Конарик

- Что? – Архимаг часто моргает, словно старается смахнуть соринку с ресниц. - Почему ты об этом заговорил? Телдрин Серо сидит на студеном полу, смотрит снизу вверх на своего серджо. Оковы расходятся – он делает глубокий вдох, а на выдохе, смеясь, повторяет: - Давай не пойдем в Лабиринтиан. Лоэрн, обескураженный, переступает с ноги на ногу. Ежится – по привычке, обнимает себя обеими руками. Серо поднимается, зацепив с пола скомканную мантию. Расправляет ткань, набрасывает архимагу на плечи. - Ты собрался умереть там, мы оба это знаем. - Я лишь не исключаю такой вероятности. - Погоди, я сейчас вернусь. Серо выходит из спальни – по ту сторону двери слышны обрывки взволнованного разговора, возня и звон посуды. Лоэрн садится на край кровати, не потрудившись надеть как следует мантию: одеяние так и висит дорогой тряпкой на его ссутулившейся спине. Он разглядывает босые ступни, когда данмер возвращается из столовой с тарелкой козьего сыра, трубкой и двумя бутылками вина, зажимая одну подмышкой. Он укладывает добычу прямо на кровать, усаживается тут же, скрестив ноги. Переливчатый шелк штанов натягивается, подчеркивая контуры возбужденного органа – Телдрин незаметно прикрывает его рубахой. - Так говорить куда приятней, скажи? Вот, я открыл одну. И сыром угощайся, Аргис специально для тебя его нарезал. Архимаг просовывает руки в рукава робы. Запахнувшись, но не подпоясавшись, устраивается напротив наемника, благодарно принимает из его рук бутылку. - Ведь вкусное же вино, - говорит Телдрин, наблюдая, как маг прикладывается к горлышку, - а в той обстановке какое угодно показалось бы кислой дрянью. Лоэрн кивает, чуть улыбнувшись. Дым поднимается от трубки сизым витиеватым узором, скапливается ароматным мороком под потолком. Телдрин прикуривает от пальцев, выбивая элементарными чарами небольшой огонек. Альтмер смотрит зачарованно, янтарные всполохи оттеняют глубокие темные круги под глазами. - Когда ты в последний раз отдыхал? Помнишь, раньше ты ложился подле меня ночью? Твое дыхание замедлялось, ты закрывал глаза… Ты выглядел умиротворенно. Маг прислоняет бутылку к телдриновой коленке, откидывается на вытянутых руках. - Чем ближе я к цели, тем более разрастается во мне беспокойство. Словно нечто гонит меня, дышит в спину. - Помнишь, когда мы стояли лагерем возле вампирской пещеры? Ты говорил, что хочешь там остаться… Я до сих пор жалею, что не остались. Лежали бы на мягкой траве под деревьями, пили вино. - То есть, ты предлагаешь вообще не идти в крипту? Сложить маски в сундук и забыть о них? – Вкрадчиво уточняет Лоэрн, пытается перевести эти незамысловатые слова на архимажий. - Да, - просто отвечает мечник. – Или, я не знаю, разбить их. Переплавить, расколоть кувалдой и выкинуть в море. Альтмер подцепляет двумя пальцами кусочек козьего сыра, внимательно изучает мягкий белесый комочек. Отпивает старого вина, отправляет сыр в рот, облизывает пальцы. - Взболтни ты такое при Нелоте или Колсельмо – одному Ауриэлю известно, что бы они с тобой сделали. Маг потешается: Телдрин видит, как дернулись губы его в полуулыбке, как крутой дугой выгнулась светлая бровь. - Очень кстати, что здесь их нет. Зеленые глаза смешливо поблескивают. Лицо эльфийское светлеет, черты – смягчаются, будто после бесконечной северной ночи восходит весеннее солнце. - Что ты знаешь о природе артефактов, Серо? - Я наемник, серджо. Беженец, всю юность скитавшийся по трущобам Квартала Серых. – Беззлобно фыркнув, данмер вновь закуривает – добрая половина табака еще не истлела. - Очень хорошо! – Альтмер ерзает, перекладывает удобнее длиннющие ноги. Вид у него довольный и воодушевленный. Он заклинанием подзывает в ладонь бокал, наполняет его «изгнанием теней». – В таком случае, ответь на один вопрос: какова роль бабочек? - Бабочек? – переспрашивает Телдрин, размышляя, не тронулся ли маг умом. Маг, меж тем, приложившись к кубку, приобретает вид