Конарик

Отправиться в путь условились на рассвете. - Завтракай, и выдвигаемся, - бросил Лоэрн еще сонному напарнику. – Я займусь сборами. Сквозь засаленные, покрытые копотью оконца едва пробивался слабый утренний свет. Альтмер спустился в свою лабораторию, чем-то там бренчал раздраженно, суетился, гонял хускарла почем зря. Телдрин лениво зевнул и отправил в рот очередную порцию яблочного пирога. Мышцы приятно тянуло, данмер предвкушал славную схватку. Доспех его был чист и отполирован, меч – остро заточен, желудок – полон. О большем воину и мечтать нельзя. И чего этот маг так всполошился с утра пораньше? Прикончив завтрак, данмер расслабленно потянулся, отыскал в сумке остатки табака. Толкнул тяжелую дверь и буквально вывалился на пристань – в свежее безветренное утро. Туго набил трубку, привычным жестом выбил сноп искр с пальцев, глубоко и с удовольствием затянулся, облокотившись о деревянные перила. Отчего-то Серо очень нравился этот маленький портик. Нравилось, как утлая лодчонка мерно покачивалась на воде, нравилось невероятно высокое небо, словно опрокинутое в безмятежную гладь озера. Кроткие и осторожные олени, которые, время от времени, осмеливались подойти к берегу; сизый дым со стороны конюшен – наверняка там заночевали караванщики. Серо зажмурился и шумно выдохнул. Спокойствие и умиротворение переполняли его. Запах костра и шелест желтой листвы. Когда альтмер поднялся в спальню, Телдрин был уже полностью одет и неторопливо поправлял перевязь меча. Лоэрн всучил напарнику пару склянок исцеляющего зелья, закинул сумку с припасами на плечо. Серо видел, насколько поспешно альтмер скрыл под маской изможденное лицо. Сиюминутная тревога сжала внутренности на мгновение. Напарник не ел с той самой ночи, которую они провели вдвоем. Четвертый день. Спрашивать Серо не решался, но подозревал, что все далеко не в порядке. Хотя… что он мог об этом знать? Как-то ведь выживал кровопийца все это время, и весьма успешно. Беспокоиться не о чем? Пока еще он не уверен в напарнике. Хускарл поднялась проводить путников. Она чинно склонила голову и пожелала удачной дороги. Слова её увязли в скрипе дверных петель – дверь за эльфами закрылась медленно и неохотно будто. Утро площади было молчаливым и неуютным. Напарники покинули сонный еще Рифтен и направились к ферме Снегоходов. *** Время близилось к полудню, солнце в безоблачном небе стояло невыносимо высоко. Данмер был хмур и все ворчал, что, мол, спрашивать дорогу у фермеров была так себе идея. Мало того, что они, сойдя с тропинки, окончательно сбились с пути, так еще спригганы, черт их дери, да медведи одолели. Лоэрн старался не вслушиваться особо в раздраженные речи напарника. Да, ему доводилось бывать в Рифтене, но вот путешествовать по владению никогда нужды не было, да и подробной карты не имелось. Назойливые даэдрические символы анархично роились в голове, никак не желая складываться в слова нужного заклинания. Потому альтмер только щурил раскосые глаза, да наслаждался осыпающимся золотом листвы сквозь прорези Морокеи. Пару часов спустя утихомирился и данмер – поддавшись, видимо, ненавязчивой атмосфере похода. Будто на прогулку выбрались, ей-богу! Воздух был наполнен свежестью заснеженных горных вершин, запахом томившихся под солнцем снопов пшеницы, ароматом прелых листьев. Справа от путников возвышалась очередная скала: высеченная камнем, сбитая лестница уходила головокружительно высоко, терялась в её острых зубьях. Величественная древняя арка была едва видна с дороги, но, приглядевшись, Лоэрн облегченно выдохнул: драконье логово пустовало. Молчание тяготило, в глазах альтмера темнело и прояснялось, походка же его оставалась степенной и твердой. Морокеи выматывал, изнурял. Долгая бессмысленная дорога – тоже. Утомление отдавалось тупой беспросветностью в мыслях, но символы, наконец, выстроились в голове нужным порядком, и альтмер смог прочесть «ясновидение». Тонкая путеводная нить, засеребрившись на кончиках пальцев, скользнула вниз, заструилась меж деревьев, призывая путников следовать за ней. Маг нахмурил светлые брови – память начала его подводить. Он сознательно терял остатки разума и здравого смысла. И, если не избавиться от маски, то, вероятно, придется избавиться от себя. Заклинание оборвалось, едва эльфы завидели заброшенную обгоревшую хижину. Крыша её обвалилась, обломки бревен завалили добрую половину дома. Телдрин ушел вперед, осторожно