***
— Ты видела, что на улицах творится? — спросила я Руслану, только перешагнув порог квартиры. — Да, в новостях читала, — ответила она, даже не повернув головы в мою сторону. — А мне почему не сказала? — Пройдя в гостиную, я просто встала рядом с ней. — А тебя это интересует разве? — нахмурилась она, бросив на меня короткий взгляд. — Ты особо никогда ничего не спрашивала по этому поводу. — Объясни мне, — возмутилась я. — Откуда столько людей? Кто координатор? — Я подошла к ней и, заглянув через плечо, увидела на мониторе огромное количество новостей о происходящем: количество людей, вышедших на протесты, количество задержанных. Она лишь пожала плечами. — Неужели кто-то решил устроить государственный переворот на моей идее? — Возможно. Но люди и сами могли это сделать. — В смысле? — Ну… Я приложила руку к тому, чтобы все узнали, кого ты убиваешь. На многих порталах выходило большое количество статей о коррупционных делах твоих жертв. Я просто сливала информацию, а журналисты подхватывали. Скажи она об этом раньше, я бы не увидела в этом ничего зазорного, но я даже и не предполагала, к чему все это приведет. — Отлично. — Я со вздохом плюхнулась на диван. — Теперь, если начнется что-то более серьезное, мне еще и за терроризм сидеть придется. Как бы мне хотелось вернуться на полгода назад. Может, лучше было не начинать все это? Хотя полгода ничего бы не решили… Возвращаться стоило назад лет на десять… В школе у меня никогда не было друзей. Не знаю, почему, но никто особо не горел желанием со мной общаться. Я была грустным и мрачным ребенком. Мне не интересно было играть с девочками. Иногда мальчишки принимали меня к себе поиграть в так называемую “войнушку”, но это тоже случалось нечасто. Я никогда не могла понять, в чем причина. Как обычно, она оказалась в моем отце. Оказывается, многие родители знали о его связях с криминальным миром и просто настраивали своих детей против меня. Я была своего рода изгоем, но при этом меня еще и боялись. Из-за того, что гулять мне было не с кем, пришлось заняться учебой. Она давалась мне просто, особенно технические науки. Я могла бы закончить школу экстерном, но отец был против. Он считал, что мне нужна нормальная социализация, что всегда вызывало у меня усмешку. В какой-то момент мой класс просто перестал меня замечать. Я существовала только для учителей. Остальные меня будто и не видели… Быть может, поэтому мне всегда и хотелось доказать свою значимость. Донести, что я тоже чего-то стою. Чтобы люди ко мне тоже тянулись. Видимо, в моем случае не обязательно быть коммуникабельным и общаться с людьми, чтобы люди были на моей стороне и даже выходили за меня на улицы…***
Прости, мне правда придется убить тебя. У меня просто нет другого выхода. Иначе… убьют меня. Иначе все, за что я так боролась, рухнет. Иначе мои старания окажутся напрасными. Я изо всех сил пыталась уберечь тебя. Правда. Я сделала для этого все, что могла. Но ты меня не слышал, да и не хотел слушать. Поставив свои амбиции выше меня и своей жизни, ты добился своего. Я ведь предупреждала тебя. Я умоляла тебя прекратить… Но мое мнение оказалось для тебя пустыми словами. Прости, мне правда придется убить тебя. И лучше это сделаю я, чем кто-то другой. От моих рук ты умрешь быстро и безболезненно. От чужих - вероятно, ты будешь умирать мучительно и долго. Ты этого не заслуживаешь. Ты хороший человек, а я тот злодей, который толкает всех к переменам. Мы никогда не поймем друг друга. Это очевидно было изначально. Как и то, что наша история не закончится хорошо. Мы не построим семью, и я не рожу тебе детей. Мы не построим для них идеальное будущее. Потому что я не могу создавать. Я только разрушаю. Я всегда знала это. В моей основе деструктивное начало, которое только расчищает местность для будущих изменений. Я своего рода Базаров, только в еще более извращенном и страшном виде. Прости, мне правда придется убить тебя. Как бы мне самой не было от этого больно. Хотя, если честно, будет ли мне от этого больно, я не знаю. Да, убивать на близком расстоянии сложно. Однако ты сам накинул петлю себе на шею, только затянется она моими руками. Надеюсь, ты простишь меня. Надеюсь, ты просто будешь осуждающе наблюдать за мной от туда же, откуда и мой отец. И хоть где-то ты будешь по-настоящему счастлив. Не приходи ко мне во снах, пожалуйста. Я не хочу, чтобы именно ты стал моим самым страшным кошмаром. Утерянное счастье – всегда самый страшный кошмар. Я сняла коттедж. Я не могла сделать это