снисходительный и покровительствующий. У мечника заранее сводит скулы. - Да, мой любезный друг. Что случится, если изысканные хрупкие создания вдруг разом исчезнут? Захиреют и вымрут растения, чью пыльцу они переносят, порхая с цветка на цветок. Улетят или погибнут птицы, что питаются гусеницами. Расплодятся вредоносные насекомые, что паразитируют на животных, истребляют растения. Что мы получим? Кризис промыслов, голод, бедствия, крах экономики и городов, войны и государственные перевороты, вымирание отдельных регионов. Может, не все из этого, но одно я тебе скажу точно: мир необратимо изменится. Телдрин скребет щетину на подбородке. «Нарвался, - понимает обреченно». - Артефакты, - Лоэрн многозначительно поднимает палец, - те же бабочки в бесконечных потоках Этериуса. Чем сильнее артефакт, тем больше последствий сулит его уничтожение. Я не говорю уже о том, что, разрушив оболочку - вместилище силы - ты лишь освободишь ее, но не изгонишь. Этериус и Мундус существуют благодаря тонкому балансу сил, и мы, маги, берем на себя ответственность за каждый созданный или открытый артефакт, за каждый договор с призванными душами или существами, за каждое прочитанное заклинание. Телдрин методично плющит кусок мягкого сыра, размазывает его по гладкому серебру тарелки. Ему прочитали лекцию. «Занудная ты жопа, архимаг», - думает мечник, а еще: «ты чертовски верно пришелся в Коллегии». - Да понял я, понял, - Серо примирительно поднимает ладони, - вариант с кувалдой отметается. Ну мы ведь можем пойти туда и через пять лет, и через десять, верно? -Хорошо, Серо, - Лоэрн невесомо касается обтянутой шелком лодыжки, - и что мы будем делать все это время? Данмер пожимает плечами, берет мажью ладонь своей, зачарованно гладит запястье: - Жить. Ты будешь читать свои книги, зелья варить, изучать – что там обычно делают маги? Колсельмо сказал, у тебя есть обязанности в Коллегии, а я могу брать контракты, или салаг обучать владению мечом. Могу ярловы земли зачищать от головорезов. Будем сидеть вместе вечерами у очага, танцевать под кимерские барабаны у Садри, искать древние артефакты, если захочется. Можем отправиться на Солстейм, в Коллегию, в Сиродил или на Саммерсет. Да что угодно! - Я вампир, Телдрин. – Вкрадчиво и тихо молвит альтмер, заглядывает в кровавые глаза – словно бы выискивая крупицу разума в стремлениях безумца. - Сколько я тебя знаю, ты им всегда был, - отмахивается наемник, - что-то не припомню, чтобы это было такой уж проблемой. Я не наивная барышня и не праведник, серджо. Я тоже мог бы зарабатывать на жизнь, выращивая бататы или поставляя оленину к ярлову столу. А я убиваю за деньги. Ты - убиваешь по необходимости, мне же мое ремесло доставляет удовольствие. Непрошенная улыбка расцветает на мажьих губах, он, смутившись, роняет взгляд на переплетенные пальцы – свои и телдриновы. Мечник изумленно разглядывает лицо напарника и сам улыбается во весь рот, крепко сжимая узкую ладонь. - Нет, Серо. Мне нужно закончить это дело. Не стоит строить планов на будущее, не разобравшись с прошлым. – Маг говорит неторопливо, мягко, словно объясняет ребенку. Наемник коротко кивает. Напряжение его выдают лишь стиснутые зубы и пальцы, сомкнувшиеся на тонких мажьих. Зря он надеялся. Покуда контракт не завершен, они так и останутся наемником и господином. Он надсадно закашлялся, не сумев протолкнуть в горло глоток кислого вина. *** Ночь темна и бесшумна. Каменные стены верно хранят упокоение. Глубока ночь, холодна, таинственно клубится под мостами, в закоулках гномьего города. Эльфийский маг перекладывает ноги под простынею, ткань скользит с кротким шорохом. Лоэрн устраивает голову на телдриновой плече, рассматривает во тьме очертания островерхого уха. Грудь наемника мерно вздымается: Серо дышит медленно и глубоко, и мажья ладонь будто дрейфует на спокойной воде. Мимолетное покалывание, крохотное пятнышко в уголке глаза, что растворяется