Конарик

Слабый учтивый стук в дверь оборвал мерную задумчивость архимага. На коленях его покоился тяжелый древний том, что унес эльф с Хротгара – сказание о благословении Акатоша – не то легенда, не то наставление новообращенным. Ступни прикрывала козья шкура, что служила напарнику одеялом, Лоэрну же.. Впрочем, выше голеней, не считая книги, мага не прикрывало ничего – и вошедший Фалион каким-то излишне резким движением отвернулся. - Будет тебе, друг мой, - Лоэрн мягко улыбнулся вошедшему, - Ты видел меня и не в таком состоянии. Чем я могу быть полезен? - Есть разговор, архимаг, - редгард откашлялся, но не повернулся. *** В доме редгарда было по-домашнему тепло и уютно. Лоэрн, облаченный в домашнюю синюю робу Фалиона, по-свойски расположился в резном кресле у очага. Телдрина он оставил в таверне, не стал будить, и, готов был поклясться, что так просто это ему с рук не сойдет. Но это – позже. - Выпей это, - маг протянул альтмеру тяжелый кубок с кровавой жидкостью. - Аргонианская, - принюхавшись, поморщился архимаг. - Нищим выбирать не приходится, - фыркнул Фалион. Они молчали какое-то время. Лоэрн не испытывал стеснения, прикладываясь к чаше, глотая теплый живительный сок. Фалион все знал, Фалион спас его. - О чем ты хотел поговорить? – альтмер расслабленно закинул ногу на ногу и устремился взглядом в спину мага. Фалион стоял у книжной полки, пальцы его перескакивали с корешка на корешок, пока, наконец, не остановились на одном – дряхлом, драном, бесцветном. Такие книжонки, иной раз, можно найти в древних руинах: дневники с истлевшими страницами, лежащие в головешках безымянных костей. - О твоей давней просьбе, - Фалион повернулся к Лоэрну, они встретились взглядами. – Насчет исцеления. Альтмер большим последним глотком опустошил кубок, отставил на тумбу: - Можно мне вина сначала. Аргонианского, если позволишь. - Аргонианской кровь была, пей Алто. Альтмер сморщился, но протянул руку. - Возьми сам, - маг указал рукой на буфет, - Я боюсь, как бы книга не развалилась от одного моего дыхания. Мне ее раздобыл старый знакомый из Сиродила. Архимаг уже откупоривал бутылку, но брови его поползли вверх, и он переместил взгляд с пробки на Фалиона. - В целом, я бы не сказал, что труд сей имеет историческую ценность, и я не могу быть уверен в подлинности сих заметок, - редгард скривил губы, - однако, здесь – единственное упоминание о ритуале, который тебя интересует. Я уверен, что в библиотеках Апокрифа ты бы нашел более достоверные источники, однако, пока никто из нас еще не заделался даэдропоклонником… Завидев тяжелый взгляд альтмера, Фалион запнулся, но продолжил: - Труд сей записан рукой некоего искателя приключений, который, вопреки первому впечатлению, был на короткой ноге с графом Скинграда Янусом Гассилдором. Он рассказывает, будто граф обратился к нему с просьбой найти лекарство от вампиризма для своей жены, которая, отрицая свою сущность, отказалась питаться кровью. Лекарство было найдено, к слову, но жена несчастного графа, увы, все равно скончалась, приняв его. Альтмер отрешенно разглядывал горлышко винной бутылки. - Так в чем ценность, Фалион, - он устремил тяжелый взгляд на собеседника, - ведь она умерла. - Она-то умерла, но вот автор записок – он, якобы, исцелился. Лоэрн приложился к бутылке и парой больших глотков ополовинил сосуд. - Давай мы не будем ставить на мне экспериментов, - хмуро отозвался архимаг. Фалион, казалось, был оскорблен до глубины души. - Знаешь ли, методы моего некромансткого лечения тоже не одобрены Коллегией, однако же, посмотри – вот он ты, вполне себе живой. Если можно так выразиться в отношении вампира. - Ну хорошо, - Лоэрн примирительно поднял пустую ладонь и – ладонь с бутылкой, - в чем суть