обошел её кругом, заглянул внутрь и теперь призывающе жестикулировал отставшему Лоэрну – мол, чисто, нет никого. Запас магии альтмера иссяк, потому сейчас он был слишком легкой добычей. После небольшой передышки и пары глотков воды (для Телдрина, разумеется), напарники двинулись в гору. Для Лоэрна же не было и не могло быть никакой подзарядки, покуда солнце находилось по эту сторону горизонта. Нить плутала меж ногами, увлекая все выше, к надтреснувшим каменным столбам, к заснеженным ухабам и чуть тронувшему небо закату. Форелхост высился над эльфами громоздким древним амфитеатром, величественной некогда крепостью древних нордов. *** - Боги, что за мерзкое местечко! – изрядно запыхавшись, выругался данмер. – Чертовы норды с их треклятыми лестницами. Лоэрн усмехнулся под маской, приосанился, выравнивая дыхание. - О, я смотрю, норды тебя довольно смелым тактическим штучкам научили, - насмешливо подметил альтмер. - А вас будто никакая местная паскуда не берет! Клянусь Шеогоратом, я готов тролля голыми руками придушить! Хоть бы ступеньки научились строить, тупоголовые отморозки! – данмер сплюнул с отвращением и безаппеляционно набил трубку табаком. Тонкую струйку сизого дыма альтмер подметил сразу, как только поравнялись со стенами крепости. - Это в тебе сейчас говорит недостаток роста или ума? – трубка выскользнула изо рта данмера и плавно опустилась на ладонь напарника. - Это в тебе сейчас говорит недостаток яиц? – огрызнулся Серо, грубо перехватив альтмерово запястье. – Струхнул? Дай только закурить – я мигом их раскидаю! Лоэрн устало вздохнул. Они оба были на взводе. - Остынь. Подобравшись поближе, внимательно осмотревшись, альтмер заметил одинокую долговязую фигуру, сидевшую у костра. Человек кутался в некое подобие медвежьей шкуры и не то книгу какую листал, не то записи вел. - Он там один, - Лоэрн выпрямился, подошел к напарнику, – Держи оружие в ножнах. - Один из ваших, - подметил данмер, завидев человека издалека. – Еще одного чокнутого нам только и не хватало. - Чокнутого? - По мне так, никто другой в эдакую дыру не сунулся бы. Чужак, завидев эльфов, оторвался от своего занятия и не спеша направился им навстречу. - Говорить буду я, - полушепотом предупредил Лоэрн. Серо лишь понимающе хмыкнул и прищурился, приглядываясь к незнакомцу. - Будь внимательнее. Что-то не припомню, чтобы Ульфрик жаловал альтмеров среди своих офицеров, - наемник выразительно глянул на эльфа, облаченного в медвежью броню. Когда незнакомец подошел ближе, Лоэрн, наконец, понял, о чем говорил Серо. Голову мера украшала массивная медвежья морда; шкура животного ниспадала сзади, словно плащ, наручи украшали устрашающего вида шипы. Кажется, в подобном одеянии щеголял хамоватый прихвостень Ульфрика – если Лоэрн его ни с кем не перепутал. В распри нордов он старался не вникать, потому, скорее всего, не обратил бы внимания на подозрительного собрата. - Нечасто здесь встретишь путников. Что привело вас в эту… ммм… в мой скромный лагерь? – альтмер говорил вальяжно, растягивая слова, невинно приподнимая бровь. - О, мы отнюдь не намерены злоупотреблять вашим гостеприимством. Если только руины некоего Форелхоста случайным образом не совпадают с месторасположением вашего лагеря, - очаровательную двусмысленную улыбку обладателя неизменно скрывала Морокеи, но от ловких изворотливых интонаций пристойной альтмерской беседы у данмера заныли зубы. - Совпадают ли?.. Это будет зависеть от того, с какой целью вы их ищете, - медовые глаза эльфа сверкнули предостерегающе, на губах же его играла полуулыбка. – Прошу прощения за мою бестактность. Офицер Валмир, - протянул он выжидающе узкую ладонь, - Рад приветствовать вас. - Лоэрендилл, - альтмер пожал протянутую руку. – Скромный маг, занимаюсь исследованиями драконьего культа, специализируюсь на исторических записях. Это мой напарник, Серо, – чинно представил данмера маг. Валмир осклабился. Он узнал в незнакомце альтмера по росту, осанке и складному говору. - Рад встретить своего собрата в сих неприветливых землях. Вы как нельзя кстати. Да пройдемте же к костру, здесь невозможно вести цивилизованную беседу, - Валмир поежился, подбросил поленьев в костер и, нахохлившись, уселся на табурет подле огня. Напарники располагаться не торопились. - Видите ли, пару месяцев назад я попал в весьма деликатную ситуацию. Генерал поручил мне раздобыть некий посох, который помог бы нам решить исход войны. Однако