в следующее же мгновение. Альтмер переводит взгляд, смотрит поверх данмеровых ключиц. Зеленые глаза глядят ровно, словно пламя свечи в доме без сквозняков. Угрюмая черная фигура в капюшоне прячется в самом темном углу комнаты. Они смотрят друг на друга: вампир и мертвец. Непрошенный гость ухмыляется изодранными тленом губами, Лоэрн ерзает, удобнее устраиваясь на груди напарника. Сияющий золотом купол укрывает его тело, Телдрин обнимает его свободной рукой во сне. Савос это или Морокеи? Тот рифтенский данмер, юный трэлл из пещеры Сломанный клык или кто-то из его доминионского отряда? Карловак Таунвей писал в своих неопубликованных заметках размышления о вампирских снах, основанные на текстах древних источников. Будто бы вампиры размещают свои гробы в подземельях, подвалах, забытых криптах, чтобы обманывать души многочисленных жертв. Они не спят в собственном смысле слова, но скрываются в опочивальнях ниже уровня земли, дабы сойти за мертвецов. Лоэрн не мог подтвердить или опровергнуть эти домыслы, но безмолвные фигуры часто навещали его в Коллегии, постоялых дворах или собственных домах, и никогда – в криптах. Случалось засидеться ему за книгами или бумагами в покоях Савоса, и липкий взгляд скользил по спине его, а волосы на затылке поднимались первобытным предостережением. «Любопытный феномен, - думал тогда вампир, лишенный страха смерти». Умершим ни к чему инстинкт самосохранения. Так и смотрели они друг на друга все эти годы: вампир – и жуткие визитеры, стоящие за спиной его, подле ложа его, обитающие в тенях ночного сумрака. Он свернулся на груди мечника, как змея на нагретом солнцем камне: хладнокровная тварь, чье тело питается чужим теплом. Он поднимает глаза на беззащитное горло напарника: жесткая короткая щетина, острый кадык, серая кожа, пахнущая мускусом. Крохотные железы делают свое дело, пары алкоголя просачиваются сквозь поры, смешиваясь с потом. И если тягучие мысли выльются из головы через ухо, то крепкая грудь воина расплавится, растает от едкой кислоты. Он заплатил за Телдрина. Купил его на ярмарке, словно диковинную зверушку. День ото дня он наблюдал: как подопытный танцует, как гневается и смущается, стирает портки и вынимает из ножен клинок. Изучил, что надо сделать, чтобы в красных глазах отразились эмоции, чтобы жертва сама подставила шею. «Савос был тебе прекрасным учителем». Кто это говорит? Маг вспоминает данмера, сидящего на полу у его ног. Сведенные черные брови, сухие приоткрытые губы, с трепетом и содроганием целующие его. Кроткие, словно украденные движения - мечник ласкает собственное ноющее возбуждение. Сбитая мужицкая рука, сжимающая член сквозь ткань одеяния. Горящие болью и облегчением глаза, когда они вновь повстречались в Морфале. Дрожь в пальцах, благодарность и радость, вонзенные в грубый сруб постоялой комнатушки. «Ты любишь его?» Сквозь опущенные ресницы вампир смотрит на темного эльфа, сидящего у очага. В смольных прядях поблескивают серебряные нити, узоры на лице чуть выцвели. Он привычным движением точит клинок, задумчиво напевая под нос старую песню. Поленья шелестят и потрескивают, янтарные всполохи то озаряют лицо его, то погружают в уютный сумрак. Осенняя стылая ночь косится за забором, подглядывает в окна белесыми звездами. Он смотрит на темного эльфа, на пустое кресло подле него. Он видит согбенную фигуру в углу спальни. Она улыбается полуистлевшими губами. *** Телдрин просыпается в пустой спальне. Мантии и накидки громоздятся на кресле ворохом разноцветного тряпья. Свитки, склянки, жреческие маски, связки ключей и труха непригодных ингредиентов небрежно свалены на письменный стол. Подле буфета – раскрытая походная сумка. - Так, пора подниматься… - сонно бормочет наемник, разминая затекшие плечи. Он натягивает через голову льняную рубаху. Сует ступни в мажьи вычурные тапочки, не найдя среди завалов собственных сапог. Обнаружив в умывальнике склад пустых