ритуала? - Честно сказать, там и ритуала нет. Автор упоминает лишь эликсир. Одна загвоздка: его готовила одна из последних ведьм гленморильского ковена, и я пока никак не разберусь с рецептом. Нужны пять великих камней душ, прах могущественного вампира, кровь аргонианина, чеснок, паслен, кровавая трава – и вот с этим, последним, больше всего проблем. Тебе, наверняка, известно, что растет она лишь в плане Мерунеса Дагона, но я ума не приложу, как все это соединить. А, учитывая печальный опыт жены графа… Альтмер вздохнул. Задумчиво поднес горлышко к губам, приложился и медленно поднялся из кресла. - Я благодарю тебя от всей души, друг мой, - он приблизился к редгарду и крепко сжал ему руку. – Я вернусь к тебе, и мы вместе попробуем это. Но нужно время. Мне – чтобы закончить свои дела, тебе – чтобы разобраться в этом вопросе, если ты не возражаешь. И, я скажу снова: такому талантливому магу всегда будут рады в Коллегии. Я все еще берегу для тебя комнату, и с радостью приму тебя назад. Фалион скривил губы. - Я официально возвращаю тебе право вернуться в Коллегию и доказать важность твоих исследований перед магическим сообществом, - архимаг отпил из бутылки и брезгливо поморщился. – Твой вклад неоценим. Фалион скривил губы еще пуще: - Толку от слов твоих, архимаг? На кой мне твой официоз? - Это единственное, чем я могу отплатить тебе за твое радушие, великодушие и преданность. Телдрин бы усмехнулся и сказал, что это – далеко не единственное. Но Телдрина здесь не было, и два мага так и не смогли вслух высказать, чего желают друг от друга. Неловкую паузу прервал грохот и ругань из-за двери. Альтмер улыбнулся: - Спасибо тебе, мой дорогой друг. Ты спас мне жизнь. Ни один коллежский не отважился бы, - и он чинно поклонился в пояс Фалиону, а дверь уже едва не слетала с петель. *** За дверью, разумеется, бушевал данмер, Лоэрну и гадать не надо было – помянешь черта. Он вопил и бранился на напарника, а тот лишь смеялся, подставляя прохладному ветру хмельное лицо. Они снова пошли к манекенам – плясать красивый, смертоносный танец. И, если бы кто смотрел на них со стороны, то последний септим поставил бы на то, что они трахаются – регулярно и отменно, и прямо сейчас. Телдрину хотелось видеть альтмера в пылу поединка: на сиродильской арене ли, в спарринге или в бойцовых ямах. Он знал, что видел бы ослепительные клочья длинных волос, торжествующий кураж в глазах, пылающие скулы, смертоносные колючие изгибы пальцев. На ужин Джонна подала лосося, баранью ногу в меду и полдюжины пинт Хоннига (Лоэрну нашлась бутылка братьев Сурили, поскольку все запасы аргонианского кровавого он опустошил). Вечер был сокрушающе теплым, сытным и правильным. Эльфы сидели друг напротив друга, а столешница меж ними – полыхала, трещала и разваливалась. Каждый в своей голове уже раздевал другого. Видеть тело любовника сквозь одежду – словно обладать тайным знанием, и только это уже – возбуждало. Последним пиром они прощались с городом, со спальней, с Фалионом, с гостеприимством Джонны. Насколько приятно возвращаться к теплому очагу, обжитым стенам, вязанкам лука и чеснока, мерцанию свечей, настолько же тяжко - вновь и вновь – подниматься с места, выходить в зиму, спускаться в крипты, полные живых мертвецов. Лоэрну было странно чувствовать это, но и приятно – ведь его очаг теперь был подле него, и мог согреть в стылых каменных стенах усыпальниц: шуткой ли, словом ли, прикосновением к руке. Грудь пела благодарностью и благодатью, и жидким медом тек взгляд захмелевших глаз. Все могло быть куда проще, если хотя бы один из эльфов знал, что означает этот взгляд. Они ощущали это интуитивно, инстинктивно, тянулись к этому и грелись, как замерзающий во льдах – к языкам пламени. - Скажи, а