18.27, Лондон:
Она плелась в самом конце толпы людей, только что приземлившихся в аэропорту Хитроу. Весь долгий перелет она была под властью чувств… Клокочущие злостью эмоции сразу утихли, но с ней осталась тревога и тянущее, вязкое болото вины. Ведь правду говорят, что вина и стыд — это самые разрушающие чувства. И сейчас вина потихонечку затягивала ее в свою трясину. Она знала, что они, конечно, помирятся, что это всего лишь накопившаяся усталость и расстояние, невозможность поговорить глаза в глаза и обнять друг друга. Но было противно, и никуда от этого не спрятаться… Думая об этом, она чуть ли не к переносице сдвигала брови, на лбу появлялись продольные линии морщин, веки тяжестью наваливались на глаза, отчего взгляд все время был устремлён куда-то вниз, губы вытянулись в тонкую линию… Периодически вылезая из этой жижи, она проваливалась в другую, не менее противную, но интенсивно пульсирующую топь. Каждое слово дурацкой считалки стучало в ее голове. Она пыталась найти выход, но даже не представляла, с чего начать. Закусив нижнюю губу, она достала блокнот с карандашом и пыталась нарисовать в нем свои догадки, чтобы наметить хотя бы тонкий скелет плана действий. Но пока на листе была нарисована только книга, написана ненавистная считалка и внизу слово «ПАБЛО», а рядом жирный знак вопроса. Она еле заметно рисовала штрихи в уголке блокнота, время от времени переводила взгляд в иллюминатор, но ничего нового на листе нарисовать так и не смогла… В этом водовороте мыслей она не заметила, как самолёт приземлился в уже вечернем Лондоне. Не замечая ничего вокруг, она на автомате вышла из самолёта, забрала багаж и неторопливо шла по зданию аэропорта, смотря сквозь людей. Из этого потока мыслей к реальности ее вернули голубые глаза, окрасившие чёрно-белый фон вокруг. Тепло побежало от груди к лицу, она глубоко вдохнула и невольно улыбнулась. Он стоял отдельно от всей толпы снующих людей, сложив руки на груди и, казалось, не мигая, смотрел на нее. Она подошла почти вплотную, остановилась и начала правой рукой немного нервно теребить ручку чемодана. — Прости, я погорячилась. Ты не заслужил, — едва слышно прошептала она, ее взгляд на миг встретился с океаном его голубых глаз, и тут же глаза опустились вниз. Он молча обнял ее и поцеловал в висок. Она обхватила его руками и крепко прижала к себе. Все, что она держала в себе 16 часов полета, вырвалось наружу с такой силой, что она, захлебываясь, не смогла сдержаться. Он не ожидал такой реакции, сжал ее в своих объятьях, гладил по растрепавшимся волосам и начал нежно и быстро целовать, оставляя на коже лёгкие прикосновения: — Марисса, ну ты чего… Все в порядке… Мы просто устали… Я очень волновался… Ты вымоталась на работе… Котенок, я тебя люблю… Все хорошо… Он обнял ее, дал возможность выплакаться и только после того, как почувствовал, что ей стало легче, и всхлипы перестают ее сотрясать, осторожно ослабил свои объятья. Одной рукой он продолжал придерживать ее за талию, другой поднял ее подбородок и посмотрел в шоколадные глаза: — Марисса, я тебя люблю… безумно люблю… и такая фигня никогда не сможет нас поссорить. Ты меня слышишь? Она молча кивнула, на ее лице появилась улыбка. Он осторожно вытер последние слезинки с ее щек. Приблизился губами к ее все еще незаметно трясущимся губам, прикоснулся к ним, прикрыв глаза. В его поцелуе было столько любви и нежности, что они сразу растеклись по всему ее телу. Она немного робко ответила ему тем же и долго не могла остановить этот порыв. Оторвавшись на миг, он одарил ее своей белоснежной улыбкой и обхватил ее лицо руками: — Я так люблю тебя, глупышка! — И я тебя, — прошептала, улыбаясь сияющими глазами, Марисса. Через полчаса они летели по улицам пригорода Лондона. Левой рукой он уверенно вел свой матовый тонированный BMW, правая рука лежала на бедре его Мари, он то и дело посматривал на свою жену и улыбался. Прошло всего пару дней, а они так соскучились, как будто не виделись год. Она смотрела на него и вся светилась счастьем. Они ехали в сторону, противоположную дому Хорхе, но она ничуть не переживала. Она сразу поняла, куда он ее везёт, и расслабилась ещё больше. Они давно не были только вдвоем, и Пабло был уверен, что сейчас именно это место поможет им избавиться от накопившихся переживаний и усталости и развеет все негативные эмоции. Прошло всего 20 минут после выезда из аэропорта, они въехали на огромную территорию отеля Coworth Park. Уют этого роскошного отеля они открыли для себя, когда жили в Лондоне больше трех лет назад, и теперь, приезжая в Туманный Альбион, часто арендовали для себя одну и ту же виллу. Первый раз побывав в ней, они влюбились в ее мягкий, продуманный до