Вдох-выдох

«Нужно ему обо всем рассказать… но как? Какие подобрать слова? Как все это объяснить?.. А может, оно того не стоит… Он только начал оживать после смерти Бенито… Остались сутки, и я его увижу… все расскажу, как прилечу… Если позвоню сейчас, он опять будет сходить с ума, переживая из-за непонятной фразы…» «Раз, два, три, четыре, пять, я вернулся убивать», — чушь какая-то… и с чего я вообще решила, что она адресована мне?.. Купить книгу в магазине мог любой… Может, это у очередного психа никак не закончится весеннее обострение?.. А может быть, это вообще секретный шифр, которым общаются любовники, чтобы их не разоблачили ревнивые супруги… или вообще киллер с заказчиком обсуждают свою жертву, чтобы их точно никто не поймал… Русскую классику не расхватывают с такой скоростью, как новинки фэнтези, и вполне возможно, что это просто чья-то переписка… Мысли Мариссы уносили ее далеко и уже рисовали фантастические сюжеты с сиреневыми принцессами и рыцарями планеты Комо. Бред… Она встряхнула головой. Ее тревога никуда не ушла, а скорее утроилась. Мозг пытался избавиться от навязчивой пульсирующей мысли. Ей было не по себе. Она все больше понимала, что фраза в ее книге появилась не просто так и предназначалась именно ей. И она не знала, как ей поступить: рассказать об этом мужу сейчас или уже в Лондоне? Прилетев в Лондон, Пабло два дня занимался текущими делами фирмы, он постоянно поддерживал связь с Хорхе и Фелипе по конференц-связи. В связи со смертью Бенито они задержали открытие филиала в Канаде, и теперь нужно было наверстывать упущенное с удвоенной силой. Хорхе возвращался в Лондон только сегодня. Пабло готовил последние отчёты к его приезду, чтобы обсудить спорные моменты, и надеялся все разрешить сегодня. Завтра прилетала Марисса, и он хотел посвятить этот день жене. Экран его мобильного засветился, это было СМС от Хорхе: «Пабло, через час я буду в Лондоне. Заканчивай на сегодня все дела. Я жду тебя в аэропорту». «Да что опять случилось-то?» — подумал Пабло, уже не ожидая ничего хорошего. Он позвал секретаршу, отменил сегодняшнее вечернее собрание, схватил пиджак, ключи от машины и поспешил к лифту. Через час он должен быть в аэропорту Хитроу… Пабло вбежал в здание аэропорта и увидел Хорхе и Лилиан. Лилиан устало улыбалась, брат был сдержан и молчалив. Обменявшись поцелуями, Пабло взял чемодан Лилиан и, посмотрев на Хорхе, собирался спросить, что за срочное дело появилось, и почему ради него надо бросить все дела, но запнулся на полуслове. Брат жестом показал, что сейчас не время и не место задавать это вопрос. Практически в полном молчании они сели в автомобиль Пабло и поехали домой. Хорхе сделал пару рабочих звонков, предупредив, что в офис они с Пабло вернутся только завтра. Затем набрал еще кому-то. Беседа была немногословной. Того, кто был на том конце провода, он просил приехать к себе в особняк через час. Пабло ничего не понимал, но был уверен, что, если бы случилось что-то из ряда вон выходящее, Хорхе сказал бы об этом сразу. И видимо, это не должна была услышать Лилиан. Эту ситуацию он не мог отнести ни к положительным, ни к отрицательным вещам, она была просто странной. Отношения Хорхе и Лилиан так же, как и у них с Мари, строились на стопроцентном доверии. И, видимо, то, что он хотел рассказать Пабло, могло ее расстроить. Вот почему он почти незаметно попросил Пабло молчать. — Дорогая, мы поработаем сегодня с Пабло дома, — сказал Хорхе Лилиан, входя в дом. Она, ничего не заподозрив, ушла к себе, а Хорхе позвал Пабло в кабинет. Хорхе открыл бар, достал бутылку виски… И тут Пабло вспомнил… После всего, что случилось: звонок Франко, их отлёт в Аргентину, смерть Бенито и тяжёлая реабилитация Гвидо, он совсем забыл о разговоре в тот вечер. В дверь постучали. — К Вам сеньор Альфредо Мендес. — Проводи его к нам. Пабло ничего не понимал. В комнату вошел невысокий мужчина средних лет в дорогом костюме, подтянутый, с лёгким намеком на седину в волосах. Хорхе жестом пригласил его присесть, налил еще в один бокал виски и взял со стола фото. — Пабло. Это Альфредо, он мой давний хороший знакомый. Мы часто с ним сотрудничаем. Он заведующий отделением кардиологии в одной из самых лучших больниц Лондона. Но сейчас не об этом… После того, как отца выпустили, мы несколько недель ничего о нем не слышали. Но потом мне позвонил Альфредо и попросил срочно приехать. Он сказал мне, что отец у него в отделении — его привезли туда его люди, и у него сердечный приступ… Я летел через весь город со скоростью света… Но не успел… Отец умер за десять минут до моего приезда… Потом были похороны, рабочие дела, открытие нового филиала… Мы с Альфредо не виделись, и за день до вашего предыдущего приезда он приезжал ко мне по работе. Было поздно, и мы встретились в этом же кабинете. После