мой отряд угодил в засаду имперцев, и я единственный, кому удалось выжить, - Валмир театрально свел светлые брови. – Я почти уверен, что внутри сохранились записи Скорма Снежного Странника, которые помогут открыть путь к закрытым чертогам. Единственный сохранившийся ключ генерал доверил мне, но… - Что ты хочешь взамен? - Мне всего-то нужен посох. Это ведь несложно, правда – ведь вы двое все равно собираетесь проникнуть… - Черта с два! – опешив, вскинулся Телдрин, рука его дернулась к перевязи меча. – Ответь мне, офицер, почему я не могу тебя сейчас прирезать и снять чертов ключ с твоего трупа? – глаза данмера гневно полыхали. - Ты не можешь его прирезать, потому что я так сказал. Мы эльфы, а не варвары, - веско вклинился в разговор Лоэрн. – Мы принесем тебе посох, если он действительно будет там, - перевел он взгляд на офицера. - Рад, что мы поняли друг друга, - ухмыльнулся Валмир. – Приятно иметь дело с достойным мером, - и протянул старый ржавый ключ Лоэрну. – А теперь, прошу, располагайтесь. Смеркается уже. Лоэрн скинул походную сумку, разместил спальник. Напарнику ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, хоть и с крайним неудовольствием. Только сейчас альтмер ощутил, насколько же устал. Было слишком холодно, чтобы снимать плащ, но достаточно темно, чтобы стянуть маску, обнажая впалые щеки, заострившиеся черты лица. Небо разверзлось услужливым снегопадом, грузные крупные облака заволокли горизонт. Лоэрн удобно устроился в спальнике, уставившись невидящим взглядом перед собой. Снег обволакивал, убаюкивал, не желая таять на неживом золоте кожи. Данмер улегся рядом, поужинал, кажется, и, должно быть, заснул. Пелена летаргии захватила разум мага, горло будто сжала стальная хватка Стендарра. Казалось, сейчас можно было не дышать. Казалось несправедливым, что мертвое бесполезное сердце все еще может болеть. Казалось, «Валмир» - смутно знакомое имя. К слову, офицер этот казался невероятно скользким и трусливым. Да, то был великодушный поступок – подыграть ему. Однако архимаг отчего-то так не думал. Он как никто другой осознавал ценность жизни. Чужой, собственной – неважно. Валмир был здесь по долгу службы – да. Неважно, каковы его скрытые намерения. Важно то, что, возможно, где-то в Скайриме, а может, в Алиноре, его ждет жена, быть может, ребенок, тепло домашнего очага, выстиранные портянки - да мало ли?.. Лоэрн не мог убивать – если в этом не было острой необходимости. Кто знает, может в том заключалась его – архимага – слабость. Трусость та же. Он не мог ответить на этот вопрос. Знал только, что сердце скрежетало невыносимо, когда поверженный Анкано сполз к его ногам, когда выдохся весь яд из его взгляда. Не было радости победы, радости от свершившейся мести. Была опустошенность – и только. И идиотский вопрос – что делать дальше? *** Он видел белоснежные колонны Липсанд Тарна в мареве томящегося в долине заката. Запахи ужина и свежей крови - обволакивали и отталкивали. Его молодые еще, холеные руки зажимали собственный рот, подавляя рвотный рефлекс и дикий вопль. Его мышцы напрягались до спазмов, его неверие сменялось животным страхом. Он видел, как зверь терзал его солдат. Как раскидывал их изуродованные тела, с какой легкостью отрывал неподдающиеся конечности, сворачивал шеи - словно кур душил, а не бойцов Доминиона. Ужас сковывал, ноги не слушались. Он хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Вопль так и застыл на губах, когда это подобие человека направилось в его сторону. Когда последние лучи солнца осветили искаженный окровавленный рот. Когда изумрудные глаза сверкнули янтарем, а черты лица, наконец, прорисовались, словно сквозь вековую завесу. Когда сознание живо дорисовало спутанные светлые волосы вместо высокого хвоста и вычурную магическую робу вместо обвисшей и драной – все встало на свои места. Тогда он чудом избежал участи. Валмир распахнул глаза и резко поднялся в спальнике. Архимага не было в лагере – скрылся уже в руинах Форелхоста. Ладони офицера, подрагивая, сжались в кулаки. В ушах все еще звучал надменный смех Анкано. На губах Эстормо все еще играла ухмылка – где-то на задворках памяти. И если копнуть чуть глубже – в голове непременно всплывет озвученный приказ, отказаться от которого будет еще большим позором, чем подчиниться. Тело обуяла мелкая дрожь ярости. Больше он не струсит. *** Железная, будто просмоленная дверь, тяжело ухнув, захлопнулась