винных бутылок и ни намека на воду, он, выругавшись, бредет в гостиную. - О, ты как раз вовремя! – басит норд, водружая на стол румяные булочки. - Где Лоэрн? – хмурится Телдрин, с тоской наслаждаясь напоследок запахом свежей утренней выпечки. - Тан в лаборатории, - кивает Аргис на приоткрытую дверь позади, - велел всем завтракать без него. - И я этим предложением с удовольствием воспользовался, - изрекает Айкантар, сковыривая пальцем глазурь со сладких рулетов. - Ну еще бы, - ворчит данмер, наливая нагретую воду из кувшина в умывальник, - и, вообще, почему ты все время здесь? Что, в замке плохо кормят? - По той же причине, что и ты, - надменно отвечает юный ученый, отирая с подбородка крошки. Беззлобно отмахнувшись, наемник склоняется над чашей. - Не обращай внимания, Серо нередко просыпается в скверном расположении духа, - Лоэрн почти кряхтит, волоча на подносе десяток дымящихся, дурно пахнущих склянок. Айкантар понимающе кивает, и Телдрину очень хочется отвесить альтмерским выродкам синхронные оплеухи. - Аргис, никак не могу найти пробки. Ты переставлял мои ящики в лаборатории? - Они в буфете, где ступки и чистые реторты. - А, нашел! - Да, еще кое-что, Аргис. Не мог бы ты распорядиться об извозчике? До Фолкрита, будь любезен, - архимаг деловито примеряет разномастные пробки, закупоривает подходящими по размеру узкие горлышки сосудов. Простая светло-зеленая мантия с бежевым поясом и оторочкой красиво подчеркивает мажью бледность. Волосы собраны в высокий хвост, на указательном пальце красуется изящное кольцо: переплетенные тонкие ветви, украшенные изумрудной инкрустацией. - Но, тан, вы же вчера говорили… - Я передумал, - спешно перебивает альтмер, взмахом ладони прерывая возражения. – Я доплачу сверх тарифа, если возникнет необходимость. Серо, - он поднимает глаза на напарника, вытирающего лицо свежим полотенцем, - изволь подготовиться подобающе. Мы выдвигаемся, как только отыщется повозка. - Понял. – Коротко бросает мечник, принимаясь за теплые румяные рулеты. *** - Что в Фолкрите, серджо? – Телдрин, наспех позавтракав, чистит клинок, устроившись в захламленной сборами спальне. - Близ Фолкрита моя небольшая резиденция. Нам нужно забрать оставшиеся маски. – Лоэрн, хмуря брови и чертыхаясь, пытается запихнуть в сумку Хевнорака. - Оставь их мне, - благодушно отзывается Серо, наблюдая за тщетными мажьими стараниями. – А то еще, не приведи Азура, склянки твои побьются. В замкнутой каменной спальне душно – шелестящее пламя свечей нагнетает духоту. Телдрин мерно натирает меч, косые мускулы красиво ходят и перекатываются под пепельной кожей. Льняная рубаха его – с широким вырезом и коротким рукавом - капля пота медленно скатывается от уха по шее, влага серебрится в коротком ежике на затылке. Серо напрягается, останавливается, сжав ладонью рукоять, когда прохладные руки касаются его предплечий. Маг бесшумно подкрался со спины, пробравшись через ворох сваленной на кровати одежды. - Что такое, серджо?.. – он чуть поворачивает голову – не на пол-оборота, на четверть. Он шумно выдыхает, проглотив кусок фразы. Лоэрн целует шею требовательно и жарко, упоенно собирает языком выступивший пот. Движения подбрасывают и лихорадят, маг нервно, почти дико пытается справиться с тонкими шнурками на телдриновых штанах. - Что на тебя нашло?.. – и наемник не узнает собственный дрожащий голос. Лоэрн сдирает пояс с мантии, отбрасывает на подушку меч, едва не схватившись за острие. Альтмер садится – почти обрушивается – ему на бедра, данмер ловит его обеими руками. - Серджо… - Зови меня по имени, Серо… - выдыхает в самое ухо, цепляясь пальцами за плечо. У мечника темнеет перед глазами, когда архимаг, обхватив его за шею, начинает тереться промежностью о полунапряженный член. Мечник проклинает собственное существо именами всех пришедших на ум даэдра: заведя руку за спину, сжав телдриновы бедра коленями, Лоэрн насаживается сразу и на