мелочей интерьер, очень похожий по стилю на их дом в Аргентине. И когда им хотелось побыть только вдвоем, они приезжали сюда. Вилла стояла далеко от остальных зданий, и казалось, что они совершенно одни среди огромного парка. Марисса поднялась в спальню, неспешно перешла в огромную ванную комнату, открыла кран с водой, кинула в ванну несколько ароматных бурлящих шариков и подошла к окну с прекрасным видом на кленовую аллею. Она не слышала, как подошёл Пабло. Она почувствовала его дыхание на своей шее и руки, снимающие ее топ… После двух часов, проведенных в ванной, он еле нашел силы вылезти из нее. Подал ей руку, замотал в мягкое белое полотенце и аккуратно отнес в комнату, служившую гардеробной. Чмокнул ее в затылок, надел белую рубашку и брюки, взял телефон и вышел, чтобы распорядиться накрыть ужин на летней веранде. Она по-кошачьи потянулась, подошла к шкафу и достала оттуда кремовое платье в бельевом стиле, небрежно уложила феном волосы, натянула босоножки на невысоком каблуке и вышла из комнаты. С нижним бельем она решила не заморачиваться. Он разлил по бокалам красное сухое вино, зажёг свечи, где-то вдалеке был едва слышен джаз. Он сидел напротив и не отрывал от нее влюбленных бездонных глаз, и она отвечала ему тем же. Он достал небольшую красную коробочку и протянул ей. Она улыбнулась и с нескрываемым любопытством открыла ее. На нежной светлой подушке лежал изящный тонкий браслет от Tiffany. Но больше всего ее поразил кулон — маленький милый ежик. Марисса смутилась, по ее сияющим глазам и улыбке было понятно, что подарок мужа пришелся ей по душе. — Когда я увидел в каталоге этого милого ёжика, я сразу заказал его — это же настоящая Марисса Бустаманте — милая и немножко колючая, — он улыбнулся, подняв левую бровь. Она сначала вспыхнула, сдвинула брови, а потом громко рассмеялась. Это же действительно она в миниатюре. Пабло застегнул браслет на ее тонкой руке и пригласил жену танцевать. Он был рад, что она оценила подарок. А еще больше он был рад тому, что теперь ему будет спокойнее, когда она будет где-то без него — в ёжика по его просьбе незаметно встроили gps. Но об этом его жене знать было необязательно…03.50, пригород Лондона:
Марисса заснула у Пабло на груди, обнимая мужа левой рукой и закинув на него одну ногу. Он обнимал ее за плечо, зарывшись носом в рыжие волосы и смотрел в потолок. Он был счастлив, что она наконец-то с ним и беспечно спит рядом. Сегодня он почти не думал о вчерашнем разговоре с врачом. Он никому не позволит и пальцем тронуть ее. Сейчас они вместе, но так не может продолжаться всегда. У каждого из них есть работа, деловые и личные встречи, наконец они иногда проводят время с друзьями по отдельности. И все время держать ее за руку он не сможет, да и не хочет, зная, что его свободолюбивая бунтарка никогда не станет так жить. Да и он считает такую жизнь утопией. Поэтому он и заказал кулон. Но это, конечно, не самая действенная мера, и сейчас перед ним стояли другие задачи. Он долго сомневался, разговаривал с Хорхе и его службой охраны, даже звонил в Мексику Мануэлю, и пока он видел только одно верное решение… Но об этом он будет думать завтра, а сегодня будет просто наслаждаться ночью с любимой Мари… Он нежно провел рукой по ее загорелому бедру, сжал аппетитную упругую попку и, улыбнувшись в 32 белоснежных зуба, закусил нижнюю губу. Увидев, как она просыпается, тянется, как кошка и, не открывая глаз, проводит рукой по его груди. Он откинул простыню, перекатился на нее, и они опять растворились друг в друге…14.53 следующего дня, Буэнос-Айрес:
Солнце пекло неимоверно, на небе не было ни одного крохотного облачка, казалось, асфальт скоро расплавится и машины растекутся по нему, как бесформенные кексики. Все, кто мог выбраться из офисов, закончить пораньше работу или вообще не напрягаться делами сегодня, переместились в сторону пляжа и наслаждались нежной прохладой океана. Казалось, весь Буэнос-Айрес был здесь: красотки сменили платья на бикини, мужчины вместо деловых костюмов надели шорты и солнечные очки. Все кайфовали от возможности раздеться и чувствовать приятные прохладные поцелуи ветра, спешащего на берег с широкого простора океана. Красотка в открытом развевающемся платье не спеша ловила эти поцелуи, подставляя шалуну-ветру то одну, то другую ножку. Ее мысли были заняты только ее внешним видом и прекрасным продолжением дня. Супер-хит этого лета заиграл из ее сумочки. Она достала телефон, улыбнулась, прочитав имя, и взяла трубку: — Привет, конфетка… Ну что, погнали дальше… ударим по нему сразу с двух сторон… — Окей, — с лёгкой улыбкой сказала она и абсолютно спокойно продолжила свой путь, как будто разговор был просто о погоде.