ты в самом деле был в Совнгарде? – Телдрин раздирал пальцами баранью ногу, сок сочился меж пальцев. - Был, - с улыбкой ответил альтмер, - Зал Доблести – вполне реальное место, где ушедшие герои и воины предаются обжорству и бесконечно хлещут мед, вспоминая былые подвиги. Грустное место. - Но мы с тобой нашли бы, чем там заняться, а? Лоэрн поперхнулся вином и громко расхохотался: - Так вот, где бы ты хотел оказаться после смерти? Да, там. Данмер еще прошлой ночью себе в том признался, и не было никакого смысла это отрицать – хотя бы перед самим собой. - Нет, ну ты только представь, - мечник воодушевленно размахивал бараньей ногой, разбрызгивая жир по столешнице, - мы бы с тобой сидели вот так, сражались с достойными соперниками, без забот и смерти, бесконечно… - Мой век и без того бесконечен, - пожал плечами маг. - Но ты все-таки можешь умереть. Или, как это сказать, - Серо отодрал зубами кусок мяса и продолжил с набитым ртом, - закончить существование? - Разве что от чужой руки. - Ну да, пусть кто попробует вступить с тобой в схватку, - мечник улыбался, Лоэрнем же овладела легкая печаль. Смирился ли он с тем, что век его будет дольше, чем у любого смертного? С тем, что он всегда будет свидетелем чужой смерти, но никогда – своей. Как долго он сможет на это смотреть, прежде чем по собственной воле упадет на меч Дозорных Стендарра или Стражи Рассвета? - Я тоже хочу стать смертным, - легким движением альтмер поднес бутылку к губам и приложился к горлышку. Телдрин так и застыл с непрожеванной бараниной во рту. - А это возможно? Маг поставил бутыль на стол и рассеянно ковырнул ногтем этикетку: - Фалион изучает этот вопрос по моей просьбе. - Фалион, - данмер пожевал еще мясо, прежде чем проглотить, наконец, кусок, - он просто выслуживается, потому что хочет тебя. Архимаг зарделся и пнул напарника под столом. - Какое это имеет отношение к делу? - Да никакого, я просто так сказал, это же очевидно, - мечник хохотнул, протянул руку к запястью Лоэрна, и крепко сжал на нем пальцы, - Только ему сначала придется со мной разобраться. Он потянул к себе альтмерову руку и чинно поцеловал тонкие пальцы. Янтарный мед все плескался в раскосых мажьих глазах, кончики ушей пылали. Зал полнился музыкой и галдежом нордских перебранок, но вокруг эльфов – время остановилось. Кровавые глаза блестели довольством и страстью, блестели и кольца на эльфийских пальцах, тлела нега в глазах зеленых. Маг знал: на них смотрят, на слащавую альтмерскую шлюху. Но теперь он был Архимагом и мог позволить себе многое. Он больше не тот юнец, что прятался в тенях коллежских закоулков, украдкой, под покрывалом северной ночи пробирался в опочивальню любимого. Он привстал, потянул к горячим губам напарника, а тот – ответил. Норды, сбитые суровые мужики, наверняка одновременно поперхнулись медом, но эльфы – целовались. Неудобно, над столешницей, но спонтанно и прилюдно – и Лоэрн еще никогда не был так благодарен за спасенную жизнь. *** Проснулся Серо от тусклого мерцания: звенящие утренние лучи с трудом и скрежетом просачивались сквозь мутные стекла. Обнимая его ногу своими тощими ногами, совершенно обнаженный архимаг лежал сверху, пристроив голову на его груди. Рука мечника покоилась на плече напарника. Данмер видел перед собой белобрысую макушку, телом - чувствовал остальное. Он мог позволить себе несколько приятных минут пробуждения, вообразить, как грубые серые пальцы его путаются в разметавшихся жемчужных прядях, как торчат крупные бусины позвонков на спине архимага, как оттягивают кожу его золотую и возвышаются горным хребтом меж угловатых лопаток. - С пробуждением, Серо, - сказал альтмер и поднял голову. Ночь напролет Лоэрн слушал глубокое дыхание напарника, плыл