в его квартире, иначе бы все было очевидно. А в каком-то загородном доме он, по идее, мог оказаться с кем угодно. Мы должны были провести там время, как обычная молодая пара. Есть, пить, заниматься любовью. Я больше ни с кем не смогу так заниматься любовью… С ним это было что-то особенное. Что-то восхитительное. В эти моменты я и правда будто что-то чувствовала. И я не про телесные ощущения. Было трудно вести себя как ни в чем не бывало, но мне вроде как это удавалось. И наверное, только тогда я поняла, что отличает меня от нормального человека. Только тогда я осознала в себе что-то патологическое, что не дает мне жить нормальной жизнью. Обычный человек представлял бы весь ужас тех последствий, которые его ждут после спланированного убийства близкого. Мне же просто было интересно, что я почувствую, если он умрет. Я не видела время в далекой перспективе. Я не знала, какая наступит пустота. Я жила сегодняшним днем и этим интересом. Не сказать, чтобы я хотела сделать все это из принуждения. Нет. Я и сама осознавала, насколько это необходимо мне, чтобы остаться на свободе. Но что важнее? Свобода или чья-то жизнь? Для меня ответ был очевиден. Я вылила всю жидкость из ампулы в его бокал с вином, пока он на кухне нарезал фрукты. Я старалась не оставлять нигде отпечатков, но если к чему-то приходилось прикасаться, я запоминала эти места. Когда он пришел, я любезно протянула ему бокал, а он лишь улыбнулся в ответ и приподнял его, чтобы сказать тост. — Я очень рад, что мы вместе. — Он ласково поцеловал меня в щеку, отчего мое лицо загорелось улыбкой. — Ты стала для меня самым близким и любимым человеком. За тебя! Мы чокнулись бокалами, и я сделала глоток. Я видела, что он тоже его сделал, после чего поставил свой бокал на столик и предложил потанцевать. Он включил какую-то спокойную мелодию, название которой я не знала, положил свои руки мне на талию, и мы просто начали двигаться в такт. При любой возможности я почему-то смотрела на его бокал, который поблескивал в этом красивом полумраке. Еще не поздно было что-то изменить. Он еще не принял смертельную дозу. Костя крепко прижимал меня к себе, будто точно знал, что это в последний раз. — Я так тебя люблю, — прошептал он мне на ухо. — Я ради тебя на все готов. На все? Неужели? — Правда? — Я убрала голову с его плеча и посмотрела в глаза. — Тогда брось расследование. Он нахмурился и уставился на меня с недоумением. Видимо, не ожидал, что я вновь об этом попрошу. — К сожалению, именно эту твою просьбу я выполнить не могу. Прости. — Он вновь положил мою голову себе на плечо, и мы продолжили танцевать. Если бы он знал, что этими словами подписал себе смертный приговор. Если бы я могла как-то ему помочь… но у меня не было такой возможности. Мы проводили прекрасный вечер. Я отходила порой только в туалет и, возвращаясь, убеждалась, что бутылка вина пустеет. Костя тем временем то и дело подливал себе оттуда. Это уже не имело значение, ведь главное – он выпил первый бокал. Самый важный. Его хватило примерно еще на полчаса. Мы прекрасно провели время, и он уснул чуть ли не на моих руках, после чего я оделась и уже собралась уходить. В полумраке ночной спальни я обернулась. Он лежал без движения, но признаки жизни еще были. Я ничего не могла сделать. Я уже ничем не могла помочь. Что я чувствовала? Мне было страшно. Мне было страшно услышать в новостях или увидеть статью в Интернете. Страшно было просто узнать, что его не стало. Но пришлось взять себя в руки. Глубокой ночью я покинула дом с осознанием, что никогда его не увижу и с пожирающей пустотой внутри. Казалось, что все это сон. Это не может быть настоящим... Вернувшись домой, я не стала ни с кем разговаривать, а сразу прошла в свою комнату. Я не верила. Хотелось уснуть и не просыпаться. Чтобы не осознавать, что произошло… не осознавать, что я натворила. Я убила единственного человека, который по-настоящему мог меня любить. Просто потому что не понимала, что меня вообще за что-то можно любить. Или потому что себя любила больше, оправдывая свои действия некоей “высшей миссией”? Может я обычный маньяк? Однако в отличие от предыдущих, от этого убийства я не получила никакого удовольствия. Маньяки же, по идее, должны получать удовольствие… Я не могла уснуть практически до утра. Голова разрывалась от мыслей. Где-то в глубине души еще и теплилась надежда, что, возможно, яд не подействовал. Может, он выжил? Но головой я прекрасно осознавала, что этой дозировки должно было хватить сполна.