за эльфами, оставив их наедине с давящей, всепоглощающей тишиной. Где-то капала вода – невозможно было определить далеко ли до этого места – в пустоте гробницы случайные звуки отзывались грозовыми раскатами. Когда-то, еще будучи учеником Коллегии, Лоэрн частенько совершал вылазки в древние нордские захоронения по разнообразным поручениям. Отчего-то среди его коллег-магов бытовало весьма стереотипное мнение, будто вампиры предпочитают сырость и спертый воздух – потому приравнивали лоэрновы экспедиции чуть ли не к увеселительным прогулкам. Мол, тебе-то – раз плюнуть. Однако сейчас – от голода ли, или тому виной был Морокеи – голова альтмера шла кругом, в глазах темнело от недостатка воздуха, воротник неимоверно давил на шею. Привычным жестом маг вскинул руку, и ступни его охватило голубоватое сияние. «Приглушение шагов» зачастую помогало незаметно обойти неупокоенную нежить, не вступая в схватку. Под черепом будто обосновался тугой пульсирующий клубок – с каждым шагом в ушах стучало, а скулы сводило от боли. Лоэрн даже подумал, не отправить ли напарника восвояси – одному ему будет легче прошмыгнуть мимо драугров, к тому же данмер не отличался особо грациозностью и осторожностью в движениях. Вступать в бой альтмер не хотел. Отнюдь не из-за риска, не из-за страха смерти. Скорее, из опасений предстать немощным, вынужденным прятаться за неширокой спиной напарника, слушать его усталые вздохи и ловить неодобрительные взгляды. Еще хуже – позволить слабости и уязвимости взять над собой верх, позволить себе коснуться порхающей трепетно, манящей жилке на шее напарника. - Так и будем тут стоять? – глаза данмера раздраженно полыхнули. Лоэрн тряхнул головой, отбрасывая неуместные мысли и попытался сосредоточиться. Телдрин уверенным аккуратным шагом вел вглубь гробницы по узким, заваленным камнями коридорам. Воздух был тяжелым от сырости, никак не хотел впитываться в легкие, а шумные выдохи спутников, казалось, служили ориентирами для пробудившейся нежити. Драконьи приспешники появлялись из ниоткуда, возникали призрачными изваяниями, преграждая проход, дыша гнилью и запредельным холодом – и нельзя не дрогнуть, нельзя унять мелкую паутинку дрожи вдоль позвонков. Призраки будто хранили еще в своих изгнивших ртах, в своих псевдооболочках пары яда, что отправил когда-то к праотцам целую крепость. Переходы то становились уже, то расширялись, от запаха ладана и ритуальных жидкостей слезились глаза, тошнота давила горло. Кожа покрывалась мелкой маслянистой испариной, волосы липли к шее, одеяние – к спине. Глухой кашель Лоэрна с каждым шагом все более раздражал Серо. Раздражало и то, что маг плелся следом безвольно и вымученно. Он больше мешался под ногами, нежели помогал в бою. Потому, в очередном полутемном чертоге, когда терпение Серо лопнуло, он буквально вдавил напарника в каменный стул и сорвал с него маску. Альтмер дышал тяжело, кадык беспрерывно подрагивал, все тело было охвачено моровой лихорадкой. Зрачки безвольно шарили по потолку, сухие губы жадно ловили воздух. И как он держался на ногах? - Эй, - звук пощечины отскочил от каменных стен звонкой трелью, – Лоэрн, посмотри на меня. Альтмер сжимал пальцы на собственном горле, хрипел жутко, будто что-то просилось наружу, вырывалось одержимо. В ушах стоял звон и мерзкий скрежет, и тихий отзвук шелестящего шепота. Терпение стремительно покидало Телдрина. Данмера обуревала злость – он, что есть сил, лупил напарника по щекам, даже не надеясь привести его в сознание. Захотелось попросту вырубить осточертевшего мученика прицельным ударом в живот или под дых, да так и оставить в треклятом чертоге – тут ему самое место, в конце-то концов. Буквально обессилев от раздражения, Серо сполз на каменный пол, подпер ладонью голову и задремал чутким, тревожным сном. Очнувшись, скинув с себя остатки сонливости, данмер приподнялся, дотянулся до сумки, опустошил наполовину бутылку с водой, перекусил мелким скарбом, прихваченным с собой из Рифтена. Альтмер растекся по спинке стула, кольцо соскользнуло с пальца, обмякшее тело не подавало признаков жизни – даже грудь, казалось, не вздымалась (впрочем, вампирам ведь не нужно дышать, верно?). В груди Телдрина предостерегающе кольнуло, он схватился за обжигающую могильным холодом ладонь мага. Сердце встрепенулось от безысходности, данмер сумбурно шарил в мешке напарника – казалось, все зелья, что Лоэрн припас, были бесполезны и