на размеренных волнах его вздымающейся груди. За минуты до пробуждения он уловил крепкую пульсацию в его члене, резкие подрагивания в кончиках пальцев. Ему не нужно было видеть раскрытые гранатовые прорези глаз, чтобы знать. И он позволил им великодушно насладиться таким редким, плавным и естественным мгновением. Лениво потянувшись, Лоэрн вальяжно сел на кровати, повел мускулами и суставами, возвращая к ним кровь и ощущая покалывание в затекших конечностях. Растрепанные волосы его опускались почти до поясницы, отдельные пряди изящно и затейливо подчеркивали грудные мышцы, темные овалы сосков. Телдрин приподнялся на локтях и собственническим взглядом облапал ямки на ягодицах, красивые узловатые пальцы, бороздившие суставами и перстнями спутанные белокурые пряди. Маг посмотрел на мечника: незатейливый оголенный череп, рваный клок ирокеза, что топорщился беспорядочно и жестко, пепельная грудь, испещренная черными волосками и прорезями белесых шрамов. - Дорога зовет, Телдрин, - и Лоэрн несколько неуклюже поднялся с кровати на своих, чересчур длинных для тщедушной нордской комнатенки ногах, – Подойди сюда, надо привести тебя в порядок. За окном было сыро и подтало, воздух в комнате – тяжелый, насыщенный запахами тел - Лоэрн вдыхал его с легким отвращением, так уместно красовавшимся на худом величественном лице. С явным удовольствием наблюдал Телдрин, с какой чопорностью осматривает свое тело альтмер, как хмурит светлые брови и колдует очищающие чары, как плавно ладони его узкие разрезают тусклые солнечные лучи, как серебрятся в их свете прекрасные волосы. Телдрину нравились такие моменты: когда маг не прятался за одеждами и положением, не сидел надсмотрщиком с книгой, как случалось по обыкновению. Когда спал голым, пах потом, кожа его прилипала к коже Телдрина, а взгляд не был насмешлив или высокомерен. Архимаг был прост и спокоен. Жив. Просовывал птичьи ноги в штанины, завязывал оные на поясе. Надевал рубаху, пытался попасть в рукава. Словно халат, запахивал свою архимажью робу, подпоясывался, пристраивал сумку к ремешку. Усевшись в кресло и вытянув абсурдно длинные ноги, надевал он вычищенные старомодные сапоги, заправлял в них штанины. - Заканчивай валяться, - наигранно-сердито возмущался. Телдрин усмехнулся и опустил на липкий деревянный пол босые ступни. Поднялся, развернув грудь и заломив плечи, взъерошил нечесаные космы. Возбуждение упруго и бесстыдно оттягивало плоть – маг вызывающе и жадно глодал мускулистое тело взглядом. Парой складных движений очистил он данмера от липких соков бесстыдного секса, повелительно вложил его член в свою ладонь. - Одевайся, - шепнул на ухо, опасно приблизившись. И порывисто вышел из комнаты. *** Хьялмарк был промозглым и сырым. Белесая взвесь солнечных лучей парила в пространстве, растворенная туманами. В запрудах и топях щелкали клешнями грязекрабы, в клочьях неряшливых зарослей жужжали и копошились насекомые, стрекозы сновали над зловонными водами. Данмер хлюпал промокшими сапогами и скабрезно выругивался, то и дело поскальзываясь на болотных кочках. Архимаг брезгливо морщил нос и отмахивался от назойливых москитов. Скрюченные скелеты деревьев торчали из топей, уродливые кусты и обрубки собачьего корня цеплялись кривыми ветвями за полы одеяния, и альтмер раздраженно одергивал накидку, сдерживая порыв гневливо пнуть растение или испепелить ко всем чертям добрую часть зарослей. - Однако я рад, что мы покинули даэдров Морфал, - Телдрин скинул с сапога комок водорослей. - Да. Времяпровождение с Фалионом далеко не всегда можно назвать приятным. - Фалион – не самое дрянное, что было в замусоленной деревушке, - мечник прихлопнул москита и с легким отвращением посмотрел на ладонь. - Мерзость, - констатировал