Через два часа после звонка Франко:
Они поднялись на борт небольшого частного самолета, который для них раздобыл за сорок минут помощник Хорхе. Пабло был, как в густом вязком тумане. Мозг отказывался принимать эту страшную новость… А вдруг врачи ошиблись, и сердце Бенито еле слышно стучит… Или, может, его нужно срочно везти в другую больницу к лучшим врачам, привезти суперсовременное оборудование… А если это вообще не он, а кто-то другой… Нужно всем доказать, что все это бред, и перед ними не Бенито. Ну не может так резко умереть такой жизнерадостный человек, насыщенный планами и проектами на десять лет вперед… Обрывки надежд прерывались мыслями о лучшем друге. Его бросало из жара в жутчайший холод. Нужно перевести его в самую лучшую больницу. Он привезет самых квалифицированных врачей со всего мира. Без него не может существовать каждый из них. Они должны сотворить чудо… Он сел в кресло рядом с Мариссой, обнял ее, накрыв сверху руками, и уткнулся в рыжую макушку. В таком немом молчании, не отрываясь друг от друга, они провели пятнадцать часов полета. На его футболке было мокрое пятно от ее слез. Через тонкую материю перебинтованных костяшек пальцев проявились алые пятна. Телефоны периодически пиликали, получая новые смс. Он, не поворачиваясь, едва заметным движением руки подносил экран к глазам, читал сообщения и снова смотрел в никуда. Она не поднимала лица от его груди и не реагировала на посторонние звуки. Она не надеялась на чудо. Она верила во врачей и молилась за Гвидо и Пабло. Хорошо, что она полетела с ним в Лондон, а не осталась дома. Она была нужна ему сейчас… своим дыханием и немым молчанием. За много лет они научились понимать друг друга без слов, только по заметным им жестам, и это было огромным ресурсом для обоих. Она знала, что сейчас именно эта немая привычка чувствовать друг друга не дает ему сойти с ума от боли. В аэропорту их встретил Томас. Они не проронили ни слова. Он обнял одновременно Пабло и Мариссу, и молча взял их небольшой чемодан, который наспех собирала Лилиан, накидав в него все, что считала необходимым. У входа их уже ждала толпа папарацци и журналистов всех ведущих телевизионных каналов. Они вышли незамеченными через черный ход и сели в наглухо тонированный мерседес, припаркованный вплотную к дверям. В полном молчании они долетели по ночному Буэнос-Айресу до одноэтажного серого здания. Томас позвонил. Через пару минут вышел мужчина и кивком головы пригласил войти внутрь. Их встретил пронзающий холод длинного лабиринта коридоров. Марисса вцепилась пальцами в ладонь Пабло, когда они вошли в небольшое квадратное помещение… Чуда не произошло… На столе лежал Бенито… Холод стен заморозил его голубые глаза, в них почти не осталось света. Он держал его за руку, все еще не веря, что его нет. Но уже совсем холодная, неестественно твердая, как будто восковая рука говорила об обратном. Он обхватил лицо руками, уже не сдерживая слез. Отпустил на секунду Мариссу и провалился в пропасть… К реальности его вернула она, стекающая по стене на пол…Через полчаса в доме Эскурро:
Ману, Мия и Франко стояли у окна, когда Пилар вышла из дверей гостевой спальни первого этажа: — Я сделала Лауре укол, и она заснула. В этот момент дверь хлопнула, вошел Томас с чемоданом. За ним шли мертвенно бледные Пабло и Марисса… Дружеские объятья в пронзающей тишине… Незаметно по гостиной разнесся аромат американо. Всем нужно было немного перезагрузиться, и это хоть как-то разбавляло гнетущую обстановку. Франко решил взять инициативу на себя.: — Я, Томас, Ману и Пабло едем в больницу, затем в студию, а вы остаётесь дома с Лаурой. Девушки попытались возмутиться, что поедут с ними. Но, выслушав аргументы Франко, решили остаться дома… Девчонки молча смотрели на огонь бутафорского камина. Пилар подошла к бару, достала бутылку коньяка и долила понемногу в каждую кружку кофе. Коньяк сразу разлился по венам и выбил застоявшиеся слезы и нахлынувшие воспоминания. Первой пробило Мию: — А помните, как однажды на гастролях с Бенито мы оказались в кабаре, и нас чуть не побили и заперли в полицейском участке?.. — А как мы курицу в лесу ловили, и потом она стала жить с нами? — прошептала Мари, улыбаясь сквозь слезы. — А нашу первую вечеринку, которую он организовал в студии? Нас слышал весь квартал, — сказала, наливая еще, Пилар. Они вспоминали теплоту Бенито, его всеобъемлющую любовь к ним — своим детям. Про таких людей говорят: он может обнять весь мир. В жизни каждой из них он сыграл свою заметную, очень эмоциональную и теплую роль, стал добрым милым дядюшкой. Для каждой то, что случилось сегодня, стало личной трагедией. Гвидо… лучший друг… они знали, что его образ туповатого мачо — напускной. Всю свою мудрость и глубину он раскрывал только самым близким. Каждая из них в мыслях молилась за него. Каждая думала: «Слава Богу, его смогли спасти». Каждая знала — он обязательно будет жить. Девушки не заметили, как все втроем заснули на диване в гостиной. Этот долгий день выбил из них все силы и съел маленькой ложкой все эмоции, вселяя ощущение, как будто он никогда не закончится. И только рюмка коньяка помогла свести его на нет.В ту же минуту в офисе службы безопасности Колуччи:
Пабло стоял, оперевшись на стол обеими руками, и уже в третий раз просматривал записи с камер видеонаблюдения офисного здания, где располагалась его студия. Он хотел найти хотя бы что-то… Но на них не было ничего интересного. 12.20 Гвидо и Бенито зашли в здание. 12.50 Гвидо вышел к курьеру за пиццей. 15.50 Здание уже полыхало. Никого подозрительного, все вполне обычно. Служба безопасности уже успела проверить паренька, который привозил пиццу, съездить домой к хозяину офиса, который загорелся первым, проверить журналы регистрации посетителей за два дня, запись видеокамер соседних зданий… Ничего… Обычный рабочий день, похожий на все остальные. Но шестое чувство Пабло не давало ему покоя. Он вызвал своего начальника службы безопасности, попросил его еще раз все перепроверить и отдал ему небольшую коробку, которую они привезли из студии: в ней было все, что осталось. НО…в коробке лежало то, что очень смущало его во всей этой истории… Красная гитара, подаренная ему Морой еще на 3 курсе… Она кое-где треснула, оплавилась по краям… две левых струны были вырваны с корнем…