не способны вернуть его в сознание. Серо беспомощно застонал, уронил голову на колени альтмера, сжал его ладонь настолько сильно, будто хотел сломать, стереть в порошок каждую косточку. - Очнись, даэдра тебя задери! Очнись же! – шептал он неразборчиво, словно мантру, словно богобоязненный – на громоздком даэдрическом наречии. Данмер поднялся, обхватил лицо мага ладонями. Скудные золотистые неравномерные вспышки – все, на что хватало его познаний в исцеляющих заклинаниях. Дар Стендарра отпечатался ожогами. Вслух мечник тысячей проклятий осыпал чело напарника. Внутренний же голос вкрадчиво уговаривал, убеждал, что альтмер жив, что вампиры могут и не дышать, что ему всего-то надо отдохнуть. Однако, он – предатель – не уточнял, сколько нужно отдыхать. Неделю, месяц, может несколько лет, несколько сотен?.. Очнется он, сотню лет спустя, и даже не вспомнит, что это за скорчившийся скелет у его ног, наверняка не вспомнит. Встанет, расправит плечи, разомнет затекшие конечности – и не будет никакого Валмира во дворе Форелхоста, не будет у него Медовика, не будет треклятых драконов. Начнет все с чистого листа. Возможно, данмер попросту помутился рассудком. Возможно, взыграло самолюбие и даэдра пойми что еще. Причины стали неважны. Решение проступило слишком отчетливо на воспаленном от переживаний мозгу. Словно от досады, Телдрин прокусил внутреннюю сторону щеки. Сцеживая солоноватую жидкость, позволяя ей заполнить рот, стараясь не глотать, он приблизился к лицу Лоэрна. Будто извиняясь, почти нежно, погладил его по сухой, омертвевшей коже – не слабость, нет, непозволительно!.. Не привязанность – того горше и глупее, к тому же. Но губы уже прижались к сухим приоткрытым губам, язык скользнул внутрь умоляюще и просяще, пальцы почти бережно, успокаивающе будто, огладили светлые волосы, обвели аккуратно заостренные кончики ушей. Язык данмера обжег живым теплом, садняще-сладким вкусом крови, и альтмер поддался, ответил слабо, затрепетал, болезненно застонал, вылизывая жадно чужой рот. Посмотрел, оторопев, на напарника, но тот упрямо отвел взгляд, отстранился холодно, чинно надел на его палец упавшее кольцо. Помог подняться, и не сумел скрыть вздоха облегчения, радости даже, ликования. Шальные мысли подстрекали, упрекали – можно было вспороть запястье, пары капель хватило бы, несомненно. Телдрин отмахнулся слабо, убеждая себя, что покалеченное запястье сказалось бы на его защите, атаке. Про второе же запястье, совершенно непричастное к одноручному бою – он, оправдываясь, старался не вспоминать. - Держись за меня. Нам нужно идти дальше. Давай же. *** Лоэрн двигается медлительно, словно проверяет мышцы на прочность. Неспешно заворачивает Морокеи в льняную ткань, прячет в сумку. Собравшись с силами, толкает кованную тяжелую дверь в нижний чертог. Он не сражается больше, убийственные молнии не срываются с ладоней. Он лишь призывает дремор и позорно отсиживается в тени масляных ламп, под покровом невидимости – экономит силы для решающего сражения. Телдрин не упрекает его – лишь оборачивается обеспокоенно в то место, где должен находиться маг. А после – уворачивается, ныряет под замахи секир и мечей, рубит ссохшиеся конечности, протыкает животы, дышит неровно, нервно, лихорадочно, взгляд его полыхает азартом – шальной, неукротимый. Он пылает, живет, сгорает. Клинок поет, шьет эпитафии на трухлявых останках. Толпы древних фанатиков складывают головы к его ногам, их леденящий душу рев теряется в призывном кличе восставших из недр Обливиона даэдра. Крипта кажется бесконечной, неровные туннели сменяют друг друга, ветвятся, будто корни пугающе древнего дерева, что возвышается над храмом, словно Баар Дау – над Вивеком. Данмер то и дело спотыкается о нажимные пластины, едва успевает уклоняться от летящих ему в затылок отравленных стрел, срывающегося с перевязей прогнившего тарана. Лоэрн следует за напарником немой тенью, лишь томящийся в недрах радужек янтарный блеск выдает в нем остатки жизни. Телдрин невольно сравнивает его взгляд с мерцающим голубоватым сиянием глаз драугров, что стремительно иссякает, стоит только как следует вонзить меч. Стеклянный коготь неприветливой тяжестью лег в ладонь. Система кодовых нордских дверей была до смешного примитивной, словно злая насмешка, ирония. Лоэрн слабо усмехнулся, облачился в Морокеи и, набрав на двери нужную комбинацию, вставил коготь в затвор. За этой дверью находилась посмертная