альтмер. - Какой болван рисовал карту? Долго там еще? Альтмер ткнул тощим пальцем в парящий вдалеке горб Солитьюда. - Прокляни меня Азура, - ворчливо выплюнул Телдрин. Нить ясновидения мерцала под мажьими ногами, ползла змейкой меж камней и оврагов, увлекая путников в липкое нутро тумана. Солитьюд парил в небе, подобно прекрасному видению в облаках. Крыши его отливали стальными бликами, птицы кружили над ними и резко вскрикивали от рези в глазах. Продираться сквозь гнилостные болота было куда приятнее, созерцая небесные замки и выискивая в стрекоте насекомых, в щелканье крабовых клешней отдаленные звуки порта: голоса моряков и торговцев, плеск волн, разбивающихся о деревянные бока кораблей, порывы ветра, расправляющие тугие паруса с ярким хлопком. Тоска по Алинору плескалась в Лоэрне, подобно вину в серебряном кубке: терпкая, согревающая и пряная. Плескалась далекими запахами свободы и пристани, нагретыми солнцем песками и медом изысканных бледно-розовых цветов. Альтмер мечтательно всматривался в облака, видел, как сгущаются и сбредаются они с окраин небосвода, чтобы упасть птичьими перьями ему под ноги. Нежный лик Ауриэля укрывали они своими телами, и эльф чувствовал себя осиротевшим. Острый холод обжег его плечи и ноги, потная ладонь тумана обхватила лицо его и затылок. Маг поежился. - Толку от твоей нити, если ты не смотришь под ноги? – проворчал над ухом мечник. - Тихо, - альтмер резко остановился, присел и замер. Чуткий слух вампира уловил хохот и треск поленьев в костре. Источник дыма трудно было разглядеть сквозь туман, но правее, среди частокола деревьев и чахлых зарослей можжевельника угадывались очертания кургана. Из щелей его тянулся затхлый сквозняк. Лоэрн вынул из кармана карту, поглядел пару секунд и утвердительно кивнул. Приблизившись к Устенгреву, эльф отчетливо услышал перебранки разбойников, оскорбления, похабные шуточки и мерзкий мотивчик в исполнении пьяного орка. Верзила браво расхаживал по лагерю, почесывая грязную спину наконечником стальной булавы, и травил второсортные байки о своих лихих сражениях изрядно приунывшему магу. Мальчишка сидел на корточках возле костра и меланхолично тыкал хворостиной в висевшую над огнем козью ногу. Телдрин, терпеливо подслушивающий захватывающую историю орка, ни с того ни с сего неистово заржал и, сложившись пополам, вывалился из куста, в котором прятался. Архимаг хлопнул ладонью себя по лбу, и тоже начал хохотать. Взбеленившийся орк недоуменно уставился на ублюдков, а затем, рассвирепев, двинулся в сторону Серо. Давясь смехом, данмер обнажил меч и начал размахивать им из стороны в сторону, передразнивая верзилу. Орк, не вынесший столь вопиющего хамства, с устрашающим кличем бросился на тщедушного редоранца. Мальчишка подскочил на ноги, глаза его суетливо забегали, а ладони – задрожали. Совладав со страхом, он взял себя в руки, отер чумазые ладони о черную мажью робу и вскинул их. На кончиках пальцев завьюжились кристаллы ледяного копья. Альтмер, с легкой веселостью вскинул руку, и грозовой разряд опалил землю под ногами мальчишки. Лоэрн с любопытством поглядел на противника: как отскочил он на пару шагов, как задрожали его колени от пульсации земли и воздуха после могущественного заклинания, как треснула ткань на полах его поношенного одеяния. Он не похож был на тех магов, что штурмовали Устенгрев во время первого визита Лоэрна. Альтмер не хотел убивать юнца. - Беги, - промолвил альтмер, когда Телдрин с диким воплем ликования отсек орку голову. Юнец упрямо поджал губы и отрицательно кивнул головой. Обезглавленное тело орка лежало в нескольких шагах от лагеря. Телдрин отер клинок, убрал его в ножны и подошел к эльфам, с любопытством наблюдая за