работы мы выпили, поговорили об общих знакомых, друзьях, семье… Хорхе показал Пабло фото, которое держал в руках: на снимке со свадьбы Пабло и Мариссы рядом с молодоженами были запечатлены Хорхе и Лилиан. — Я показал это фото, рассказал Альфредо о тебе и похвастался успешной карьерой невестки Мариссы… В этот момент я увидел лицо Альфредо… — Я чувствовал, что в моей голове что-то щелкнуло… и пазл сложился, — врач посмотрел на Пабло. — Перед смертью Серхио я был в палате и слышал его последние слова. Я думал, что обрывочные фразы Серхио — всего лишь бред, и они ничего не значат. Я, конечно, знал о непростых отношениях бывшего мэра с сыном и думал, что в предсмертной агонии Серхио пророчит ему большую беду. Но я никогда не интересовался политикой и, простите… я не знал, что Марисса это имя. И тем более, что это имя Вашей жены… — Альфредо еще раз исподлобья взглянул на Пабло. Его глаза излучали столько боли и вины, что их тяжесть, как невидимый туман, накрыла всю комнату. — Вы ни в чем не виноваты… Что… Что он сказал? — Возможно, это не стопроцентно дословно, но я очень старался вспомнить его последние слова: «Над Пабло большая беда… Растерзают Мариссу, и не только ее… будут бить по всем… Они из России…» Пабло стоял в шоке, закрыв лицо ладонью. Его глаза быстро забегали. Он запустил руку в светлые волосы, громко выдохнул и схватил телефон. Но в трубке слышались только гудки… Она легко взбежала по ступеням на второй этаж, открыла дверь спальни и швырнула зеленый томик в раскрытый, еще несобранный чемодан. Она плюхнулась на кровать и уставилась в потолок. Ну, и что это за бред? Что за идиот пишет стишки, переделав детскую считалку? Если они адресованы ей, то кто и за что это написал? А вдруг это связано с недавними событиями, и это касается Пабло… Из водоворота предположений, который сейчас бушевал в ее рыженькой головке, ее выдернул негромкий звук телефона. — Марисса, где тебя носит? Я больше двадцати раз звонил на мобильник, оборвал домашний. Звонил друзьям, Соне, в редакцию — тебя нигде не было. Ты обещала позвонить, как будешь дома. Больше трех часов назад ты уехала из редакции и пропала. Что у тебя в голове? — повысив голос, не останавливаясь, возмущался Пабло. — Что ты на меня орёшь?! Я два дня, как бешеная, бегала по городу, брала интервью, сидела в архивах и поднимала старые дела. Я старалась по максимуму сделать все то, что не смогу в Лондоне, вечером вышла пройтись и привести себя хоть в какое-то адекватное состояние. Я просто забыла телефон дома в этом адовом забеге! Со всеми бывает! Никто меня не съел! — вспыхнув, в том же тоне возмущалась она, — успокоишься, поговорим. Я спать! — чертыхнувшись, она выключила телефон. — Вот ведь коза! — фыркнул Пабло, швырнул телефон и обхватил лицо руками. Сидящий напротив Хорхе выпил виски и облегченно выдохнул… нашлась. Пабло снова схватил телефон, набрал номер Чаны и попросил ему позвонить, если Марисса вдруг надумает куда-то еще уйти из дома. — С нее станется, — подумал он. Затем набрал номер Франко и попросил его перезвонить, как только Марисса сядет в самолёт. Он всегда просил тестя об этом, когда тот провожал его жену. Это было их маленьким секретом. Он всегда переживал за нее, но не хотел, чтобы она об этом знала. Хотя скорее Пабло просто не хотел говорить об этом вслух. Она, конечно, знала об этих звонках и очень это ценила. Пабло выдохнул… С ней все в порядке… Пока… Завтра он встретит ее в аэропорту и никуда не отпустит… После ссоры с Пабло стало совсем хреново. Единственным плюсом его звонка стало то, что она мгновенно приняла решение: она ему ничего не скажет. Она со всем разберётся сама. Сто раз уже и из более непонятных ситуаций выходила без его помощи. И, между прочим, это получалось блестяще… Она выпустила колючки, накричала на него и убедила себя, что со всем справится сама. Тем самым выставила три слоя защиты от своей тревоги, которая уже успела трансформироваться в непонятный страх. Она спустилась вниз, взяла бокал, бросила в него несколько кубиков льда, плеснула мартини Rosso и разбавила его холодным тоником… Добавив туда пару листиков мяты, поднялась в спальню, села с ногами в кресло у панорамного окна и сделала пару глотков. Она знала, что виновата, что он во всем прав. Он вымотан, и очень переживает за нее. Она кричала не на него. Она кричала от беспомощности, злости, страха и непонимания. Весь этот букет чувств у нее возник от фразы, которую она увидела в книге. И Пабло просто попал под горячую руку. Она бежала домой, чтобы рассказать ему о ней. И в итоге она так ничего и не рассказала, да еще и поругаться успела. На улице шел теплый летний дождь. Капли бесшумно стекали по окну… по стенкам бокала… по ее щекам… Плакало небо… Плакали кусочки льда в бокале… Плакала она, обхватив руками колени…