опочивальня Рагота – в этом не приходилось сомневаться. - Серо, - маг повернулся к напарнику и внимательно посмотрел сквозь прорези, - жрец мой. Возьмешь на себя его стражей. Данмер хотел было запротестовать, но альтмер осадил его одним резким движением руки. Последняя зала величественно выросла пред путниками – строгими редкими саркофагами, высокими сводами, слепящими лучами заходящего солнца – сквозь прорехи в потолке. Альтмер замер в дверях, осмотрелся. Выудил из сумки вычурный изящный флакон, залпом опустошил его. Серо лишь наблюдал за его плавными движениями, ожидая знака: вот альтмер полностью скрыл лицо под маской, обнажил по обыкновению скрытые в складках плаща руки – на ладонях тотчас же сверкнули обволакивающие исчерна-лиловые магические сгустки. - Смотри по сторонам, Серо. Подле мага мрачными изваяниями возникли даэдрические воины. С громким хлопком крышки слетели с саркофагов. С призывным пронзительным кличем восстал Рагот, раскинув широко руки – из ниш ступили его верные хранители. Магическая броня засияла поверх вычурной робы, жаром полыхнула первая атака – огненный шар пролетел в дюйме от головы альтмера. Заскрежетали мечи о доспехи, мертвые рты исказились, мертвые языки слагали слова – и стены гробницы сотрясались от драконьего наречия и неистовой ругани данмера. Под сводом ветхой усыпальницы столкнулись некогда столь близкие магические истоки. Морокеи злобно, зычно увещевал, пробуждая в памяти назойливые слова туума, взывая к некогда поглощенным драконьим душам. Лоэрн сопротивлялся, хватался за разрушительные даэдрические символы, и мощь потрескивающих от напряжения молний обрушивалась на прогнившую оболочку жреца. Серо едва не пропустил удар, краем глаза наблюдая за альтмером, невольно залюбовавшись. Прежде он не встречал никого - ни среди людей, ни среди меров – кто был бы способен читать заклинания с такой ошеломительной скоростью. Упругая мощь ударной волны даже под доспехом холодила кожу. Лоэрн величественно вскидывал длани, направляя подвластного дремору, разил Рагота ледяными бурями и залпами молний – словно само небо разверзлось и бушевало, обрушивая смертельный стихийный мор на головы еретиков. Жрец против жреца. Резкие уколы зависти внутри пепельного эльфа только сильнее распаляли азарт. Настолько уместно выглядел рычащий неземными устрашающими проклятиями дремора, настолько ладно на нем сидел даэдрический доспех, настолько умело он парировал атаки жреца!.. Сгусток ярости, ненависти, преданности. Случайная мысль о ненадобности застлала глаза гневом – и эльфийский клинок безжалостно отсек голову военачальнику. Руки простреливало разрядами до самых плеч. Лоэрн сцеживал остатки магии, он был почти опустошен. Он уже пропустил пару атак – тело полыхало нещадно, кожа будто плавилась. Мышцы зудели от голода, оболочка стала слишком уязвимой к огню. Не будь на нем маски – он давно бы остался без бровей и ресниц. В лучшем случае. С трудом передвигаясь, альтмер двинулся прямиком на противника, извергая непрерывную струю пламени. Он почти не дышал, огромных усилий стоило следить за жрецом взглядом и сохранять ясность ума. Потому Лоэрн сосредоточился на самых простых рунах и, словно молитву перед казнью, словно в бреду, шептал, шептал, не переставая, звенящим от напряжения голосом – силясь удержаться на ногах. Уворачиваться от огненных всполохов становилось все сложнее – тело грозилось обернуться застывшим пепельным изваянием, или же попросту рассыпаться горсткой праха. С болезненно-досадным вскриком исчез дремора, насадив жреца на меч. Выгнувшись дугой, истошно заскрежетав, Рагот опустился к ногам мага. Лоэрн рухнул на колени следом за ним, уронив голову. Онемевшие ладони увязли в неожиданно нежном пепле. Злосчастный посох звякнул о каменный пол бесполезной безделушкой. С последним проклятьем грудой костей рухнул драугр. Телдрин вытащил меч из его тела и благоговейно провел пальцем по острию. Резко обернулся, ища глазами напарника. Слишком резко. Неслышно подошел к нему и одобряюще хлопнул по плечу. Присел рядом, с удовольствием глотнув воды из фляги. Маг немного выпрямился, отдышавшись, приподнимая маску Рагота перед собой, бережно очищая её от пепла. Проследив пальцами грубо высеченные нордические узоры, он аккуратно припрятал реликвию в сумку, вместе с Морокеи. Нездоровый разум предвкушал, как он разложит её на пентаграмме душ, познавая древние чары. Альтмер несмело