всю длину. Дыхание перехватывает, Серо не может произнести ни единого слова – альтмер задает бешеный темп с первого движения, крутанув головой так, что хрустят шейные позвонки. Он гортанно стонет, глаза закатываются, плечи наемника ноют под мертвой хваткой его пальцев. - Ты завелся от одного прикосновения, Телдрин… Ты такой горячий, живой, сводишь с ума своим запахом… Держи меня крепче... Вот так! Сильнее… Хочу тебя так глубоко, как можешь… - Ты ненормальный, эльф, ты знаешь это?.. – цедит данмер сквозь сжатые зубы, стараясь не кончить от звука его охрипшего голоса. - По имени… Он истово вжимается бедрами в напарника, проталкивает толстый, готовый лопнуть член глубже и глубже – колотится круглыми тазовыми косточками об острые хребты телдриновых. Податливая ткань свисает с острого плеча, грудь дико вздымается – и вампир жадно глотает воздух, раздувает схлопнувшиеся легкие, нагнетает жар кузнечными мехами. Тысяча градусов, десять тысяч – Телдрин срывает заколку, волосы богоподобно рассыпаются по спазмирующей груди. Член проскальзывает в мага хорошо и ладно, по щедрому количеству смазки. Она хлюпает и вытекает, сползает по данмерову паху на шерстяное одеяло. Стенки отверстия – горячие, полыхающие, тугие, мягкие, почти замшевые. Телдрин не хочет думать об этом, не может, он всеми мыслимыми силами удерживает себя от моментального преждевременного оргазма. - Мой господин, ты… - По имени! – Почти рычит альтмер, отправив душу Ауриэлю – не иначе. Голова его глубоко запрокинута, тело ходит ходуном – словно некто ослабил вожжи, выпустил из рук, и все сухожилия вдруг провисли, отсоединив кости и суставы друг от друга. - Я хочу сгореть заживо в твоих руках. Вспыхнуть и осыпаться пеплом! Держи меня своими сильными руками… Держи и не отпускай… - Если ты не замолчишь, я кончу прямо сейчас, - вгрызаясь зубами в плавную кость ключицы. - Мой тан, повозка… - бледное лицо Аргиса, возникшее из-за приоткрытой двери, мгновенно вспыхивает. Сознание мечника мечется меж невольным свидетелем и экстатичным блаженством на мажьем лице. Влажные светлые волосы липнут к острым клиньям челюсти, четким кольцам трахеи. Лоэрн пульсирует изнутри, конвульсивно сжимает член по всей длине. - Повозка? – спрашивает архимаг хриплым вибрирующим голосом, а данмер кусает его до крови за плечо. Цепкие пальцы предоргазменно сжимают ирокез, тянут черные волосы остервенелой хваткой. - Будет готова к шести… «Сколько мужества тебе потребовалось, чтобы не обкончаться в штаны, мужик? – злорадно думает мечник». А еще: «смотри же, смотри!» – словно не верит происходящему настолько, что нужны свидетели. И мысль эта - последняя. Он обрушивается в сокрушительный оргазм, зацепив боковым зрением хлопнувшую дверь. Экстаз вынимает суставы, выкачивает голос и воздух из взорвавшейся, разлетевшейся ошметками, груди. Он цепляется одной рукой – поперек поясницы, другой – сжимает ягодицу. Глубже и глубже продираясь внутрь, с удовольствием подмечая макабрическую агонию в теле напарника. - Боги мои, Лоэрн… - кончики его пальцев мерцают, ноги и позвоночник делают ручкой, он держится лишь на посмертном желании утопающего. Лоэрн сжимает его до хруста костей – вдоль спины, и - к затылку, оттянув опасно трещащие волосы. Зажатый меж телами член изливается тугими толчками - маг кончает, воздев глаза к каменному потолку. Мускусный запах пота и спермы липнет к коже наемника, словно насекомое, увязшее в капле смолы. И он крепче обнимает напарника, склеивая и связывая их тела этой благодатной живицей. Архимаг висит на наемнике, по инерции плавно покачивая бедрами. Он почти мурлычет, почти – изнывает в самое островерхое ухо, наслаждаясь угасающим импульсом. Телдрин беспорядочно гладит альтмера, хаотично целует: волосы, ухо, челюсть, висок, шею, ткань одежды на правом плече. - Я так люблю тебя, Лоэрн… - лелея губами любимое имя. - Я так люблю тебя… - пропуская меж пальцев влажные волосы.