сценой. Альтмер вздохнул и уселся на бревно подле костра. - Располагайся, Серо, - обратился он к напарнику. Мальчишка стоял в растерянности и волнении. - Я не буду тебя убивать, - Лоэрн посмотрел на мага долгим спокойным взглядом, – Присядь с нами. Как тебя зовут? - Йорен, - выпалил человек, он пылал гневом. Предложение присесть он проигнорировал. Телдрин подошел к костровищу, по-свойски отодрал кусок мяса с козьей ноги, демонстрируя, видимо, пользу данмерской огнестойкости, и с аппетитом зажевал его. - И что же ты делаешь в глуши Хьялмарка, Йорен? – альтмер достал увесистый кошель и начал отсчитывать монеты. - Мы ждали подкрепления…- несмело начал мальчишка. Подкрепления. Архимаг знал, что шайка сброда намеревалась спуститься в Устенгрев и разграбить старое нордское захоронение. Он прекрасно понимал, что, найди они мага подле своего мертвого товарища – разом окрестят его предателем и казнят на том же месте. Понимал он и то, что мальчишке некуда больше пойти, и его судьба предрешена в любом из возможных сценариев. - Вот что, мальчик, - альтмер прокашлялся и приосанился, – Как действующий глава Коллегии магов Винтерхолда, я официально приглашаю тебя вступить в ряды наших новобранцев. Телдрин, прыснул, едва не подавившись вином, коим запивал полупрожеванный кусок мяса. «Мальчик, тоже мне. Да ты сам не многим старше пацана этого выглядишь, мажья жопа. Тоже мне, действующий глава Коллегии нашелся». Глаза Йорена округлились. - Для меня большая честь… - начал он. - Возьми это и отправляйся в Данстар, - перебил его архимаг, протягивая горсть монет. – Там сможешь сесть на лодку прямиком до Винтерхолда. Коллегия возьмет на себя транспортные расходы. Ну же, бери, - в голосе зазвучали повелительные нотки. Йорен смущенно подошел к Лоэрну и несмело протянул ладонь. - Я не знаю, как отблагодарить вас, - юнец замялся, запрятал монеты во внутренний карман робы и теперь нервно теребил свой рукав. - Твои знания и успехи в магических искусствах будут для нас достойной благодарностью, - чинно изрек альтмер. – А теперь отправляйся. Если поспешишь, успеешь добраться затемно. Ночью северные дороги могут быть небезопасны. Йорен раскланялся в благодарностях, просиял широкой чумазой улыбкой и спешно направился в сторону тракта. Покуда фигура его скрылась за деревьями, данмер отдирал третий кусок мяса с вертела. - Боги, Телдрин, взял бы охотничий нож, что ли, - со смешком заметил Лоэрн. - Так вкуснее, - отмахнулся мечник. – Как думаешь, он действительно доберется до Коллегии? Маг взял бутыль из рук Телдрина и пригубил кислого морфальского вина. - Может и доберется. А может, спустит все в таверне. Теперь это уже не мое дело. Телдрин хрустел стеблем порея, заедая им жесткое козье мясо, и задумчиво смотрел на гладь озера. Альтмер косился на крипту, и мороз бежал по его коже. Лежали там тела, рукою его властною убитые. Тела восставших мертвецов, пропахшие маслами, в неестественных позах неупокоения. Тела магов и головорезов, с ними воюющих некогда, изломанные сталью и заклинаниями, обернутые смрадными зловониями гниения на манер погребальных саванов. Липкой плоти лоскуты изорванные, плети волос, по каменным залам ползущие. Любимые кем-нибудь лица, уродством смерти обезображенные. Ручьи и реки опорожнившихся внутренностей, бурлящие газами и насекомыми. Стены священной гробницы узрели мертвецов гримасы, залы и комнаты наполнились звуками тлена - замшелым треском лопающихся органов. И видел архимаг в слишком реальной грезе спину свою удаляющуюся. И смотрел вслед своей фигуры мальчишеской, и видел, как мертвые глаза глядят ему вслед, слышал, как скребут пальцы о камень в предсмертной агонии. Видел, как тянутся они вслед и как застывают навеки, безобразно скрючившись.