коснулся обожженного лица и облегченно выдохнул, когда не обнаружил на нем ожогов. Сложил ладони лодочкой, коротко глянув на напарника. Вода обожгла кожу благословенной прохладой. Можно было идти дальше. Нужно было. Все так же сидя на полу, маг дотянулся до посоха и, с силой оперевшись на него, поднялся. С характерным звуком, неуютно громким, исчез огненный атронах Телдрина. - Лоэрн, тебе нужно отдохнуть, - наблюдая с пола за нетвердыми неуверенными движениями альтмера. – Или ты забыл про того чокнутого офицера? Ты что же, в самом деле отдашь ему посох? - Ты не понял еще? Ему далеко не посох нужен, - устало отозвался Лоэрн. Оторопев, Телдрин вскочил на ноги. - Но ты же не собираешься отдавать ему маску?! Лоэрн поднял взгляд на клочок неба, озаренный последними вспышками закатного солнца. - Идем. Или я оставлю тебя в крипте, - толкнув тяжелую дверь и провалившись в восхитительную свежесть наступающих сумерек. *** Ступив на балкон крепости, Лоэрн пошатнулся – тьма вампирского существа толкнулась в грудь, подобно копью с раскаленным наконечником. Шепот Стены слов струился, пробирая до самого дальнего закоулка сознания, проникая в недра естества. Набрав в грудь побольше воздуха, маг смиренно впустил в себя красоту и чудовищную силу забытого знания, едва приклонив голову и почтительно прикрыв глаза. Гул усиливался, древние Языки и умерщвленные драконы на разные лады выкрикивали первое слово «Грозового зова». Со стены открывался отличный вид на лагерь. Валмира видно не было, однако двух легионерских рекрутов можно было разглядеть достаточно четко. Один из них был офицером. - Что за неловкая ситуация, - негромко проговорил Лоэрн, осторожно спускаясь к имперским бойцам, растянув губы в понимающей улыбке. Чуткому вампирскому уху были слышны наставительные увещевания Валмира, имя Скорма Снежного Странника и слова о закрытых чертогах. - А это кто еще такой? – нервно встрепенулся солдат, переводя взбешенный взгляд с Валмира на Лоэрна. - Какого даэдра тут происходит? – угрожающе вцепившись в рукоять клинка, выдавил подоспевший Телдрин. - О, какое неприятное недоразумение, - отозвался Валмир, щуря раскосые глаза. - Ах ты талморская крыса! – легионер бездумно бросился в сторону Лоэрна. Телдрин ловко парировал атаку, молниеносно обнажая меч. - Серо, Ауриэля ради, не маши мечом у меня перед носом, - маг грациозно уклонился и отошел подальше от сцепившихся воинов, не упуская, однако, из поля зрения Валмира. – Не слишком ли вы поторопились, офицер? – почти ласково, почти понимающе. - Действительно, поторопился. Я-то думал, что юный архимаг столь же наивен и неопытен в делах магических, сколь и в любовных, - обезоруживающе ухмыльнувшись, пропел талморец. Осознание обрушилось сокрушающе. - А ты смекалистый, схватываешь все на лету. Арен тебя этому научил? – мучительно растягивая слова и губы. – А знаешь ли ты, кто научил Арена? Архимаг непонимающе моргнул. Он не мог рассмеяться в лицо талморскому ублюдку, потому что знал, к чему тот клонит. Он помнил снисходительные взгляды советника, помнил, как высокомерно дергался уголок его губ при разговоре. Боялся себе признаться, что в глазах бывшего архимага нет-нет, да проскальзывала вина. - А этот, - офицер кивнул в сторону оторопевшего данмера, - обучает тебя бою тоже через постель? Приятный способ познать глубины магии, да? А ты рассказывал ему, как неприкрыто волочился за Савосом? Все насмехались над тобой. Насмехаются. Как же ты теперь будешь смотреть своим подчиненным в глаза, а, архимаг? – голос потрескивал искрами истерики. Хотелось выть и рвать глотки. Ему – за то, что говорит, себе – за то, что не способен достойно ответить. Отчаяние и безысходность плескались в почти почерневших глазах, на побелевших от злости костяшках пальцев. Слова безжалостно срезали с сердца наслоение человечности. Чудовище дикими рывками рвалось наружу. Самым ужасным было то, что не хотелось его сдерживать. - Это Анкано тебе рассказал? – хрипло, полушепотом. Хотелось сказать совсем не это, но нельзя не свихнуться, вспоминая, произнося, а говорить нужно, обязательно нужно, хоть что-нибудь!.. - Замолчи. Ты не достоин даже имя его произносить. Истинный альтмер никогда не позволит себе лечь под низшего эльфа, - лицо офицера исказило отвращение. – В отличие от тебя, Анкано был достойным мером. Или, ты что, всерьез считал, что Арен предпочтет тебя ему? Телдрин ринулся было, замахнулся прицельно – альтмер не позволил, вскинул руку, не глядя на напарника. Действительность, словно потекшая акварель, сползала с листа здравого смысла. В груди болело, давило, поднималось что-то огромное, необъятное, бесконечно горькое, душившее изнутри будто… Хохот офицера стоял в ушах. Хохот Анкано, Мирабеллы, Фаральды. Хотелось убивать. Собственными руками прикончить тех, кто еще не умер. Обречь их души на вечные скитания в Каирне. Возвращать к жизни – и снова убивать. До тех самых пор, пока боль не отпустит, пока последнее воспоминание не иссякнет… - Какой же выдержкой, должно быть, обладал Анкано, чтобы не смеяться при виде тебя и твоих неуклюжих ухаживаний. Бегал он значит, цветочки таскал. И как только Арен терпел этот позор? Один только взгляд на такого выродка, как ты, приводит в бешенство, - нездоровый хохот рвал талморцу грудь. – Да он бы скорее умер, чем остался с тобой, а? - Постой. Дело тут даже не во мне, так ведь? - безумная догадка исказила губы мага злым, торжествующим оскалом. – Просто ты страстно желал оказаться на месте Савоса, да? А я, ублюдок, виновен всего навсего в том, что прикончил нашего юстициара. Взгляд Валмира полыхнул страхом и сумасшествием. Ошеломленный Телдрин не успел вовремя отреагировать – клинок, вонзившись в живот мага, проткнул его насквозь. Архимаг и не думал уклоняться. Закашлявшись, подавившись внезапно подступившей к горлу кровью, Лоэрн занес было руку для контратаки, но Валмир уже ловко отпрыгнул назад, выдернув клинок из раны. Боль, невыносимая боль, вкус и запах собственной крови, испорченная накидка Арена. Голоса бесновались, подвергали разум гнусным пыткам колоссального безумия. Внутренности свисали, поддерживаемые, впрочем, конвульсивными крючковатыми пальцами. Серо не кричал. Он смотрел на кровавый ошметок, кляксой упавший на сверкающий снег. Это было в нем, в Лоэрне. Разумеется, убийства кормили Телдрина уж не один год, но он никак не мог поверить, что то нутро, в которое он с вожделением проникал – страстное и горячее, восхитительное – теперь оказалось снаружи, почти под сапогом обладателя, посмешищем в чужих глазах. Такое живое, беззащитное и трепетное. Почерневший, с янтарным отблеском взгляд одержимо и пронзительно впился в талморца. Лоэрн вспомнил это лицо. В лучах заходящего солнца, среди ослепительной белизны Липсанд Тарна, среди кровавого месива талморских солдат мелькало оно, наполненное ужасом и страхом. Единственный выживший. - Ты узнал меня, не так ли? – голос Лоэрна был неожиданно громким, зычным, опустошающим, величественным, в горле его клокотало и хлюпало, кровь стекала по подбородку, по шее, капала наземь, неживая… - Наконец-то ты показал свою сущность, выродок. О, я помню эти глаза… Едва зеленая вспышка сорвалась с пальцев Лоэрна – Валмир рухнул, как подкошенный. Паралич. Сгустившиеся сумерки, будто плотной непроницаемой мантией окутали фигуру вампира, словно саван самой Боэтии. Серо смотрел на напарника, и ужас сковывал его естество. Глаза, некогда изумрудные, мягкие порой, мудрые, спокойные – затопила страшная ярость, безжалостность, словно провалами бездны они зияли на бесстрастном исказившемся лице. Меж пальцами, словно ручная податливая змейка, юркнула кроваво-красная нить высасывания жизни. - Ты умрешь медленно и мучительно, - не своим голосом прошипел вампир, все еще придерживая дрожащими пальцами собственные потроха. Торжествующе расхохотался. Даже в таком положении – он возвышался, возносился, питался. Он был вершиной пищевой цепочки – даже вспоротый и растерзанный. Объятые рубиновым заревом кишки и органы поднимались над снегом, укладывались, фрагмент за фрагментом, в рваное лоно. Проклятый дар заботливой рукой вернул все на свои места. Вампир приблизился. Усмехнулся. Встал над своим врагом, жертвой - одержимый, пугающе могущественный, потерявший разум и контроль. Кровь из раны тягучими каплями опускалась на недвижимое тело офицера, нить заклинания пронзала грудь - Валмир кричал. Сердце его билось в припадках, мышцы сокращались, лопались от напряжения, не способные привести в движение конечности. Соки уходили, перетекали в чужие жилы – и вот уже содержимое тела надежно покоилось внутри плоского живота. Лишь безобразная дыра на накидке зияла на месте раны. С хрустом в костяшках сжал вампир вытягивающую жизнь ладонь. - Анкано, - застыло на губах талморского офицера, когда крови и жизни в нем не осталось, когда сердце разорвалось.