, что пугало его еще сильнее. — Пожалуйста… — всхлипывал Зверев. — Вызовите скорую… я прошу вас… Нет… Я наблюдала за этим с нескрываемым азартом и улыбкой на лице. Мне действительно доставляли удовольствие его страдания, а внутри кипел недюжинный интерес, чем же закончатся наши манипуляции. Мы слегка увеличили струю воды, и он начал задыхаться еще сильнее. Пытаясь схватить ртом воздух, он с трудом мог произнести хоть что-то. Вскоре Зверев обмяк. Похоже, его одолела слабость. Мне не было интересно беспокоит ли его жажда. Я не должна была показывать, что самолично провожу с ним эту экзекуцию, иначе бы он подумал, что в данный момент ему никто не угрожает никаким оружием. — Я… умоляю… пожалуйста… — Он уже с трудом говорил, а губы его выглядели очень сухими. Не успела у нас закончиться вода, как он отключился, и его голова безвольно повисла, склонившись к груди. Знаком я показала Лизе, что воды достаточно, и она со вздохом поставила термос на пол. — И что дальше? — шепотом спросила она. Я покосилась на нее, а затем снова перевела взгляд на Зверева. — Нам повезет, если он достаточно внушаем, чтобы умереть от этого.